Легенды предзимней ночи

Ночь еще стояла туманом в глазах и время от времени раздирала зевотой рот. И хоть странное северное солнце уже поднялось над горизонтом, словно и вовсе не садилось, такую рань лучше было бы провести в постели… а нет – так в трапезной за чашкой ароматного травяного отвара на меду и спелых ягодах. Но уж точно не трястись в седле, будто за время похода еще не надоело. Так думал Изор, покачиваясь в такт мерной конской рыси и посасывая длинный узкий ломтик вяленой оленины. Чуть впереди него держались Луахассу с Кимваловым бастардом Баной. Они тоже жевали жесткое как ремень мясо и, подшучивая и смеясь, передавали друг другу бурдюк с пивом. Изору местное пиво не нравилось – слишком хмельное и горькое. В доме Раг-Манари не переводилось настоящее вино, и сладкое, тягучее, как южный полдень, и терпкое, что освежает и утоляет жажду; а в ставшей уже родной крепости Дальней местные умельцы ставили чудесную медовуху. Но тут, ясное дело, ни доброго меда не найти, ни тем более винных ягод. Народ довольствуется ячменным пивом, значит, и гостям ругать его не пристало. И все же стоило лишний раз присмотреть за Луахассу, чтобы слишком не опьянел и на нетрезвую голову чего лишнего не вытворил. Мало ли на какой подвиг будет подначивать этот его новый дружок-иккивари. Ведь все с самого утра и началось. Прошлым вечером, благополучно спровадив соглядатаев всего-то легким внушением усталости, Изор тоже отправился в постель. Обнял уже задремавшего Луахассу и тут же уснул, сладко и спокойно, как младенец. Только вот поспать пришлось всего ничего. Проснулся оттого, что за дверью кто-то ни то скребется, ни то топчется с ноги на ногу, тихо так, никто бы и не услышал. Никто, кроме колдуна-шида, переполненного ядом крылатого: Изор сразу почуял, что это Бана у его порога мается. Да и не только Изор – Луахассу тоже услышал и вскочил тут же. Едва глаза протер, и сразу: — Что, утро уже? Так мы к Драконьим скалам собирались! Поедем? Конечно, именно за этим мальчишка и пожаловал – на скалы ехать… не зря, ох, не зря эти северяне Луахассу туда зазывали. Изор пытался было уговаривать, что нехорошо вот так срываться, не предупредив хозяина. Да и позавтракать бы надо для начала, собраться как следует. Но Бана, оказывается, вместе с дедом уже обо всем позаботились: и лошадей приготовили, и походной пищей запаслись. Бана так и сказал: — Я и мяса прихватил, и орешков, и пива целый бурдюк! – а сам скалится, довольный, во все зубы. – Ехать надо, командир Изор, а то не близко – до ужина не обернемся. А следом и сам наместник Кимвал появился: — Что уж, поезжайте, осмотритесь в округе. Только охрану взять не забудьте – мало ли. У нас тут не столица, разное случается. Так и поехали: мальчишки, самые нетерпеливые, чуть впереди, охрана из двоих столичных и двоих гарнизонных поодаль держится, а рядом с Изором – старик-вождь иккивари на низкорослой лошаденке трубкой пыхает. Тоже на ребят поглядывает. Луахассу с Баной на удивление быстро спелись… нет, Изор был даже рад этому: змеенок растет, становится сильнее, увереннее. Вот и друзей легко находить стал. Конечно, ревность колет… да и не только – страх тоже. Вдруг их секрет раскроется? Но не сидеть же парнишке одному в четырех стенах, как прокаженному, только из-за Изоровых страхов? Словно подслушав его мысли, Луахассу оглянулся и, посмотрев прямо в глаза, засмеялся. А потом прикрикнул приятелю: — Эй! Догоняй! И пустил коня в галоп, прямо к вырастающим впереди скалам. Бана тут же сунул бурдюк деду и сорвался следом. Нет уж, подумалось сразу. Пусть живет всей своей полной жизнью, пусть даже летает. А уж Изор проследит, чтобы никто Луахассу летать не помешал. Дорога под копытами лошадей становилась все более каменистой, извилистой и понемногу забирала вверх. Скалы неминуемо приближались, надвигались, заслоняя небо, и вблизи оказались куда внушительнее, чем думал Изор, наблюдая их издали, с той дороги, которой прибыл его отряд в Берлогу-Благоград впервые. Тогда ему казалось, что это лишь небольшие выветренные скальные выступы на ровной ладони тундры, достойные называться холмами, но уж никак не скалами. Теперь он видел, что ошибся: Драконьи скалы оказались суровым и грозным местом. Может, не выше тех, что неподалеку от Дальней, но точно куда более дикие и неприступные. Когда Изор со старым вождем и охранниками догнали мальчишек, те уже остановились и, задрав вверх головы, разглядывали вершины. — У-у-ух! – выдохнул восхищенно Луа. — Смотри, Изор, какие тут кручи! Как мы туда доберемся-то? — Да… уж точно за день сложновато будет… Тем более, что до самих-то скал еще добрых пара перестрелов… И дороги нет, даже самой жалкой тропинкой не назовешь – повсюду из травы голые камни торчат, острые даже на вид. Ладно у них с Луахассу кони городские, подкованные, а вот у вождя, судя по топоту копыт, лошаденка подков не носит. Наверное, и у других местных то же самое: Изор не зря слышал, что металла тут не так много, как для прочих аолатских провинций привычно. Одно слово: край света. И тут же дед-иккивари подтвердил его мысли: — Коней оставим, — коротко сказал он и спешился. Достал из седельной сумы сыромятный ремень и спутал своему коньку ноги. Бана последовал его примеру и кивнул змеенку: — Дедушка верно говорит: дальше ногами идти надо. Лошади нас только задержат. Луахассу спрыгнул на землю и растерянно посмотрел на Изора. Ясно было, что своего тонконогого красавца одного оставлять он не хочет, да и пут на ноги не взял – не догадался. Хорошо, что у Изора еще с похода при седле приличный моток крепкой веревки остался. Пришлось спутать и своего коня, и змеенкиного тоже. — Вот, теперь можно оставить: и пастись сможет, и далеко не убежит. Но Луахассу все еще был не уверен. — А если волки нападут? — Не бойсь, не нападут, — влез Бана. – Волки и зимой-то в этих скалах редко охотятся, а уж летом – и близко не подойдут. Крылатых боятся! — Во-он что! – недоверчиво протянул Луахассу. А Изор подумал: мальчишка может и сам не знает, что говорит, но против Черного Мора ни один волк не рыкнет, это точно. А уж за своего конька серебряный змеенок не только стаю волков порвет. Подумал так – и засмеялся про себя, но вслух говорить не стал – нечего дракончика глупостям учить. Глупостям-то он сам, без Изора научится. Только кликнул одного из своих сопровождающих и приказал вместе со всеми в скалы не лезть, остаться при лошадях. Так и порешили: оставили лошадей, лишнюю поклажу и налегке двинулись к самым кручам. Тут уже старый вождь принялся дорогу показывать. Вел, и все приговаривал, рассказывал о своих былых приключениях. Изор и не знал, что молчаливый дед может быть столь словоохотливым и не суровым, а даже почти приветливым. — Тропа есть, пройдем. На самый верх пройдем! — говорил он. – Вон тот камень и вон тот уступ, а тропа – между, узкая, козы ходят. — Козы где только не ходят, – проворчал в ответ оставшийся из столичных воинов. Приказы Раг-Манари не обсуждают, но если бы не Изор, в жизни бы он ни в какие горы не полез. Изор все это по глазам прочел. Да и вообще, ему казалось, что он почти слышит его мысли: «Что я, баран какой, по камням скакать? Я – раг. Мое дело – меч, щит да копье. А всяких крылатых тварей пусть лур ищут, из деликатных умников или из ученого собрания, если больше заняться нечем». Удивительно!.. Это все только яд Луа, или что-то подобное он сможет услышать и завтра, и в любой другой день? Изор не знал. Он все еще с трудом верил, что оказался настоящим шид и колдуном, и каждое новое проявление дара, каждый необычный опыт заставлял его изумляться, как в первый раз. Беда только, что со стариком иккивари так не выходило. Дед явно что-то затевал, тут и колдуном быть не нужно, чтобы понять… но вот что точно? Про Луахассу догадывается, это Изор еще вчера на совете понял, как и то, что бесхитростный на вид змеенок убедил князя Кимвала с братом, но никак не вождя. Но как вождь думает проверить свои догадки? И почему для этого надо именно в горы тащиться?.. Или горы – только повод внимание отвлечь? Вот где пригодилась бы новая грань колдовского дара! Но увы… как Изор ни старался, мысли северного старика оставались закрытыми. Даже ни одного чувства по лицу, похожему на старую деревянную маску, прочесть не удалось, даже его имя… Имя-то наместник вчера на совете называл, но Изор не запомнил – не думал, что местный дикарь может быть важен. И ошибся. Отец ему не раз говорил: никогда заранее не знаешь, какая мелочь в бою погубит, какая спасет, а какая и победить поможет, потому надо накрепко запомнить, что мелочей нет. Изор слушал, да, видно, недостаточно внимательно. — …на охоте случилось. Я молодой был, совсем молодой, — продолжал между тем старый вождь, — как Бана, такой… Рассказывал он гладко, певуче-протяжным тоном, будто не собственную охотничью байку, а какую-то древнюю легенду. Хотя, усмехнулся про себя Изор, если это байка про драконов, так может ее уже и священным эпосом среди иккивари почитают, тем более что случилось все не просто с глупым мальчишкой, а с самим вождем. Но, выдерживая манеру сказителя, дед почти не отставал, шагал резво, обходил большие камни, почти не спотыкался на мелких. Нетерпеливый змеенок вместе с Баной убежали было вперед, но потом вернулись, пристроились рядышком – слушать. Дед посмотрел на них, покивал с улыбкой и продолжил: — Не первый раз охотился, думал, уже все умею, уже большой охотник стал. Пошел один зайца бить, на зиму запасы делать. Два дня бил, на третий к скалам вышел. Хорошее место. Тут он замолчал, остановился и медленно поднял камень. А потом резко швырнул в сторону – из-за небольшого скального выступа порскнул крупный беляк и стремглав кинулся в тундру. — Хорошее место, — со значением повторил вождь, — волка нет, зайца много! И снова затянул свою эпическую песнь: — Настрелял дюжину, решил: домой пора. Повернулся, посмотрел на скалы – и увидел: по тропе, по этой тропе, куда идем, — он указал перед собой, и взгляд его стал мечтательным и, несмотря на возраст, даже наивным, — спустилась юная дева. Не иккивари – ни кухлянки на ней, ни штанов с торбасами, совсем без одежды, босая, простоволосая. И красивая, будто весенняя заря: сама тоненькая, светлая, как новое солнце сияет, волосы – как облака в небе на рассвете золотятся. Шла и мне улыбалась. Я не мог ни отвернуться, ни глаза закрыть, и ноги сами камнями сделались. Сказал – и замолчал, наморщив лоб, будто вспоминая. — И что же, деда, — забежал вперед Бана, — близко ли та девица подошла? – а сам смеется. Изор сразу понял: мальчишка знает продолжение, и, видно, старику о нем вспоминать уже не так сладко, как о золотоволосых девах, спускающихся с гор прямо в его объятия. — Нет, — хмуро ответил вождь. – Вон на том уступе развернулась и вдруг – заблестела вся, как рыбья чешуя блестит, из спины крылья выросли и хвост, волосами тряхнула, а между ног… эх! Вождь фыркнул, будто рассердился, все его сказительские манеры разом исчезли. — Что? – испуганно переспросил Луа. — Что-что… не девка это оказалась, а мальчишка, вот что! – он еще немного помолчал и добавил: — Оскалился на меня, будто сожрать хочет, крыльями махнул и улетел. Я тогда сильно испугался… молодой был, вот, как Бана, глупый. — Ну что же ты злишься, уважаемый, — усмехнулся Изор. — Не съел тебя дракон – и хорошо. — Не съел… не едят они людей – брезгуют. И тут впервые четко зазвучали его мысли: «А то ты не знаешь, шид, когда и кого едят крылатые. Не прикидывайся, уж ты-то знаешь все!» И потом уже вслух: — Но старики говорили, что оленей они таскали. Потому у скал никогда не пасли. От неожиданности Изор чуть не растерял свою снисходительную усмешку, но все-таки в последний миг удержал, ничем не выдал, что услышал и понял стариковские подозрения. По горной тропке выстроились, как водится, цепью: старый вождь первым пошел, за ним – Бана и Луахассу. Изор пристроился за змеенком, приглядывать. Умом-то он понимал, что для Луа горы – дом родной, ни за что он не поскользнется и не сорвется. Но хоть знание – дело хорошее, а беспокойства полностью победить оно не могло. Тем более, когда ведут в походе чужаки-иноплеменники, у которых неизвестно что еще на уме. Вдруг заведут туда, откуда и выйти-то нельзя будет. Ах, как пригодилась бы сейчас Изору возможность слушать чужие мысли!.. Но видение мира то становилось четче, наполнялось красками, проявлялись новые силы, а то снова все скатывалось в обыденную серость. То ли дар обострялся волнами, то ли дело было в особых умениях иккивари противостоять шидской магии, а только ни одной тайной мысли вождя прочесть он так и не сумел. Замыкали цепочку воины-охранники. Один из них так и ворчал себе под нос, что делать этим важным господам нечего, как ради развлечения по горам таскаться. Брюзжание его мешало Изору, сбивало на посторонние мысли и не давало должным образом сосредоточиться. А неугомонный старик лез и лез вперед, словно это он, а не Бана с Луахассу, во что бы то ни стало решил отыскать место, где жили дети легендарного крылатого народа. Тропа в самом деле оказалась проходимой и даже вполне обустроенной: прыгать не приходилось, камни под ногами не шатались а на особо трудных участках всегда можно было ухватиться руками за мелкий кустарник, что на диво крепко вцепился в скалу. Через некоторое время все походники приноровились и приободрились, даже подъем по крутой скале теперь представлялся не столько опасностью, сколько вызовом и приключением. А когда, наконец, поднялись на первую широкую террасу и огляделись, открылся такой вид, что захватило дух! Осознав, что подъем позади, скала покорилась, походники ошалели от радости: Бана засмеялся, ударяя себя по коленям; охранники что-то кричали друг другу и далекому горизонту, а Луахассу замер, уставившись в небо, и в глазах его сиял такой восторг, что на миг Изор даже испугался, подумал: сейчас не удержится, расправит крылья и полетит. Тем более, что новый дружок только и делал, что подначивал: — Ну как, Луа, веришь теперь в драконьи скалы? Отсюда прыгнуть – кажется и без крыльев полететь можно! А если хочешь, так я тебе и следы покажу, от драконьих когтей. Но нет, змеенок только пару раз медленно покружился, раскинув руки, а потом остановился и совершенно спокойным тоном спросил: — Влезли – хорошо. А спускаться-то как будем? Тут ликование и прекратилось. В самом деле, стоило посмотреть на ту тропу, что они преодолели, сверху, чтобы понять: спуститься по ней без снаряжения сможет разве что опытный скалолаз. Среди походников вряд ли кто-то мог похвастать такими навыками… разве что дед иккивари. Пока все остальные с опаской поглядывали вниз, он приподнял куртку и начал разматывать веревку, которая оказалась накрученной вокруг его тощего тела. Отмотав солидную длину, он усмехнулся и обратился почему-то опять к Изору: — Видишь, командир? Не останемся на скале-то, не волнуйся. А пойди лучше, посмотри, какие следы тебе Бана покажет, может, тогда поверишь, что тут крылатые жили. Изор решил со стариком не спорить и вслед за Баной пошел к дальнему концу террасы. Луахассу, конечно, тоже. — Ну, показывай, что тут у тебя за диковинка? — Еще надо влезть, командир, — азартно улыбнулся мальчишка, — во-он, видишь? И указал выше и правее: на высоте примерно в четыре человеческих роста над ними обозначился еще один большой уступ. — Туда надо? – переспросил змеенок. — Ага, там пещера. Посложнее, чем вначале, но влезть можно… — Посмотрим! Не успел Бана договорить, как Луа начал карабкаться по стене, да так бойко, что оба, и Изор, и Бана замерли от неожиданности. — Ну чего встали-то? – бесстрашно оглядываясь вниз, окликнул их змеенок. – Давайте сюда, тут легко держаться. Делать нечего. Изор ухватился за скальные выступы и полез следом. Бана – за ним. Сначала и правда было легко: ухватистые камни и трещины находились сами, но к середине подъема скала стала заметно глаже, к тому же уклон пропал. Теперь они висели практически на отвесной стене. Но Луа, казалось, этого и не заметил – продолжая также ловко переставлять руки и ноги, он уже почти добрался до желанной площадки. И как только находил, за что зацепиться! «Легко ему!» – подумал с досадой Изор. Только что сам спрашивал, как спускаться будем – и вот, пожалуйста… хотя дракону-то что? Слетит вниз на крыльях – вот и все дела. А тут и упасть-то нельзя – ниже этот назойливый иккиварский мальчишка – снесешь нахрен, и от обоих костей не останется! Изор, конечно, понимал: не может крылатый все время думать как бескрылый. К тому же он прекрасно видел, как хочется Луахассу и в самом деле увидеть следы пребывания своих соплеменников в этих скалах. Да, он все понимал… только бы скала не была такой крутой! Когда до края осталось всего каких-нибудь пара локтей, возможные опоры пропали вовсе. Изор, ругаясь сквозь зубы, шарил пальцами по трещинам, но все они казались слишком мелкими и ненадежными. И тут его руку ухватила цепкая ладошка. Он поднял голову и увидел довольную физиономию Луахассу. — Держись! – сказал – и одним движением ловко подтянул его на безопасное место. А следом, не успел Изор даже подняться в полный рост, точно также вытащил и Бану. — А вон и пещера, — сразу показал тот. — Вижу. Пойдем? И опять Луахассу сунулся первым, следом – Бана. Изор остался замыкающим. Пещера оказалась довольно большой и длинной. Она вела вглубь скалы, в темноту, дальше, чем мог увидеть глаз. Куда – об этом он спросил юного иккивари, но тот лишь плечами пожал. — Я ходил только до первой развилки, дальше нет. Страшно. Почему страшно, хотел спросить Изор, но не успел, Бана сам позвал: — Смотрите, вон там! – и указал вперед. Впереди был крутой поворот, а за ним, как понимал Изор, вход в пещеру скроется, и они уже ничего не увидят. Пока доставал из поясного кармашка тряпицу и скатывал фитиль – благо и огниво, и немного масла для смазки оружия и доспеха у него всегда были при себе – мальчишки ушли вперед. А когда зашел за поворот вместе со своим простецким светильничком, его позвал Луахассу: — Изор, смотри! Змеенок гладил стену, будто на ней было что-то ценное, а когда Изор подошел – отступил в сторону. На стене то тут, то там в самом деле были четко видны глубокие полосы, будто кто-то процарапал их когтями. Луа приложил ладонь к стене – и точно, пять глубоких впадин как выпущенные когти оказались продолжением его пальцев. И ведь могло же такое быть! Изор как никто другой знал, так продрать камень если кому и по силам, то как раз его юному хрупкому Звездочке… Значит, Бана и его дед правы: в этой пещере были крылатые. — Вижу, — кивнул он понимающе и поднял огонек светильника повыше. Дальше вглубь горы проход был завален камнями, но не полностью – узкая щель посередине все же оставалась. — Тут, видно, обвал был, — начал рассуждать Изор. – Пещеру завалило, а ваш крылатый расчищал, камни оттаскивал, в стены упирался. Отсюда и следы когтей. Бана тут же повернулся к ему: — А! Значит, поверил ты в крылатых, командир Изор? — Крылатые или нет – кто знает… но кто-то с железными когтями раскидал камни от прохода. Это я своими глазами вижу, значит, так и было. Может и не хотелось Изору признавать, что в крылатых верит, что вообще допускает существование драконов, а не просто смеется над наивными северянами, но что поделать, если доказательства налицо? Упорствовать зря, подумалось ему, будет еще подозрительнее. Да и хорошо на самом деле, что все выяснилось: лучше знать наверняка, что этим иккивари известно про сородичей Звездочки, чем напрасно гадать и каждого взгляда опасаться. Подумав так, он спросил: — Ну что, дальше в пещеру полезем? Лаз вполне приличный – протиснемся. Изор думал, юные его спутники такому предложению только обрадуются, но ошибся. Бана сразу сказал: — Не надо туда ходить, командир. Мы никогда не ходим, дед не велит. — Почему? – спросил Изор и добавил, смеясь: — Неужели доблестный охотник боится мальчишку, который на девчонку похож? Даже удивительно! Когда сам Изор был ровесником Баны – полез бы обязательно, и вряд ли родительский запрет его удержал бы… неужели тут стариков больше уважают? Но Бана ответил рассудительно, как взрослый: — А вдруг там, в пещере, их много? Слышал, дед про оленей-то говорил? Пастухи видели, один крылатый оленя шутя убивает, а потом хватает и тащит в небо, как будто это заяц или куропатка, а не огромный бык. Как с такими тягаться? — И когда это пастухи видели? – Изор все еще усмехался, — вчера? — Давно… — стушевался парнишка, — много лет прошло… но кто знает, сколько они живут-то? Говорят, долго… а иные говорят, что вовсе не умирают. Да, юный иккивари крылатых явно боялся больше, чем старик. Но Изора бы его предостережения не остановили. Другое дело Луахассу. А змеенок тоже вглубь скалы лезть не хотел. Не боялся – страх его Изор бы своим шидским чутьем распознал. Нет, тут было что-то другое. А Луа, пока они с Баной поход обсуждали, все гладил ладонями стены, касался камней, приглядывался и принюхивался. Самодельный фитилек светил слабо, но даже в этом свете было видно, как настороженно вытянулось его тело, как беспокойно блестят глаза. Поначалу Изору показалось, что дракончик именно того и хочет: разведать пещеру до самого дна, чтобы поискать своих родичей. Но нет, он иккивари поддержал. Пока они спорили – молчал, а потом сказал тихо: — Давай не пойдем, ладно? Давай Бану послушаем. Он здешний, что тут бывает, знает лучше нас. Подошел и тихонько руку пожал, мол, потом больше скажу. — Ладно, — согласился Изор, и мысленно добавил, в надежде, что Змеенок поймет: тебя, Звездочка, послушаю. И первым направился к выходу. Каково же было его удивление, когда, глянув вниз, он увидел, что почти все их охранники уже спустились и поджидают внизу. Старик спускался последним, придерживая столичного ворчуна на веревке, обвязанной вокруг пояса. Увидев Изора, иккивари крикнул: — Давай, командир! Пора, — и махнул рукой, спускайтесь, мол, тоже спускайтесь. Изор тоже начал разматывать и закреплять веревку. — Я первый, — сказал он подоспевшему Бане. – Из нас троих я – самый тяжелый. Если меня выдержит, то вас и подавно. И тоже начал спускаться. Спуск в самом деле оказался сложнее подъема: чувствовать камень так, чтобы отыскивать опоры вслепую, Изор не умел – опыта не было. Даже колдовское чутье тут помогало плохо. А к тому же веревка казалась ему слишком хлипкой, и целиком полагаться на нее он не хотел. И не напрасно: где-то на середине спуска под рукой что-то натянулось и словно лопнуло. Изор успел уже испугаться, что вот сейчас свалится с высоты локтей не менее чем в двенадцать. Но ничего не произошло – страховка благополучно выдержала, и вскоре он благополучно спрыгнул к подножью. — Ей, там! Осторожнее! – крикнул он оставшимся на скале юношам. – Веревка рвется! Услышав предостережение, мальчишки замешкались. Сначала растеряно переглянулись, потом Луа что-то сказал и начал выбирать веревку наверх. Не иначе придумал что-то? Изор насторожился. Уж он-то своего змеенка знал отлично: предложить какой-нибудь отчаянный финт, забыв и о том, что выдавать себя нельзя, и даже о том, что не все, что могут крылатые, под силу людям – это Луахассу мог запросто. И, видно, так и вышло, потому что Бане идея тоже не понравилась. Он начал спорить, что-то доказывать, объяснять. Но Луа, казалось, даже внимания не обратил. Спокойно смотал веревку и начал дотошно проверять, где обрыв. — Нашел! – крикнул он вниз, показывая участок почти посередине. — Связывай и спускайтесь, — крикнул в ответ один из охранников. Луа только головой покачал, а потом поднапрягся и оторвал половину. Потом обвязал одним концом себя, а вторым начал опоясывать Бану. Тот все еще пытался спорить, но больше для вида – понял, что это бесполезно и, как показалось, даже обрадовался. Догадаться, что задумал змеенок, было несложно, только зачем такой риск? Идея казалась глупой… Ясно, что жизни Звездочки ничто не угрожает – дракон со скалы не сорвется, а если сорвется – не расшибется в любом случае. И даже в том, что юному иккивари упасть не даст, можно было не сомневаться. Но удастся ли ему сохранить тайну? Вот бы снова на скалу подняться да дуракам малолетним мозги вправить! Но это невозможно… оставалось только надеяться, что у Луахассу не по глупости рискует и в конце концов справится.