Легенды предзимней ночи

Через пару дней отряд Арагуна достиг города Тинара. Изор хотел было и тут уговорить товарищей не появляться на людях, заночевать в лесу неподалеку. Но накануне целый день с неба сыпал снег, больше похожий на дождь, промочивший насквозь всю одежду. А к ночи, напротив, поднялся холодный ветер, пробирающий до костей. Следующая ночь обещала быть еще холоднее, оттого все походники в один голос заявили, что в мокрых палатках спать не намерены. Так что решили все же идти в город, искать постоялый двор. До улиц Тинара добрались после заката, а к добротному постоялому двору вышли и вовсе в полной темноте. Увидев ватагу вооруженных людей, хозяин сначала даже отпирать не хотел, но грамота княжеского курьера и несколько серебряных кругляшек заставили его сменить гнев на милость и даже стать любезным. И вот на столах уже парит жирная похлебка, золотятся бараньи ребрышки и терпкое красное вино булькает из бутыли в пузатые глиняные кружки. Пока прочие походники набивали брюхо, сушили у очага плащи и сапоги, Луахассу все поглядывал на служанок, снующих между кухней, обеденным залом и гостевыми комнатами, на хозяйку, раздающую распоряжения, и хозяина, поворачивающего над камином вертел с жирными мясными кусками. И вдруг змеенок подумал, что никогда не бывал в городе и понятия не имеет, как это бывает, когда огромная толпа бескрылых, больше, чем целое гнездовье, живет рядом бок о бок. Как умудряются они не драться, не отнимать друг у друга лучших женщин или более удобные дома? Вот Горд, наверное, обязательно стал бы драться, ведь он не любил соседей. А Изор? Разве отдал бы Изор свое гнездовье дядьке Горду? Или тот даже спорить бы не посмел? А почему? Ведь дядька Горд широкий и сильный, и у него еще сыновья, тоже такие же, как снопы здоровые. Но и Утар тоже большой, могучий, как медведь, наверняка сильнее Изора, а еще и старше, но тоже никогда с ним не спорит, во всем слушает и советует, только если спросят. Почему так происходит? Да, прожив десять лет в человеческом доме, Луахассу так и не успел узнать и понять бескрылых. Да что там бескрылых! Он о жизни крылатых-то почти ничего не знал. И вот тут подумалось: хорошо бы задержаться в городе хотя бы на денек, посмотреть, как живут люди, какие у них обычаи и каждодневные дела. Он повернулся к Изору и попросил: — Изор, а давай завтра никуда не поедем, сходим в город, я ведь никогда города не видел. Изор удивился, сразу как-то замолчал, что Луа даже стало страшно: вдруг рассердится? Вдруг Луахассу сказал какую-то опасную глупость, которая всем повредит? Но пока Изор молчал, с другой стороны стола заговорил Арагун: — А что, будущий родич, мальчишка дело говорит: мы утомились, отдохнуть бы, одежонку помыть-посушить. Запасы, кстати, пополнить надо, да и лошадки наши спасибо скажут. Как думаешь? Утар молчал, но на Арагуна смотрел с одобрением и кивнул в конце, тоже согласился. Тогда и Изор усмехнулся, не зло, не обиженно – весело даже: — Не меня, Арагун, надо спрашивать, как думаю. Уж я-то точно в столицу поскорее не рвусь. Но ты же, кажется, тут командир? Приказывай. — А раз приказывать – то остаемся. Тинар от Кьятты далече, авось никто нас здесь не поджидает. На том и порешили: завтра – всем спать до обеда, чиститься, мыться, поправлять здоровье. А Утару, как самому старшему и опытному, взять на себя припасы и экипировку. И уже ночью, когда все уснули и постоялый двор совершенно стих, только Изор все еще лежал с открытыми глазами и разглядывал сквозь крышу и облака светлое звездное небо, Луа осмелился спросить снова: — А нам обязательно до обеда спать? — Нет, — в голосе Луахассу услышал улыбку, — мы спать не будем, с Утаром на базар пойдем. Только обещай мне держаться рядом и слушаться. И никого в воздух не подбрасывать. Договорились, Черный мор? — Аха, — выдохнул змеенок, плотнее прижался к плечу своего шида и закрыл глаза. * * * Если Тинар когда-то и лежал на пересечении торговых путей, то было это, видно, в те времена, когда Старая дорога еще вела в страну вечнозеленых самшитовых лесов. Может быть, тогда через городок шли караваны, и торговцы останавливались на ночлег в постоялых дворах. Может быть, в городах вроде Тинара или Кьятты купцы распродавали самый бросовый товар, везти который в Столицу – себе в убыток. В те давние времена, кто знает, какой была торговая площадь Тинара. Шумной? Просторной? А то и вовсе тянулась от самых городских ворот? И бегали девчушки-подавальщицы с лотками, уставленными сладостями, и носились между торговых рядов мальчишки, предлагая взвар или каленые орешки… и ранней зимой, в эту самую пору, небось отовсюду пахло бы жареными каштанами… Но сейчас все было иначе. Несколько лавок приютились по обе стороны дороги, что походила на узкую слепую кишку. Да и весь Тинар был крохотным городишком, затерянным среди холмов и оврагов. Искать в местных лавках драгоценные камни или тонкие ткани было бы без толку, а вот простое, безыскусное оружие вроде копья или ножа искать как раз стоило. Кому еще нужны ножи и копья, если не простому люду, промышлявшему охотой в здешних лесах? Над дверью оружейной лавки висел деревянный щит, треснувший посередине, но Изора это ничуть не смутило. Он толкнул дверь и вошел внутрь. Луахассу вошел следом. Изор поздоровался, когда ступил через порог, но, как оказалось, напрасно – в лавке было пусто. Командир огляделся, хмыкнул и решил – если не выйдет купить кинжал, то, может, хоть получится показать Луа оружие, отличное от гарнизонного. Впрочем, Изор не был уверен, что змеенок особо разглядывал гарнизонное-то. Не до того ему было. — Смотри, — сказал Изор, взяв с подставки первый попавшийся меч и покрутив его немного, — что скажешь про этот меч? Луа взялся за рукоять и уставился на клинок – тот был огромным. Змеенок ухватил рукоять обеими руками, но махать мечом не стал, поосторожничал. — Это двуручный меч, — сказал командир, — им так и воюют, двумя руками. Я даже удивлен, что нам такая громадина попалась. Но если приловчиться – страшная штука. Пики ломает и копья. Но нам такое не нужно. — Не нужно, — согласился Луа и осторожно вложил меч в углубление на подставке. — А что насчет этого? – Изор вложил в ладонь змеенка нож размером как раз не длиннее ладони. Луахассу недоверчиво разглядывал оружие. — Маленький какой-то, — наконец сказал он. — Метательный, — кивнул Изор. – Маленький, но убить им можно. — Ты умеешь метать ножи? — Конечно. Но сегодня не буду. А вот, смотри – прямой обоюдоострый меч. На мой похож. Ведь похож? Луа кивнул. Изор вытянул свой меч из ножен и положил на прилавок рядом с чужим. — А вот – мой. Теперь посмотри на оба и скажи… — Этот – выщербленный, — безошибочно определил змеенок, — а у твоего нет ни единой трещинки. Изор улыбнулся и спросил снова: — А теперь ответь – почему? Луа пожал плечами и все же ответил: — Я вижу, что твой клинок сварен из разных слоев металла, а этот – из одного, но я не понимаю… — Что легче сломать – одну ветку или три? — Одну. А… теперь понял. Но твой меч, он… И вдруг откуда-то сбоку раздался незнакомый голос. И сказал чуднОе: — Он узорчатый. Обожженный дыханием дракона. Оба – и Луахассу и Изор – развернулись на голос и увидели крепкого еще старика, бородатого и коренастого, как дуб, выросший на приволье. Изор снова почтительно поздоровался, старик ответил приветствием. Но смотрел он только на клинок. — Славный меч, — продолжил старик, — и не дешевый. Любой другой торговец обманул бы тебя, сказав, что меч испорчен этими разводами, но я привык честно вести свое дело. Сколько ты за него хочешь? Изор опешил в первую минуту и, не подумав, брякнул: — Это наследный меч рода Раг-Манари, он не продается! Я пришел сюда не продать меч, а купить нож. — Хорошее наследство, — уважительно протянул старик. – Что ж, понятно. Какой именно нож понадобился воину из рода Раг-Манари? Какой длины? С ножнами или без? Охотничий или боевой? Только тогда Изор сообразил, что сболтнул лишнего. Командир торопился вернуться на постоялый двор. Конечно, в оружейной лавке он не выказал излишней спешки или тревоги, сделал все честь по чести: придирчиво выбирал и проверял ножи, разглядывал угол заточки, расспрашивал, из каких пород дерева выточены накладки на рукоять, проверял, легко ли достать клинок из ножен. Правда, торговец все норовил всучить Изору совсем другое оружие, изогнутое, с рукоятью, украшенной рогом диковинного морского зверя кашалота, и лежало оно не в ножнах, как принято, а в деревянной шкатулочке, тоже, небось, выточенной из чьих-то рогов. Торговца можно было понять: в кои-то веки в лавку забрел потомственный воин, кому еще, как не ему, предлагать самый дорогой товар. И вот же беда – Изору всего-то нужен кинжал, а вовсе не ритуальный серп. А может, торговцу хотелось просто побеседовать со знающим человеком, обсудить утяжеленные клинки или же вогнутые, а заодно и особенности владения таким оружием. Изор обсуждал, беседовал, и даже немного поспорил о достоинствах пластинчатой рукояти. И даже торговался, когда, наконец, выбрал кинжал, правда, недолго, к пущей радости торговца. Потому что забыл про кинжал, как только пристегнул ножны к поясу. Он чуял, что сглупил, назвав свое имя. И змеенка зря с собой в город взял. Потомственный раг, да вдвоем с мальчишкой с пепельными косами – чтобы их опознать, хватит одного вопроса этому вот торговцу. Нельзя в городе оставаться, дальше идти надо. Сейчас же. Но к тому времени, покуда они вернулись к остальным походникам, которые, в точности исполняя приказ командира, в самом деле проспали до самого обеда, Изор немного поостыл и успокоился. Как-то не верилось, что старик после их ухода запер лавку да бегом бросился разыскивать ночных колдунов, чтобы сообщить, мол, спасайся, кто может, потомственный раг в городе. Всего лишь торговец. В захудалой лавке. Кому он может рассказать? Разве что жене, такой же коренастой старухе, которая сослепу не отличит копья от шитья. Изор успокоился и вместе с Утаром занялся припасами в дорогу. И не сразу заметил, что Луахассу куда-то пропал, прихватив только что купленный кинжал. Попав в оружейную лавку во второй раз, Луахассу снова нашел ее пустой: видно, покупатели редко устраивали здесь толчею. Или, может, старик-торговец занимался какими-то другими делами в задних комнатах. Луа, ничуть не опечалившись, принялся разглядывать оружие, развешанное по стенам и выложенное на прилавке. Ему очень понравилась длинная кольчуга, сплетенная из железных колец, – уж очень она напоминала чешую. Как будто воины-раг, которые ее носили, мечтали уподобиться крылатым змеям. И вон, даже шлемы выстроены в ряд на полке – это потому что у крылатых даже на лице чешуя. Некоторые шлемы закрывали и щеки и нос воина, оставляя только узкие щелочки для глаз – нетрудно догадаться, у кого раг подсмотрели, какой должна быть надежная защита. Обнаружив в углу полки кольчужные рукавицы, Луа только понимающе усмехнулся. Наверно, была бы воля бескрылых – они б в ту кольчугу, как в одеяло, закутывались, надеясь хоть немного приблизиться к драконам. А мечи и кинжалы, размышлял Луа, навроде драконьих когтей. Своих-то у людей нет, вот и приходится довольствоваться только одним клинком. Или двумя, как Изор. Но двумя-то не всякий умеет, Изор говорил – двадцать лет учился. Смутили Луа только щиты. Копья – не смутили, копья он себе объяснил тем, что если коготь достался только один, то тогда он должен быть самым большим и длинным. А вот щиты… Луа никак не мог припомнить, чтобы крылатые змеи защищали грудь. Крылатые берегли спину, но никто не догадался таскать не спине деревянную дощечку или плоский камень. Видно, раг не очень-то доверяли своей плетеной из железа чешуе, раз вооружались еще и щитами. Луахассу увлекся, ему понравились эти размышления, они так славно объясняли истоки воинского искусства, что ему даже показалось – старик-торговец заглянул в свою лавку слишком рано, Луа еще бы что-нибудь придумал. Торговец, конечно, удивился, увидев Луа, но тут же кивнул и разулыбался. И снова достал из-под прилавка деревянную шкатулочку с мудреным оружием, сработанным по подобию молодого месяца. — Я знал, что воин из прославленного рода по достоинству оценит этот клинок, — довольным тоном сказал старик, — чего стоит только инкрустация рубинами! Признавайся, отрок, твой господин, небось, не прошел и ста шагов, когда велел тебе вернуться? — Нет. Я пришел не за этим, — ответил Луа. — За чем же? – старик не торопился убирать свою диковинку, любовался, разглядывал. Луа, хоть и чувствовал себя неловко, все же продолжил: — Я хотел спросить. Клинок моего господина, ты сказал, обожжен дыхание дракона? Торговец добродушно усмехнулся и убрал с прилавка деревянную шкатулку. — Да кто ж не слышал этих сказок? – ответил он. — Самый лучший меч, самая крепкая броня, самый надежный щит – все опалено дыханием дракона. Самые дорогие изумруды и рубины омывают драконьим ядом, и самые действенные снадобья, говорят, ночные колдуны варят на драконьей крови. Но кто поручится, так ли это? Луа разочарованно вздохнул, а старик продолжил: — За всю свою жизнь я лишь дважды видел на мече такие узоры, но никогда не видел ни одного дракона. Может, тебе, отрок, повезет больше, и ты когда-нибудь увидишь драконье пламя, которое может опалить даже стальной клинок. Но запомни мой совет, запомни хорошенько, — если увидишь дракона – беги! Луахассу улыбнулся, поблагодарил за мудрый наказ и вышел из лавки. И подумал о том, что, увидев дракона, он может не только побежать. Но даже и полететь. Изор встревожился не на шутку – змеенок уже пропадал однажды, и нашелся только через неделю, и то случайно. И второй раз пропал, и Изор его еле вытянул из святилища. Вот так только выпусти из виду – снова жди беды. И ведь должен понимать, что их ищут по всем дорогам, небось до самой Столицы, и не время разгуливать по городу в одиночку. Не время и незачем. Командир ушел на задний двор таверны, уселся на бревно за дровенником – тут было уединенное место, и пахло здесь древесным соком и талым снегом. Изор поднял лицо к небу, затянутому тяжелыми тучами, и закрыл глаза. Он уже искал Луа, он умеет это делать. Сначала была пугающая пустота, она отдавалась тонким звоном в ушах, Изор успел подумать, что ничего не выйдет, никогда из него колдуна не получится, полукровкам не суждено. Или Луа слишком далеко. А потом потеплело в груди, и небо над головой расцвело ветряными прядями, заговорило. Нежным серебристым напевом зашептало о змеенке Луахассу, о его крыльях, что сумели совладать с ветрами, о его звездной силе, рожденной на гибельных скалах. Изор подхватил и позвал – где же ты бродишь, Звездочка? Почему ничего не сказал? Вернись. Замерцало в ответ, трепетно, словно жилка на шее, отозвалось, только Изор не мог разобрать – далеко или близко. И тревогой полыхнуло тут же. Вот так ищи его силой своего дара – только хуже сделаешь. Может, мальчишка кобылу свою к реке повел, чтоб чистить удобней, может, надо было не в небе искать, а на конюшню заглянуть. И без дара колдовского, а ножками пройти. Подумав так, Изор тут же вскочил с бревна. И тут зимнее небо ответило громко и ясно — хлопаньем больших драконьих крыльев и поднятым ими ветром. По двору пронесся вихрь, а в следующий миг с неба свалился растрепанный Луахассу. И, не складывая крыльев, к Изору тут же: — Ты звал меня? Изор чуть не разулыбался – услышал его змеенок. Верно, значит, Изор позвал. А вот другое неверно – крылья раскрывать посреди города и носиться над головами горожан, наводя страх. Если кто дракона видел – теперь уж точно ночные колдуны прознают. — Звал, — ответил Изор. – Напомнить, чтоб крылья не разворачивал. Луа покраснел и спрятал крылья. И плечи его поникли – понял, что виноват. — И собираться пора, — добавил Изор. – Теперь уж точно. Выехали затемно, небо даже порозоветь не успело, оттого и сидели в седлах смурные, недовольные. Изор словно сам, своими ушами слышал, что думают о нем столичные: «Вот что стоило лесовику этому дремучему, командиру камней и сосен, дать честным людям, как положено, выспаться, в мягких теплых постелях, а не додремывать на конях в мокрых плащах, встающих ледяным колом на ночном ветру? Так ведь нет же, переполошил всех, поднял, в лес погнал. Медом ему в этих лесах намазано…» Думать-то думали, а вслух сказать не смели, даже Арагун послушался, хоть и тоже был недоволен. Он накануне у местного повара богатый ужин с тремя переменами блюд и бочонком вина в кости выиграл, где ему теперь радоваться? Только верный Утар Изора сразу понял, согласился, что спешить надо. Да Луахассу еще. Ну да Луахассу Изора всегда поддерживал, что бы тот ни сказал, лишь бы это не сулило расставания. А Канкараим смолчал. Молча своего коня и накидку меховую молоденькому шиду отдал – тот уже, слава Шиддару, почти поправился – и в небо прыгнул. Только его и видели. — Дорогу посмотрю… — уже позже уловил далекую мысль Изор. Изор одобрил. Куда спокойнее и надежнее идти с отрядом вслед за крылатым разведчиком. И еще раз про себя порадовался, что Гром по-прежнему с ним, хоть хмурый и недовольный, но зато надежный. Рассвет застал путников уже глубоко в лесу. Лес тут был все больше хвойный, густой и зеленый даже зимой. Где и как летал громовой змей, Изор и его товарищи не видели, только время от времени он слышал, как шепчет на ухо ветер: «Все спокойно, дорога чиста». А потом стал замечать, как переглядываются и кивают друг другу мальчишка шид и его Луахассу. Задумался. Почему он сам слышит Кана – это, допустим, ясно; почему слышит Аргил, тоже недолго догадаться… а вот Луа почему? Или у них, у змеев, иначе все? Ведь чует же Луа, какой ветер чем пахнет, откуда и куда на его спине долететь можно. Так что нечего зря подозревать и причины для ревности выдумывать… Не успела мысль до конца оформиться, как Аргил вдруг сжался весь, как будто кто кнутом через спину перетянул, и закричал: — Беда! Беда впереди… А Луахассу со всей своей силой нечеловеческой коню в бока наподдал и тут же меняться начал: еще миг-два – обратится серебряным крылатым и взмоет в небо. - Луа, стой! Надо было, ох надо его за косу ухватить. Или за плащ… да хоть за лошадиный хвост! Но Изор не успел. Рядом был – а не смог! Змееныш мимо скользнул и умчался по тропе в чащу. Изор с остальным отрядом – следом. Тропа вильнула и открыла странное: Грома, обнявшего сосновый ствол. Крылья выворочены, словно переломаны, а голова набок запрокинулась… и мерцает что-то среди перьев. Что-то знакомое, виденное раньше… Сеть! Ловчая сеть шид! А его Звездочка, дурак маленький, словно и не заметил ничего — на выручку родичу кинулся, да только даже достать не успел – сверху, из зеленых крон порхнула ему на спину вторая сеть. Изор заорал: — Засада! Луа, стой!.. Луа замер на миг, а потом как назад дернется!.. но поздно: сеть уже коснулась крыла и через плечо потекла по правой руке змееныша. Изор выхватил меч и рванул следом. Выручать. Он же помнил, как легко наследный меч Раг-Манари рассекает колдовские сети! Он поможет, иначе и быть не должно. Но тоже не успел — справа и слева из зарослей полетели стрелы, и на тропу выскочили вооруженные люди. Трое тут же сцепились со столичными, двое набросились на Изора и Аргила. Из мальчишки-шида какой боец? С коня его тут же стащили, ногами бить начали. А он только и мог, что голову прятать, пока совсем не затих. Изор было к нему кинулся, но тут его лошади стрела в грудь угодила, и бедняга взвилась свечой. Повезло, что не скинула и с перепугу копытом не зашибла – сам соскочить успел и второй клинок выхватить – тот самый нож, что купил у старого оружейника. Опасно биться двумя руками! Опасно и тяжело. Это только сначала ты сильнее и злее, да зато устанешь вдвое скорей. Так и вышло. Хотел до Аргила добраться, защитить, да противники тоже толк в оружном бое знали. Не шид. И не городская рвань. Не иначе наемники, из тех, что на любой разбой готовы, лишь бы платили. Конечно, эти бойцы не чета раг, но и раг можно числом взять. Тех двоих, что первыми были, Изор уложил. И еще троих — убил или ранил только – не разглядел. А после уставать начал… и с одним бы совладал еще, и с двоими даже, но из леса все новые и новые лезут. Вот уже и рукав кровью набух, и бедро разорвано, хвала богам, что только по мясу… а когда поганец в бок ударил, как раз туда, где еще саднили следы громовых когтей, свет начал меркнуть… Изор еще отмахивался, искал Арагуна и Утара, но колени уже задрожали и подломились… Последнее, что он услышал – чей-то булькающий хрип и со стороны крик: «Брехун! Ах ты ж сучий хвост!» — и упал. Удара по голове он уже не почувствовал, как не увидел и того, что стало с его товарищами.