Легенды предзимней ночи

— Что ж, — в конце концов решился Изор, — если сейчас поторопимся, глядишь, всюду успеем: и «вашего человека» встретить, и в город до заката войти. Может, оно и нелишне, прежде чем вступить в столицу, узнать, что там делается. Поспешим! – приказал он и наподдал уставшему коню. Впрочем, по утоптанному тракту лошади бежали споро. Или, может, чуяли близкое человеческое жилье. Но чем ближе путники подъезжали к Столице, тем больше все это командиру не нравилось. Ни вынужденная задержка, ни тот заносчивый Желна – вот еще радость свидеться – ни солнце, что клонилось к закату, ни братик-Нарвик, скрытный и ненадежный, как целый выводок шидов. А в самом трактире у Горских ворот и Луахассу заставил его поволноваться. Дракончик просто-напросто устал за такой длинный день в седле, а в теплом трактире да после нескольких глотков глинтвейна расслабился, размяк, скинул капюшон, стянул шапку – и в какой-то миг, оглянувшись на Луа, командир увидел не просто хорошо одетого, высокородного юношу, но диво дивное, сказочного дракона, от которого сияние уже лилось во все стороны. Отвык сдерживать свою суть в клане, вот и результат. А как тут не отвыкнуть, если каждый встречный шид глядит восторженно да господином величает? Пришлось одернуть мальчишку, рявкнуть на него, как в старые времена, когда он не то что капюшон снять – глаза поднять боялся. Он, конечно, устыдился сразу, зажался весь… но Изор все не унимался, выговаривал ему вполголоса, благо не слышал никто: — Что ж ты творишь… птенец неразумный! Мало тебя сетью ловили? Мало по лесам бегал? Еще захотелось? Луа не отвечал, понятное дело, но сияние враз померкло, и даже кружку с глинтвейном дракончик опасливо отодвинул подальше. Изор чуял, что зря ругает мальчишку, что, верно, и сам он устал и просто слишком встревожен сегодня. Он уже хотел ободрить Луахассу, утешить – но тут появился «их человек» Желна, с Нарвиком на пару. И командир сразу убедился, что два чернявых шида, похожих на купцов или зажиточных мастеровых, притом что оба худощавые и гибкие, как атлеты, — намного подозрительней, чем один. И, честно говоря, намного опасней. Теперь их два колдуна, самых, может быть, тренированных и подготовленных в клане – против него, шида-недоучки, и Луахассу, безгранично сильного, но неразумного птенца. — Ну вот и свиделись, — не торопясь садиться за стол, вместо приветствия сказал лазутчик, — и железка твоя, вижу, при тебе, — и взглядом на меч указал. Ишь, помнит, с какими словами расстались когда-то, не забыл за своими шпионскими заботами… А Изора с детства не надо было дважды упрашивать – он подхватил меч и легко поднялся. Между ними тут же встрял Нарвик. — Сядь, Зейге! Не время старое поминать. Да еще поперек моего слова. И Луа вскинулся, аж потемнел весь – того и гляди, Черным Мором обернется, и если не разворотит тут все, то спалит дотла! Мельком подумалось – ну вот же, только что Изор отругал его, и дракончик, обиженный, даже ответить ни слова не хотел и не смотрел в его сторону, хоть и прав он был во всем, между прочим. Но едва угроза появилась, Луа тут же готов крушить весь мир, защищая своего колдуна. Но крушить ничего не понадобилось – не сегодня, не сейчас. Зейге тут же улыбнулся, тонко, вынужденно, и даже плечами пожал, куда мол, действительно, против Нарвикова-то слова? Потом склонил голову перед Луахассу и ловко уселся на скамью, откинув полы плаща. Изор удивился – когда этот шид еще при первой встрече дерзил ему, вроде ж ни на кого не оглядывался. Или специально был поставлен дерзить, покуда пришлые гости не разобрались, кто из шидов ведет отряд дозорных? А тут, вдали от клана, дисциплину еще пуще блюсти надо. А и в самом деле, не время старое поминать. Иные заботы одолевают. Командир положил руку на плечо Луахассу и усадил змеенка обратно. Раз только в глаза глянул – все хорошо, мол, Звездочка моя – но тот и сам уже дышал свободнее, тише, и не метал глазами серебряные сполохи. Изор оглянулся по сторонам: жизнь в трактире шла своим чередом, никто не обратил внимания на их своеобразное приветствие. Ну да что за кабак без перебранки? Не подрались славные воины, не выпустили друг другу кишки в проходе между столов – и то дело. — Ты, Зейге, как одичал тут в столице, — тем временем выговаривал своему лазутчику Нарвик, — хоть дослушал бы. Темнейший нас троих с одной миссией послал, более того – меня, а значит и тебя, в помощь Изору определил. Хороша же вышла помощь – в первом же трактире разругаться. — Да то так, для порядку, — отмахнулся тот. — А если для порядку, то обскажи, что в городе происходит. Насколько опасно нам, да с драконом, туда соваться. Тут Зейге перестал усмехаться и начал рассказывать подробно. Арагун с Утаром, что было вполне логично, остановились в доме Арагуна, и с тех пор столько-то раз выезжали на службу, столько-то раз по вечерам навещали семью Раг-Манари, столько-то раз встречались в разных трактирах с разными людьми (Зейге даже звания и имена разнюхал) – видно, Арагун тоже сведения собирает. И не он один. В городе не меньше сотни соглядатаев помимо клики деликатных – деликатные иначе себя ведут, они при власти, силу за собой чуют. Пришлых много, в народе сказывают, да не купцов почтенных или работников наемных – а людишек темных, подозрительных. И не работы они здесь ищут, а дела свои обделывают. А что до дел, то долго рассказывать, может, Изор какой-то вопрос задаст? — Понадобится – задам, — сказал командир, — А покуда выдвигаться пора. Сказал – и почуял, что в самом деле – пора. Что тревога его только нарастает, что сон колдовской то и дело вспоминается, словно подталкивает, торопит. Что волнения сегодняшнего дня, раздражение и даже то, что он отругал Луа – не просто так, а из-за колдовского дара, который зовет в путь, скорее! Командир оглянулся на змеенка и встретил серьезный взгляд, глаза в глаза, Луа даже нахмурился, словно его мучила головная боль: — Я тоже слышу, пора, — кивнул он. — Куда, зачем? – спросил Нарвик. Да и Зейге тоже смотрел вопросительно, ждал ответа. — Не за чем, а за кем. За мной! – скомандовал Изор, давая понять колдунам, что ответа не будет. Рано им про сны рассказывать. А если они что-то знают, если сон наведенный – то и вовсе незачем. Лучше бы, конечно, оставить их обоих здесь, пусть бы глинтвейн попивали да на ночлег устраивались. Но если они хоть в чем-то виновны, если сговорились, это скоро выяснится. Во всяком случае, лучше за ними приглядывать, за лазутчиком да за братом — хоть понять бы, который из них больше враг – чем оставлять обоих гулять по Столице, как им заблагорассудится. На улице тем временем сгущался туман, как всегда бывает в оттепель на исходе зимы. Это таял потемневший, влажный снег, что еще лежал сугробами по низинам и оврагам. Ни неба, ни городских стен, ни даже деревьев в двадцати шагах не различить. Дорогу среди столичных предместий совсем развезло; колеи, продавленные телегами, заполнились жидкой грязью. Но Изор гнал коня по лужам, через канавы, сквозь туман: надо было успеть! К тому времени, когда маленький отряд вступил на столичные улицы, мощеные плитами песчаника, мгла уже накрыла Столицу, Золотой Город Аола, словно облако. Мостовая, стены и крыши домов, арки и проулки блестели влагой, а городские фонари светились молочно-белым, рассеянным светом. Если по улицам и бродили пришлые люди – Изор и не заметил, и не мудрено, в таком густом тумане. И вот, наконец, впереди показались стены, окружавшие сад, среди которого возвышался отцовский особняк. Командир впервые в жизни пожалел, что эти стены недостаточно высокие и неприступные. Здесь он остановился, спрыгнул с коня и дальше повел его в поводу, вдоль стены, до самых ворот. Он не хотел, чтобы кто-либо заметил, как по улицам к дому воеводы пронесся конный отряд, как на пожар. В какой-то миг командир вовсе остановился, поглаживая коня по холке и поджидая Луахассу и остальных – Изор думал посмотреть на мир с помощью колдовского дара, увидеть все, как есть. Вот из сумрачной пелены показался Луа верхом на серебристом своем жеребчике, заметил Изора, соскользнул с коня, легко, как в танце, подступил близко – командир тут же погладил его по плечу, взял за затылок, привлек к себе, и, не говоря ни слова, поцеловал. Луа тут же отозвался, всем существом, всем своим драконьим даром. Звездное серебро полыхнуло по телу Изора, сбило дыхание; он отпустил губы Луахассу, но не выпустил его из объятий, а, закрыв глаза, попытался проникнуть сквозь туман, сквозь стены… даже сквозь землю, если понадобится. И, наконец, проник в тайну своего сна. Времени в самом деле оставалось мало. Открыв глаза и увидев подоспевших шидов, он скомандовал сразу всем: — Тихо! И дальше словно раздвоился. Один Изор, настоящий, обнимал своего дракончика и смотрел глазами колдуна на мир, а другой Изор… нет, не Изор вовсе! незнакомый воин, чужак шел сквозь туман среди иных воинов, которые спешили окольными улочками, обходя караулы и конные разъезды. Они шли тихо, дюжина человек, не балагуря, не обмениваясь шутками, как полагалось бы дружеской компании, направлявшейся по своим делам, в трактир или к знакомым девицам, или, может, возвращавшейся из далекого похода. Эти люди шли налегке, без наплечных мешков, без запасов еды и питья и даже без зимних плащей, они были одеты лишь в легкие куртки, да не военного образца, а так, в одежду простого люда, и порядком потрепанную… Но чтобы крестьяне или охотники были вооружены боевыми мечами? Чтобы они шли так слаженно и целеустремленно, словно тренированные бойцы? Чтобы закрывали лица, натянув до самых глаз платки и косынки? Вот раздался короткий свист, и люди разделились – по двое, по трое, помогая друг другу, легко преодолели невысокую стену, за которой начинался сад. У этой же стены Изор стоял прямо сейчас, обнимая Луахассу. Неужели он опоздал? — Скорей! – приказал он шидам и первым двинулся к воротам. Привратника на положенном месте не оказалось – или отлучился погреться, или сбежал, или вовсе его убили… впрочем, тела поблизости командир не заметил. Он окинул колдовским взглядом сад, беседки и дорожки, рассчитывая увидеть следы борьбы: помятые кусты, разбитые вазоны, оброненное оружие или одежду, но снова увидел иное. По аккуратным садовым дорожкам между вечнозеленых самшитовых кустов быстро и бесшумно передвигались люди. Один направился к конюшне, двое других – к хозяйственным постройкам, но вскоре они присоединились к остальным, видно, убедившись, что угрозы нет. Потом бойцы гуськом направились в обход дома, к черному ходу, оставив одного у парадных дверей. Это было грамотно — чтобы никто из домашних не сумел позвать на помощь. Изор тем временем уже подходил к парадным дверям. И столь ярким и объемным было видение, что он даже провел рукой ровно по тому месту, где вот только что стоял враг, и показалось, будто рука прошла сквозь темный силуэт… Командир остановился на мгновенье и прислушался – но ничто не нарушало тишину, царящую внутри дома и снаружи, в тумане сада. У парадных дверей Изора также никто не встретил. Он толкнул дверь, окинул взглядом пустой холл – и колдовские видения наложились друг на друга, спутались, сплелись, прошлое и будущее, быль и небыль. Он смотрел на распахнутые настежь окна и чуял, как по комнатам гуляет ветер. Если сейчас позвать отца или маму – никто не отзовется. Чтобы ощутить настоящее, Изору пришлось схватить змеенка за плечо, заглянуть в серебряные глаза. Стало полегче. Он тряхнул головой и направился к лестнице. Те, бойцы в обносках, рассредоточились по первому этажу: слабо вскрикнула кухарка перед смертью, когда разбойничий меч распорол на ее груди цветастый передник, нарядное платье и добрался до сердца. Садовник, которого кухарка угощала чаем и свежей выпечкой, осел на пол – кровь текла из его разбитой головы. Но Изор уже поднимался по лестнице, он спешил и все никак не мог догнать бандитов, которые легко преодолели ее и по знаку главаря бегом кинулись вперед. Командир глянул под ноги – на ступени уже натекла кровь… сейчас, сию минуту колдовские видения встретятся, прошлое и будущее сольется в одно, и наступит страшное настоящее. Он переступил через кровь и взлетел на самый верх лестницы. Отцова трубка на подставке быстро остывала, но легкий дымок от нее все еще тянулся за сквозняком; материн платок бросили на спинку кресла, ветер перебирал шелковые кисти; а вот и разбойники, кругом обступили отца, оттеснившего мать за спину, великого воеводу, оставшегося безоружным в последнем бою… Главарь поднял меч. — Изор! – воскликнула мать, и… он вдруг увидел ее прямо перед собой, встревоженную, но живую! В светлом платье, без единого кровавого пятна! И никаких бандитов на втором этаже. — Изор! – позвал его Луа, настойчиво, словно не первый раз уже, — что случилось? Распахнулась дверь отцовского кабинета и показался он сам, высокий, статный и спокойный, как всегда. Он и разбойников встретил с таким же достоинством – Изор только что видел! — Еще не случилось, — выдохнул он наконец. И оглянулся – за его спиной стояли оба шида, с мечами наизготовку, и явно не знали, что они должны делать. Мраморная лестница сверкала первозданной белизной. Командир перевел дух. Дышалось ему с трудом. Не хватало еще в обморок тут упасть, как какой-нибудь впечатлительной девице. Он вернул меч в ножны, дернул ворот плаща, глубоко вздохнул и повторил еще раз для всех: — Ничего еще не случилось. Но может случиться. В любую минуту. Долго объясняться Изор не собирался. — Отец, матушка, – сказал он, – укройтесь в кабинете. А я приведу к вам Рузанну. Домашних слуг мы тоже спрячем от греха. Этой ночью на дом могут напасть! Отец кивнул и тут же скрылся в дверном проеме. Изор едва успел порадоваться, как же хорошо, когда родители не задают глупых вопросов вроде: «Откуда знаешь?» или «Кто доложил?», а доверяют его шидскому чутью – и тут отец вернулся. Поверх тонкого домашнего камзола он застегивал ремень, на который уже закрепил ножны, естественно, не пустые. Впрочем, глупо было бы ожидать от прославленного военачальника, что он станет отсиживаться за крепкими дверями при малейшей опасности. А вот матушку отец за эти самые двери препроводил, не слушая никаких возражений. Через минуту за ней последовала Рузанна, на ходу продевая руку в рукав воздушного кружевного одеяния и едва успев спросить, что случилось и где ее Арагун. — Не думал, что скажу подобное до свадьбы, но жаль, что не здесь, — последовал ответ отца. Изор к тому времени уже спускался вниз, перед ним топали шиды, ожидая следующих приказаний, следом держался Луа, не отставая ни на шаг. В доме устраивать засаду не хотелось, но лучшего места просто не найти. Одного из своих разбойники оставят у парадного входа, через черный будут идти по одному, гуськом… с двух сторон бы напасть, изнутри и снаружи! Жаль, людей мало… Нарвик с этим его Зейге бойцы, конечно, знатные, да только ненадежные, а отец уже немолод. Не конюха же с садовником на подмогу звать? А Луа… а вот его бы лучше вообще в отцовом кабинете запереть, с Рузанной и матерью. Чтоб не переволновался и не обернулся Черным Мором. Но как же его запрешь? Никак. Дрогнула дверь черного хода – тихо-тихо, на грани колдовского чутья – и отворилась медленно и мягко. Времени не осталось совсем. Только задуть ближайшую свечу да укрыться по разные стороны коридора, из которого должны были показаться разбойники – Изор с Луа по одну, шиды по другую, отец у парадной двери. Как зазвенят клинки, дозорный на подмогу кинется, чтоб отец, значит, его встретил. В глубине дома, казалось, все замерло. Не было слышно ни шагов, ни дыхания, ни единого бряцанья оружия. Но Изор уже чуял непрошенных гостей, следил их неспешное продвижение. Встретился взглядом с Нарвиком, одними губами сказал ему: «Жди», братик понимающе кивнул, и его ухмылочка подсказала Изору, что, пожалуй, не он один разбойников почуял. Ну да лазутчику подобное уменье и нелишне… И вот, наконец, послышался шелест одежды. Изор глубоко вдохнул. Еще раз. Из коридора показалась первая темная фигура. За ней – вторая и третья. За ними еще. Изор рванулся вперед. Молча. Он метил в бок – и достал. Первого. Нарвик задержался лишь на миг, поразив второго. Но третий уже успел отбить выпад Зейге, ударил в ответ. Разбойник кинулся на Изора, выцеливая горло. Командир отшагнул, пропустил, чтобы ударить в спину. Но и тот попался ученый, качнулся вбок. Из коридора выскочил еще один, прокатился по полу. Его встретил Луа, пятерней, когтями серебряными, да по лицу - раненый взвыл! Кровь так и брызнула! На крик через парадную дверь вломился дозорный и схватился с отцом. И вот уже в просторном, светлом холле изысканного особняка развернулось кровавое побоище. Кто-то, убитый наповал, лежал неподвижно, другой, тяжело раненый, корчился на мраморном полу в луже своей крови, третий, стоя на коленях и подвывая, закрывал руками изрезанное лицо. Вокруг Изора кружили двое. Не потому что такие умелые воины, а просто осторожничали, подойти боялись. На Нарвика вообще трое наседало, и Зейге взял на себя двоих, и Луахассу наконец выхватил свой кинжал, отбивал выпады разбойника. Только отступал змеенок, пятился в дальний угол, не умея схитрить, обмануть и ударить… длинный разбойничий меч не давал ему дотянуться до врага! Командир толкнул вазу в одного бандита и кинулся под ноги второму, тот замешкался – не решил сразу, что делать, искать ли Изора мечом или отпрыгнуть, а после уже не мог сделать ни того, ни другого, Изор полоснул по ногам, по сухожилиям и перекатился ближе к змеенку. Но и Нарвик не зевал, заморочил своих противников – Изор заметил, как они наносили удары туда, где Нарвика вовсе не было – и вот уже пронзил одного, ранил второго в руку и тоже отступил в сторону Луахассу. Тут-то Изору и подумалось – может, шиды вовсе не его отца с матерью защищают, а дракончика? Оттого и дерутся нешуточно, рискуя жизнями? А Изор-то все гадает – враги они или друзья. Хотя вот же он ответ – друзья, покуда цели общие. А сегодня, сейчас эта цель — защитить змеенка, которого Изор неосмотрительно втянул в бой, под удар подставил. С такой мыслью командир вскочил на ноги и, уже не глядя на второго своего разбойника, к змеенку кинулся. Вовремя! Вокруг Луа уже сгущалась темнота, воздух уже дрожал, и нутро командира отзывалось трепетом. В следующий миг звездное серебро грозило обернуться смертью! Но Изор успел - против всякого воинского закона резанул бандита сзади, по пояснице, не защищенной коротким доспехом – под нищенскую куртку длинной кольчуги не подденешь. Тот рухнул, как подкошенный. Изор, раз только глянув на Луа – живой, невредимый – развернулся встретить другого разбойника. Но и змеенок, уж конечно, в своем углу сидеть не стал, снова в общую свару полез… Слава всем богам, скоро все было кончено.