«Учитесь действовать сообща». И Цзин, Гексаграмма №8 (Би): Приближение, толкование Успенской. Случайно выпавшая комбинация.
Ло Фумэн снова отправила его за матча латте. С её любовью конкретно к этому виду напитков, было решительно непонятно, почему у неё ещё нет диабета: Фумэн могла пить его литрами, а сахара туда добавляли немерено. Ему пришлось брать четыре порции чая за один заход. Потому что он снова проштрафился, и, на этот раз, по-крупному. Одно радовало — в конце месяца это компенсирует немного шеф. Жаль, что всё равно в убыток зарплате. Дело было в том, что их вызвали из-за анонимной наводки на Хэлянь Чжао. Они с Фумэн буквально сорвались на место, бросив свои дела. Но по приезде показалось, изначально, что над ними просто кто-то очень глупо пошутил. Прибыли они к жилищу, когда-то давно принадлежавшему некоему «И Юаню». Помимо наличия этого дома, об И Юане не было известно ровным счётом ничего. — Племянник, я — налево по коридору, ты — направо. Если ничего не обнаружим — встречаемся здесь же, через четверть часа. Они были недалеко от старого и заброшенного дома старшего поколения семейства Хэлянь. Того, в котором обнаружили пропавшую Су Цинлуань и труп Бэйюаня. Или его подмену, как думал Кэсин. Дом был нетипичен для этого района. Запущенный и снаружи, и внутри. Но, в отличие от бывшего дома семейства Хэлянь, здесь всё же кто-то жил, если опираться на разбросанные вещи или же холодильник с продуктами. Жил, просто почему-то не убирался, а потом, по какой-то причине, покинул это место. Обои в спальне ободраны неровными лоскутами, явно человеческими руками в порыве сильной ярости. На полу раскиданы фотографии: Хэлянь И и Бэйюань на них то обнимались, то выпивали. Всегда были эти двое вместе, но кто-то третий их фотографировал. Это был тайный дом, где они когда-то виделись. «И» как в иероглифе имени главы города, «Юань» как в «Бэйюань». Можно было бы счесть это романтичным, если бы господа Цзин и Хэлянь не были двоюродными братьями. Скорее это было их неофициальной штаб-квартирой перед выборами, решил Вэнь Кэсин. Матрас в уютной когда-то спальне был вспорот ножом. Много денег лежало полусожёнными. Кэсина возмутила подобная расточительность. В шкафу находилось множество костюмов одной и той же марки одежды и аккуратно поставленные непочатые бутылки дорогого вина. Около раскуроченной кровати — такие же, только ополовиненные и пролившиеся очень давно на пол — винные лужицы высохли, оставив на светлом не лакированном пробковом дереве засохшие розоватые следы. Связь по рации всё ещё молчала, но Вэнь Кэсин услышал крик Фумэн, которая должна была осматривать гостиную, а потому побежал на него. Он на ходу доставал пистолет, как «тётушка Ло» промчалась из гостиной в его сторону, споткнулась прямо на массивном каблуке, и он по инерции попытался поймать её, выстрелив предупреждающе чуть в сторону преступника, чтобы остановить так его нападение. Фумэн же повалила Кэсина на пол, быстро развернулась и бросила оставшимся у неё каблуком прямо в своего преследователя. Вэнь Кэсин держал его на прицеле, пока госпожа Ло отстёгивала наручники с пояса и заковывала дезориентированного мужчину в маске. И им оказался подопечный Жун Чанцина, практикант Сунь Дин. — Он уничтожал улики, А-Син. Сжигал вещи тут. По чуть-чуть, по одной. Вот, — она передала ему фотографию, где Цзин Бэйюаня приобнял в благоговейном почтении Цинь Цзюсяо. Ради его допроса они позвонили Е Байи, выдернув того из поездки. Жун Чанцин, хотя его никто не звал, увязался следом, потому как был рядом с начальником Е. — Что с твоей обувью, профайлер Ло? — удивлённо спросил их непосредственный командир, когда они пересеклись у входа в здание. Ло Фумэн шагала в испорченных туфлях: с каблуком на одной из них, и без него — на другой, прихрамывая. Не босой же ей ходить по улице? Та пересказала их злоключения, когда они скинули свой «улов» на дежурившего Мин Ли, чтобы тот отконвоировал Сунь Дина в допросную. Наручники с последнего, на всякий случай, никто не снял. — Шеф, теперь ты понимаешь на какие жертвы я иду ради работы? Это была моя любимая пара… Кэсин попытался её утешить: — Не печалься, тётушка. Теперь же существуют туфли, в каблук которых можно наливать… или просто положить бутылек алкоголя. Я видел такие, их можно онлайн заказать… Не смотрите на меня так, это всё реклама сайтов… — В таком случае, начальник Е, с тебя — туфли, выпивка — с племянника. И четыре матча латте: за то, что вовремя не среагировал на рацию! — Она просто разрядилась... Только Чанцин не участвовал в этой типичной для них словесной битве, где подчиненные требовали от шефа повышения, премии или ещё каких-либо благ. Всё же они — тоже люди, которым свойственно порой жаловаться. Вот и сейчас было так. Кэсин предполагал, что, оставаясь один на один, господа Е и Жун не гнушались делать ставки, кто в следующий раз сможет разжалобить начальника. И по тому, с какой иногда частотой появлялся судмедэксперт с коробка́ми еды в их отделе, можно было бы смело заявить, что тот совсем не умел выигрывать. — Почему выпивка с него? — возмутился Е Байи. — Потому что тётя любит качественные и дорогие вещи, а у тебя зарплата больше, скупая ты черепаха, — проворчал Кэсин, и на том словесная партия осталась за ним. Переглядывания шефа и их главного судмедэксперта его в этом уверили. Е Байи приступил к допросу в скором времени. Ло Фумэн, как и остальные, внимательно наблюдали по ту сторону непрозрачного стекла. — Я боюсь, что Айи переусердствует… и придушит его без меня, — сказал Чанцин, не отрывая взгляда от шефа Е, который… Если они всем отделом боялись его, кричащего, то теперь стоило задуматься, насколько они заблуждались в том, чего действительно необходимо было бояться. Господин Е в методах ведения допроса, без единого рукоприкладства, давил морально так, что не каждый бы выдержал. И говорил он предельно тихим и ровным голосом, безэмоциональным и ледяным. — Хочешь сказать, ты помогал Цинь Цзюсяо притворяться мёртвым всё это время, а потому дал поддельный протокол патологоанатомического исследования обезображенного тела, которое якобы принадлежало ему? И солгал А-Сину, когда тот сделал запрос на него? Сунь Дин виновато глянул в сторону Жун Чанцина, который, как он прекрасно знал, видел его сейчас, в отличие от него самого. Вэнь Кэсину стало безмерно жаль старого судмедэксперта. Сунь Дин был его любимым практикантом, которому тот верил. И хотел даже взять его под свое крыло по окончании обучения. Чанцин отвернулся, не желая глядеть на это прямое признание предательства. — Чанцин-дагэ… — Не стоит, Фумэн. А-Син был прав, зря мы к нему не прислушались, — сказал он пристыженно. Ещё никогда в жизни Кэсину не хотелось быть настолько неправым. — Где сейчас находится Цзюсяо? — Я не знаю, я совсем ничего не знаю! Я просто просил его перестать прятаться, но тот и слушать меня не хотел! Он как с цепи сорвался: забрал свои вещи, после того, как я его подлатал немного, на нём дай бог три царапины было после взрыва в суде, он тогда просто ненадолго вышел из здания за газировкой, по его же словам… Голова шла кругом от таких новостей. Но Кэсин, не думая больше ни о чём, кроме дела, подлетел к допросной, распахнул её, не обращая внимания на шефа Е, явно возмутившегося этому. Сунь Дин, увидев его, побледнел и замотал головой, даже не дав ему задать вопрос. — А-Син, выйди отсюда… — Почему Цзюсяо мстит Хэлянь И?! За кого он мстит?! Я тебя спрашиваю! — вцепился он в Сунь Дина, не особо контролируя себя. Он так близок к разгадке, и если это мелкое подкупленное ничтожество не расскажет ему… Е Байи развернул его к себе, оторвав от Сунь Дина, и влепил пощечину, а Жун Чанцин, ворвавшийся следом за Кэсином, оттащил того подальше от сообщника Цзюсяо. — Вы меня разочаровали, офицер Вэнь. Выйдите, — жёстко приказал Е Байи. — А-Син, пойдём, — потянул его господин Жун. Но офицер Вэнь упрямо остался стоять на месте и лишь глянул мельком растерянно в сторону непрозрачного с этой стороны стекла. И знал, что та же тётушка сейчас наверняка отвернулась от его выражения лица. — Хорошо, черепаха. Я уйду. Но не зови меня разгребать дерьмо, когда… — Ты сейчас договоришься и вылетишь из отдела, если не заткнёшься. Кэсин даже потянулся к значку, чтобы его швырнуть, но Чанцин всё же сумел его вовремя остановить и увести. — Племянник, ну ты тоже нашёл время мериться с шефом причиндалами… — пробормотала тихо Ло Фумэн, когда он вернулся. Оглядев смежную с допросной комнату, Кэсин понял, что не только она и Чанцин, но тот же Мин Ли, Ши Чжэ, секретарь шефа были тут, даже вечно пропадающий баллист Хэй У Чан… все они видели. Весь состав подконтрольного обычно ему отдела. Не считая остальных зевак. Он ушёл, не взяв положенного разрешения или отгула. А потом, неизвестно даже в каком баре, впервые напился так, что с трудом мог двигаться. Чжоу Сюй ждал его в гостиной, когда он наконец дополз, иначе не скажешь, до дома, и даже соизволил оторваться от своих бумаг. Весь такой домашний, уютный, со своей дурацкой, уже полноценной бородой. Увидев его, тот поморщился. — От тебя пахнет так, будто ты неделю был на курорте, который организовали бородатые бомжи-алкоголики со стажем. — Сказал тот, кто слишком много знает о подобных курортах и выглядит как их завсегдатай… — Намекаешь, что мне стоит взять бритву в руки? — Что тебе стоит отвалить, — грубо сказал Вэнь Кэсин, всё ещё кипя от негодования и запутываясь в собственных ногах, не в силах скинуть даже ботинки с пяток. — Что, невинная овечка, решил наконец показать свою истинную натуру? — Кажется, я попросил тебя отстать от меня… — он закономерно упал и, кажется, больно ударился копчиком. И сидел теперь со страдальческим видом. Видимо страдание внешне было настолько сильным, как и гневное бурчание в его желудке, вместившем в себя больше нормы, что это проняло и разжалобило его сожителя. Отложив свои бумажные наработки, Чжоу Сюй лениво размялся, зевнул и медленно и устало поплёлся в его сторону. — Да ты пить совсем не умеешь, пьянчуга… как до дома добрался в таком состоянии? — Включил навигатор, потому что заблудился, — зачем-то признался он ему. От Чжоу-сюна вкусно пахло, когда тот помогал снимать с него куртку и ботинки. Точнее, помогал Кэсин, а тот сам это сделал. Боже, о чём он думал? Сейчас вот вообще не время. Не время для красивых глаз Чжоу-сюна и его слишком ярких улыбок. Не время для его утешающих поглаживаний по боку, от которых хотелось выгнуться и застонать. Не время для… Он уткнулся ему в шею и лизнул, не сдержавшись. — Я не мороженое, — напомнили ему со снисходительным смешком. — У тебя уровень приставаний хуже, чем у стриптизёров из того тупичкового клуба. Не представляю, как вообще мог спутать тебя с кем-то оттуда. Вэнь Кэсину было очень жаль, что Чжоу-сюн — не мороженое. Потому что он перебрал, а в тепле от алкоголя развозило быстрее. — Что у тебя с лицом? С кем поцапался? Надеюсь, не нарвался ни на кого серьёзного, и тебя не будут высылать мне потом по частям? Не люблю расчленёнку. — Я тоже её не люблю, но иногда приходится любоваться… — а ещё лучше любоваться А-Сюем, который внимательно осматривал его с интересом, но без волнения. — Мы сегодня выяснили, что Цзюсяо жив… После какого-то странного молчания, Кэсин смог сфокусировать зрение на Чжоу-сюне. И его лицо тут же из каменного стало участливым. — Расскажешь мне? За время рассказа Чжоу Сюй успел переодеть его в пижаму, за что было неимоверно стыдно, расстелил диван и помог улечься. Весь рассказ он слушал неестественно молча. — Тебе хотелось его ударить, Лао Вэнь? — вдруг спросил Сюй. Ударить? — Очень, — признался Кэсин, видя его почему-то довольное и странно расплывающееся лицо. Чжоу-сюн улыбался ему? Или просто этот рот был настолько манящим, что он уже двоился, троился перед глазами? И господина Е, и Сунь Дина хотелось ударить. Он был так близок… Если бы Е Байи оставил его хоть на минуту с этим идиотом один на один, он бы из него всю информацию выпотрошил и пошёл бы сразу искать сталкера. Обычно он не опускался до рукоприкладства, и вряд ли бы сделал что-то сверх своих полномочий, но… Чего уж там. Это всё пустое. А Е Байи сделал главный промах, и полностью потерял его еле зародившееся доверие. — Шеф сказал, что разочарован во мне. — Я считаю, что ты был прав, Лао Вэнь. Я понимаю, какой логикой ты руководствовался: Сунь Дин — сообщник возможного убийцы множества людей, и с его помощью можно найти другого, такого же… На самом деле нет. Он лишь хотел побыстрее расправиться с делом, доказать себе и другим, что вовсе не бесполезен, как заявлял отец. Увидеть радость в глазах господина Хэлянь И, который возлагал на него большие надежды. Найти этого преследователя, потому что они с ним в чём-то похожи, просто обычно Вэнь Кэсин не позволял своей вспыльчивой натуре проявляться, старался держать её под строгим контролем. Неожиданно для себя, Кэсин рассмеялся до слёз, а Чжоу Сюй, с необъяснимым спокойствием, ждал, пока он придёт в себя. — Спасибо, я очень ценю это, — уже заплетающимся языком благодарил он его, схватив за прядку волос, — спасибо за понимание, чертовка-Сюй. Моя прекрасная и заботливая красотка-чертовка Сюй… Озадаченное выражение на троящемся перед ним лице журналиста стоило этих слов, после которых сознание утянуло его в сон, не спрашивая разрешения. Следующие дни он не ходил на работу, потому что тётушка прислала смс: «Не высовывайся и не ходи в отдел. Я всё улажу. Отдохни пока пару суток. Но готовься воздать мне моральной компенсации, племянничек». Поэтому он сходил в магазин, купил достаточно поролона, мебельный степлер и ткань ярко-жёлтого цвета. Остальное из нужного у Чжоу-сюна дома было. За пару часов он управился с пружинами в диване, сменой обивки на паре сидений. Измучился, конечно. Пару раз напутал с расчётами, делая выкройки. Ругался с продавцом, позвонив в магазин, потому что ткань оказалась слишком сыпучей, когда он отрезал необходимый метраж. Чжоу-сюн, увидев устроенный им бардак, даже выругался. — Скажи, что ты знаешь, что делаешь, пожалуйста… С запутавшимися в волосах срезами рогожки он ему ответил, что, если тот поможет подмести, всё пойдет значительно быстрее, так как ничто не будет мешаться под рукой. — Я сегодня находился за день… Ладно. Они ненадолго прервались на еду, а потом продолжили. Он уговорил Чжоу-сюна помогать ему держать ткань под удобным углом, чтобы он мог её прикрепить. — Ты вообще понимаешь, что такие работы обычно ведутся несколько дней? Мы не управимся за сегодня. — Оставим на завтра. — А спать ты где будешь? — Здесь же. Благо, я ткани сразу много взял… Окончательно с сидениями они закончили в час ночи. Точнее: закончил Кэсин, а Чжоу Сюй вынужденно прервался на свою основную работу, которая не отпускала его порой и дома. — Чжоу-сюн? — позвал он хозяина квартиры, но тот не откликнулся. Основная часть была сделана, а спинку, подлокотники и выдвижные части он оставил на следующие сутки. Вэнь Кэсин на голом энтузиазме упорствовал, желая поскорее закончить. Может для первого раза получалось у него не очень хорошо, но зато… зато он что-то сделал сам. Конечно он не метил в мебельщики, но ему предложили заняться обустройством квартиры, и он не мог не попытаться самостоятельно сделать что-то. Преобразить. Чжоу Сюя не было на кухне, ванна не заперта, а значит — тот находился в своей комнате. Куда Вэнь Кэсин раньше никогда не заходил. Поэтому сначала он вежливо постучал. — Чего надо? — грубо и хрипло раздалось по ту сторону. — Я просто хотел… — Кэсин сам не знал, чего хотел. Компании? Дружеского разговора? — Может мы вместе… чай попьём? — Мне сейчас не до этого… А, чёрт побери, как же больно… Ничего не хочу! Вэнь Кэсин был не из тех, кто будет стоять смирно и ждать, пока его пригласят, а потому просто вошёл в спальню. Полуторная кровать у подоконника, на котором стоял очередной цветок, лежали ключи от машины, большая металлическая термокружка с потемневшим краем от чайной заварки. У стены — малюсенький стол и коленно-опорный ортопедический стул, невзрачная трость. Справа, с другой стороны, к стене были прислонены костыли, в количестве двух штук, массивная тёмная деревянная тумба с множеством лекарств, кистевых и гимнастических эспандеров, кремов. Чжоу Сюй сидел на стуле: у него дрожали руки и не мог разогнуться из склонённой позы. Сам он жмурился от боли: всё лицо перекосило от напряжения и попытки выровнять дыхание. Кэсина прострелило осознанием, как тому, наверно, тяжело его было нести на себе, когда он не мог даже перевернуться самостоятельно. А сегодня Сюй и вовсе помогал ему всё держать, находился постоянно в одном положении, напрягая изрядно мышцы. Подметал, давая нагрузку на спину... Почему Чжоу-сюн не сказал ему ни в первый раз, ни сейчас, насколько это было больно на самом деле? — Чем я могу помочь тебе? — Мазь разогревающая. Обезбол. Тишина. В скрюченном состоянии тот еле встал и доковылял до кровати. — Ты не мог бы?.. Положив всё аккуратно на матрас, он помог Чжоу-сюну сесть. А потом, не слушая тихих, на грани шёпота, возражений, стянул с него кофту с высокой горловиной и нанёс мазь. Принялся втирать её. И очень старался, чтобы пальцы при этом не сильно тряслись. Чтобы дыхание не сбивалось. Чтобы собственный пульс не выдавал. — Ты как сливки по торту размазываешь. Дави сильнее. Больнее, чем было уже, не станет. Он чувствовал себя одновременно и в эйфории, и в страхе. От мысли, что мгновение закончится. И оно действительно подошло к концу, когда мазь полностью впиталась, и у него не было больше оправданий прикасаться к своему соседу по жилью дольше необходимого. На следующий день Чжоу Сюй просто дал ему деньги на наём рабочих. Вэнь Кэсин же отфотографировал квартиру, проигрался в приложении телефона с цветами предметов и интерьера, и действительно нанял тех, кто больше него смыслил в меблировке. Диван, за дополнительную баснословную плату, ему доделали при нём же, его же тканями. Похвалили за энтузиазм и попросили больше так не делать. Вечером Чжоу-сюн, вернувшись, получил сытный ужин с острыми специями, как и любил, и фотографии того, что планировал сделать Кэсин с его жилищем. — После такого ужина, я тебе всё что угодно позволю. Сидя напротив него — зажмурившегося от удовольствия и отложившего палочки в сторону от пустой тарелки — Кэсин хотел его поцеловать. Но это было бы неуместно. Он ненавидел тот факт, что в когда-то в него вдолбили такое понятие. А потом он всё же заявился на работу. С матча латте наперевес, в четырёх экземплярах. С бутылкой вина для тётушки в рюкзаке. Волшебство закончилось с смс последней, и пришлось вернуться в реальность за пределами квартиры. Он сам не знал, зачем вёлся каждый раз на её шуточки, на просьбы, да даже угрозы. Возможно ему действительно нравилось хотя бы с Фумэн иметь подобие дружеских отношений. С тем же Чжоу Сюем у них вроде и ладилось общение, но с ним нет той лёгкости, что с Фумэн. Потому что господин Чжоу вызывал в нём непривычные желания. А тот предпочитал в основном говорить о работе или чисто по делу, а остальные темы его будто и вовсе не интересовали. Как ни странно, большую часть времени Сюй не особо был разговорчив, несмотря на свою профессию. По его же словам, он за день достаточно общался, чтобы вечером желать зашить рот и себе, и окружающим… но почему-то при этом всё равно терпел Вэнь Кэсина, который, вопреки себе, не мог не пытаться с ним заговорить о чём-либо. Около входа в участок толпится народ, не давая толком пройти. Кэсин решил немного обождать на скамье, которую обычно занимали во время перерыва на перекур или обед. На ней уже, бледной тенью, сидел какой-то мальчик возраста Гу Сян, даже скорее помладше. Примостившись рядом с ним, он ждал, пока все разойдутся, но, казалось, народ только прибывал. Ло Фумэн, конечно, выпьет свой чай и холодным, но ворчать будет. Тем более после закатанной Кэсином сцены в допросной криминалистического отдела. Услышав всхлип, он не хотел реагировать. Кэсин не умел утешать людей, но, ещё чуть-чуть, и его уши заложит от гомона журналистов и зевак с одной стороны, а от звуков слёз — с другой. Платка с собой не было, но в любимой кофейне тётушки, куда та постоянно отправляла всех и каждого за своим пойлом, к одному напитку полагалось по две салфетки. — Эй, парень… Держи, — неловко протянул он ему чем вытереться, а щуплый мальчуган — его невозможно назвать по-другому, он выглядел моложе Гу Сян! А та, в его глазах, вообще была ребёнком — надрывно всхлипнул, очень быстро кивнул ему и поспешил взять предложенное. Вспоминая, как его успокаивал Чжоу-сюн, он несмело дотронулся до его плеча. — Что случилось? Почему ты плачешь и находишься здесь? — Вы не знаете, да? — с покрасневшими от слёз глазами всхлипнул тот, словно не веря, что его кто-то не знал. — Я — Чжан Чэнлин. — Приятно познакомиться, юный господин Чжан, — Кэсин протянул ему ладонь для рукопожатия, и Чэнлин, вспыхнув щеками, принял её. — Меня и отца вызвали сегодня из-за дела братьев. Они… То, о чём предупреждал его сожитель-журналист, сбылось: начался скандал. А Чжан Чэнлин, своевременно доложивший о замеченном им недочёте, винил себя, что братьям грозит немалый срок. Боялся, что пострадают ещё и отец и с матерью. Вэнь Кэсин, слушая его, почувствовал укол боли. Он видел в этом мальчишке себя: тоже переживающего всегда, что его действия навредят, что он кого-то подставит ненароком. Жить под таким гнётом собственных мыслей тяжело. — Господин Чжан! Дайте пару комментариев о… — А правда ли, что ваши сыновья?.. — Вы общались уже с главой Хэлянь, господин Чжан? Щелчки камер и разрозненные требовательные голоса приближались к ним, пытаясь прорваться сквозь строй сдерживающих охранников и работников полиции. Кэсин, по какому-то наитию, встал и загородил собой сжавшегося в ужасе Чжан Чэнлина. Подобное офицер Вэнь тоже понимал: когда отец был первым человеком в городе, ему таким же образом не давали прохода и свободного вздоха. Это было ещё одной из причин, почему ему запретили отвечать на вопросы прессы: она порой не ведала жалости и сострадания, не упускала момента запечатлеть событие и не обращала зачастую внимания, что могла этим кого-то ранить. К ним приближался похожий, практически один в один, на мальчишку мужчина, за которым как раз и велась охота журналистов. Чжан Юйсян. Он был весьма грозно настроен, и, увидев его, Чжан Чэнлин очень тяжело задышал через рот, и когда Кэсин оглянулся мельком на этот звук — увидел, что его глаза, и так уже припухшие, вновь наполнились слезами. Когда Юйсян был уже практически на расстоянии трёх шагов, сбоку вдруг раздался щелчок и полыхнула яркая вспышка камеры. Из-за массивного аппарата — и где такой древний выхватил? — показался Чжоу Сюй. С закреплённой петличкой, с микрофоном на куртке, выглядывающим диктофоном из маленького нагрудного кармана и пресс-картой на шее. Он подмигнул Вэнь Кэсину, и тот даже почувствовал себя чуть более уверенным. — Специальный корреспондент, Чжоу Сюй. Аккредитован местным управлением. Вы позволите, господин Чжан? Тот отступил чуть назад и нахмурился. — Так и запишем: опрашиваемый отказался от комментариев из-за сильного волнения о своих детях и их… — Чэнлин, — всё же решился отец юноши, — ни слова ни этому копу, ни этой журналисткой крысе. Старик Чжан постарался ретироваться, его загородила собой толпа и часть полицейских, которые помогали зайти в участок и пытались удержать коллег Чжоу Сюя на пороге. Почувствовав себя более комфортно после ухода господина Чжана-старшего, Вэнь Кэсин облегчённо рассмеялся. А малец, сидевший рядом, смущенно поблагодарил: — Спасибо вам большое, господин Чжоу. Я… пока что не виделся ещё с отцом после начала скандала, и был весьма не готов…. — Пустяки… — приветливо улыбнулся Чжоу-сюн. — Чэнлин же, верно? Это маленькое притворство немного покоробило Вэнь Кэсина. Ведь именно Чжоу Сюй стоял за разгромной статьёй, после чего все издания устроили охоту за Чжанами. Но он решил, что Чжоу Сюй знал, что делал, и при этом вроде не собирался вредить мальчишке. Его искренне волновала сама новость, а не постельное белье семьи Чжан. Тот кивнул и робко улыбнулся. — Чжоу-сюн, — нерешительно вдруг начал офицер Вэнь, — раз у тебя есть разрешение — проводишь его? Юный Чжан, — повернулся к нему Кэсин, — давайте пройдём внутрь — там они тебя точно не достанут до конца опроса. Ничего не бойся. Твоему отцу, скорее всего, ничего не грозит, учитывая то, что я знаю об этом деле.***
Фумэн получила всё, ей причитающееся, и была благодарна, что её «племянник» в столь короткие сроки со всем управился. — А-Син… после того допроса шеф сам не свой. Зайди к нему, он требовал тебя к себе сразу, как только ты появишься. Сейчас он даже немного пожалел, что общение с А-Сюем и новым знакомым, Чжан Чэнлином, так быстро подошло к концу. Он помнил, что сделал начальник Е. И не был готов ему это прощать. А потому постарался примерить маску холодного и не поддающегося своим чувствам человека. Почему-то с каждым разом это получалось сложнее: он как будто проваливался в какой-то омут своего подсознания, где находился какой-то другой человек, которому было плевать на нормы общества, на то, что необходимо делать или говорить. И от этого страшно не было, нет. Скорее ему хотелось рассмеяться. Он держался на этой непонятной тонкой грани, с трудом балансируя. Подобно акробату на натянутой над пропастью верёвкой. Как же ему хотелось ударить Вэнь Жуюя, когда тот замахнулся. Как же хотелось ответить Е Байи, но не обычной оплеухой, а… Двойной стук в дверь. Приказ зайти: короткое «войдите». И не время для анализирования своего поведения или мыслей. — Офицер Ло доложила, что вы желали меня видеть. Господин Е, не утруждаясь даже приветствием, перешёл к основному, встав из-за стола, как будто ничего не произошло пару дней назад между ними: — У нас снова сообщение о происшествии, связанном с главой Хэлянь. Займись этим делом, — Е Байи даже лишний раз на него не смотрел. И от этого во рту сделалось как-то очень горько. «Ты меня разочаровал» — висело между ними. Вэнь Кэсин, поддавшись тягостному чувству, отцепил от груди жетон. И только с его стуком о стол господин Е поднял взгляд от бумаг на него. — Что ты делаешь? Совсем ополоумел?! — Ухожу из отдела. Как вы того и хотели. Е Байи вдруг неожиданно ударил кулаком по столу: — Если ты вдруг нашёл гения, подобного себе — я соглашусь без проблем, потому что со вспыльчивым сосунками слишком много мороки! Но что-то я не припоминаю, за последние собеседования, практики и открытые уроки, чтобы у нас вдруг объявился новый талант как ты! Кэсин молчал, огорошенный. Е Байи же как с цепи сорвался, но он его не боялся: эти крики были знакомы, он всегда так себя вёл, когда совсем не скрывал эмоций. — Чёрт побери, Вэнь, даже если ты напишешь рапорт на увольнение — я его не подпишу, понятно тебе? Ты, погань бледная, наряду с офицером Ло — лучший у меня тут. И я не буду признавать это перед кем-либо ещё, но… — он резко замолк, прокашлявшись. И продолжил тихо и медленно, взвешивая каждое слово: «Я был неправ в отношении тебя, А-Син. Поступил неразумно. Мне не следовало…». Пытаясь унять всё, внутри клокотавшее, Кэсин сделал пару глубоких вдохов, сжимая и разжимая кулаки, которые ощущали уже призрачную возможность расквитаться. — Опустим, — выдохнул по итогу он. Больше для себя, чтобы иллюзия, слишком ярко мелькнувшая перед глазами, развеялась. Шеф Е даже не понял, что он действительно сделал не так. В голове Вэнь Кэсина же эхом отдавалось: «Я в тебе разочарован, бесполезный, бесполезный, бесполезный…». И, наконец, затихло. Он полностью себя контролировал. — Хорошо… А-Син. Глава Хэлянь сообщил, пока ты отсутствовал, что кто-то пытался несколько раз проникнуть на территорию их предвыборных штабов. Я бы хотел доверить это тебе… — Взлом и проникновение не относятся к криминалистическому отделу, шеф. Это уже профиль… — Да знаю! И всё же, если бы ты этим негласно занялся, я был бы весьма признателен. Лучше, если ты возьмёшь в напарники Ши Чжэ, рации уже готовы, надо установить слежку у пары главных штабов ночью, и… — Я ещё не согласился на дело, — твёрдо сказал он, и Е Байи осёкся. — Да. Конечно. Я понимаю. Подумай об этом сутки-двое и сообщи в самое ближайшее время, могу ли я рассчитывать на тебя… — как разом подряхлев и постарев, тот опустился обратно в своё кресло. Прошлые смены, на которых Вэнь Кэсин не присутствовал, наверно были очень тяжёлыми. — Что мне делать с пропущенными днями? — Я поменял тебе расписание. Ничего не нужно. Того, что ты займешься расследованием, было бы достаточно, и... Неожиданно дверь распахнулась: на пороге появился гневный Чанцин. Который, видимо, хотел высказать что-то очень резкое, потому что ещё никогда так угрожающе контейнеры с едой не болтались на держателе, когда тот ходил. — А-Син? — взгляд старшего мужчины сразу потеплел при виде него. — Господин Жун, — кивнул он ему приветственно. — Я рад, что ты наконец пришёл, — Жун Чанцин медленно перевел глаза на господина Е, при этом в судмедэксперте вновь появилось что-то ожесточённое. — Айи, — его голос заиндевел, — обед ещё теплый. Попытавшись сразу ретироваться, Кэсин был вынужден подождать Чанцина, который захотел ему что-то сказать с глазу на глаз. Уже за порогом кабинета шефа, тот протянул руку к нему, и Вэнь Кэсин отошёл на почтительное расстояние. Ладонь расстроенно и как-то понятливо опустилась. — После случившегося… Единственное, что хочу сказать тебе, А-Син, это то, что ты важен нам. Мне, ребятам, даже этому дураку с мозговым процессом как у черепахи. Он бывает тем ещё ублюдком. Надеюсь, ты всё же останешься с нами. И найдёшь в себе силы простить его… сам знаешь за что. А нас, и особенно меня — за недоверие.***
Вэнь Кэсин не хотел заниматься делами Хэлянь И дольше необходимого. Ведь он уже подвёл в чём-то этого человека. И Кэсину думалось, что ему, выжатому как лимон после трудного дня, желаннее всего был бы просто вечер дома с Чжоу-сюном. Где они бы могли пригубить с ним вина. Может порубиться в кости, карты или спокойно и душевно поболтать. Попить чаю, он готов его лично заваривать. Возможно обсудить что-то общее, что, как он подозревал, у них наверняка имелось. Это было тем, к чему хотелось стремиться — к Чжоу Сюю. Нынешняя жизнь, с Чжоу-сюном рядом, казалась цельной, несмотря на то, что ему с нового номера телефона начала писать мама, а он ей неизменно не отвечал, потому что не знал что сказать. Он порой виделся с Гу Сян, общался с ней — по сотовому — в разы чаще. С отцом же контакта не было никакого, и это немного задевало. Но, в то же время, заставляло двигаться дальше. Он устал искать одобрения этого человека. С Чжоу Сюем же не приходилось чего-то искать. Тот его поддерживал, приободрял… Но Кэсин надеялся на что-то другое. И в тот же момент — чтобы всё оставалось как есть. Чтобы были он и Чжоу Сюй, который забавно шутил, порой даже цинично, или, как нередко бывало, замыкался в самом себе, говорил строго и по делу, отрывисто, разбираясь в своих бумажках. Тем не менее, Вэнь Кэсин считал, что они вместе — как одно целое. Так что он спокойно вернулся домой, переоделся, дождался возвращения своего сожителя в надежде на хороший и душевный вечер. И тот не обманул его ожиданий. Почему-то тема зашла о детстве. — Мой двоюродный старший брат был таким забавным, он ещё в шестнадцать строил из себя важную шишку и все в школе ходили за ним хвостом. Просто представь: идёт такой парнишка, а остальные — за ним, как утята, — Чжоу-сюн, впервые на памяти Вэнь Кэсина, светился таким огоньком интереса и затаённой нежности. — За Гу Сян девочки так же ходили, потому что она спасала их от подшучиваний мальчишек... — фыркнул он ему в ответ. И Чжоу-сюн коротко улыбнулся, как предаваясь воспоминаниям, и пригубил вина. Они сидели вместе друг с другом на неразобранном диване, каждый со своим бутыльком в руке, и Вэнь Кэсина откровенно развезло: в какой-то момент он привалился к Чжоу-сюну, часто дыша. Почему-то нос слегка заложило. — Если у тебя сейчас вдруг тахикардия начнётся, то я бы рекомендовал отложить всё это, — господин Чжоу потянулся к его напитку, намереваясь убрать подальше, да взглянул повнимательнее на своего соседа по квартире.— Лао Вэнь, да ты безобразно напился! Он слышал этот приятный голос, ощущал дыхание, от которого пробегались мурашки, и тепло кожи, которой хотелось коснуться. Кэсин повернулся лицом к Чжоу-сюну, смотревшему на него с весельем в глазах, и, неожиданно для себя, ласково провёл пальцами по его щеке и приник губами, прикрыв глаза. Сначала замер так на мгновение, потом попытался углубить поцелуй…. Из-за того, как он неровно сидел, ему пришлось чуть приподняться и слегка сильнее прижаться к нему. И он не помнил уже, куда девал бутылёк, который держал ранее, ведь его руки вцепились в так одуряюще пахнущий ворот кофты Чжоу-сюна. Но вдруг Вэнь Кэсин понял, что ему не отвечали на поцелуй. Более того — Чжоу Сюй заметно напрягся. — Лао Вэнь, — тот мягко отстранил его от себя, заглядывая в глаза. — Меня не привлекают мужчины… И женщины — тоже. Никто не привлекает. Понимаешь? Щёки загорелись жаром стыда и неловкости. Ощущение рушащейся по кирпичикам жизни наполнило до краёв. Чжоу-сюн же смотрел на него без насмешки или издёвки. Тот просто констатировал факт. Не желая усугублять ситуацию или портить взаимоотношения, Кэсин, давя ком в горле, заставил кивнуть себя, когда больше всего хотелось сбежать. — Хорошо, А-Сюй. Я тебя… понял, — заторможено проговорил он, сдерживая дрожь в голосе. Между ними ничего не изменилось на следующее утро кроме того, как сам Вэнь Кэсин начал воспринимать всё. В конце концов, он — взрослый мужчина, который мог и должен был выдержать отказ. Даже если он такой болезненный. Даже если казалось, что жизнь кончена. К тому же уезжать, взбрыкнув, не хотелось. А вот провалиться под землю на месте — очень сильно. Двоякое чувство. Его такого взрослого и сильного на следующие сутки нашёл шеф Е в три утра, решительно заполняющим отчёты о проделанной работе. Так проявлялось его нежелание возвращаться в место, которое он про себя уже беспечно успел назвать домом. — К себе вернуться не хочешь? Или тебя так же, как и меня, выперли на сутки за плохое поведение? — Да ну тебя, черепаха. Чжоу Сюй мне никто, просто сожитель. — Сожитель? — наглый старик явно потешался над ним. Только ленивый не знал, как Кэсин последние месяцы торопился домой к «просто сожителю» или «другу». А потом он нахмурился. — Как ты сказал? «Сюй»? Точно «Сюй»? Е Байи достал свой телефон из кармана, пролистал пару фотографий и показал одну из них. — Этот «Сюй»? Рассмотрев улыбчивого подростка, Вэнь Кэсин подтверждающе кивнул ему. — Откуда у вас его детская фотография? Вы так хорошо начали общаться после того, как я его спас? Лучше бы мне зарплату повысили… — Так это был он? — не ответил Е Байи на подначку. — Ну да. Вы что, были знакомы до?.. — Вэнь Кэсин загорелся идеей больше узнать о том, с кем делил жильё. Но шеф поведал ему совсем немного: он видел Чжоу Сюя, когда тот был совсем крошечным. В понимании Е Байи, «крошечный» — это лет до двадцати пяти. Хотя Вэнь Кэсина он тоже включал в категорию таких людей, несмотря на то, что ему было почти двадцать девять и он высок ростом. «Люди с крошечным мозгом тоже считаются, поганка» — так он ему однажды сказал. — Он же был за ширмой, так близко… Знал бы — душу бы вытряс из негодяя. Я думал, он всё ещё в коме, Хуайчжан ничего не говорил мне... Шеф, после этого непонятного диалога, отправил его домой. Чжоу Сюй спал спокойно в своей комнате, а Кэсин лёг на диван в гостиной и не понимал, почему ему стало ещё тревожнее. Е Байи только следующим вечером получил на телефон фотографию со зданием штаба кампании народного представителя и подпись, от которой наверняка расхохотался: «Подними мне зарплату, старый пердун. Или оплати расходы на чайную бурду тётушки. Я в деле».