Стихийное бедствие

Анатолий ощущал, как неприятно давит голову и тянет в сон. Очнулся после операции он не так давно, успел переговорить и с Мариной, которая ровным тоном сообщила ему, что операция прошла успешно, и его жизни ничего не угрожает, и с Геннадием, который не нашел ничего лучше, чем ходить туда-сюда по реанимации. Тот не мог не радоваться, что операция прошла успешно. Конечно, не мог ответить себе на вопрос — рад за бывшего (а бывшего ли?) друга или рад за то, что в жизни Ирины и Агнешки не случится трагедии? Или, может быть, беспокоился, что экс-супруга свернёт шею именно ему, если исход будет печальным? — Геннадий Ильич, — хрипло проговорил Анатолий, закрывая глаза и морщась, — прекрати маячить. Меня сейчас замутит из-за этого. И вообще, ты-то чего не хочешь прилечь на соседнюю койку? Вообще как-то странно даже, что никого другого рядом нет… Всё-таки, Склиф, в котором иногда пациенты в коридоре лежат! — Толь, — Геннадий поморщился, но всё-таки прислушался к совету и присел на кушетку — полночи он пролежал под капельницей, удалось даже заснуть ненадолго, но сейчас, пускай и чувствовал себя лучше, понимал, что не стоит сильно напрягать организм, — сам понимаешь свои регалии… Ты точно себя хорошо чувствуешь? — Как может чувствовать себя человек, к которому в голову влезли через ногу? — Огрызнулся он, затем сглотнул, чувствуя, как непривычная сухость раздирает горло. — Как там Агнешка? Она точно спит? — Точно-точно, Хромов за ней приглядывает. Я не стал её будить, решил, что ей итак стрессов достаточно, — он всё-таки улегся на кровать и прикрыл глаза. — Да не надо будить, конечно… Пускай отдыхает принцесса… Слушай, ты бы хоть мне сюда коньяку притащил, что ли… Я тебе гарантирую, что с ним восстановление пойдёт в разы быстрее. Геннадий покачал головой и почему-то улыбнулся — вот теперь точно успокоился за здоровье Анатолия. Коль тот просит выпить, значит не всё так страшно. — Нельзя тебе пить, сам прекрасно это понимаешь. И не только из-за операции, а потому что ты Ире обещал. — Ире обещал… Анатолий приоткрыл глаза, смотря перед собой. Только сейчас, когда в голову вернулась способность мыслить относительно нормально, осознал, что всё осталось позади. Что Ирине не придётся его хоронить, не придётся становится вдовой. Конечно, он ей обо всём расскажет, потому что она просто не сможет не увидеть последствия операции, но… Теперь всё будет хорошо. Она не нервничала зря, она не переживала… «Сразу же тебе позвоню, как только мне дадут телефон… Хотя, надеюсь, что ты там в Испании впитываешь новые знания и солёную воду в море и не думаешь о том, что твой супруг мог умереть… Да уж, Ирина Алексеевна, а крепко я тебя люблю, оказывается…» Геннадий тоже предпочитал ничего не говорить, обдумывал всё то, что произошло за последние сутки. «Может быть, и правда пришла пора закопать этот бессмысленный топор войны? За что мы соперничаем? Мы с Ирой давно расстались, я даже в ЗАГС успел сбегать, сына ещё одного родить… К чему вот это всё? А жизнь-то, штука, короткая, оказывается…» Внезапно раздавшийся шум в коридоре, который отчего-то проникал в реанимационную палату, заставил их обоих выбраться из состояния полудрёмы. Анатолий, приоткрыв глаза, приподнялся, но так, чтобы не выдернуть капельницу. — Ляг! — Мгновенно проговорил Геннадий, проявив бдительность. — Да подожди ты со своим ляг… Это Ира? Несколько секунд они молчали, напряженно вслушиваясь в голоса, которые с каждым мгновением становились всё отчётливее. Ещё через секунду сомнений не осталось — в нестройном хоре знакомых голосов отчётливо слышалось злое ворчание Ирины Алексеевны. — Нам пиздец, — резюмировал Анатолий, откинувшись на подушку. Геннадий растеряно посмотрел на него — в его планы совершенно не входило присутствовать при их семейных разборках. Он надеялся, что к моменту возвращения Ирины из Испании, будет уже у себя дома. А ещё надеялся, что на его голову эта буря не обрушится. Секунда, и дверь палаты отворилась — на пороге стояла чета Брагиных, за ними маячил Юрий Михайлович, а впереди стояла та, от чьего праведного гнева легко могли выйти из строя все жизнеобеспечивающие приборы. — Вы самые конченные люди, которых я когда-либо встречала! — Рявкнула Ирина, не забыв перед этим набрать в грудь побольше воздуха. — Значит с тобой я развожусь, — бросила взгляд на действующего мужа. — А с тобой… А с тобой хорошо, что развелась! — Эта реплика предназначалась бывшему. Убедившись, что с Агнешкой всё хорошо, и она отдыхает под чутким присмотром Ивана Николаевича, поблагодарила его за услугу, затем, сотрясая Склиф возмущенными возгласами, направилась в нейрохирургическое отделение, попутно выслушивая от Олега Михайловича подробности произошедшего ночью. Убедившись, что жизни дрожащего супруга ничего не угрожает, зацепила по дороге Марину Владимировну, одарив её совершенно неприветливым взглядом и потребовала провести в нужную реанимацию. Анатолий поморщился. «Ирина Алексеевна, ну никакого сочувствия!» Геннадий виновато посмотрел на неё. — Марин, у нас с тобой все-таки идиллия, — хмыкнул Олег, наблюдая за этой картиной. — У нас с тобой сейчас два трупа будет, Ирина Алексеевна! — Прикрикнула Марина. — Им покой нужен! — Бросила быстрый взгляд на приборы. — Упокой! — Рявкнула она и резко остановилась — скачки давления, свойственные людям её возраста, сыграли злую шутку. Ирина медленно сползла по стене. — Ира! — В один голос крикнули её мужья. — Три трупа, — заявил Юрий Михайлович Шейнман, — плакала моя премия от министерства за особые заслуги… — Покачал головой и медленным шагом вышел из помещения, не желая сейчас попадать под горячую руку кого-то из коллег. Олег аккуратно опустился перед Ириной, взял её за подбородок и посмотрел в глаза. Марина, выглянув в коридор, кликнула медсестру и дала ей указания, затем снова вернулась в палату и посмотрела на монитор — не хватало ей ещё потерять очень важного пациента. — Давайте мы сейчас приляжем с вами, хорошо? Анатолий Борисович, лягте, — проговорил, даже не обернувшись — спинным мозгом почувствовал, что тот решил лично убедиться в состоянии здоровья жены. — Всё же сейчас нормально, не надо так нервничать, — попытался её поднять, но она лишь дёрнулась от него, как от прокаженного. Геннадий же, который понимал, что он совершенно зря занимает койку, поднялся и подошёл к Ирине, тоже наклонился, смотря на её бледное лицо. Он не мог сейчас допустить, чтобы с ней что-то произошло, не мог позволить себе приложить к этому руку. Та, однако, не спешила принимать помощь ни от кого. Мотнула головой, затем окончательно села на пол и сделала глубокий вдох, ощущая, как пульсируют виски. — Оставьте нас, — спокойно попросил Анатолий, а в его глазах застыл страх. «За тебя ещё не хватало переживать… Ну чего ты тут устроила? Лучше бы было, если бы ты всю ночь переживала?» Ирина вновь мотнула головой, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Медленно, опираясь ладонями на стенку, поднялась, сделала неуверенный шаг. — Со мной всё нормально, — посмотрела на Анатолия. Несмотря на огонь злости и разочарования, бушующий в её насыщенно-зелёных глазах, там промелькнуло сочувствие и непонимание. — Значит так… — Сделала глубокий вдох, зыркнула на подоспевшую медсестру, — сейчас я иду в свой кабинет… А доктор Брагин, доктор Кривицкий и доктор Нарочинская, — говорила сквозь зубы, делая медленные шаги ко входу, — идут вместе со мной. — Ир… — Позвал её Анатолий, затем аккуратно присел на кровати, — Ир… — Он не мог сейчас поверить в то, что она так просто возьмёт и уйдёт. — Ну ничего страшного же не случилось… Та развернулась и вышла в коридор, всё ещё ощущая слабость в ногах, головокружение и тошноту. Держась за стенку, побрела в сторону своего кабинета, делая медленные вдохи и выдохи. — Тут как бы самой не откинуться, — пробурчала себе под нос. Через пару секунд за ней двинулась нестройным хором её коллега и подчиненные. Анатолий, оставшись в палате в горьком одиночестве, тяжело вздохнул и снова лёг. Совершенно не так он себе представлял эту встречу, совершенно не так.