Легенды предзимней ночи

Ах, как хорошо, что Изор заранее успел уже удивленный вид-то состряпать, потому что вот теперь точно удивился бы… нет, не удивился — испугался! И наверняка себя с головой бы выдал, а вместе с собой и Луахассу. Но так — даже никто и не понял: сидят они с Арагуном, глаза вытаращили и глупо переглядываются. — Кого-кого? — переспросил друг. — Крылатого? Не того ли самого, про которого ваш паренек… как он? Бана, точно!.. по дороге болтал? Так… мы эту сказку от него впервые и услышали. — Думали, это иккивари нам крылатых дев покажут, — поддержал Изор. И даже улыбнулся: не верю, мол, болтаете тут всякое. Но дед не сдавался, все продолжал тыкать в Изора заскорузлым пальцем. — Кого-кого… мальчишку белобрысого, что с твоими людьми приехал! Не как мы он, крылатого племени… — Кто? Луа? — Арагун усмехаясь, ткнул Изора в бок, — Слышь, малыш-то твой крылатый дракон, оказывается! А ты молчишь… — и засмеялся уже в голос. — Нет, врешь, я признал. Веди сюда, пусть покажется! — настаивал старый вождь. Князю Кимвалу все это не нравилось, но старика он, видно, уважал — не стал ему перечить. — Арагун, брось, ради Луртару, — Изор даже нахмурился, про себя от всей души благодаря его за эту выходку. И уже деду: — Прости, уважаемый, Арагун у нас шутки любит, но все же обознался ты: Луахассу и правда мой родич. На аолатов мало похож, это верно, горская кровь в нем победила. Но на деле-то мальчишка, как все, самый обычный. Да давайте я его и правда позову, все сами и убедитесь. Это предложение Кимвалу пришлось по вкусу. Сразу же навстречу поднялся, остановил: — Не утруждайся, командир Изор, я за ним пошлю. И вышел за дверь. Изор только мельком услышал, что, мол, надо пригласить сюда еще одного гостя, но не толстяка Лур-Казама, а другого, светловолосого юношу Луахассу, он в Голубиной башне… — Сейчас пригласят и проводят, — сказал он, возвращаясь, — а вы пока все же расскажите о покушении подробнее. Может, я чем помогу — я далеко не такой дремучий медведь, каким могу показаться. Арагун начал обстоятельно рассказывать. Изор про себя одобрил: все равно об этом расследовании каждая столичная собака уже знает. А то, что в бою за дом Раг-Манари и шидские следопыты поучаствовали — об этом друг умолчит, он был уверен. Сам же мыслями вернулся к Луахассу, к подозрительной их прогулке по тайным коридорам и не менее подозрительной комнате… Голубиная башня, надо же! -…значит, этим безумным шидом расследование и закрылось? — уточнил Кимвал. — Так точно, наместник. Я слышал, они из-за своего колдовства иногда дуреют — не могут справиться. Этот, похоже, как раз из таких и был. Что там Арагун слышал, а что приврал, Изор не понял. Сам он никогда такого непотребства не встречал и, честно признаться, не верил, что дед мог бы подобное допустить — сильно бы тогда упали в его глазах и сам дед, и весь его клан. С другой стороны, видел же он и совсем других колдунов, те ради магии ничем не гнушались. Так что… кто же их знает на самом-то деле? Между тем в дверь постучали, и на пороге возник Луахассу, безмятежный, немного разморенный после бани и еще более прекрасный, чем обычно. Другое дело, что ничего сказочного в его красоте не было, ни когтей, ни чешуи, ни дайте боги никаких пернатых крыльев. И если он и сиял, то совсем чуть-чуть, просто потому что кожа чистая, светлая и отливает перламутром. — Входи, дорогой гость, присаживайся, — предложил наместник и указал на скамью, ближайшую к своему креслу. — Знакомься, это — мой брат… — представил он всех по кругу. — А ты? — Луахассу, кузен Изора, очень дальний, по материной линии, — без запинки повторил Изоров рассказ змеенок. О легенде они не зря заранее договорились. И улыбнулся: — Сопровождаю брата вот, раз он так великодушен и позволяет мне надоедать и мешаться. Кого же оставит равнодушным улыбающийся Луахассу? Вот и князь проникся — поверил. — А как тебе твои покои? Нравятся? — Очень нравятся! Там из окна глянешь — так красиво! Высоко, небо видно, и вся земля — как на ладони. Смотреть — не насмотреться… Вот же мальчишка! Что болтает?! Выручать надо. — Только холодно, — веско вставил Изор. И Луа сразу пристыженно замолчал, а братья Лур-Ниид, оба, повернулись к нему. Нахамил, наверное, выставил себя невежей неотесанным — подумалось запоздало. Но что же делать? Луахассу-то выручать надо… а теперь вот и себя — как-то сглаживать впечатление от нечаянной грубости. — Прошу прощения, наместник, негоже простому раг, не по чину обласканному в твоем доме, жаловаться на такие мелочи. Но я обещал матери Луахассу о нем заботиться. Вот… и забочусь. — Не извиняйся, командир, — подал голос рыжий в обход брата. Неужели с башней — это его идея? — Если что не так, говори. Ты — гость, а у нас как говорят? Однажды гостя не уважить — навек судьбу прогневить. Что ж, сам напросился. Раз так — Изор решил, что церемониться не будет. Конечно, о том, что комната эта на вершине башни похожа на помещение для дозорного или хорошего стрелка, а вовсе не на спальню, он, пожалуй, промолчит. Но все остальное… — В ваших краях, да простят меня высокородные лур, ночи холодные, это мы за время похода на себе испытали; а в покоях, что отвели Луа, даже очага нет. И ветер гуляет, верховой, пронизывающий. Суар сразу возражать не стал, посмотрел на брата. Да и наместник не торопился. Но ответил вежливо, даже как будто немного извиняясь. — Командир, ты верно заметил, замок мой невелик, и это все же военное укрепление, обжитых комнат в нем мало, сейчас почитай все заняты. Тудор, верно, рассудил, что вам с адъютантом рядом сподручнее будет, и товарищ неподалеку. Совет понадобится собрать или тревога поднимется — все тут. А юноша не военный, может и в башне расквартироваться. О холоде не подумали — мы, северяне, к нему привычные. Но если ему не подходит — это непорядок. Так? И с вопросом глянул на Тудора. — А что я могу, господин мой? — пожал плечами кастелян и руками развел. — Других-то комнат нет, простите уж… — Это ничего, — Изор примирительно улыбнулся, — Мы и так сверх меры обласканы. Это вы меня простите за недовольство. Жаловаться-то грех, каждое ложе вчетверо шире, чем мне одному нужно. Так что Луахассу вполне может переночевать со мной. — Ну, если вас не стеснит, конечно, — согласился Кимвал и снова переглянулся с братом. Что же все-таки значат эти их гляделки? Какие-то тайны, заговор? Или просто сравнивают впечатление о гостях, советуются? — Не стеснит! — сразу согласился Луахассу. Но через миг вдруг засомневался: — Только, князь, могу я и дальше в той комнате бывать, смотреть из башни на горы? — А не сдует? — Кимвал с одобрением посмотрел на змеенка и усмехнулся. — Нет! Я не боюсь ветра. — Да уж наслышан, — наместник все еще приветливо улыбался. — Весь мой гарнизон только и шумит про то, как ты в Чистом озере плескался. А водица там — лед настоящий, мы все на себе пробовали… Не успел он договорить, где-то в недрах замка трижды ударило металлом — не то гонг, не то надтреснутый колокол. — Оставляю комнату за тобой, пока ты мой гость, Луахассу. Можешь там бывать сколько угодно. А сейчас, — князь Кимвал поднялся, следом за ним — Суар, а потом и остальные, — идемте-ка в трапезную, ужин готов. В трапезную вошли все вместе. Сначала сам князь Кимвал, затем его доверенные советники и гости. Арагун рассказывал Суару очередную походную байку, и оба смеялись. Никто бы не заметил, что молодой и блестящий раг-гвардеец все еще озабочен услышанным на совете. Только Изор достаточно хорошо знал друга, чтобы понять — ему просто не терпится обсудить все с глазу на глаз. Но тут уж делать нечего — придется ждать. А пока — ужин. Есть тоже нужно, тем более, что у них с утра маковой росинки во рту не было. Расселись чинно за большим столом: князь с супругой во главе стола. Рядом с хозяйкой — ее собственный старшенький и приемный Бана. А по правую руку от князя — братец Суар, следом Арагун с Изором и Данир. Он, как и все другие обитатели замка, уже занял свое место и дожидался задержавшихся на совете. Луахассу пришлось пройти дальше и занять место между ним и воеводой замкового гарнизона. Князь Кимвал поднялся и распростер руки. — Дети мои! — произнес он громко, но без крика. Хорошо поставленный голос волной раскатился по залу. — Восславим Луртару и возблагодарим его за щедрые плоды на этом столе, за мясо и рыбу, за пиво и воду. Чтобы не знать нам жажды и голода, живи и славься, бог солнца! — Живи и славься! — гаркнули хором воины гарнизона. — Чтобы не ведать беды и холода, живи и славься, бог солнца! — Живи и славься! — Благослови, великий Луртару, детей дома Лур-Ниид! — Благослови, Луртару, дом Лур-Ниид! — Приятной трапезы, — закончил князь Кимвал и сел. Слуги тут же принялись таскать блюда с жареной олениной, печеными грибами в густом сметанном соусе, соленую рыбу и большие миски с ягодой. Только увидев жареные куски оленины, что подали ему на свежей ячменной лепешке, только почуяв сытный мясной дух, Изор понял, как на самом деле голоден. Но торопиться все равно не стал — достал нож, отрезал маленький кусочек, отправил в рот, не торопясь прожевал и проглотил, потом — следующий. И попутно успевал оглядываться. Сам князь ел с аппетитом, все время поглядывая на жену и улыбаясь: та сама почти не ела, все подкладывала лучшие кусочки то мужу, то сыну. Значит, брак у Кимвала крепкий, подумал Изор. Как с остальными домочадцами дела обстоят? Рядом с Изором — Арагун и Суар уплетали вовсю, продолжая вовсю же чесать языками, как будто внезапно лучшими друзьями заделались. В то, что княжий братец такой простофиля и повелся на байки Арагуна, совсем не верилось. Скорее уж два сапога пара сошлись: каждый хочет у другого нечаянно сказанное слово поймать. На Арагуна Изор мог всецело положиться, поэтому отвернулся и глянул через стол. Там Бана о чем-то шептался со стариком иккивари. А когда закончили — оба глянули на Луахассу. Изор аж вздрогнул и тоже на змеенка взгляд перевел. Луа в это время увлеченно лакомился ягодным соусом, макая в него кусочки мяса и с видимым удовольствием облизывая потом испачканные пальцы. Это было жутко невоспитанно, но до того умилительно… Изор бы залюбовался, да слишком уж беспокоился. — Луахассу! Эй, Луахассу! — позвал вдруг через стол Бана. Луа оторвался от еды и поднял глаза, улыбнулся, как приятелю. — Хочешь, драконьи скалы покажу? Ну, те, где крылатых видели. Помнишь, я рассказывал? Ты, вроде, хотел посмотреть. — Конечно, — согласился змеенок, но тут же добавил: — Только если Изор с нами поедет. — Да ну! — Бана махнул рукой как бы небрежно, — Зачем он нужен? Да и не поедет — он же не верит в сказки и странности. Но Луа не согласился. — Ты его не знаешь, а я говорю: он сказки и странности тоже любит, только не признается. — А я с вами можно? — влез вдруг Данир. Он сидел аккурат между Изором и Луахассу, и, хоть тоже уплетал за обе щеки, такое интересное предложение упустить никак не мог. Тут уж Изор сам вмешался. — Я с удовольствием составлю вам компанию, — улыбнулся он княжьему бастарду, а заодно и старику-вождю, — только завтра. Сегодня и кони, и мы сами с дороги утомились, а путь к скалам неблизкий. И повернулся к Даниру: — А ты, раз уж мой адъютант, будь так добр, пойди завтра к воеводе и удостоверься, что все наши воины расквартированы в казарме, обеспечены едой и вообще благополучно влились в местное воинство. Парень, как положено, поклонился и спорить не стал. Но губы-то надул явно — обиделся. Да и как тут не обидеться-то? Он же лур, а его и на совет не позвали, и вот на вылазку не берут. Луа-то везде пригласили! Даром, что он не только сопляк, но даже не раг! А его, Данира, мало того, что обошли, так еще и оставили в неведении. Ничего, шпиончику деликатных полезно — подумал Изор. Пусть поймет, что о его тайной миссии я догадался. А если он и правда не только шпион, но еще и другом быть хочет, по-настоящему — так уважение, дружбу и доверие еще заработать надо. Вот пусть честной службой и зарабатывает. Иккивари — оба — если и не были довольны, что Изор в компанию набился, то виду не подали. И правильно. Не совсем же они дураки, чтобы думать, что после всех разговорах о крылатых, после прямого требования доказать, что Луа не из них, он одного змеенка с ними отпустит? Пусть не мечтают даже. Закончился ужин без происшествий. Князь с супругой откланялись первыми. Уходя из трапезной, Розамунда взяла на руки уже задремавшего сына, а к Кимвалу пристал старый вождь. Так все вчетвером и ушли. Изор своих людей тоже увести хотел — после долгого пути и спать пораньше лечь не грех — но не смог. Суар в Арагуна прямо вцепился: давай да давай поединок устроим. Хочу, мол, проверить, кто лучший боец: тот лур, что всю жизнь границу блюдет, или потомственный раг из столичной гвардии. — Кто же на ночь глядя да сытое брюхо драться станет? — пытался отговориться Арагун. Но тот, видно, пива перебрал: идем, и все тут. — Смотри: солнце высоко, белый день на дворе. Днем пусть старикашки дрыхнут. А то вдруг война? Скажешься слишком сытым и сонным что ли? Нет, брат, идем, посмотрим, кто из нас сильнее! Делать нечего, пришлось Арагуну уважить хозяина и вместо мягкой постели отправляться на задний двор, где обычно разминались воины гарнизона. Остальные потянулись вслед за поединщиками: и Изор с Луахассу, и Данир, которому везде поспеть не терпится, и, конечно, кимваловы дружинники с воеводой во главе. На севере летние ночи коротки: несмотря на поздний час, на дворе и правда было еще светло — на то, что не хочешь по случайности ранить соратника в темноте, не сошлешься. Да и боевого оружия при себе ни у Суара, ни у Арагуна, ни у кого из присутствующих не было. Впрочем, Изор знал, у кого есть. И не просто есть, а вон уже и глаза блестят, и щеки зарумянились. Да не у него одного — Бана с Даниром тоже не отставали, даром что столичный лур-то с его изнеженным рыхлым телом против жилистого северного мальчишки точно не выстоит. Решат ли вслед за старшими шпион с бастардом подраться или нет — это их дело, а уж Луахассу Изор точно ни в какую драку не пустит, как бы ни заводили и ни подначивали его новые приятели… да и приятели ли они? Тут еще разобраться надо. Между тем Суар подошел к стенду с тренировочным оружием, дернул щеколду и распахнул дощатые дверцы. — Выбирай, что нравится, гвардеец. — Детские игрушки… — презрительно усмехнулся Арагун. — Разве что для твоей княжеской безопасности. Но выбирать начал со всем тщанием. Сначала снял одноручный меч, точную копию армейского, вырезанную из мореного дуба. Взвесил, пару раз замахнулся, оценивая баланс и ухватистость рукояти, и уже начал примеряться к щиту. Но потом вдруг передумал и выбрал полуторный — почти настоящий, металлический, только что тупой. — Готов, — отрапортовал он сопернику и вышел на середину площадки. Суар, похоже, сделал выбор заранее: шагнул к стенду и не глядя снял двуручную секиру. «А ведь против секиры-то со щитом надежнее было бы», — подумал Изор. Видно и сам Арагун пожалел, что в последний миг сменил оружие, но тут уж ничего не поделаешь… Удар обрушился сразу. Рыжий княжич без всякого предупреждения напал прямо от стенда — рубанул сверху со всей дури. Будто не с другом тешился, а врага воевал. Изор внутренне дрогнул: не успеть!.. Но Арагун, видно, оказался осторожнее, не поверил: извернулся и клинком отбросил длинное древко секиры. Сам отступил в сторону и, пока противник поворачивался, контратаковал. Суар прикрылся. Меч налетел на обух, посыпались искры. Бросок и снова атака. Лязг металла, стук дерева. Оба были сильны и достаточно быстры. Суар оружия не жалел, как не щадил и партнера — дрался всерьез, словно насмерть. Арагун, напротив, по военной науке ловил секиру за древко — берег клинок и убивать рыжего не собирался. Будь у него в руках настоящий меч, это имело бы смысл. Но болванку беречь толку не было, да и дерево она, сколько ни руби, не перерубит. А вот дистанцию он проигрывает и сил тратит больше… — думал Изор, сожалея, что ничем другу помочь не может. Суар действительно отвоевывал преимущество, наверняка, но слишком уж медленно. Поединок затягивался. Оба взмокли, оба уже хрипели, как загнанные жеребцы, да и двигаться стали заметно медленнее. Но уступать не хотел никто. И вот случилось неизбежное. Секира обрушилась сверху, а Арагун, уставший чуть больше, не успел блокировать очередной удар. Изор до боли сжал кулак и вдруг почувствовал, что в другую его руку с такой же силой вцепился Луахассу. Сам он ушел бы в сторону, успел… Но он — шид, и видел, знал удар уже в миг его зарождения! А друг?.. А друг внезапно упал. Мягко соскользнул на спину. Спасение?.. Тяжелый топор только ускорился, летя к земле, потянул за собой рыжего. И вдруг все замерло: секира в волосе от головы Арагуна, сам Арагун, и Суар, чудом сохраняя равновесие, чтобы не насадиться горлом на выставленный меч. Болванка — а рухнешь на нее всем весом — и спасения не видать. Еще миг — и рыжий засмеялся. Отбросил топор, протянул руку. — А ты хитер, гвардеец! Я-то думал, не хватит у тебя духа на настоящую сватку. Арагун схватился за его ладонь и рывком поднялся. — Надеялся, ты не убить меня решил, — ответил он, — да ошибся. — Нельзя на такое надеяться, брат, — усмехнулся Суар, — не в это время, не здесь… да и вообще нигде. — И добавил уже всем: — Ну, есть еще смелые поиграться? — А что, я хочу, — начал было Бана. — Ну, гости дорогие, как?.. Но тут уж Изор вмешался. — Нет, — приказным тоном сказал он. — Хватит. Всем — спать. Обнял змеенка и, ни на кого больше не глядя, пошел с ним в замок. Пока шли рядом, Изор почувствовал, что настроение Луахассу изменилось: до этого вполне самостоятельный и даже независимый, теперь тесно прижимался, и четко слышное сердцебиение его было слишком частым и сильным, как будто сам змеенок только что вышел из схватки. — Что с тобой, Звездочка? — спросил он. Змеенок шумно выдохнул и тихо ответил: — Драться хочу… или любить… сам не знаю. Раньше так не было. Ничего, я сейчас отдышусь. Неужели игрища Арагуна с рыжим княжичем так его впечатлили? — Со мной ночевать будешь, как и договаривались. Нечего тебе одному в башне делать, — сказал Изор в надежде, что это как-то успокоит Луа, и быстрее зашагал уже знакомым коридором в сторону отведенной ему спальни. В этот раз путь до двери казался почему-то длиннее, чем раньше. Дракончик рядом дышал все глубже и сильнее стискивал пальцами его руку. Самого Изора это тоже не на шутку возбуждало. Он пару раз легонько поцеловал Луа в висок — пустяк, не ласка даже, скорее утешение. Но большего позволить было никак нельзя: вспыхнет драконья страсть в полутемном коридоре — полгарнизона сбежится пожар тушить. И вот, когда до двери осталось всего шагов шесть, Луахассу резко развернулся и с неожиданной силой притиснул Изора к стене. Дивные очи змеенка ослепили расплавленным серебром. — Не могу ждать, не хочу, — прошептал он одними губами и в следующий миг впился в его рот, напористо раздвигая зубы и врываясь острым жалом прямо под язык. Укол был не осторожным, не ласковым, а неистовым и жадным, как и сам Луахассу в этот миг. Яд брызнул фонтаном боли, взорвал мир яркостью красок, звуков, запахов!.. И рот тут же наполнился кровью. Даже привычный уже к драконьему яду Изор оказался не готов к такому и в первый миг потерялся, растаял во всплеске колдовства. Но мысль о том, что сейчас по каменным стенам ударят ослепительные крылья и их тайна раскроется, мигом отрезвила. Он подхватил Луа на руки и в два прыжка оказался у двери. Ключ… шиду с такой порцией драконьего яда в крови ключи не нужны. Чуть-чуть воли — и пружина внутри замка натянулась, язычок щелкнул и выскочил из гнезда. Отворил коленом, закрыл пяткой, опять щелчок — и они уже в спасительной темноте спальни. Но… какая там темнота! Не только глаза, но и волосы змеенка уже сияли как ярчайшие зимние звезды. По коже пробегали волны искристого серебра, проявляя кружевной узор чешуи. Луахассу самозабвенно сосал и сглатывал с языка его кровь, и с каждым глотком сиял все ярче. С трудом отрываясь от поцелуя, Изор все же отнес Луа к кровати и, раздвинув полог, уложил. — Не уходи, шид! — отозвался тот не то просяще, не то повелительно. Алые капли гранатами замерцали на серебряных губах. — Не уходи, я еще хочу. — Тихо! Шпионы же кругом, — приказал Изор и прислушался. Благо чутье, обостренное до предела, позволило не только услышать, но и увидеть чуть не половину замка разом: Бана и Данир все еще толклись во дворе. «Неслухи малолетние, — скользнула мысль, — если не покалечатся, завтра получат…» — пронеслась и пропала. Арагун и Суар в покоях рыжего разливали вино… Мимолетная ревность к другу и беспокойство за него тоже вспыхнули и тут же исчезли. А старик вождь медленно лезет в башню Луахассу… ну и пусть себе. Опасности нет. Изор наклонился, стянул со змеенка сапоги, развязал гашник, наклонился, упираясь в постель, и спросил с улыбкой: — Хочешь еще? — Еще, да, много всего, — ответил Луа, тоже развязывая его штаны, стягивая и запуская под них ладони. Тонкие пальцы светились уже даже сквозь ткань. — Значит, получишь. Изор рывком сдернул с него штаны и подхватил под спину, поднял и усадил на колени. Луахассу тут же потянулся за поцелуем. — Возьми меня, — шепнул только. «Мой» — больше подумал, чем сказал Изор: губы его уже были заняты ртом змеенка. А в следующий миг и член сжала тугая плоть. Долгая давящая ласка вдоль позвонков от затылка до самых ягодиц — и крылья взметнулись сиянием звезд, заполняя чуть не всю комнату. Неистово, страстно они любили друг друга, почти не отрываясь, не размыкая объятий, не разрывая поцелуя. Луахассу пил кровь, щедро делясь ядом, и Изор был счастлив его поить, чувствуя, как ярче и сильнее он вспыхивает с каждым глотком, с каждым движением внутри его тела… Финал пришел бурей! Страшным ураганом! Взметнул, завертел, выбивая воздух из легких. Изор едва сдержался, чтобы не закричать, но крылья Луахассу все равно, казалось, наделали шума. Когда все схлынуло, они оба свалились поперек постели. Отдышавшись, но так и не разомкнув объятий, Изор сказал: — Ну ты и силен, Звездочка… прямо неистовое чудовище, — и счастливо улыбнулся. — Сам не знаю, что такое со мной случилось, — глаза змеенка все еще мерцали серебром в полумраке комнаты. — Смотрел на поединок, за Арагуна волновался, и вдруг как полыхнет яростью… убивай или люби. Но любить лучше, правда же? — Правда… Изор задумался, глядя на него. Тонко очерченный нос, глазищи, большие, но тоже изящные в обрамлении летящей формы бровей и пушистых ресниц; губы, все еще с каплями крови в уголках, улыбчивые, таинственные и такие родные… — Ты растешь, Луахассу, — сказал он. — Взрослеешь. Не знаю, откуда, но знаю, что это именно так. — Это плохо? — Что ты! Это очень хорошо. Скоро я смогу отпускать тебя одного и не бояться… — Но я не хочу! — перебил Луа. — Не хочу без тебя. — Ты и не будешь без меня. Мы всегда будем вместе, разве что не каждую минуту. Изор засмеялся. В самом деле, что он знал о крылатом народе? Но что-то внутреннее, глубинное, подсказывало ему, что это правда. И еще, что несмотря ни на что, между ними ничего не изменится. Вдруг Луахассу насторожился и через миг прошептал: — Идут. По тайному ходу к нам. Кажется, этот странный дед с князем и еще кто-то. Изор уже и сам видел: наместник Кимвал, иккивари — еще бы имя его запомнить — и кастелян Тудор друг за другом медленно, словно проверяя дорогу, продвигались к Изоровой комнате. — Заметят? — взволнованно спросил Луа и тут же потускнел, сворачивая крылья, пряча узорчатую чешую. Через миг перед Изором лежал обычный юноша, разве что необыкновенно пригожий, с яркими серебряными глазами. — Ничего они не заметят — не успеют, — ответил Изор, поднимаясь и поправляя штаны. — Ложись удобнее и спи. Он закутал Луахассу в одеяло, а сам отошел к стене и раскрыл сундук. За спиной как раз сдвигаясь, зашуршали гобелены. Изор усмехнулся: смотрите, давайте. Все уже пропустили, олухи.