Bluebird

Первое, что услышала Сакура, возвращаясь в сознание, преодолевая всепоглощающую темноту и летаргию, было пение птиц. Громче и настойчивее, чем она привыкла слышать. Но всего несколько дней назад, к огорчению девушки, Кисаме заверил ее за завтраком, что использовал Самехаду на заднем дворе базы, чтобы снести птичьи гнезда с ветвей близлежащих деревьев. Столь нехитрый способ должен был избавить их от раннего пробуждения из-за «этого адского шума». Как раз в тот момент, когда эта странная, бессвязная мысль пришла ей в голову, Сакура почувствовала ощущение легкого ветерка на коже, взъерошившего волосы. Она нахмурилась, с трудом открывая глаза, задаваясь вопросом, не охватило ли Итачи внезапное желание открыть окно (и снять с нее одеяла) ночью, и… Сакура застыла, предыдущий ход мыслей внезапно исчез. Дезориентированная куноичи заморгала, осматриваясь вокруг. Харуно прижала руки к груди, как учил Итачи, формируя ручную печать, прежде чем соединить ее с точной концентрацией необходимой чакры. — Кай, — пробормотала себе под нос девушка, уставившись на опавший лист в нескольких дюймах от левой ступни. — Гендзюцу Кай. Однако ничего не изменилось. Все было по-настоящему. Сакура почувствовала, как ее пальцы впиваются в плотно утрамбованную грязь. Ирьенин посмотрела на солнце, медленно поднимающееся над горизонтом. Этот лес был настоящим, и ее медленно растущее замешательство грозило стать всепоглощающим. Прошлой ночью… Она ясно помнила, как заснула в своей постели, свернувшись калачиком рядом с Итачи. Но сейчас… — ее взгляд резко метнулся вниз. Она была одета в свой обычный наряд и… одна. Куноичи не чувствовала сигнатуры чакры Итачи или Кисаме где-либо в отдаленной близости. Сакура снова оглядела притихший лес, застенчиво прижимая ноги к телу. Независимо от смятения, что-то в окружающем привлекло внимание девушки. По сути, в этом лесу нет ничего особенного. Ничего, что отличало бы его от многих других, которые она видела, путешествуя с Итачи и Кисаме. Ничего, кроме… — взгляд Сакуры снова скользнул вверх — необычайно пышной, густой, колышущейся зелени деревьев. Воспоминание о сне вернулось в мгновение ока. Она мчалась по верхушкам деревьев, очень похожих на эти, в попытке научиться избегать того, чтобы волосы, ноги или рукава не застревали в случайных ветках. Харуно моргнула от невероятной интенсивности чувства дежавю. Это то же самое место? Мысль завладела ее вниманием всего на несколько секунд, прежде чем появились первые признаки паники и возобновившегося замешательства из-за текущего положения и одиночества. Она поспешно вскочила на ноги, несмотря на протесты безнадежно затекших, сведенных судорогой мышц. Как только ей удалось выпрямиться, куноичи захлестнула волна головокружения. Сакура отшатнулась к стволу дерева, к которому прислонялась ранее, и протянула руку, чтобы удержаться на ногах. Ирьенин осознала, что в голове у нее безжалостно пульсирует, а в животе — пустота. По крайней мере, это она понимала — недомогание было связано с неконтролируемой выработкой желудочного сока. С последнего приема пищи прошло много времени. Инстинкт самосохранения взял верх, и Сакура автоматически сунула руку в один из карманов своей юбки на молнии, найдя пакетик с сухофруктами. Она быстро съела большую часть, прежде чем ее осенило. Смесь абрикосов и манго по вкусу стала напоминать свинец, когда она потянулась вниз, в поисках подтверждения. Пакет с фруктами оказался не единственной вещью в кармане. Свиток призыва также находился там, как и ее медицинские книги, одежда и даже косметика. А Итачи и Кисаме по-прежнему нигде не было видно. Сакуре пришлось сделать глубокий вдох, чтобы побороть чувство нарастающей паники. Она прислонилась спиной к дереву, закрыв глаза. Паниковать было бесполезно. Думай, куноичи старалась сохранять спокойствие, прежде чем ее глаза резко открылись, и она настороженно огляделась по сторонам. Харуно услышала голоса. Негромкий, становящийся все более отчетливым по мере того, как они приближались. Их было трое — двое мужчин, и, возможно, одна женщина, которые направлялись в ее сторону. Ирьенин задумчиво прикусила губу, разрываясь между тем, чтобы остаться на месте и отступить дальше в лес, с глаз долой. После нескольких мгновений внутренних споров розоволосая куноичи решила, что ничего не потеряет, если подойдет к ним и спросит, где находится. Безусловно, более разумный поступок, чем скрываться от них, а затем часами бродить по окрестностям в поисках ближайшего города. У нее не было причин полагать, что эти люди могут оказаться врагами. Тем не менее, Сакура чувствовала легкую тревогу, когда оттолкнулась от дерева и направилась туда, откуда раздавались голоса. Она увидела троицу впереди и, прежде чем у нее сдали нервы, вышла на тропинку в нескольких футах перед путешественниками. Они резко остановились в ту секунду, как увидели ее. По рюкзакам, свиткам и оружию, явно спрятанным под их необычной одеждой, Сакура сразу догадалась, что они, вероятно, команда шиноби. Парень с черными короткими волосами и густыми бровями, одетый в облегающий зеленый комбинезон. Симпатичная девушка в костюме в китайском стиле, с волосами, собранными в два пучка на макушке. Еще один парень был постарше, в традиционной одежде. Его глаза имели пугающий белый оттенок, казалось, зрачки вовсе отсутствовали. Но даже не это было самым странным. В ту секунду, когда Харуно попала в их поле зрения, она запаниковала, увидев, что все они застыли, словно увидели привидение. Глаза парня в зеленом расширились, краска отхлынула от его лица. Девушка тоже побледнела как мел, ее рука взлетела ко рту, словно от шока. — О, Ками, — едва слышным голосом прошептала она. Даже парень с белыми глазами, который выглядел более невозмутимым, чем двое других, сделал шаг назад, явно пораженный. По какой-то причине он вытянул руку вперед, словно защищая своих товарищей по команде. Встревоженная их реакцией (почему они так на нее смотрели?), Сакура быстро оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, не было ли чего-то опасного, что вызвало такие эмоции. Не увидев ничего, кроме деревьев, она снова перевела взгляд на троицу и, чувствуя себя неловко, открыла рот, чтобы вежливо поинтересоваться, где находится… Слова застряли у нее в горле еще до того, как она начала, потому что парень в зеленом преодолел расстояние между ними. Он оказался перед ней со скоростью, которая могла соперничать со скоростью Итачи. Выражение его лица выражало неподдельную радость. Прежде чем Сакура смогла сделать что-то большее, чем ошеломленно уставиться на него, он схватил ее за плечи, на мгновение заглянув в глаза. — Сакура-чан! — Воскликнул шиноби, счастье в его голосе было ощутимым, а затем — по какой-то причине, — он крепко обнял ее, прижимая к себе, переполненный истинными эмоциями. — Я месяцами мечтал об этом, и глаза меня не обманули! Это правда ты! В конце концов, ты жива! Неджи! Тен-тен! Это чудо! Харуно напряглась с головы до ног. Ирьенин была сбита с толку еще больше, чем раньше. Абрикосово-манговая смесь, которую она съела, грозила вырваться наружу. Несмотря на ликование человека, который обнимал ее — он вел себя так, словно сейчас происходило долгожданное воссоединение. Однако все, что чувствовала Сакура, — замешательство. Что происходит? Кто это? Он явно ее знает — но… что значит, что она жива? Куноичи как можно вежливее попыталась высвободиться из восторженных объятий и отступить, но это было бесполезно. Медленно оправляясь от шока, глаза Тен-тен сузились, глядя на развернувшуюся сцену. В частности, на выражение лица Сакуры — этого оказалось достаточно, чтобы у нее по спине пробежала дрожь. Она не думала, что когда-нибудь снова ощутит такое сильное замешательство. Розоволосая была похожа на оленя в свете фар. С того момента, как она ступила на тропинку так неожиданно, словно призрак, Сакура не подавала никаких признаков узнавания, хотя раньше они вместе ходили на задания. В том, что это Сакура, нет никаких сомнений. Ее чакра пульсировала и была реальной, а тело — без единой царапины. Вряд ли она стала жертвой какого-нибудь болезненного дзюцу оживления или чего-то в этом роде. Тогда почему такое странное поведение… Затем что–то щелкнуло, и странное напряжение — почти предчувствие — охватило Тен-тен, заставив ее мышцы напрячься от настороженности. Конечно. Она вспомнила о слухах про куноичи Облака, которая убила Сакуру. Он жестоко избила ее, проломив череп. Единственный способ, которым враг мог одолеть такую сильную куноичи. Харуно использовала остатки своей чакры перед тем, как потерять сознание, чтобы отправить информацию Цунаде-сама, поставив завершение миссии выше своей жизни. Но сейчас Сакура стояла перед ними целая и невредимая. Это казалось безумием, но возможно ли, что полученную травму головы — в отличие от колото–резаной раны — не удалось исцелить? В то же мгновение, словно прочитав ее мысли, заговорил Неджи. — Ли, — низким и напряженным голосом обратился Хьюга. — Отпусти и отойди. Парень в зеленом комбинезоне — Ли, предположила Сакура — немедленно подчинился, выглядя ошеломленным внезапным приказом. Она смущенно моргнула, глядя на троицу, и не смогла удержаться, сделав несколько шагов назад, без особого энтузиазма забавляясь идеей убежать от всей этой… странности. Словно прочитав мысли, Ли снова посмотрел ей в глаза, тон шиноби смягчился. На этот раз девушка заметила первые признаки неуверенности на его лице. — Сакура-чан, — спросил он, — ты хорошо себя чувствуешь? Девушка покачала головой взад-вперед, не в силах выдержать пристальный взгляд, подняв руки к голове, не заботясь о том, что она, вероятно, выглядит как сумасшедшая. — Я не знаю, — ирьенин едва отдавала себе отчет в том, что говорит. Где Итачи и Кисаме? Вопрос, казалось, разрастался в сознании, пока не превратился в постоянную боль, терзавшую ее с каждым вздохом. Как она вообще сюда попала, и как найти дорогу обратно? Неужели с ними что-то случилось? Харуно не могла себе представить, почему Итачи оставил ее здесь, если только это не очередная попытка защитить от чего-либо. Самое тревожное, что, похоже, в ближайшее время она не сможет найти способ оставить этих троих и заняться поисками своих товарищей по команде. — Не знаю. Розоволосая не заметила взгляда, которым обменялись Неджи, Ли и Тен-тен. Наконец, шатенка шагнула вперед, осторожно приближаясь к ней, скрывая, как напугана всей этой невероятной ситуацией. Сакура, одна из ее коллег-куноичи, подруга и товарищ по команде, умерла семь месяцев назад. И вот теперь ирьенин была здесь — но… как-то неправильно. Она наблюдала за ней с настороженным выражением в глазах — словно смотрела на незнакомку — это было так не похоже на Сакуру. Беспокойство росло. — Меня зовут Тен-тен, — начала девушка, прежде чем жестом подозвать по очереди каждого из своих сокомандников. — Это Ли, а это Неджи. Мы чунины из Конохи — ну, по крайней мере, мы с Ли. Неджи — джонин. Мы закончили Академию за год до тебя. Мы вместе ходили на миссии. Я… — она замолчала. — Я не знаю, помнишь ли ты… Тяжесть взглядов, устремленных на нее, была слишком велика, чтобы вынести. Сакура отвела глаза. — Мне жаль, — выдавила она, говоря правду, начиная краснеть из-за неловкости. — Я ничего не помню. Мне очень жаль. Харуно буквально почувствовала, какое впечатление произвело ее заявление. Это был неправильный ответ. Ирьенин не хотела их обидеть. Они казались милыми и, очевидно, являлись ее товарищами, в конце концов… Но затем девушка вспомнила кое-что из того, что сказал ранее Ли. Только сейчас полностью осознав услышанное, Сакура моргнула, поворачиваясь к нему лицом и осторожно рассматривая парня. — Что ты имел в виду? — Тихо спросила она. — О том, что это чудо, что я осталась жива? Ты же не думал, что я… Куноичи остановилась, заметив потрясенные выражения на их лицах. Это не оставляло абсолютно никаких сомнений в том, что они думали. Харуно знала так мало — так удручающе мало о ситуации, складывающейся вокруг нее, — но этого все равно было достаточно, чтобы по спине пробежала дрожь. Не говоря ни слова, Ли и Тен-тен посмотрели на Неджи, ожидая указаний. Каким бы стойким и безэмоциональным он ни выглядел (Итачи, с болью подумала Сакура), Хьюга, казалось, был по-своему потрясен. Наконец Неджи склонил голову набок, отдавая еще одну тихую, властную команду. — Текущая миссия официально приостанавливается. Мы немедленно сопроводим Сакуру в Башню Хокаге. Приказ заставил ее успокоиться, так как она вспомнила еще один свой сон, который отчетливо сохранился в памяти — Башня Хокаге. Сама Хокаге. Цунаде-шишо, ее наставница. Она помнила, как держала рыбу и направляла в нее чакру. Помнила гордость в голосе Цунаде, которая хвалила за хорошо проделанную работу. Девушка все еще многого не знала. Тот факт, что Ли и другие действительно верили, что она мертва, поднимал совершенно новый набор вопросов, каждый из которых был тревожнее предыдущего. Однако чутье подсказывало Сакуре, что Цунаде-шишо — единственная, у кого есть ответы на все вопросы… Ответы, которых она так отчаянно жаждала получить с тех пор, как начали всплывать краткие фрагменты воспоминаний. Но Сакура заколебалась, бросив взгляд через плечо. Если Итачи и Кисаме вернутся, чтобы найти ее… Ли протянул руку, слегка коснувшись ее плеча, из-за чего мышцы Харуно дернулись от удивления. Он ободряюще улыбнулся. — Все в порядке, Сакура-чан. Беспокоиться не о чем. Тен-тен тоже улыбнулась, кивая в знак согласия. Ирьенину ничего не оставалось, как пойти вперед. Тен-тен и Ли расположились по обе стороны от нее. Неджи вел их обратно через лес. Тропинка внезапно закончилась, открыв взору большую расчищенную площадку. Впервые в сознании куноичи Итачи и Кисаме отошли на второй план, поскольку ее внимание было сосредоточено на строении. Невероятно высокие стены, украшенные до боли знакомой печатью в самом центре. Это был тот же самый символ, только перечеркнутый, который она видела на протекторе Итачи. Тот же самый, который она видела в книге о мировых деревнях шиноби. — Коноха, — неосознанно пробормотала Сакура. Она ничего не могла с собой поделать и резко остановилась, уставившись на символ, который притягивал с невероятной силой. Казалось, рука двигалась сама по себе. Куноичи коснулась пальцами лба. То, что бушевало у нее внутри прямо сейчас, было почти таким же пугающим, как и ночные кошмары. Это место ей знакомо, и больше, чем что–либо другое, оно вызывало ощущение, что давно утраченные воспоминания лежат на поверхности. Близко к тому, чтобы вернуться полностью, но все еще вне досягаемости. — Да, — тихо ответила Тен-тен, похлопав подругу по руке, тоже взглянув на символ деревни. — Добро пожаловать домой, Сакура. Неджи задавал темп, а Ли и Тен-тен терпеливо сопровождали Сакуру, пока она медленно пробиралась по улицам, по которым, как ей казалось, уже ходила раньше. Ирьенин не знала причину, но у нее было непоколебимое чувство, что чутье не подводит. Ее взгляд беспокойно блуждал по каждому дюйму улиц, осматривая их, словно в первый раз. Несмотря на то, что Харуно была поглощена зданиями, указателями и раменной, девушка осознавала, что те несколько человек, с которыми они столкнулись ранним утром — стража и команда, патрулирующая границы — буквально уставились на нее. Выражения на их лицах напоминали те, что были у Ли, Тен-тен и Неджи в момент встречи. Беспокойство Сакуры слегка смягчалось тем фактом, что у нее на уме была сотня других вещей, и что уничтожающие взгляды Неджи с поразительной скоростью заставили их вернуться к своей работе. Солнце поднималось все выше в небе, когда они завернули за угол и приблизились к зданию, которое Сакура считала наиболее знакомым в книге о деревнях шиноби. На самом деле, это здание вызвало первоначальный поток разрозненных воспоминаний. — Башня Хокаге, — подтвердил Ли. — Вы можете отвести Сакуру в кабинет Хокаге, — распорядился Неджи, поворачиваясь и глядя на восток. Харуно инстинктивно поняла, что он смотрит в направлении дома Цунаде. (Мраморные полы, посуда для еды и воды, Тон-тон под кухонным окном, обширная личная библиотека, наполненная самыми последними медицинскими знаниями в мире) — Я пойду и позову Цунаде-сама. Ли и Тен-тен пробормотали что-то в знак согласия, и Неджи исчез в вихре листьев. Они втроем поднялись по винтовой лестнице, ведущей на верхний этаж Башни. Сакура чувствовала, как с каждым шагом желудок скручивается все сильнее и сильнее. Здесь больше, чем где–либо еще, было это невыносимое чувство чего-то родного, что вызывало больше вопросов, чем ответов. Все важные детали по-прежнему оставались вне ее досягаемости. Дверь в кабинет Цунаде была не заперта, и они гуськом вошли, занимая свободные стулья. Ли выглядел обеспокоенным, Тен-тен кусала губу — оба явно были погружены в свои мысли. Сакура поймала себя на том, что навязчиво теребит кутикулы в инстинктивной реакции на раскалывающий голову стресс. Вопросы, которые терзали разум с тех пор, как она пришла в сознание, продолжали повторяться в бесконечном цикле, грозившем свести с ума. Куноичи не могла понять, почему Итачи оставил ее здесь. Могли ли они с Кисаме почувствовать, что им угрожает какая–то опасность? Девушка вспомнила свою короткую встречу с лидером Акацуки и дурное предчувствие, которое испытала тогда, — и нахмурилась. Если это было так, то оставил ли ее Итачи здесь, чтобы, так сказать, держать подальше от линии огня? Это казалось бессмысленным и иррациональным… Но она не могла придумать альтернативу. Солнце продолжало подниматься выше, освещая видимый из окна горный хребет, эффектно украшенный изображениями, как Сакура могла только предположить, предыдущих лидеров Конохи. Тен-тен встала, направилась к кофеварке в углу комнаты и через несколько минут вернулась с чашкой ароматного, дымящегося горячего кофе. — Вот, — ласково сказала она, протягивая напиток. — Лучший во всей Башне. Шизуне, ассистентка Цунаде-сама, перенесла кофеварку в кабинет в надежде, что это поможет избавиться от маленькой привычки Цунаде-сама. — Спасибо, — ответила Сакура, изо всех сил стараясь улыбнуться, обхватив пальцами чашку и отхлебнув из нее. Это был не обычный вкус ванили, который нравился Кисаме. Напоминало какой-то экзотический десерт, что вызвало еще одну вспышку дежавю. Воспоминание о том, как стояла в комнате дальше по коридору от этой, пила кофе после миссии и смеялась над чем-то с двумя людьми, лица которых она не видела, не могла точно вспомнить. Возможно, что–то от испытываемого дискомфорта отразилось на лице, потому что Ли — твердое, обнадеживающее присутствие — положил свою руку на ее, успокаивающе поглаживая. Это действие заставило девушку вспомнить о том, как Итачи утешал ее во время тех ужасных кошмаров. Харуно наполовину покончила с чашкой кофе, когда дверь снова открылась, и все в одно и то же мгновение поднялись. Появилась женщина, Цунаде, которую Сакура видела во сне, — та же зеленая накидка, светлые волосы, собранные в два хвостика, темно–карие глаза, расширенные от шока. Аура силы и авторитета. Это было потрясающе. Я не сумасшедшая, подтвердил внутренний голос розоволосой, я не сошла с ума, все происходило по-настоящему. Дыхание покинуло тело Цунаде в долгом вздохе. Сенджу уставилась на нее, не в силах поверить собственным глазам. Во всех смыслах Сакура была мертва — но сейчас она стояла перед ней: прекрасная, целая, здоровая и невредимая. Хокаге боялась, что все это сон. Неджи стоял позади Цунаде, почтительно склонив голову. — Как я и сказал, Хокаге-сама, — пробормотал он. — Тело и сигнатура чакры подлинные. Сенджу лишь кивнула, выглядя так, словно его слова вырвали ее из мыслей, о которых она даже не догадывалась. Принцесса Слизней все еще выглядела такой же потерянной, какой чувствовала себя Сакура. — Спасибо, — едва слышным голосом сказала женщина. — Всем вам. Ли ободряюще сжал ее руку, а Тен-тен слегка улыбнулась, коснувшись плеча, прежде чем они присоединились к Неджи снаружи. Дверь за командой закрылась, оставив их вдвоем. Сакура посмотрела на Цунаде. Волна искреннего узнавания, которая захлестнула девушку так внезапно, что ей показалось, будто пол под ногами пришел в движение. Маленькая часть запертой шкатулки воспоминаний распахнулась. Куноичи вспомнила подробные инструкции Цунаде-шишо о том, как развивать навыки работы с медицинской чакрой. Все началось с основ использования чакры и анатомии человека, теории, а затем, наконец, перешло к практическому применению на рыбах и животных. И только потом — реальная работа с другими шиноби. Она вспомнила свои первые исцеления (незначительные внешние телесные повреждения), проведенные под наблюдением Цунаде-шишо. Первую операцию, которую наблюдала. Первую операцию, в которой ассистировала… Первую, которую провела самостоятельно, после полутора лет своего ученичества, поскольку ее навыки улучшились до такой степени, что она могла безупречно устранять обширные внутренние и внешние травмы без посторонней помощи. Появились и другие воспоминания — совсем новые. Тренировки по тайдзюцу, которые длились часами, неделя за неделей, месяц за месяцем. Они резко повысили ее выносливость, скорость и силу. Добившись прогресса в физической подготовке, Цунаде в течение нескольких занятий показывала, как контролировать чакру, направляя необходимое количество в руки и ноги перед ударом, чтобы нанести максимальное количество урона. Сакура вспомнила, что чуть не упала в обморок от шока, когда в первый раз ударила старый дуб в центре девятой тренировочной площадки наполненным чакрой кулаком. С громким хрустом расщепляющихся корней дерево рухнуло на землю. Каждый раз до этого вечера ей удавалось лишь поцарапать костяшки пальцев и оставить вмятины среднего размера на коре. Цунаде-шишо тогда рассмеялась над выражением ее лица. Она, разинув рот, смотрела на упавшее дерево. — Я горжусь тобой, Сакура. На несколько мгновений куноичи потеряла дар речи. Потребовалось усилие, чтобы вымолвить хоть что-то. Она глубоко поклонилась. — Цунаде-шишо, — почтительно произнесла Харуно, ее голос дрожал. Это больше походило на вопрос, требующий подтверждения. — Сакура, — ответила Сенджу не менее дрожащим голосом, после чего женщина шагнула вперед и обняла ее, крепко прижимая к себе. Вместо того, чтобы ощутить дискомфорт, как это было с Ли, куноичи почувствовала, как ее покидает энергия. Она ничего не могла сделать, кроме как держаться за наставницу так же крепко. Зрение затуманилось, от кома в горле стало больно. То же самое она почувствовала, когда впервые проснулась после того, как ей приснилась… Коноха. Ощущение того, что происходящее было правильным. Словно она вернулась домой. Казалось, прошло много времени, прежде чем они, наконец, отпустили друг друга и подошли к столу. Цунаде села в кресло, а Сакура — на свое обычное место (не слишком жесткое и не слишком мягкое). Даже такое простое действие на мгновение сбило с толку. Воспоминание о том, что она много раз сидела так раньше и наблюдала, как Цунаде-шишо по обыкновению наклонялась вправо, когда была сосредоточена на чем-то, а влево, — когда ее рука поигрывала с ручкой одного из выдвижных ящиков, где хранился секретный запас саке. В такие моменты Сенджу не интересовало, о чем идет речь. Ей нужно выпить и точка. Прямо сейчас Цунаде наклонилась вправо, серьезно наблюдая за ученицей. — Ты знаешь, кто я, — тихо сказала она. — Верно? Сакура наклонила голову, теребя одну из выбившихся ниток на своей юбке. — Вы Цунаде-шишо, моя наставница и по совместительству Хокаге. Вы научили меня всему, что я знаю о медицинской чакре и тайдзюцу, усиленном чакрой. Куноичи подняла глаза, словно ожидая одобрения. Сердце Цунаде сжалось из-за того, как сильно она походила на себя из прошлого. Как и тогда, в начале обучения, эти слова были произнесены неуверенно, — словно Харуно помнила общую картину, но не мелкие детали. Неджи упомянул, что она не узнала его команду. Сенджу указала на Монумент Хокаге, который виднелся из окна. — Ты знаешь, где находишься? Взгляд девушки задержался на лице Четвертого Хокаге. — Это Коноха, — наконец ответила она. — Место, где я выросла. Харуно продолжала задумчиво осматриваться, из-за чего плечи Цунаде немного напряглись. Снова неуверенность тона ученицы и смысл сказанного вызывали беспокойство. Слишком рано ставить диагноз, но инстинкт подсказывал, что Неджи прав, и у Сакуры, похоже, была амнезия, вызванная травмой. Хокаге глубоко вздохнула, готовясь заговорить снова, и поняла, что накопилось слишком много вопросов, ответы на которые отчаянно хотелось получить. Где она так долго была? Насколько серьезной оказалась потери памяти? Когда воспоминания начали возвращаться? Как она нашла дорогу в Коноху после такого долгого отсутствия? Кто спас ее и залечил раны, после стычки с командой Облака, и… Цунаде нахмурилась, отвлекшись. Что-то в формулировке Сакуры показалось странным. Ученица сказала, что находится в Конохе, месте, где она выросла, а не дома. Это казалось неважным в свете более серьезных вопросов, но что-то подсказывало Сенджу сначала заняться этим, просто чтобы быть абсолютно уверенной. — Сакура, тебе об этом кто-то сказал, или ты вспомнила спонтанно? — Спросила Хокаге, пытаясь понять, дело в общении с командой Гая или в возвращении памяти. Вопрос застал ее врасплох, и Харуно не знала, что может сказать. Девушка доверяла Цунаде-шишо, но… Она изо всех сил пыталась разобраться в своих запутанных мыслях. Замешательство снова усилилось, когда — в сотый раз — куноичи задавалась вопросом, где Итачи. Что происходит, почему ее сейчас допрашивают с неизвестными целями, далеко от их базы, а ее товарищей по команде нигде нет. Итачи. Сама мысль о нем заставила вспомнить, как на пару с Кисаме они говорили, что она родом из Дождя, где и произошла их встреча. И все же, в последние недели… после того, как начались сны о Конохе… девушка начала сомневаться в том, что они ей сказали. Сакура осознала, что ее пальцы крепко сжаты, и тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли. — Это сложно, — пробормотала Харуно. Цунаде приподняла бровь, прищуренными глазами рассматривая встревоженную ученицу. От странного предчувствия волосы на тыльной стороне ее рук встали дыбом. — Тогда ты могла бы рассказать мне все, что помнишь, как можно подробнее… Сакура глубоко вздохнула, откинула голову назад и закрыла глаза, пытаясь все осмыслить и убедиться, что история прозвучит гладко и связно. — Я очнулась, — запинаясь, начала Харуно. Этого оказалось достаточно, чтобы перенестись назад, в тот самый момент, к ужасному чувству пустоты и дезориентации. — Болела каждая частичка моего тела, но сильнее всего болела голова. Я находилась в маленькой комнате, похожей на спальню, обставленной мебелью… Но я была уверена, что никогда раньше не видела этой комнаты, что это не моя комната. Я не знала, где я и как там оказалась, пытаясь вспомнить произошедшее, но ничего не получалось — полнейшая пустота. Посмотрев в зеркало, мне показалось, что я смотрю на незнакомку. Я помнила лишь свое имя. — Куноичи замолчала, снова погрузившись в раздумья. — Они сказали, что меня ранили на задании. Цунаде наклонилась вперед, вслушиваясь в каждое слово. Сакура была исцелена, но не в какой-то деревенской больнице, как она изначально предполагала. — Кто тебе сказал? С опозданием Харуно вспомнила перечеркнутый символ деревни на протекторе Итачи. Слова из книги о мировой истории шиноби, эхом отозвались в ее голове. Он принадлежал Конохе и покинул ее без намерения возвращаться по причине совершения преступных действий или преследования других личных целей. Девушка заколебалась, прежде чем продолжить. — Они были шиноби, а не медиками… Два нукенина, я полагаю. — Сакуре пришлось бороться с желанием улыбнуться, вспомнив, как впервые увидела Кисаме. Ей казалось, что он был самым страшным и диковинно выглядящим существом на свете. — Первое, что я заметила еще до того, как узнала их имена, были черные плащи, покрытые множеством маленьких красных облаков… Цунаде моргнула, словно получив пощечину. Нет. Но Сакура продолжала, подробно описывая их внешность. Хокаге буквально почувствовала, как вся краска начала отходить от ее лица. Первой глупой мыслью было то, что это, вероятно, какая–то ошибка. Но ученица продолжила говорить. Все нервы Хокаге стянулись в узел, руки сжались в кулаки, ногти больно впились в ладони, поняв, кого она имела в виду. Потребовалось больше самоконтроля, чем, по мнению Цунаде, у нее было, чтобы справиться с потрясением, и не дать ему отразиться. Сакура, наконец, склонила голову набок. Цунаде заставила себя снова настроиться, сохранить выражение лица бесстрастным. — Они сказали мне, что их зовут Кисаме и Итачи, и что я их медик, третий член в команде. Они сказали… ну, что я познакомилась с ними в Дожде — их родине — и что я была частью команды в течение года. Причиной моей потери памяти стала серьезная травма головы, полученная во время выполнения задания. — Куноичи нахмурилась, почесывая ногтем открытую кожу на колене, явно чем-то озабоченная. — Естественно, мне было любопытно. Сначала я, конечно, им не поверила, но после осмотра своих вещей обнаружила, что у меня было все, что положено иметь ирьенину. Приняв душ после того, как очнулась, я использовала чакру, чтобы избавиться от головной боли и исцелить все остальное. Следовательно, я посчитала, что они сказали правду. Попросив более подробную информацию, я узнала, что у меня нет семьи, по крайней мере, они ничего о ней не слышали… и что я научилась всему у ирьенина в Дожде. Сенджу молчала, пытаясь смириться с нарастающим напряжением. Она помнила, словно весь этот кошмарный эпизод случился вчера, рассказ куноичи Облака о бое с Сакурой… включая ту часть, где она снова и снова била ее головой о скалу. Теперь было ясно, что черепно-мозговая травма стала катализатором тяжелой амнезии. И, черт возьми, Цунаде затошнило от ярости, бешенства и даже страха внутри и снаружи (такого с ней не происходило с тех пор, как она услышала о предполагаемой смерти Сакуры) при растущем осознании того, что ее ученицу держал в плену не кто иной, как Итачи Учиха и Кисаме Хошигаки. Они, несомненно, были самыми опасными членами Акацуки. Преступники S-класса, печально известные жестокостью действий. Они являлись главной угрозой для Конохи и, на более личном уровне, для Наруто и Саске — хотя, конечно, Сакура не могла этого помнить. И они обманули ее — подлым образом воспользовались уязвимостью, чтобы использовать для Ками знает чего… Но почему они спасли ее? Разум Цунаде заполнил тот факт, что куноичи Облака оставила Сакуру умирать, истекающую кровью и потерявшую сознание от сильного избиения. Итачи и Кисаме случайно наткнулись на Харуно и по неизвестным причинам забрали ее с собой. Они залечили колотую рану и, должно быть, опухоль на голове, что позволило девушке прийти в сознание и предотвратило дальнейшую степень психического повреждения. Нет, поправила себя Цунаде, не по неизвестным причинам. Статус Сакуры как ее ученицы и необычайно одаренного ирьенина, вундеркинда в медицине, сделал Харуно известной во всем мире. Даже более известной, чем после ее победы над Сасори. Ни для кого не секрет, что зрение Учихи с годами ухудшилось до такой степени, что он почти ослеп. И самое худшее заключалось в том, что, очевидно, даже сейчас Сакура не знала. Она не знала правды об Итачи и Кисаме. Розоволосая с любопытством смотрела на нее, сложив руки на коленях и, очевидно, готовая продолжить свой рассказ. Несмотря на растущий ужас и затяжной шок, слабым голосом Хокаге попросила Сакуру продолжить. Пока ученица говорила, Цунаде разглядывала ее так тонко и пристально, как только могла, фокусируясь на каждом видимом дюйме кожи, на таких мельчайших признаках, как ее поза. Она отметила, что розоволосая куноичи выглядела невредимой. Никаких признаков недоедания. Никаких видимых внешних признаков травм или жестокого обращения. Несмотря на то, что она явно была смущена и дезориентирована, а также неуверенна в себе и своих обстоятельствах, Сакура все еще казалась грациозной и достаточно собранной, в отличие от других шиноби, которые выдержали жестокие пытки от рук Акацуки. Тем не менее, Хокаге не доверяла поверхностной оценке, многое зная об Учихе и его партнере… Сенджу глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Будучи лидером деревни, она видела, как ее люди были ранены, убиты, захвачены в плен, подвергнуты пыткам конкурирующими деревнями шиноби или другими вражескими группировками. Ей приходилось сохранять самообладание и некоторую дистанцию. Она отдавала многим из них приказы отправляться на миссии, чтобы служить интересам деревни. На миссии, которые стоили им жизни или за которые они заплатили другую ужасную цену. Но как бы то ни было, не нужно заниматься самообманом. Происшествие с Сакурой — дело личное, до боли личное. Шизуне и Сакура были ей как родные дочери. Цунаде хотелось закричать при мысли о том, что любимая ученица находится во власти Итачи, из всех людей — и не подозревает об этом. Что еще более важно, она хотела прекратить этот разговор прямо сейчас и затащить Сакуру в смотровую для тщательного физического осмотра. Хокаге необходимо узнать, не пострадала ли она каким-либо образом, а затем провести тщательный психологический осмотр, чтобы убедиться, что ее не пытали и не допрашивали. И все же она должна оставаться профессионалом и дослушать до конца. Цунаде стиснула зубы, чтобы не перебить. — Итачи и Кисаме объяснили, что наша миссия заключалась в преследовании человека по имени Роши, потому что… — Харуно прикусила губу, опустив взгляд. — Я думаю, у него было то, что Лидер — во всяком случае, так они его называли — очень сильно хотел. Четыреххвостый. У Цунаде перехватило дыхание. Несколько недель назад Джирайя принес ей ужасную новость о том, что Акацуки удалось захватить Роши и запечатать хвостатого, на шаг приблизив организацию к достижению их конечной цели. По-видимому, не имея ни малейшего представления о том, что она раскрывает золотую жилу давно разыскиваемой информации, Сакура продолжила раскрывать местоположение базы Акацуки в Облаке, где Итачи и Кисаме жили в последнее время. Хокаге запомнила столь ценные сведения, которые немедленно будут распространены среди выслеживающих команд. Сенджу все еще находилась в состоянии оцепенелого шока, слушая разворачивающуюся историю. — Прошло много времени, — продолжила Сакура, тихо вздохнув. — Мой разум был как… чистый лист, если это можно так назвать. Я изучала книги по медицинской чакре, которые были у меня с собой, пока все знания не вернулись. В конце концов я вспомнила тайдзюцу и как направлять чакру в ноги, чтобы ходить по деревьям и пробираться сквозь ветки, а однажды даже переместила чакру в руку и отбросила наемника на двадцать футов, пока он не врезался в дерево. Немного попрактиковавшись, я вспомнила, как пользоваться большинством видов оружия, которые нашла в своей сумке. — Куноичи откинулась на спинку стула, подперев подбородок рукой, с задумчивым выражением на лице. — Однако, когда дело дошло до личных воспоминаний о прошлой жизни, я ничего не смогла вспомнить, хотя и пыталась. Но за последний месяц… — Она заколебалась, по ее лицу пробежала тень. — В течение последнего месяца появились эти сны. Сакура начала объяснять прежде, чем Цунаде успела попросить ее уточнить. — Думаю, первые пару раз я была маленькой. Сначала с двумя мальчиками и кем–то, кто, как я думаю, являлся моим наставником — он показывал нам, как перемещать чакру к ногам, чтобы бегать по деревьям. Потом я была постарше, с двумя новыми товарищами по команде или одноклассниками, одной девочкой и одним мальчиком, и другим наставником, который вел нас через лес — Лес Смерти, как он его называл, — рассказывая, что мы готовимся к какому-то экзамену. Потом мне приснилось… — Куноичи замолчала и впервые улыбнулась, выглядя слегка смущенной. — Вы наблюдаете, как я пытаюсь исцелить гигантскую рыбу кои. Своего рода практический экзамен, причем очень важный. Это был любимый питомец Хомуры, который перестал бы с вами разговаривать, если бы рыба умерла. Цунаде рассмеялась, удивленная этим воспоминанием. В течение недель, последовавших за ужасающими новостями о смерти Сакуры, она провела бесчисленное количество ночей, сидя в одиночестве, напиваясь и вспоминая о том слишком коротком времени, которое она провела со своей протеже. Это было ужасно, но время от времени появлялся повод улыбнуться. Например, женщина вспомнила выражение лица Сакуры после того, как она попросила ее сделать массаж ног, аргументируя тем, что массаж — важный навык, который должен знать каждый ирьенин. Сенджу понятия не имела, как умудрилась забыть такую забавную историю. — Я почти забыла об этом! Со старым педантом было не так трудно в течение месяца после того, как ты спасла ту рыбу почти три года назад. Сакура снова улыбнулась и склонила голову набок, вспоминая прошлое. — Это был первый раз, когда я вспомнила Коноху и вас, — тихо сказала девушка. — Я называла вас Хокаге-сама в своем сне, что смутило меня, поэтому я поискала его в книге об истории мировых деревень шиноби. Пролистав книгу и увидев в ней фотографии, я поняла, насколько все казалось знакомым. Это здание, больница, Академия, даже вид на деревню с высоты птичьего полета. Я не знала, что с этим делать, учитывая то, что Итачи и Кисаме рассказали о моем прошлом. Но в какой-то момент примерно в то же время я поняла, что сны — мои возвращающиеся воспоминания. Сны были такими ясными, такими ярко детализированными. Такими настойчивыми. И то, что я чувствовала, когда мне снились товарищи по команде… — Харуно замолчала, обхватив себя руками. — Это напоминало инстинкт. Цунаде склонила голову, очарованная значением того, что она услышала, с медицинской точки зрения. В существующей литературе о потере памяти, связанной с травмой, она никогда не слышала о проявлении старых воспоминаний через сны — чаще всего это были стимулы, встречающиеся в часы бодрствования, напоминающие о значимых событиях из прошлого, которые вызывали постепенное возвращение памяти. Сакура сделала глубокий вдох и еще один глоток уже остывшего кофе, после чего снова переплела пальцы. — Но в конце концов сны изменились и стали… напоминать кошмары. — Куноичи подробно описала их, медленно и сбивчиво, пока Цунаде не стало слишком ясно, что кошмары, которые причинили ей столько страданий, — ее собственные воспоминания. О сражении с Сасори вместе с Чие. О том, как она нашла бессознательное тело Гаары после его захвата Дейдарой и Сасори. Об инциденте во время первых экзаменов Сакуры на звание чунина, где седьмая команда столкнулась с Орочимару. Харуно замолчала, явно встревоженная, зажав руки между колен, чтобы наставница не увидела, как они дрожат. Цунаде молчала несколько минут, пытаясь сложить все воедино. Мягко говоря, это было крайне обескураживающе. Принцесса Слизней задавалась вопросом, как все закончилось, как Сакура вернулась сюда без Итачи и Кисаме. Другие воспоминания, которые восстановила ученица, были разрозненными. О первых днях работы в седьмой команде с Наруто, Саске и Какаши. Фрагменты пребывания в составе десятой команды с Ино, Чоджи и Асумой после первых экзаменов на чунина. Из объяснений девушки казалось очевидным, что к ней медленно возвращались воспоминания о жизни до травмы. Знали ли Итачи и Кисаме об этом? В таком случае ее возвращение в Коноху казалось совершенно нехарактерным актом милосердия. Или ее ученица сбежала после того, как поняла, что они солгали? — Что произошло потом? — Мягко подсказала Хокаге. Сакура подняла взгляд, выглядя несколько потрясенной. — Я не знаю, — пробормотала она. — Прошлой ночью я заснула в своей спальне на базе. Проснувшись… я оказалась здесь. Цунаде подняла бровь, на мгновение ошеломленная. Значит, она не сбежала. Судя по всему, похитители вернули ее в Коноху. Это не имело смысла. Тем не менее, она знала недостаточно, чтобы сделать определенные выводы — Сакура не вдавалась в подробности о том, как Итачи и Кисаме относились к ней, за исключением заявления, что они были добры и относились к ней как к члену своей команды, и что их троица хорошо сработалась. Харуно ничего не упоминала о каком–либо исцелении, но опять же, Цунаде слишком хорошо понимала, что Итачи мог использовать шаринган, чтобы еще больше повлиять на ее воспоминания. Вполне вероятно, что Учиха использовал девушку до тех пор, пока в этом была медицинская необходимость, а потом… Сенджу закрыла глаза, глубоко задумавшись. Фотография Итачи из досье засела у нее в голове — бесстрастные глаза; красивое, отстраненное лицо. С первого взгляда никто и подумать не мог, что это лицо самого безнравственного преступника в истории деревни. Хокаге слышала о том, как он пытал своего младшего брата после резни. Некоторые психиатры называли его психопатом, другие — садистом, третьи — душевнобольным преступником. И все же, он сохранил Сакуре жизнь? — Цунаде-шишо. Тихие слова Сакуры вывели Цунаде из задумчивости. Она подняла глаза, чтобы увидеть, что ученица смотрит на нее с тихим отчаянием. Оболочка спокойного самообладания, казалось, треснула. Девушка глубоко вздохнула, очевидно, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Пожалуйста. Я… вы единственная, кто может мне помочь. Я сбита с толку с тех пор, как мне начали сниться эти сны — такое чувство, что здесь есть люди, которых я знаю, такие как вы, Ино, некоторые другие товарищи по команде и наставники, которых я помню. Некоторые вещи, которые Итачи и Кисаме рассказали мне не совпадают с теми фрагментами моей памяти, которые восстановились. Теперь они исчезли, и я понятия не имею… — Куноичи остановилась, сделав еще один глубокий вдох. — Ли, Тен-тен и Неджи смотрели на меня, словно на приведение, когда мы сегодня столкнулись, — дрожащим голосом продолжила Харуно. — И стража тоже. Ли вовсе назвал чудом то, что я осталась жива. На вопрос, что это значит, ответил его вид, словно я только что нанесла удар. Что происходит, Цунаде-шишо? Сенджу ущипнула себя за переносицу, чувствуя приближающуюся мигрень. — Порадуй меня, Сакура, — с трудом произнесла женщина. — Что именно ты помнишь, кроме самой деревни и случаев, которые описала ранее? — Людей, — нетерпеливо ответила Харуно. — Светловолосого мальчика, который всегда носил оранжевый комбинезон. Темноволосого мальчика в синей рубашке. Взрослого мужчину, который по какой-то причине носил маску, закрывающую нижнюю половину лица. Ино, девушку с голубыми глазами, которая называла меня лобастой. Нашего товарища, который ходил в бронежилете даже в жару, как и с пакетом картофельных чипсов. Еще одного наставника, который курил. Симпатичную молодую женщину в сером платье, которая часто носила с собой маленького розового поросенка. Вас. — Куноичи вздохнула, разочаровавшись в себе. — Вот почему… прошло так много времени. Я должна знать правду. Я больше не могу жить с ощущением, что в моем сознании складывается пазл, в котором не хватает многих важных кусочков. Цунаде наблюдала за ученицей с нечитаемым выражением на лице, прежде чем склонить голову. Она выдвинула один из своих ящиков и начала рыться в бумагах, после чего достала толстую папку из плотной бумаги и подвинула ее через стол. — Прочти это. Сакура осторожно открыла файл, чувствуя, как учащается сердцебиение. Она инстинктивно знала, что это был тот самый документ, в котором содержались ответы на все ее вопросы. Открыв папку, Харуно обнаружила, что смотрит на… саму себя. Ее пальцы напряглись, замерев, пока она просматривала страницу. Весь текст был мелким, слегка неровным, явно напечатанными на пишущей машинке. Вверху страницы даже имелась ее фотография — она была в той же одежде, что и сейчас, волосы были на несколько дюймов короче. Она сидела прямо, гордо улыбаясь в камеру. Взгляд Сакуры буквально приклеился к протектору — такому же, как у Итачи, только без перечеркивающей линии, показывая ее верность Конохе. Казалось, она получила удар в живот. — Это фото было сделано на следующий день после того, как ты сдала экзамены на чунина, — едва слышным голосом сказала Сенджу. — Блестящая работа. Ты одержала победу в бою в третьем раунде за рекордные пять секунд. У Сакуры пересохло во рту, и она продолжила просматривать информацию под своей фотографией. Основная информация. Имя. Сакура Харуно. День рождения — двадцать восьмое марта (в этом году он наступил и прошел не так, как ожидалось. Возможно, через несколько недель после того, как у них с Итачи завязались романтические отношения). Ей исполнилось семнадцать. Она понятия не имела. Группа крови: первая, универсальный донор. Классификация: ирьенин, чунин, А-ранг. Принадлежность к деревне: Коноха. Место рождения: Больница Конохи. А затем фраза, от которой у девушки все внутри перевернулось. Родители. Кизаши и Мебуки Харуно (гражданские лица). Сакура смотрела на слова, пока они не расплылись перед глазами, чувствуя облегчение. Она думала, что ее родители мертвы. Куноичи даже смутно не могла вспомнить их лиц или голосов. Все это время… они были живы и скучали по ней здесь… Она заставила себя продолжить, но последующие строки оказались еще более загадочными. Команда: Какаши Хатаке, Наруто Узумаки, Саске Учиха (дезертировал). Учиха. Ее губы приоткрылись, и Сакура смутно осознала тихий, сдавленный звук, вырвавшийся из горла. Учиха. Саске Учиха. Тот восьмилетний мальчик со старой фотографии на кровати Итачи, с руками матери на плечах, невинно улыбающийся в камеру. Она была в команде с младшим братом Итачи? Сакура начала читать быстрее, гадая, какие еще откровения могут содержаться в файле. Команда Асумы Сарутоби, состоящая из Ино Яманака и Чоджи Акимичи, стала следующей, в которую она попала. В записи, датированной более поздним временем, говорилось, что она официально является ученицей Годайме Хокаге. Ближе к концу страницы была дата окончания Академии, получения звания генина, повышение до чунина, два года спустя, а затем… Следующая строка — мелкий текст, холодный черный шрифт — заставила ее ошеломленно выдохнуть. Харуно недоверчиво уставилась на страницу. Текущий статус: пропала без вести, предположительно мертва. Далее говорилось, что статус был присвоен после последней секретной разведывательной миссии субъекта в Облаке А-ранга. Наклонившись, Сакура смогла разглядеть, что миссия должна была начаться в начале ноября, когда она впервые покинула Коноху, и… Дрожь пробежала по спине Харуно, увидев, что миссия так и не закончилась. Даты возвращения не было — объект — она — так и не вернулась в Коноху. Статус пропавшей без вести присвоили восемнадцатого ноября. Девушка обхватила голову руками, покачиваясь от шока. Восемнадцатое ноября. Она не могла не вспомнить тот самый день, когда пришла в сознание на базе у Итачи и Кисаме. Куноичи спустилась вниз, чтобы поговорить с Итачи, потому что Кисаме заверил, что он расскажет ей о том, что произошло. Тогда она бросила мимолетный взгляд на календарь на кухне, ожидая, пока Итачи приготовит завтрак. Это произошло двадцать первого ноября. Харуно сочла это примечательным, потому что запомнила уродливую фотографию котенка, выбранную чем-то вроде талисмана ноября. Чуть позже Итачи упомянул, что она находилась без сознания несколько дней после получения травмы… Может быть, и три дня… Казалось, ей нанесли физический удар. Сакура слышала, как пульс стучит в ушах. — О, боже мой, — в ужасе прошептала девушка, глядя на свое досье — на неопровержимое доказательство. Степень потрясения, которое она испытала сейчас, была всеобъемлющей. Харуно повторила это снова, смутно сознавая, что у нее дрожат руки. Куноичи уронила папки, словно обжегшись, но облегчение это действие не принесло. Теперь ее тело тоже дрожало, она была бессильна. Как такое могло случиться? Как это могло случиться? Что все это значит? Она почувствовала обеспокоенный взгляд Цунаде, и, наконец, подняла голову, глядя в глаза своей наставнице. — Я… я… я когда–нибудь раньше была в Дожде? Цунаде медленно покачала головой. — Никогда. Дольше всего тебя не было в Конохе во время трехнедельной миссии в Стране Волн в качестве генина. И еще одна трехнедельная миссия с десятой командой в Камне два года спустя. Это все, что ей нужно было услышать. Сакура закрыла глаза, почувствовав приступ тошноты. В ее голове безумным, бесконечным циклом проносилось то, что Итачи и Кисаме солгали. Они оба лгали ей обо всем с самого начала. Куноичи никогда не встречала их в Дожде и никогда не была их товарищем по команде. У нее кружилась голова, и… где они сейчас? Что случилось? Почему, почему, почему? И что это было за задание? Харуно надеялась, что просмотр собственного досье вернет все воспоминания, но это не принесло ничего, кроме расстройства и непонимания. — Они сказали, что меня ранили, — хрипло выдавила Сакура. — Так я потеряла память. По их словам, это случилось на нашем командном задании. — Девушка вспомнила первый разговор с Итачи. Тогда он сказал, что ему следовало лучше присматривать за ней. Цунаде покачала головой, выглядя серьезной. — Я отправила тебя на разведывательную миссию в Облако. — Ее голос слегка дрогнул. — Ты должна была получить файл со сверхсекретной информацией и доставить его в Коноху. Тебе это удалось, но ты не успела покинуть деревню из-за команды шиноби Облака, которая застала тебя за сбором информации. Во время боя тебя тяжело ранили, но тебе удалось отправить документы в Коноху с помощью транспортного дзюцу, прежде чем ты потеряла сознание. Сакура слушала, загипнотизированная, Цунаде слегка кашлянула. — На следующее утро я зашла в свой кабинет и увидела этот файл. Я начала подозревать, что тебя ранили, после того как заметила, что буквы измазаны кровью, и отсутствие дополнительной записки, в которой говорилось бы, что ты исцелишься и позже вернешься в Коноху. Я отправила команду на твои поиски, и они нашли куноичи Облака из команды, с которой ты сражалась. Она взяла на себя ответственность за твою… смерть, описав, как ударила тебя ножом в ребра и добила сотрясением мозга. Куноичи сглотнула из-за внезапно пересохшего горла. Цунаде потерла виски, глядя на свой стол с застывшим выражением на лице. Несмотря на то, что ее ученица находилась перед ней, живая и невредимая, ужасных воспоминаний это не отменяло. — Я приказала команде найти… тело, но безрезультатно. Мы искали везде, где только можно. — Итачи и Кисаме, должно быть, забрали меня к тому времени, — ошеломленно закончила Харуно. Она прижала руку к ноющей груди, чувствуя, насколько напряжена. Сейчас трудно даже думать. Иронично, но все, чего она хотела, — свернуться калачиком и забыться. — Но зачем им… зачем им забирать меня — девушку, которую они даже не знали — и исцелять, а потом вот так лгать? Я… — у куноичи снова пересохло в горле, и она покачала головой, усиленно моргая. Ей хотелось утверждать, что все это не может быть правдой, что Итачи и Кисаме не способны на такое. Но, как сказала Цунаде-шишо, тот файл… являлся неоспоримым доказательством. — Я доверяла им! — Не выдержала Сакура, чувствуя, как предательские слезы жгут глаза. Коктейль из гнева, предательства, боли, печали и замешательства съедал ее изнутри. — Как они могли? Почему? Цунаде открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала. В ней вспыхнула редкая эмоция: страх, смешанный с ужасом перед тем, что должно произойти. Сентиментальное желание защитить было глупым, но она не хотела говорить девушке. Однако Харуно должна знать. — То, что я собираюсь тебе показать, — пристальный взгляд Сенджу сосредоточился на глазах ученицы, которые сверкали гневом, — может быть очень тревожным. Сакуре потребовалось усилие, чтобы удержаться от горького смеха. Вряд ли что-либо может шокировать больше, чем услышанная за последние полчаса информация. Она все еще не оправилась от того, что узнала. Она — верная куноичи Конохи — своего единственного дома. У нее были товарищи по команде. Родители. Вся ее жизнь за последние семь месяцев… Все, во что она верила, — нелепая ложь. Два человека, которым девушка доверяла больше всего и которых любила (мысль об Итачи сейчас подобна удару в ребра во время той злополучной миссии) врали ей по неизвестным причинам. О чем еще солгали Итачи и Кисаме? Черт, неужели осталось хоть что-то, о чем они могли бы солгать? Куноичи сомневалась в этом. Но все же какая-то ее часть боялась услышать остальное. — Подождите, — выпалила Харуно, удивив саму себя. — Я знаю. Или… по крайней мере, мне кажется, я знаю. Брови Цунаде взлетели вверх. — Что именно? — Ближе к концу, — начала Сакура, пытаясь разобраться в своих мыслях. — Из-за ночных кошмаров я осознала, что Итачи и Кисаме являлись частью Акацуки, и… — девушка заколебалась. — Хотя они всегда были добры ко мне, я все же поняла, что Акацуки — враг. Я также заметила перечеркнутый символ деревни на протекторе Итачи. Это признак нукенина — человека, который покинул родную деревню после совершения преступления. Так ли это? — Робко спросила куноичи, отчаянно вспоминала прошлое. Оставил ли Итачи ее здесь после того, как понял, что к ней возвращается память? Возможно, он не хотел больше лгать, но не смог остаться из-за угрозы возмездия за любое преступление, которое совершил, или за то, что вообще покинул Коноху? Сакура отчаянно держалась Сакура за слабую ниточку надежды, которую сама придумала. Цунаде молчала, выглядя серьезной. Наконец, она встала, подошла к картотеке в углу кабинета. Хокаге вытащила две папки, и на первой было написано имя Итачи. Сердцебиение куноичи немного ускорилось, увидев, насколько она объемная. Харуно поймала себя на том, что испытывает еще большее беспокойство, чем до того, как впервые посмотрела на собственное досье. Сенджу молча протянула ей досье Итачи. Не давая себе больше времени на сомнения, Сакура открыла его холодными, липкими руками и начала читать. Сначала слова не имели смысла. Они сливались воедино, как и в более тревожных частях ее досье, но Сакура заставляла себя осмысливать прочитанное: перечитывать снова и снова, пока все действительно не обретало смысл… С каждым прочитанным словом ей становилось все хуже. Файл был похож на ее во многих отношениях. Фотография Итачи, более молодого, но такого же красивого и бесстрастного. Статус, выделяющийся внизу — тот самый, который с первого взгляда заставил тело напрячься от недоверия, потому что, конечно же, это, должно быть, ошибка. Нукенин, преступник S-класса. Возглавляет список самых разыскиваемых в Конохе — неважно живым или мертвым. С этого момента стало только хуже (еще более кошмарно и ошибочно). Классификация: скорее всего, психопат. Чрезвычайно опасный. Действуйте с предельной осторожностью. Не следует пытаться вступить в бой, если ваш ранг ниже джонина. Звучало нереально, и взгляд Сакуры вернулся к фотографии, чтобы подтвердить, что речь шла о том же Итачи. Чрезвычайно опасный психопат? Разыскивается живым или мертвым? Такое огромное несоответствие — мягко говоря — между тем, что написано в досье, и тем Итачи, которого она знала. Девушка невидящим взглядом смотрела на файл еще несколько секунд, прежде чем бросить его обратно на стол и резко поднять взгляд на Цунаде. — Нет, — решительно сказала Харуно, не веря своим глазам. — Нет. Это не может быть правдой. — Но это явно тот же самый Итачи, раздался приглушенный голос из глубин ее сознания, что подтверждала информация под фотографией. Возраст, дата рождения, рост, вес, группа крови, тип чакры… По ее коже побежали мурашки, и куноичи с беспокойством уставилась на Цунаде. — Почему? — Продолжай читать, — мрачно настояла Цунаде. Несмотря на дурное предчувствие, Сакура послушно опустила голову, возобновляя чтение, ее сердце грозило выпрыгнуть из груди при малейшем поводе. Началось с краткой справки о семье Итачи. Он являлся старшим сыном Фугаку и Микото Учиха и, следовательно, членом клана Учиха. Учитывая положение его отца, Итачи, очевидно, являлся наследником клана. Сакура с удивлением перечитала еще раз. Он никогда не упоминал об этом. Кроме того, в заметках в самом начале говорилось, что Итачи, несомненно, был вундеркиндом даже среди чрезвычайно могущественного клана Учиха и самым талантливым шиноби поколения. Его мастерство в ниндзюцу, тайдзюцу и гендзюцу отмечено как непревзойденное. Он пробудил шаринган в самом юном возрасте за всю историю наблюдений и так же быстро полностью овладел им. Опять же, как и в ее досье, далее следовали дата окончания Академии, дата, когда он стал чунином, джонином, дата вступления в Анбу, дальнейшее повышение в звании до капитана Анбу… Подождите. Сакура застыла, снова перечитывая даты, сверяя их с годом рождения Итачи. Первым побуждением было сказать, что это, вероятно, очередная ошибка, но, поразмыслив, что-то подсказало, что это не так. Харуно стала генином в возрасте тринадцати лет. Итачи в это время уже был капитаном Анбу. Когда она училась в Академии, он поднялся по служебной лестнице от чунина до джонина. Девушка удивленно моргнула, а затем вспомнила совместные тренировки, или его индивидуальные занятия, наблюдая со стороны. Куноичи всегда восхищалась необычайным мастерством Итачи. Это подтвердило, каким опытным шиноби он был. Тогда зачем покидать Коноху? — яростно спросил внутренний голос. — У него было все. Он являлся наследником могущественного клана и, по-видимому, один из лучших шиноби в деревне. Итачи назначили капитаном Анбу пятого апреля, восемь лет назад. Так гласила последняя запись перед тем, как на странице было пропущено несколько строк. Сакура перешла к следующей дате — двенадцатое октября, восемь лет назад. Она бегло просмотрела длинный абзац, чего оказалось достаточно: папка выпала из ее онемевших рук на стол, разбросав бумаги повсюду. Что? Нет. Ни за что. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Сакура наклонилась ближе, заставляя себя перечитать. Здесь должна быть ошибка. Ее сердце билось слишком быстро, а ногти впились в ладони с такой силой, что, казалось, вот-вот пустят кровь. Двенадцатого октября, восемь лет назад. Случайные слова и фразы, которые невозможно принять. Субъект хладнокровно убивает весь клан, тридцать пять человек, за одну ночь. Используемое оружие: катана Анбу. Мотивация преступления неясна; нападение произошло, по-видимому, без провокации. На момент написания статьи неясно, было ли это преднамеренно. Причина смерти жертв: перерезанное горло. Старейшинам клана мужского пола и родителям субъекта нанесен один удар ножом в сердце. Дети в возрасте от пяти до десяти лет, а также пожилые люди (включая тринадцатилетнюю двоюродную сестру) были убиты ниндзюцу, останавливающим сердце. Дети в возрасте до пяти лет задохнулись во сне. Как будто этого было недостаточно, предлагалось дополнение. Подробные результаты вскрытия доступны на последующих страницах. …А потом еще одна страница. Шисуи Учиха. Сакура узнала это имя, ее кровь похолодела еще больше от возобновившегося ужаса. Он умер за два месяца до двенадцатого октября. Официальная причина смерти — самоубийство, но внутри клана субъект является главным подозреваемым. Мотив предельно ясен — смерть Шисуи пробуждает Мангекье шаринган, более мощный и смертоносный. Отмечается, что во время резни в клане Учиха двенадцатого октября субъект продемонстрировал эту эволюционировавшую форму шарингана, дав понять, что он действительно убил Шисуи и подделал предсмертную записку кузена. О, боже. Это было слишком тяжело вынести. Девушка чувствовала, что разрывается изнутри. Ей очень хотелось отвести взгляд, оттолкнуть эти ужасные документы и выбросить из головы все, что она только что прочитала. Однако Сакура не могла оторвать глаз от слов на странице. Они говорили, что Итачи хладнокровно убил всю свою семью, за исключением… У нее перехватило дыхание, вчитываясь в имя, до боли знакомое имя. Всю свою семью, за исключением младшего брата, которому в то время было пять лет. Саске Учиха. Мальчик с фотографии, ее бывший товарищ по команде, согласно личному делу. Наконец, после стольких месяцев, Сакура смогла увидеть вспышку синего цвета в своих снах. Саске Учиха. Так вот почему, после того как она впервые пришла в сознание, у нее возникло непоколебимое ощущение, что эта фамилия была ей знакома. Тогда куноичи думала, что дело в Итачи. Но теперь… Сакура продолжала читать, чувствуя свинцовую тяжесть в животе. Информация не стала лучше. После короткой стычки с Саске, в ходе которой мальчик подвергся психическим пыткам (ирьенин с болью вспомнила случаи, когда Итачи говорил о Саске; любовь и нежность в его голосе были осязаемы), Итачи покинул деревню. Дальше она бегло просмотрела предложения, слишком травмированная, чтобы вникать в подробности. Коноха так и не смогла найти причину, по которой он это сделал. В казнях было что-то хладнокровное, методичное. Как уже говорилось ранее, Итачи разыскивался Конохой живым или мертвым, но ни один ниндзя или команда Анбу даже близко не подходили к его поимке. Учихе без особых усилий удавалось перехитрить преследовавших, пытая их шаринганом и исчезая. После убийства своей семьи Итачи присоединился к Акацуки, самой печально известной террористической организации в мире — Сакура вздрогнула — там он стал партнером Кисаме, столь же безжалостного нукенина из Тумана. В дополнительной сноске под записью говорилось, что главная цель Акацуки — разрушить структуру мира и получить контроль над каждой нацией шиноби, используя хвостатых зверей в качестве оружия. На момент написания статьи Акацуки находится в состоянии войны с Конохой и другими нациями шиноби и является их заклятым врагом. Сакура перечитывала это снова и снова, смутно осознавая, что у нее сильно дрожат руки. Несмотря на повторение и частые подтверждающие взгляды на имя Итачи и фотографию вверху страницы, она не могла — черт возьми, она не могла поверить в то, что читала. Разум продолжал цепляться за одно и то же утверждение, что это неправильно, что это не могло быть правильным, потому что существовал такая огромная разница между ее добрым, заботливым, нежным, почти застенчивым, сдержанным Итачи. Тем Итачи, который согревал ее одеяла своей чакрой в ночное время, когда они находились за пределами базы. Тогда они еще не чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы сказать друг другу более пяти предложений подряд. Итачи, который раздавал все свои деньги детям-попрошайкам в том пограничном городке в конце декабря. Который с такой нежностью говорил о своей семье. Который временами излучал неодобрительную ауру, когда Кисаме увлекался ликованием по поводу жестокого образа жизни шиноби… И который относился к ней с такой любовью. Как ее Итачи мог быть безжалостным убийцей? Тем, кто перерезал горло своим родителям, бабушкам и дедушкам, двоюродным братьям и сестрам, тетям и дядям, кто душил младенцев и убивал стариков? Шок был слишком силен, подступая к горлу и угрожая задушить девушку. Сакура непонимающе покачала головой. — Нет… — пробормотала себе под нос куноичи, не замечая обеспокоенного выражения лица Цунаде. — Я не могу… Это не Итачи… Харуно согнулась пополам, запустив пальцы в волосы, вспомнив, как мальчик в темно–синей рубашке — с волосами и глазами, так похожими на Итачи — Саске — разговаривал с ней и Наруто (мальчик в оранжевом комбинезоне). Его голос был мрачным от целеустремленности, что он отомстит убийце своего клана. Сакура вспомнила, как Кисаме упоминал, что они с Итачи работали вместе более пяти лет, что совпадало с информацией в файле. И что хуже всего, она вспомнила, каким тоном Итачи говорил о своих родителях, Шисуи и Саске. В его голосе звучала глубокая печаль. Часто он говорил, что скучает по ним, но никогда не вдавался в подробности. На вопрос, почему Итачи вообще решил покинуть родную деревню — он говорил, что сейчас в его силах лишь поддержать их. Учиха всегда казался таким странным, слегка нерешительным — отвечал лишь после секундного молчания. А в тот момент, когда она упомянула, что с нетерпением ждет возможности навестить его семью в Дожде… Смутно куноичи осознала, что Цунаде-шишо произносит ее имя, явно обеспокоенная. Сакура заставила себя встретиться взглядом со своей наставницей. — Он сказал мне, что они живы, — выдавила девушка, не в силах справиться с тем, насколько отстраненно это прозвучало. Хладнокровно. Даже после полученной травмы ей не было так плохо. Она сглотнула, по какой-то причине не в силах перестать говорить, словно это могло перечеркнуть все, что она только что прочитала. Словно Цунаде-шишо внезапно осознала бы, что все это всего лишь ужасная — омерзительная — ошибка. — Он сказал, что любит их. В частности, Саске. Он сказал, что я могла бы как-нибудь навестить их, и они бы тоже меня полюбили. Сакура подняла на нее страдальческий взгляд, явно желая, чтобы она сказала что-нибудь, что угодно, лишь бы прочитанное не оказалось правдой. Это было душераздирающе — за все годы знакомства Цунаде не могла припомнить, чтобы Сакура выглядела такой опустошенной. Самообладание Сенджу висело на волоске. Знание того, через что проходила ее ученица… Хокаге глубоко вздохнула, пытаясь держать эмоции в узде. — Здесь есть фотографии, — наконец, сказала женщина. — Предупреждаю, они ужасны, но я покажу их тебе, если это поможет осознать правду. Есть также стенограммы показаний юного Саске после резни. — Она помолчала, давая ученице время на осмысление. — Сакура… Уверяю тебя, нет никаких сомнений в том, что Итачи — преступник. Он и Саске — единственные выжившие члены клана Учиха. Сакура покачала головой, ее глаза наполнились слезами, она сильно прикусила губу. Последствия того, о чем Цунаде только что сообщила… черт возьми, они убивали ее. Итачи был врагом Конохи — худшим преступником, серийным убийцей, причем собственной семьи. Он являлся самым разыскиваемым преступником в мире, и так долго… она жила в неведении. Когда-то же она тоже знала! Она знала Саске — своего сокомандника. Она знала его историю! Сидела в тот день с образовавшейся седьмой командой и слышала, как он говорил об этом. Харуно знала трагическую историю о том, что случилось с его семьей. О том, что убийца — не кто иной, как его старший брат! Не только это, но… она вспомнила о своей помощи в поимке Роши, из-за чего у нее внутри все перевернулось. Она помогала… самой известной террористической организации в мире. Сакура застыла при одной только мысли об исцелении Итачи от той болезни, которая могла убить его. Куноичи боролась так упорно, чтобы спасти убийцу. Спасти человека, который убил родителей и остальных членов своей семьи. Одна Ками знала, скольких еще. Снова содействие. Затем всплыли другие воспоминания — прошлая ночь, о боже, прошлая ночь, — вызвав очередную волну тошноты. Прошлой ночью. Так много других ночей. Она позволила ему прикоснуться к себе. Она в буквальном смысле спала с врагом. С мужчиной, который… сделал все это… Девушка закрыла глаза, заставляя себя ровно дышать через нос, чтобы ее не вырвало прямо на стол Цунаде-шишо. Сенджу уставилась на совершенно потрясенное, мертвенно-бледное лицо Сакуры, чувствуя странное беспокойство. Хокаге вспомнила кое-что, о чем ученица упоминала ранее… то, что Итачи рассказал о своей семье, и она слегка нахмурилась. Учиха разговаривал с ней, судя по всему, регулярно. И судя по пылкости ее реакции, и по готовности, с которой Сакура бросилась на его защиту, можно предположить, что она доверяла ему на протяжении пребывания в плену. Казалось, они были близки. Природа мыслей, которые начали зарождаться в ее голове, мягко говоря, приводила в замешательство. Цунаде так сильно вцепилась в подлокотники своего кресла, что почувствовала, как пальцы теряют чувствительность. Этого не может быть. Это было совершенно не в их характере, учитывая все, что они знали об Учихах. Тактика, включающая женщин-ниндзя, выдающих себя за гражданских лиц, которые преуспели в соблазнении бесчисленного множества других опасных шиноби-изгоев, не оказала абсолютно никакого влияния на Итачи на протяжении многих лет. Все их куноичи говорили, что он не проявил интереса и сумел выпутаться из ситуации всего через несколько минут после установления первоначального контакта. Связи с женщинами просто не вписывались в то, что они знали о нем. Цунаде продолжала наблюдать за Сакурой: на то, как она смотрела в пол, очевидно, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Женщина боялась ответа, но заставила себя заговорить. — Сакура, — начала Цунаде мягко и ненавязчиво, насколько это было возможно. — Какова природа отношений между тобой и Итачи? Куноичи замерла, словно эти слова были пощечиной. Страдальческое выражение на ее лице стало ответом. Сенджу не была готова к силе отвращения и ярости, с которыми ей пришлось бороться. Женщину всегда беспокоили рассказы, которые она слышала о резне, поскольку в то время ее не было в Конохе. Однако никогда прежде гнев на Учиху не был таким личным. Цунаде хотелось сомкнуть пальцы на горле Итачи и задушить его. Как он посмел? — подумала она в ярости. Человек, убивший всю свою семью, достиг нового пика. Как он посмел воспользоваться девушкой, которая была такой… уязвимой? Итачи, скорее всего, знал, кто она такая. К тому же, она являлась бывшим товарищем Саске по команде. Возможно, именно это подтолкнуло его к… или что-то еще, что делало сложившуюся ситуацию еще более заманчивой. В любом случае, Цунаде поймала себя на том, что желает — сильно желает — чтобы младший Учиха поскорее выполнил обещание, которое дал, покидая Коноху: убить своего старшего брата. Принцесса слизней заставила себя расслабиться, обуздав гнев, пока обдумывала, что делать дальше в столь щекотливой ситуации. Женщина почувствовала себя виноватой, но одной из следующих мыслей, пришедших ей в голову, было то, что из-за амнезии Сакура не могла раскрыть Итачи какую-либо конфиденциальную информацию о Наруто или Конохе, независимо от принуждения с его стороны. По крайней мере, здесь обошлось. Она также вспомнила из других наблюдавшихся ею случаев амнезии, вызванной черепно-мозговой травмой, что полное возвращение не происходило спонтанно. Это случалось время от времени, вызванное каким-то экстраординарным стимулом, но Сакура уже находилась у себя дома в Конохе. Образно говоря, куноичи помнила «общую картину». Все остальное нужно вернуть в кратчайшие сроки. Сенджу объяснила это ученице, которая, казалось, немного ослабла от облегчения, отойдя от предыдущей темы. Цунаде сделала мысленную пометку заняться этим вопросом как можно скорее. — Дзюцу, используемые кланом Яманака, хорошо подходят для такого рода работы, — уточнила Хокаге. — Память может быть быстро и полностью восстановлена после кратковременного применения нескольких определенных методов. Я немедленно сообщу Шизуне о твоем возвращении, потому что нам также нужно будет провести твое тщательное физическое и психическое обследование. Яманака. — Ино, — пробормотала Сакура, чувствуя, как настроение немного улучшается — настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Цунаде слабо улыбнулась, вспоминая те дни, когда обе девушки были ее ученицами. Они с Асумой часто выражали сочувствие по поводу… уникальной… динамики Ино и Сакуры. Шизуне провела два часа, утешая рыдающую Яманака после того, как та узнала о смерти лучшей подруги. Она могла лишь представить себе реакцию Ино. То, что Сакура жива нужно сообщить деликатно. — Не Ино, — поправила Хокаге. — Иноичи, ее отец, глава клана Яманака. Он работает в отделе допросов под руководством Ибики Морино и очень искусен в этом деле. Честно говоря, он провел три последних сеанса реабилитации для шиноби с травмами, подобной твоей. Вместо того, чтобы успокоиться, как ожидала Цунаде, на лице Сакуры появилось выражение, очень близкое к панике. Девушка села прямо, наклонившись вперед. — Нет, — запротестовала она, съедая слова, которые неиссякаемым потоком вырывались наружу. — Я не… я не хочу, чтобы он знал. — Харуно вздрогнула, представив реакцию других шиноби Конохи, если правда о том, с кем она общалась и что делала во время отсутствия станет достоянием общественности. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, кроме вас и Шизуне. Цунаде медленно выдохнула, обдумывая слова ученицы. — Это понятно, — пробормотала она. — Я верю, что Иноичи может нацелиться конкретно на воспоминания, ведущие к миссии, в которой тебя ранили, и до нее. Даже если он в конечном итоге узнает правду, Яманака очень осторожный шиноби и один из моих самых доверенных людей. Уверяю тебя, что он никогда и ни за что не скажет никому ни слова. На несколько мгновений Сакура задумалась, прежде чем немного настороженно кивнуть. Хокаге наблюдала за Харуно, ее сердце болело из-за незаслуженного позора, который сейчас ощущала ученица. — Тогда что планируешь делать? — Спросила женщина. — Если не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал правду? Сакура вздохнула, выглядя ошеломленной. — Значит… все действительно думают, что я мертва? — Робко спросила куноичи. Цунаде на мгновение закрыла глаза и кивнула. Она вспомнила поминальную службу, проведенную без тела. Шел сильный дождь, но большинство шиноби Конохи пришли на церемонию. Сакура, конечно, была хорошо известна, так как в то или иное время лечила почти все действующие силы. Ее любили за сострадание и внимание. Атмосфера была тяжелой из–за шока и печали, которые испытывали люди, из-за внезапности происходящего. Из-за осознания того, что куноичи с невероятным талантом и многообещающими перспективами ушла такой молодой. А Наруто… Она вздрогнула, вспомнив об этом, даже сейчас. Наруто был полностью сломлен. До похорон он отказывался верить, что Сакуры больше нет. Узумаки был убежден, что все недооценивали ее и придавали слишком большое значение рассказу куноичи Облака. Он был абсолютно уверен, что Сакура рано или поздно вернется. У него вошло в привычку патрулировать границы Конохи, выискивая любые признаки ее приближающейся чакры. Полное отрицание. Шли дни, а от нее по-прежнему не было никаких вестей, потребовались объединенные усилия Джирайи, Какаши и ее собственные, чтобы удержать Наруто от побега в Облако на поиски подруги. Шиноби был так уверен, что она медленно восстанавливается в какой-нибудь захолустной больнице и нуждается в помощи, чтобы добраться до дома. Только в день похорон, услышав заявление Цунаде и увидев слезы других людей, с которыми Сакура была близка, он, наконец, все осознал. Наруто полностью сломался, потеряв единственного оставшегося товарища по команде. Сначала пропал Саске, а теперь Сакура. Это было слишком тяжело для него. Цунаде прочистила горло, несколько раз моргнув, чтобы прогнать влагу из глаз. — Остановимся на стандартной истории, — Сенджу вспомнила другие случаи амнезии, которые наблюдала в прошлом, до того, как заняла должность Хокаге, и во время путешествий по миру. — Я лично видела, как это происходило. Скажешь, что после травмы очнулась в больнице в Облаке, понятия не имея, где находишься, и не помня о себе ничего, кроме имени. Лечащие медики сказали, что проходивший мимо путешественник случайно наткнулся на твое бессознательное тело, обнаружил, что ты еще дышишь, и отнес тебя в клинику, где гражданские медики вылечили тебя. Они, конечно, понятия не имели, откуда ты… Сакура села немного прямее, выглядя более обнадеженной. — Из-за потери памяти, я осталась и некоторое время работала там медиком, обнаружив, что медицинская чакра была одной из немногих вещей, с которой я помнила, как обращаться. — Именно. Шло время, и ты путешествовала из одного маленького городка в другой, предлагая свои услуги в качестве медика в надежде найти родной дом. — Но в конце концов, после того, как мне начали сниться сны о Конохе, я описала это место людям в городах, через которые держала путь. Кто-то, наконец, подсказал, куда идти, и я нашла дорогу в Страну Огня, а затем — в деревню… И я забрела сюда в поисках ответов? Цунаде одобрительно кивнула. — Идеально. Такое часто случалось в тех случаях, когда кто-то получал травму и страдал амнезией вдали от дома. Сакура медленно выдохнула с облегчением. У нее было такое чувство, словно с плеч свалился тяжелый груз. — Тогда я буду говорить это всем, кто спросит. Сенджу слегка улыбнулась. — В Конохе известно несколько случаев амнезии, но ни одного, подобного твоему. Обычно шиноби был на командном задании, поэтому сокомандники могли доставить товарища в деревню для реабилитации. Конечно, для меня твое возвращение станет шоком, но приятным. Я помогу с этим. Ответная улыбка Сакуры дрогнула, девушка прикусила нижнюю губу, выглядя встревоженной. Цунаде видела, что ученица борется с собой. — Как это могло случиться? — Тихо спросила куноичи, явно пристыженная. — Но я… я не знала. Я понятия не имела. Итачи не казался жестоким человеком — ни социопатом, ни психопатом, ни садистом, ни что бы там ни было написано. Он даже ни разу не взглянул на меня неправильно. Он никогда никоим образом не причинял мне боли. Я… я даже не могу… Как я могла не…? Цунаде крепко сжала руки Сакуры — ободранные в тех местах, где она из-за стресса поковыряла кутикулу. — Я понимаю, что ты, должно быть, чувствуешь, — тихо, но твердо сказала женщина. — Не надо, Сакура. Помни, что Итачи обманул нас всех. Он явно планировал нападение в течение длительного времени, при этом вел себя совершенно нормально. Хотя у нас никогда не будет конкретных доказательств, кажется очевидным, что Итачи не сорвался и не убил всех в порыве ярости. — Хокаге заколебалась, подбирая слова. — Именно поэтому Итачи — самый опасный преступник. Он не из тех, кто пускает все на самотек. Я уверена, ты знаешь, его трудно прочесть. Он всегда производит впечатление спокойного, рационального и очень здравомыслящего человека. — Сенджу моргнула, очевидно, обдумывая воспоминания, о которых Сакура даже не догадывалась. — Я повидала множество шиноби-изгоев. Шиноби, которые не выдерживали давления и совершали ужасные поступки, при этом часто преуспевая в поддержании профессионального фасада. Итачи, пожалуй, лучше всех умеет скрывать свою истинную сущность. И ты ни в коей мере не виновата — ты не могла этого знать. Дело в амнезии, Сакура, а не в невежестве или в чем-то еще, в чем ты неправильно винишь себя прямо сейчас. Харуно сморгнула слезы. — Хорошо. Выражение лица Цунаде смягчилось, она поднялась со стула. — Мы подробнее поговорим об этом позже. Мне нужно вызвать Иноичи и Шизуне. Сначала Иноичи выполнит процедуру возвращения памяти, а затем Шизуне проведет медицинский осмотр. Сакура тихо согласилась, и следующие полчаса прошли как в тумане. Она неподвижно сидела на своем стуле, глядя в окно, но ничего толком не видя, позволяя всему — медленно и мучительно — осмысливаться. Наконец, раздалось несколько стуков в дверь, прежде чем она открылась, и вошла Цунаде-шишо, за которой следовал очень высокий мужчина, странно похожий на Ино. Он, конечно, выглядел более суровым, но у них были одинаковые длинные светлые волосы, уложенные в похожем стиле, одинаковый цвет глаз — и та же искренняя улыбка, на которую Сакура не могла не ответить. Поприветствовав («Здорово, что ты вернулась, Сакура. Нам тебя не хватало»), Иноичи сел напротив, в кресло Цунаде, и начал подробно объяснять процедуру, пытаясь успокоить девушку. Перенос сознания включал ослабление бдительности, которое позволит Иноичи проникнуть в ее разум. Оттуда он хотел найти те воспоминания, которые оказались утеряны после травмы и вернуть их. — Ты вспомнишь все, что забыла. — Заверил девушку Яманака. — Это абсолютно безболезненная процедура. Сакура кивнула, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Она была так близка к тому, чего, как она думала, никогда не испытает. Несмотря на переворачивающие мир откровения, Харуно все еще сильно хотела этого. Куноичи должна была знать всю правду, какой бы она не была. — Я готова. Иноичи замолчал, на мгновение смутившись, словно что-то пришло ему в голову в последний момент. — На самом деле, есть еще кое-что. Четыре года назад моя дочь использовала вариант этой техники на тебе во время предварительного боя во время экзамена на чунина. Ты… неосознанно сделала то, на что способны немногие люди, — вытеснила ее из своего разума и тела, не дав проникнуть снова. По этой причине мне было интересно, согласишься ли ты на то, чтобы я провел процедуру, пока ты находишься без сознания. Это будет проще для нас обоих и позволит мне завершить процесс быстрее. Ты все вспомнишь все, как только придешь в сознание. — Хорошо, — согласилась Сакура и, не обращая внимания на охватившее ее волнение, вложила свои ладони в большие мозолистые ладони Иноичи. Он нежно сжал их, глядя ей в глаза. В ту секунду, когда они соприкоснулись, девушка почувствовала, как его чакра проникает в ее тело через ладони, с огромной скоростью поднимаясь к рукам, и… Все погрузилось во тьму. Шло время, и наконец, ее глаза снова открылись. Харуно медленно выпрямилась, безвольно прислонившись к спинке стула. Цунаде-шишо и Иноичи обеспокоенно наблюдали за девушкой. Наконец, Яманака заговорил. — Сакура? Куноичи потребовалось несколько мгновений, чтобы вновь обрести способность говорить. Ее разум работал быстрее, чем когда–либо прежде, обрабатывая новые данные — миллион новых данных, хотя… Не совсем. — Я все вспомнила.