Moonlight

Так прошло больше полугода. Николай всё-таки смог объяснить прислуге, что чужой в их доме это "врач", которому негде жить, а в награду за спасение жизни, блондин приютил юношу. У Сигмы была своя отдельная комната. Пол был устлан лакированным паркетом из ели и довольно красивыми светлыми коврами с мягким ворсом. Стены были покрыты дорогими обоями с каким-то еле заметным узором, который не бросался в глаза. В комнате было два огромных окна с выходом на балкон. Сами окна были всегда, кроме ночи, за плотными занавесками, сквозь которые не проникал и лучик света. Удивительно, что в этой комнате из мебели было только всё самое необходимое: огромная, двухспальная, мягкая кровать, каркас которой был из резного дуба, деревянные стол, комод и шкаф. В столе было четыре ящичка, в которых можно было бы хранить всякие бумаги и прочее. Прислуги наивно верили, что пришедший юноша и вправду врач, поэтому иногда даже сами обращались к нему за советом. Вообще-то Николай очень редко заходил к Сигме. До сих пор не мог смириться с тем, что у него живёт вампир. Однако, мало-помалу они стали общаться. Только вот происходило это в основном ночью, когда вурдалак приходил испить крови. Первое время Гоголь пытался его прогонять, но после понял, что если хотя бы кто-то из слуг узнает, что рядом с ними самый настоящий убийца, то и Сигму, и самого Николая сожгут вместе с особняком, а перспектива смерти в один день с этим упырём вообще-то ни капли не радовала душу Николая Васильевича, поэтому оставалось лишь молча терпеть. Вот, настал один из таких дней, а вернее вечеров. Николай, как ни в чем не бывало, сидел за рабочим столом и разгребал бумаги, которых скопилось уже слишком много, но, если их не начать разбирать сейчас, то волокиты станет больше. Он ненавидел работать с бумагами, больше любил практику, только вот с самого детства его приучили терпеть. Порой, просто хотелось сбежать куда-нибудь, чтобы почувствовать себя свободным хотя бы немного, но куда бы ты не сбежал, тебя везде узнают. Огонёк свечи иногда подрагивал из-за слабого ветерка, который пробивался сквозь маленькие щели в ставнях. Гоголь же был в тёплой одежде. На улице не лето всё-таки. Юноша уже хотел поставить очередную подпись, как источник света потух. Насторожившись, Николай из стола достал серебряный кинжал и, резко обернувшись, вонзил его в рядом стоящего. В темноте особо разглядеть не удалось, но, кажется, это был Сигма. Парень вынул остриё и тут же подскочил с места, подхватив вампира на руки. Попал почти в сердце. Острая и жгучая боль пронзила грудь юноши, от чего он чуть ли не прокричал. Сигма тут же схватится за правое плечо Коли, чтобы просто не упасть. Болезненные ощущения не хотели проходить, а из раны сочилась чёрная, густая и очень липкая жижа. Кожа вокруг почернела и начала разлагаться, напоминая то ли гангрену, то ли рубленное, гнилое нечто. Сам же вампир откашлялся и со злостью посмотрел на Николая. Было чертовски ужасно. До того, что аж искры из глаз полетели. Если бы Сигма мог, он бы заплакал от боли. В смятении Гоголь стянул со своего плеча одежду и подставил к губам Сигмы с фразой "кусай". Если быть честным, вурдалак довольно сильно удивился, ведь этот же самый человек каждый день говорит, что ненавидит вампиров, но при этом в эту же самую секунду пытается таким образом залечить рану от серебра. Дрожащими руками Сигма притянул белокурого к себе ближе и укусил его, как можно более нежно. Всё-таки Николай Васильевич не виноват, это у него уже на рефлекторном уровне. Горячая кровь сразу же под давлением начала стекать по пересохшему горлу вампира, позволяя утолить жажду. К сожалению или счастью, но Сигме теперь придется выпить больше, чем он планировал. Всё-таки ранение он не предвидел на сегодня, поэтому как-то и не подготовился к такому. Через некоторое время рана начала затягиваться. Сигма отстранился и, утерев рукавом губы, слизал с плеча парня выступившие капли крови. Конечно, этого было мало, но он не хотел, чтобы Николай упал без сознания, поэтому и отстранился. А этого количества хватит для регенерации. Зарастёт за час-два. После он кое-как поднялся, подошёл к шкафу Гоголя и, достав оттуда первую попавшуюся рубашку, сделал "бинт", которым перевязал укус. Сам же Коля сидел почти без сознания от такой резкой потери крови. Вздохнув, Сигма поднял его на руки и уложил на кровать. После этого он прилёг рядом и поправил волосы Гоголя. —Уж прости, я не хотел столько много пить —Ага, ничего страшного. Сам виноват — Николай слабо улыбнулся и, повернувшись на бок, уткнулся в подушку. Он обнял Сигму и прижал его к себе. Юноша сам не знает, что на него нашло. С вампиром ему было неприятно, но сейчас просто хотелось обнять кого-нибудь, пусть он и будет до окоченения ледяным. —У меня вопрос... Ты же сам только недавно говорил, что ненавидишь меня, а теперь спасаешь и даже обнимаешь. Что случилось? —Прошу, оставь меня в покое. Ты буквально только что чуть не высосал из меня жизнь Сигма тихо усмехнулся и, закатив глаза, неуверенно обнял Гоголя в ответ, закрыв глаза. Было отнюдь не привычно обниматься, так тем более с человеком. Коля был тёплым. Даже горячим для обычной температуры вампира. Это вызывало приятные мурашки по всему телу. Вурдалак накрыл Николая одеялом, чтобы тот совсем не замёрз и не простудился, а после стал поглаживать его по спине, иногда переходя на волосы. Сигма уже привык проводить время за чтением, ведь сам он практически не нуждался во сне, а вот для Николая ночь была ужасной и долгой. Было слишком холодно от вампира рядом, да и потеря крови дала о себе знать. Во сне температура подскочила, а сам парень покрылся холодным потом. Тело так пыталось хотя бы немного охладиться. Гоголь спал беспокойно. **** Туманно и темно. Воздуха будто бы не хватает, а всё из-за нарастающей паники. Вокруг дремучий лес, в котором не было и просвета лунного сияния. Дыхание участилось вместе с сердцебиением. Блондин оглянулся и заметил недалеко от себя два алых глаза, полные ярости, ненависти и даже какого-то злорадства. Сомнений не оставалось. Это вампир. Это то самое существо, которое сначала хищно наблюдает за своей жертвой, довольствуясь и подпитываясь её страхом и ужасом, а после зверски убивает, не оставляя и капли в теле. Из-за этих ощущений Николай мог сравнить себя с трусливым кроликом. Всё тело как на зло налилось чугуном, не давая лёгкости в движениях. Огоньки стали стремительно приближаться, от чего Гоголь вздрогнул и тут же кинулся бежать. В мышцах ощущалась невыносимая боль. Кажется, ещё никогда Коля не чувствовал себя настолько беззащитным. Оружия с собой не было, а страх не давал мыслить трезво. Резко юноша оказался на сырой земле, будучи прижатым. Он попытался выбраться, но чужие ногти впились в кожу до крови. Слишком больно. В уголках глаз собрались слёзы и мокрыми дорожками пробежали по щекам. Подняв взгляд, парень стал рассматривать своего убийцу. Длинные волосы, одна половина которых была фиолетовой, а вторая-белой, костюм в светлых тонах, плащ. Кажется, это никто иной, как Сигма. Стало обидно, ведь он помог вампиру, а тот наглым образом предал его. Через несколько мгновений клыки вонзились в шею, отдавая острой, жгучей болью, от которой Гоголь начал задыхаться, царапая землю. Его всего будто бы окатили раскалённым металлом, а после и залили внутрь. Горло отекло. Дышать и без того было трудно, но сейчас вообще практически нереально. **** Николай Васильевич проснулся от того, что на его лице было что-то мокрое. Кажется, полотенце? Открыв глаза, он увидел перед собой Сигму и тут же вскрикнул от страха. Такой реакции вампир не ожидал, но быстро пришел в себя. Он медленно придвинулся к Николаю и ласково погладил его по щеке, после целуя в макушку. Гоголь от такого опешил и даже на секунду покраснел. —Это что... Ты чего? —Это я тебя должен спрашивать. Что тебе приснилось? — Сигма сел рядом и, укутав Колю, прижал его к себе. Николай быстро успокоился в объятиях вурдалака, что не могло не беспокоить, а после начал рассказ. Во время этого юноша молча слушал, иногда поглаживая парня по спине, чтоб напомнить, что кошмар остался позади. Под конец Сигма тихо вздохнул. Можно было ожидать, что его будут бояться. Всё же свою жажду следует немного сдерживать или хотя бы на охоту выходить, а не пользоваться Гоголем. —И ты боишься, что я могу поступить с тобой так же в реальной жизни? —М, наверное. Пока не думал об этом. —Слушай, даже если бы я и был злым, то мне было бы невыгодно убивать тебя. Понимаешь, о чём я? Николай безмолвно кивнул и прижался к Сигме, положив голову ему на плечо и уткнувшись в шею. Теперь он и вправду успокоился. Да и температура, кажется, спала.