Стихийное бедствие

Агнешка смотрела на сброшенные на пол игрушки, делая медленные глубокие вдохи и выдохи. В центре анархии, между огромным плюшевым мишкой и разбитой копилкой-совой, из которой боязливо выглядывали купюры, лежал телефон, по экрану которого расползлась паутина. — Чего у тебя случилось? — Поинтересовался Анатолий, резко открыв дверь. Геннадий выглянул из-за её плеча, окинул взглядом комнату и сделал глубокий вдох, чувствуя, как неприятно потянуло в груди. За те секунды, которые они шли до спальни Агнешки, ухитрился накрутить себя и сразу вспомнить всю мебель, подумать о том, было ли что-то хорошо прикручено, вдруг отвалилось колёсико у стула и так далее и тому подобное. — Ничего, — буркнула Агнешка и сделала глубокий вдох, — просто ничего. Что вы вообще ко мне пристали? Её невыносимо расстраивала мысль о том, что тот самый одноклассник, который так сильно ей понравился, совершенно не обращал на неё никакого внимания. Однако желания поделиться с дедушками такой проблемой совсем не возникло, хотелось спрятаться ото всех, но перед этим обязательно продемонстрировать разбитое сердце — это она подглядела в сериале, который по вечерам смотрела бабушка, разрываясь между приготовлением простого ужина и слежкой за Котом. — Значит так, — Анатолий набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь придумать, что сейчас лучше сказать — начать воспитывать Агнешку за беспорядок или всё-таки поинтересоваться о причине столь странного поведения? — Агнеш, — Геннадий сделал шаг вперёд, присел перед ней на корточки, внимательно посмотрел в её глаза, — что случилось? Почему игрушки на полу? Почему телефон разбит? — Ничего не случилось, ты всё равно ничего не поймёшь, — буркнула она затем наклонилась, взяла мишку за лапу, подобрала телефон и направилась к постели, волоча плюшевого товарища за собой. — Так, это ещё что за разговоры? — Сурово проговорил Анатолий. — Рановато тебе такие истерики закатывать, рановато! Что такое? Двойка по… «Надеюсь, не по английскому, с которым я с тобой занимался… Иначе мне Ира выскажет всё то, что она про меня думает» Поморщился, почувствовав, как неприятно закололо в левом виске. — Я же говорю, — Агнешка мотнула головой, демонстрируя нежелание разговаривать с дедушками, — я не хочу вам про это рассказывать, потому что вы всё равно ничего не поймёте! — Улеглась на постели, отвернулась от всего мира и обняла мишку. Геннадий снисходительно улыбнулся, затем присел к ней на кровать, аккуратно погладил по волосам. — Как это не поймём? Мы с дедушкой Толей между прочим жизнь прожили… — Так, вот не надо, — проворчал тот, начиная ходить туда-сюда, периодически морщась от накатывающей боли, — мы пока ещё жизнь не прожили, пока ещё есть куда жить. Что случилось у тебя? — Я просто не хочу ничего говорить! Вы не понимаете? Вроде взрослые, а не понимаете, — продолжала бурчать Агнешка, всем своим видом показывая, что действительно не хочет продолжения разговора, — мне грустно, я хочу погрустить. — Для того, чтобы погрустить, необязательно вон вещи ломать, — буркнул Анатолий, ощущая, как становится невыносимо душно. Геннадий покосился на него и покачал головой — он бы мог сейчас, конечно упрекнуть его в том, что тот уже успел продемонстрировать Агнешке несколько не тех примеров способов выплеснуть грусть, но решил, что сейчас не самое лучшее время для чтения нотаций. — Ладно, — поднялся, — ты тогда отдыхай. Одно скажи, — нервно сложил пальцы в замочек, — ничего серьёзного не случилось? Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Пойми, мы просто хотим знать, не нужна ли тебе… — Нет! Мне ничего не нужно! Я хочу лежать и грустить как взрослые! Анатолий открыл рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл его, не найдя лучших слов. «Вот этим ты вся в бабушку Иру! Надо с ней поговорить и попросить не демонстрировать при внучке вот это всё. Ребёнок же понабрался, а виноват буду я. И даже если Гена тоже виноват, то в большей степени всё равно буду я…» — Ладно. Если ты хочешь лежать и изображать из себя взрослого человека, то лежи. Захочешь поговорить с дедушками, то мы будем тебя ждать в гостиной, — буркнул и вышел из комнаты, готовясь отложить все отчёты и полезть в интернет с одним конкретным поисковым запросом. — Да идите уже! Просто я хочу грустить, — театрально вздохнула, даже не повернувшись. «Что делать, если у внучки переходный возраст начался сильно раньше срока?» Через несколько секунд Агнешка осталась одна в спальне. Шмыгнув носом, поудобнее устроилась на кровати, продолжая обнимать плюшевого друга, который, как казалось, был единственным на данный момент, кто хорошо её понимал.

***

Выйдя из комнаты, Геннадий хотел было направиться в отведенную ему спальню, однако ему помешал укол в сердце. — Черт… — Попытался сделать глубокий вдох, оперся ладонью о стенку и зажмурился. Резкая боль не только не позволила насытить легкие кислородом, но и наоборот — выбила его полностью. «Только не это… С чего вдруг вообще… Вроде бы не так сильно перенервничал, чёрт…» Тяжело и глубоко дышал, стараясь найти сейчас силы, чтобы дойти до комнаты и всё-таки выпить таблетки, о которых подумал несколько секунд назад. — Ген, я вот что… — Анатолий, догнав его, сначала даже ничего не заметил. — Думаю. Может быть, это всё наши разговоры про любовь? Вдруг она в кого-то втрескалась? А чего, я первый раз влюбился в пять… Э… Ты чего? — Ничего… — Он с трудом повернул голову и попытался выдавить из себя улыбку. — Просто сердце что-то… Сделай одолжение, у меня там таб… — Замолчал на полуслове и прикрыл глаза, делая очередной вдох. — Э… Ты чего это вдруг? Так, — аккуратно подхватил его, — пойдём, приляжешь… Пойдём… «Не хватало ещё этого! Вы что, все решили мне сегодня нервную систему истрепать? Я что, по-вашему, железный?» — Не надо никуда идти… — Кое как, с помощью Анатолия, добравшись до небольшого диванчика, стоящего в холле, рухнул на него и вновь попробовал глубоко вдохнуть, только ничего не получилось. — Та… Блетки. Мне нужны таблетки. — Подожди ты с таблетками! Скорую надо звать. У тебя же приступ на лицо, — нервно проговорил Анатолий и пошёл в гостиную, — ты это. Ты продержись тут немного, сейчас я вызову скорую, поедем в твой Склиф, пускай там тебя осматривают. — Да какой Склиф… Мне просто надо выпить таблетки… Анатолий не собирался его слушать, нервно искал свой телефон по всей гостиной, стараясь не допускать сильного волнения. Внезапно Геннадий почувствовал, как дышать стало совсем нечем, а из всех углов с удивительной скоростью стала вылезать темнота, начинающая поглощать всё вокруг, не давая опомниться.

***

Завидев, кого привезла бригада скорой помощи, Олег понял, что очень зря согласился остаться на сегодняшнее дежурство, поменявшись с Константином. — Боже мой, Геннадий Ильич, — Ирина Фёдоровна отмерла первой, — а что случилось? Что такое? — Сердце прихватило, — пробурчал тот, — но уже лучше… Просто некоторые чиновники паникуют очень сильно иногда… — Да ты просто себя в зеркало сейчас не видишь! — Обозлился Анатолий, крепко держа руку Агнешки, которая, испугавшись за дедушку Гену, мгновенно позабыла про свою грусть и напросилась поехать в больницу тоже. — Бледный вон как… Где тут у вас кто-то кроме этого, — бросил пренебрежительный взгляд на Олега. — А чего это этого? А Ирина Алексеевна в курсе, кстати? Я как её заместитель обязан известить, — пробурчал он в ответ, почесав затылок. Поймав на себе два недовольных взгляда, пожал плечами, поднял руки в знак того, что сдаётся. — Кардиолога звать надо. Зовите там Ханина или кто сегодня у нас дежурит? Ирина Фёдоровна согласно закивала, отошла к своему рабочему месту и только сейчас заметила напуганную Агнешку. Вызвав нужного специалиста, посмотрела на Анатолия. — А чего девочку с собой потащили? Она же тут испугается! — Слушайте, давайте мы уже займёмся пациентом, а? — Обозлился Анатолий. — Эта девочка тут с рождения! Ничего она не испугается! Геннадий прикрыл глаза, вновь ощущая неприятный спазм — от одной этой шумихи ему становилось ещё хуже. В приёмном через несколько секунд появились целых два врача — Михаил Ханин, который позвал санитаров и сказал, куда вести ночного пациента, а по совместительству коллегу, и Марина Нарочинская, которая пришла сказать Нине о том, что сложная операция прошла успешно. — А чего это у вас тут такое происходит? — Скользнула взглядом по Анатолию, держащему за руку маленькую девочку, видимо внучку, и посмотрела на Олега. — Да Кривицкому плохо стало… Но вроде бы всё под контролем. — Вот именно что вроде, — обозлился Анатолий, сделал глубокий вдох, вновь поморщившись от неприятной головной боли, — а мало ли что с ним будет! Поиска второго сердца я уже не переживу. Олег хмыкнул и пожал плечами. — А я-то грешным делом подумал, что вы по-родственному начали переживать… — А я грешным делом думал, что Ирина Алексеевна вас на должность зама взяла за заслуги, а ей, видимо… — Договаривать не стал, прикрыл глаза — внезапно показалось, что помещение чересчур сильно освещено. Марина бросила предупреждающий взгляд на Олега, затем обернулась на Анатолия — что-то ей в его внешнем виде показалось странным. — А вы себя как чувствуете? — Сощурилась. — Анатолий Борисович, — не увидела от него никакой реакции, — я к вам обращаюсь. — Нормально я себя чувствую, — буркнул он, не желая обращать внимание ни на что, — где тут у вас вообще можно подождать в комфортн… А, точно. — Направился к шкафчику, где должен был висеть ключ от кабинета его дрожащей супруги. — Дедушка, — Агнешка старалась быть тише воды ниже травы — стала себя накручивать, что виновата в том, что другого дедушку только что куда-то увезли на каталке, — ты какой-то бледный, это же не хорошо. — Это тут, — не обращая внимания ни на что, он вытаскивал ключ, — свет плохой. Однако Марину такой ответ не устроил. Скрестив руки на груди, она направилась к Анатолию, и через несколько минут тот уже сидел в смотровой, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся из недр души поток ненормативной лексики.