Стихийное бедствие

Олег внимательно смотрел на Анатолия, желая всё-таки победить его нежелание не рассказывать ничего супруге. Он и сам не понимал, за что беспокоится больше — чисто за нервы Ирины Алексеевны или же за то, как она отреагирует, узнав о настоящем заговоре, который происходит в стенах Склифа? — Поставьте себя на её место. Уверен, что вы бы хотели это знать, — размеренно говорил он, скрестив руки на груди. Олег прекрасно помнил, как у него перевернулось всё внутри, когда узнал про то, что Марина скрыла от него операцию. Тогда он остался в полном непонимании, хоть она и пыталась объяснить причины такого поступка. Конечно же, он на неё не злился, он просто не мог на неё злиться, но эта ситуация отложилась в памяти как нечто очень болезненное, попадающее в самое сердце. Анатолий что-то злобно пробурчал. «Надо же, Ирина Алексеевна, как много у тебя тут защитников! Я всё понимаю, но надо будет после операции серьёзно с тобой поговорить. Прям все горой за тебя! Ладно Геннадий, ему как бывшему я ещё могу это простить…» — Олег Михайлович, я наслышан, — сел на кушетке, будучи не в состоянии лежать, да и прекрасно понимал, что скоро его заберут на операцию, — о вашем умении влезать в чужие дела. А ещё я наслышан о том, что эти чужие дела иногда грозят вам инвалидностью, но вы продолжаете в них влезать. И почему же в этот момент вы не думаете о Марине Владимировне? — Наклонил голову вправо, начиная сканировать его взглядом. Олег дёрнулся, покачал головой и тяжело вздохнул. — Это разные вещи. Вы же знаете, что сейчас у вас будет операция. А последствия могут быть любыми. — В его тоне проснулась сталь. — Если всё пройдёт хорошо, то хорошо. Но может быть разрыв аневризмы, отёк мозга, кома… Что тогда делать Ирине Алексеевне, которая даже не знает о том, что и как? Анатолий внимательно посмотрел на него. «Вот спасибо за позитивный настрой перед операцией! Какие чуткие доктора работают в лучшей больнице страны, надо же. Нет, надо что-то с вами со всеми тут делать, охамели в край!» Но весь этот пламенный спич ухитрился сдержать, затем поднялся, прошёлся туда-сюда по палате. Сейчас ему казалось, что за возможную реакцию Ирины переживает сильнее, чем за исход собственной операции. Ещё подумал про Агнешку, которую полюбил всем сердцем, да иначе и быть не могло — своими внуками он пока не обзавёлся, и вся любовь, которая не смогла найти полного выхода во время воспитания сына, выливалась на маленькую девочку с глазами любимой жены. И что будет с ней? От этих мыслей болезненно затянуло сердце, да и головная боль стала усиливаться, стало невыносимо душно. «Нет, никому из вас нельзя знать полной картины… А Ире вообще ничего не надо знать пока. Так будет лучше для неё же. Потом, когда я буду здоров, она может орать на меня как хочет, но не сейчас» — Олег Михайлович, — устало проговорил Анатолий, не смотря на него, — своё мнение я вам уже высказал. Давайте вы не будете перечить? Вы же понимаете, что у меня всё равно достаточно связей для того, чтобы… Он поморщился, затем махнул рукой. — Делайте, что хотите. Только вряд ли Ирине Алексеевне будут нужны ваши связи. Ими, к сожалению, не всё можно решить. — Говорил, выплёвывая слова. — Ладно, — осмотрел палату и направился к выходу, — скоро вас уже заберут. Удачи. Анатолий криво улыбнулся и лишь кивнул на эти слова.

***

Геннадий, крепко держа Агнешку за руку, постучал в палату Анатолия. Внучка была очень напугана, и даже слова дедушки номер один не успокоили её относительно состояния дедушки номер два. Геннадий даже успел пожалеть о том, что Агнешка слишком самостоятельна, слишком любит всемирную паутину и в восемь лет уже понимает, что смерть это навсегда. «Когда я был в её возрасте, я вообще об этом не думал… Хотя, может быть дело в том, что большая часть её семьи — врачи… После всего этого надо будет поговорить с Артёмом, чтобы темы работы поднимались редко дома. Мало ли, вдруг у неё произойдёт детская травма из-за всего этого» Анатолий, продолжая ходить туда-сюда, дал своё разрешение войти. Увидев в дверях Геннадия с Агнешкой выдохнул — несмотря на то, что уже ждал момента, когда его заберут на операцию, потому что чем раньше начнут, тем быстрее кончат, всё-таки обрадовался к тому, что его час ещё не пробыл. — Эй, принцесса, — быстро подошёл к ним, присел на корточки и взял маленькие ладони внучки в свои, — чего ты такая расстроенная, а? Это маленький пустячок, — сощурился и улыбнулся, — уже завтра мы с тобой посмотрим у меня в палате какой-нибудь мультик, хочешь? Агнешка отрицательно помотала головой и тихо всхлипнула. — Дедушка, мультик не хочу… А если ты не проснёшься? Анатолий бросил быстрый взгляд на Геннадия и одними губами прошептал то, что о нём думает. Тот лишь покачал головой и аккуратно погладил Агнешку по волосам. — Агнеш, ну чего ты так нервничаешь? Я же тебе сказал, — ласково проговорил, — всё с дедушкой Толей будет в порядке. Это лёгкая операция. Помнишь, несколько лет назад мне сердечко меняли? И всё же хорошо, я же жив, здоров… Анатолий тяжело вздохнул. «Давай ты ей ещё что-нибудь расскажешь, чтобы окончательно ребёнку психику угробить?» Геннадий, увидев, как изменилось выражение его лица, понял свою ошибку и покачал головой. Затем слегка сжал плечи Агнешки, желая показать ей свою поддержку. А ещё очень не хотел, чтобы она заметила, что его сердце снова стало ныть. Анатолий аккуратно обнял Агнешку и поцеловал её в светлую макушку. Прикрыл глаза на несколько секунд, отгоняя мысль о том, что это может быть их последняя встреча. «Всё будет хорошо… Я слишком молод для того, чтобы собираться туда. Наверное, слишком молод…» — Принцесса, давай ты сейчас ляжешь спать, хорошо? — Отстранился от неё и аккуратно вытер слёзы большими пальцами. — Можешь в кабинете у бабушки Иры, можешь в ординаторской, дедушка Гена тебе сделает настоящую постель. Понимал, что из-за состояния Геннадия, которому тоже нужно было немного побыть под наблюдением, домой Агнешка сегодня не попадёт. «Ну, это в любом случае к лучшему… Хорошо, что взяли её с собой, не оставлять же ребёнка на ночь совсем одного!» — Лучше в ординаторской, там доктор Иван Николаевич хороший, он меня леденцами угостил, — проговорила Агнешка, затем поцеловала Анатолия в щёку, — дедушка, я честно больше никогда-никогда не буду себя плохо вести. Только проснись, ладно? Он согласно закивал и выдохнул. В этот момент дверь открылась, и в помещение зашла Марина. — А вот вы, Марина Владимировна, должны понимать, что я должен проснуться, потому что пообещал внучке, — проговорил Анатолий, поднявшись. Та покачала головой — что-то кому-то обещать в отношении пациентов перестала давно. Прекрасно понимала, что, несмотря на адекватную оценку диагнозов и собственных сил, случиться может всякое. — Анатолий Борисович, вам пора в операционную. А вам, Геннадий Ильич, нужно вернуться в палату, под наблюдение. Иван Николаевич сегодня дежурит, он согласен побыть с Агнешкой. Та, услышав своё имя, развернулась и внимательно посмотрела на Марину. Сделала глубокий вдох, сжимая пальцы в маленькие кулачки. — Вы же спасёте моего дедушку? — Тихо прошептала. Геннадий резко поднял её на руки, поборол гримасу, которая могла появиться на его лице из-за того, что в сердце снова кольнуло. — Агнеш, пойдём в ординаторскую, хорошо? — Последний раз посмотрел на Анатолия. — Удачи тебе. Тот лишь слабо улыбнулся, проводил их взглядом и напряженно посмотрел на Марину. Та пожала плечами и кивнула в сторону выхода.

***

Иван, оторвавшись от чтения книги, внимательно посмотрел на Геннадия. По его мнению, тот выглядел не очень хорошо, а значит чувствовал себя ещё хуже. Агнешка уже спала под воздействием сильного нервного напряжения, устроив голову на плече у дедушки. — Геннадий Ильич, — прошептал Иван и поднялся, — давайте в палату уже, хорошо? Никому лучше не станет, если вам станет хуже. Операция долгая, сами понимаете. Тот сонно кивнул. Время тянулось очень медленно, казалось, что прошли уже сутки, но на самом деле всего пара часов. — Идите, — проговорил Иван, устроившись на диване с другой стороны от Агнешки, — я за ней присмотрю. Если кого-то привезут, то Ирина Фёдоровна присмотрит, она тоже очень переживает… Геннадий внимательно посмотрел на него, затем поднялся. В конце концов, если у него сейчас случится ещё один инфаркт, никому не станет лучше. Не успел он выйти из помещения, как зазвенел телефон. «Чёрт, Егорова, ну почему ты так не вовремя!» — Да, Ир, что-то случилось? — Постарался сделать максимально сонный голос, отходя в тихий угол. — У вас всё нормально? Я звонила Толе, он не взял трубку, — взвинчено проговорила Ирина, — что-то случилось? — Ириш, ты чего? Мы дома все, спим уже… И Толя тоже спит. У нас всё в порядке. — Всё в порядке? А почему тогда он мне внезапно прислал смс с очередным признанием в любви? — С массой недоверия в голосе буркнула она. Геннадий нервно цокнул языком — кто же знал, что Анатолий решит так его подставить? — Ир, это ты у него с утра спросишь, ладно? — Он выпил?! — Егорова, пожалуйста, я хочу спать, — с мольбой в голосе произнёс он, медленно идя в сторону подготовленной для него палаты, — он же твой муж, а не мой, я не обязан за ним следить. Но вроде бы был трезвый… — Ладно. Спокойной ночи, — процедила она и отсоединилась. Геннадий облегченно выдохнул — кажется поверила.

***

Беда, как известно, не приходит одна. Стеклянная дверь отлетела в сторону, пропуская в отделение экстренной хирургии его несколько лет как бессменную хозяйку. Ирина, подойдя к регистратуре, фальшиво улыбнулась. — Тук-тук, — постучала по столешнице, привлекая внимание регистратора. Та оторвалась от бумаг и расплылась в улыбке. — Ой, Ирина Алексеевна, — засуетилась, — а вы чего так рано? Мы вас раньше пятницы не ждали. Ирина хмыкнула, пытаясь унять клокочущую внутри ярость. — А я не пятачок, чтобы меня до пятницы не ждать. Где сейчас хирург Кривицкий? Лицо Ирины Федоровны резко поменяло оттенок. Она нервно посмотрела по сторонам. — На операции. — Ух ты, — нервно хихикнула Ирина, — и что за операция? А министр здравоохранения Анатолий Алеников, я так понимаю, проверяет работу отделения?! М?! И какого чёрта Кривицкий на операции, когда у него не должно быть сегодня смены? Её взгляд не сулил ничего хорошего. Ирина Фёдоровна села на стул и тяжело вздохнула. — Вы только не волнуйтесь… Олег, вышедший в приемное, остановился как вкопанный. Хотел, вообще-то, сообщить Агнешке, что со вторым дедушкой всё нормально, и не имел никакого желания общаться с бабушкой. Единственной и неповторимой. Ирина, услышав на шаги, обернулась. — Что случилось? — Вы только не волнуйтесь… Э… — Олег, почесав затылок, направился к столу регистратора — спасти одну Ирину от праведного гнева другой. — Да что случилось?! Что? Алеников не берёт трубку! Кривицкий лопочет что-то невнятное! И, главное, какого чёрта, когда я звоню внучке, трубку снимает Хромов! И не надо мне говорить про проблемы в сотовой связи в роуминге. Я уже, — недобро сощурилась, — не в роуминге. — Аленикова прооперировали, Кривицкому приступ купировали, — скороговоркой сказал Олег, чтобы избавиться от гнева начальства. Наступила немая тишина. Ирина Федоровна смотрела на Ирину Алексеевну, а та переваривала услышанное. — Прооперировали? — Отрешенно произнесла она и пошатнулась. — Спокойно, — проговорил Олег и усадил ее на стул в приемном, — Ирина Алексеевна, у вашего супруга была аневризма, — коснулся её запястья, чтобы считать пульс, — Провели операцию, скоро придёт в себя. А Кривицкий просто испугался. Или наоборот… Я там не разобрался. Вновь стало очень тихо, до такой степени, что был слышен слабый гул торгового автомата, стоящего рядом со входом. Ирина Фёдоровна и Олег Михайлович переглянулись, ощущая, что затишье перед бурей будет очень коротким.