Bluebird

Двенадцатая смотровая палата. Одна из самых больших палат, расположенная в отдаленной, незаметной части больницы. Честно говоря, в ней не было ничего особенного. Тот же холодный смотровой стол из нержавеющей стали и сопутствующие приборы: выдвижные ящики, полные оборудования; шкафы, в которых хранилась одежда пациентов после того, как они переодевались в тонкие бледно-голубые халаты, разложенные для них на столе. Даже резкие флуоресцентные лампы, облупившаяся коричневая краска на стенах и странная мятно-шоколадная плитка на полу остались неизменными. И все же Сакура узнала эту смотровую — смогла бы отличить ее от любой другой в больнице. Она часто работала здесь. Девушка помнила, как проводила свое первое исцеление, через полтора месяца после начала обучения у Цунаде-шишо. Это была сравнительно небольшая рана на теле: длинный порез на бедре Хинаты. Она так нервничала, что ее практически трясло. Однако подруга ждала с необычайным терпением окончание процедуры, которая заняла в два раза больше времени, чем следовало. Хьюга улыбнулась и мило поблагодарила Харуно, когда все закончилось. Сакура почувствовала легкое головокружение от облегчения, отчитавшись Цунаде-шишо, что нога Хинаты полностью исцелена. В следующий раз ей пришлось провести медицинский осмотр Шино. Он подвергся воздействию медицинского ниндзюцу, которое нарушило оптимальную функцию легких. Это была довольно простая работа, но она втайне боялась лицезреть полчище насекомых, когда просила его раздеться. Харуно также проводила бесчисленные сеансы исцеления и диагностические обследования отрядов Анбу, возвращавшихся с миссий, в смотровой номер двенадцать. Стыдно признаться, но она до сих пор немного побаивается их, элиту Конохи, но это не мешало ей работать тщательно и эффективно. Большинство из служащих оказались достаточно вежливы, хотя работать с ними было не очень приятно, не видя их лиц из-за фарфоровых масок животных цвета слоновой кости. Эту смотровую посещали и несколько джоунинов, в том числе и Какаши-сенсей, который вернулся с какой-то одиночной миссии во время отсутствия Наруто в деревне. Он зашел, потому что повредил ребра. Поскольку сенсей имел лишь элементарное представление о медицинской чакре и никогда не копировал технику с помощью шарингана, он исцелил их неправильно. Даже сейчас Сакура немного покраснела, смущенно топая босыми ногами. Это было, мягко говоря, волнительно. Ей с трудом удавалось сохранять самообладание. Куноичи не думала, что он такой сексуальный без рубашки, несмотря на то, что это всего лишь Какаши-сенсей. Стыдоба-то какая! Внутренняя Сакура превратила этот опыт в кошмар и отказывалась молчать. Каким-то образом она сохраняла хладнокровие и в конце концов попробовала убедить его снять маску. Хатаке, конечно, отказался. Нахлынувшие воспоминания приводили в замешательство. Девушка закрыла глаза от яркого света, глубоко вздохнула и неловко поерзала в тонком халате, предназначенного для осмотров. Сопоставление воспоминаний — жизнь до — по сравнению с жизнью после… она изо всех сил пыталась приспособиться. Словно другая жизнь. Это казалось полным безумием, но в последний раз она находилась здесь ранним утром, до того, как Цунаде-шишо поручила ей ту судьбоносную миссию в Облаке. Сакуре было поручено разобраться со внутренним кровотечением у участника экзамена на звание джоунина после жесткого, усиленного чакрой удара в живот. После этой процедуры умеренной сложности она осталась в смотровой еще на несколько минут, чтобы заверить удрученного молодого человека, что, вопреки распространенному мнению, серьезная травма во время боевых раундов не является автоматической дисквалификацией. Наконец шиноби слегка улыбнулся, выглядя обнадеженным, и Харуно покинула помещение, чувствуя себя лучше. И вот теперь, семь месяцев спустя, именно она сидела на стальном столе, ерзая от дискомфорта и изо всех сил стараясь не снять тонкий халат для осмотров. Все в смотровой, от таких обыденных деталей, как освещение, до узора на кафельном полу, выглядело иначе. Впервые осмотр проводила не Харуно. Она являлась пациенткой, хотя никоим образом не чувствовала боли… По крайней мере, физической. Сакура прикусила губу, и, как ей показалось, в сотый раз, воспоминание о разговоре с Цунаде-шишо ранним утром снова всплыло в сознании, перемежаясь с мучительно свежими воспоминаниями, которые вернул Иноичи. Правда. Итачи, резня в клане Учиха, Саске, Наруто, Акацуки… Девушка чувствовала тошноту, ее пальцы вцепились в край смотрового стола с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Независимо от того, что сказала Цунаде-шишо, ненависть к себе, страх, замешательство, гнев, отвращение были такими же сильными, как в момент, когда она узнала правду. Прежде чем Сакура смогла позволить мыслям и дальше терзать разум, дверь открылась, и вошла Шизуне, держа в руках блокнот, ободряюще улыбаясь. Очевидно, Цунаде-шишо только что проинструктировала ее, и, несмотря на смятение внутри, розоволосая куноичи почувствовала, что немного расслабилась. Знание того, что осмотр проводила Шизуне, облегчало не самое лучшее состояние настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Настроение Сакуры поднялось при воспоминании о том, как она ждала в кабинете Цунаде, слушая, как наставница сообщает новость Шизуне. Разговор заглушала разделявшая их дверь. Шокированное восклицание, однако, было отчетливо слышно. Очевидно, Хокаге продолжила говорить, но Шизуне, перебив, спросила, не пьяна ли Сенджу. Тон ее голоса заставил Сакуру улыбнуться. Как же все это было знакомо. Сотни раз — личная миссия Шизуне в жизни — она пыталась бороться с пагубной привычкой их наставницы к выпивке. Достаточно предсказуемо, Цунаде-шишо была возмущена — мягко говоря — и без дальнейших церемоний потащила Шизуне в свой кабинет, столкнув ее лицом к лицу с Сакурой. Она выглядела еще более потрясенной, чем команда Гая несколько часов назад. Через несколько мгновений женщина бросилась вперед и заключила ее в крепкие объятия, словно пытаясь убедить себя, что это не галлюцинация. Сама мысль о том, что другие люди знают истинные обстоятельства ее длительного отсутствия в Конохе, заставляла грудь Сакуры сжиматься от паники. Девушка доверяла благоразумию Шизуне и непредвзятому отношению так же сильно, как доверяла Цунаде-шишо. Это единственное, что сдерживало ее тревогу. Начало осмотра напоминало рутину, странно успокаивающую из-за своей обыденности. Шизуне направила Сакуру к весам в углу помещения, не забыв измерить кровяное давление, прежде чем вернуться к смотровому столу. Куноичи почти получилось поверить в то, что она проходила обычный ежегодный осмотр. — Теперь я задам тебе несколько вопросов, Сакура, — начала Шизуне, сменив серьезность на типичное для нее дружелюбное, безмятежное выражение лица. Харуно сглотнула. Потребовалось сознательное усилие, чтобы удержаться от нервного ерзания. — Цунаде-шишо сказала, что появившись буквально из ниоткуда, ты не помнила, как члены Акацуки причиняли тебе физический вред. Сакура склонила голову, отметив выбор слов наставницы, с трудом подавив эмоции. Было ли это намеком на то, что… Итачи и Кисаме могли причинить ей боль, о которой она могла забыть? Куноичи хотела возмутиться, но ей казалось, что она ничего не знает. Грань между реальностью и вымыслом оказалась тщательно размыта. — Да, — наконец сказала девушка, сделав паузу, в последний момент решив прислушаться к своему чутью. — Такого не было. Шизуне снова сделала пометку, выглядя задумчивой. — Итачи когда-нибудь применял на тебе какое-либо гендзюцу? — Нет. — Хотя я бы не запомнила, если бы он это сделал, не так ли? — с горечью подумала Сакура. В конце концов, такова природа гендзюцу, особенно тех, что создаются шаринганом. Харуно хотелось верить, что этого не произошло — что ж, та встреча с Иноичи уничтожила все остатки ее доверия к Итачи. Ками знала, что она была абсолютно уязвима перед с ним. У куноичи скрутило живот. Нельзя сказать, что она потеряла бдительность. Черт, учитывая обстоятельства, ее инстинкт самосохранения отсутствовал вообще. У него, конечно, имелось достаточно возможностей воспользоваться ситуацией. — Насколько мне известно, нет. Шизуне сделала еще одну запись, после чего перевернула страницу. Выражение ее лица изменилось, и Сакура почувствовала, как все внутри сжалось от страха перед тем, что будет дальше. Как и следовало ожидать, Шизуне вздохнула с таким видом, словно очень сожалела о том, что затронула столь щекотливую тему. — И, наконец… была ли ты сексуально активна? На трех последних ежегодных осмотрах ее ответом было «нет». Шизуне всегда задавала этот вопрос с легкой насмешкой в голосе, как старшая сестра младшей. Но теперь… Сакура опустила голову, чувствуя, что сгорает от смущения и стыда. В данный момент ей захотелось умереть. Девушка отрывисто кивнула, не в силах заставить себя произнести эти слова вслух. Харуно услышала сострадание в тоне Шизуне, но лучше от этого не стало. — Как долго? На мгновение Сакура закрыла глаза, заставляя себя вспомнить прошлое. Воспоминания, которые раньше заставляли краснеть от застенчивого удовольствия, сейчас вызывали физическое недомогание. — Это началось около двух месяцев назад, — едва слышно ответила куноичи. — Я понимаю. — Шизуне сделала паузу, деликатно формулируя следующие вопросы. — Подвергалась ли ты физическому насилию или принуждению? Сакура глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Нет, — коротко ответила девушка, не понимая, больше или меньше стыда сейчас испытывает. — Использовались ли какие-либо методы контрацепции? Харуно резко подняла голову, очнувшись от мрачных размышлений, которые проносились в ее голове. — Я использовала медицинское ниндзюцу — ну, знаете, то, которое останавливает менструации… Это должно было предотвратить возможность зачатия, верно? Выражение глаз Сакуры было таким отчаянным, что Шизуне инстинктивно кивнула, обнаружив, что у нее заплетается язык. Тем не менее, она не могла не вспомнить разговор с Цунаде-шишо перед началом осмотра. Сенджу сидела за своим столом, выглядя ужасно усталой, и, несмотря на омолаживающее ниндзюцу, она казалась ближе к своему истинному возрасту, чем когда-либо за долгое время. Было ясно, как сильно Хокаге переживала за Сакуру. Сама Шизуне кусала губу, ошеломленная всем, через что пришлось пройти ее протеже за последние несколько месяцев. Внезапно Цунаде заговорила низким от напряжения голосом. — Тебе нужно будет проверить, беременна ли она, — коротко сказала женщина. Шизуне запротестовала, сказав, что Сакура наверняка использовала специальное ниндзюцу, как и все куноичи. Хотя Цунаде-шишо склонила голову в знак согласия, она считала Итачи очень могущественным шиноби. Кто знает, какие манипуляции с чакрой ему по силам? Может, он намеренно каким-то образом нарушил технику? Или что, если техника Сакуры дала сбой? Она начала использовать ниндзюцу незадолго до того, как ей исполнилось шестнадцать. С тех пор прошло больше года. Дело в том, — наконец сказала Сенджу, — что это Итачи Учиха. Нельзя упускать ни малейшей детали. Это очень серьезно, Шизуне. Мы не можем рисковать. Простое воспоминание об этом разговоре и его последствиях вызвало едва заметную дрожь, пробежавшую по спине Шизуне. Она заставила себя ободряюще улыбнуться Сакуре, которая выглядела менее обеспокоенной. — Я знаю, что тебе, вероятно, осточертело находиться под наркозом, так как ты только что прошла процедуру восстановления памяти с Иноичи, но… — Женщина колебалась. — Это будет очень тщательное обследование, которое может вызвать дискомфорт, если ты будешь в сознании. Цунаде-шишо хочет принять все меры предосторожности, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Сакура моргнула, ее желудок скрутило в узел, вспомнив сценарий того, о чем только что сказала Шизуне. Она слышала, как Цунаде-шишо повторяла это так много раз. Это была стандартная оперативная процедура для любой куноичи, подвергшейся сексуальному насилию во время миссии. Харуно на мгновение закрыла глаза, прикусила губу, чтобы подавить дрожь, и тихо согласилась. На осмотрах такого рода мало кто хотел бы бодрствовать. У нее было достаточно времени, чтобы увидеть, как Шизуне формирует три ручные печати, после чего все потемнело. Глаза Сакуры закрылись, и когда она обмякла, Шизуне без особых усилий подхватила ее и осторожно опустила на стол. Убрав прядь волос с лица девушки, Като натянула перчатки, а затем осторожно развязала смотровой халат Сакуры. Сделав глубокий вдох, женщина призвала слой чакры к рукам, наблюдая, как она дрожит и пульсирует, словно живое существо. Это не просто какое-то заурядное медицинское применение чакры. Это особый вид диагностической чакры, которую Цунаде-шишо создала и усовершенствовала, прежде чем обучать ее. Большинство видов диагностической чакры лишь фиксировали существующие повреждения. Причина, по которой эта методика была настолько замечательной, заключалась в том, что она не только выявляла существующие повреждения, но и исследовала тело, чтобы найти признаки всех предыдущих травм — датируемых несколькими месяцами, в зависимости от квалификации ирьенина — даже после того, как соответствующие повреждения были излечены медицинскими средствами. Чакра также показывала, где именно проводили исцеления. Не было никаких сомнений в том, что в данном конкретном случае столь бесценный ресурс окажется очень полезным. Шизуне на мгновение закрыла глаза, концентрируясь, прежде чем приступить к осмотру. Она работала медленно и тщательно, задумчиво хмурясь, делая мысленные пометки в деталях. Это был долгий процесс, и к тому времени, когда он закончился, у нее на лбу выступило несколько капель пота. Закончив осмотр, женщина позволила чакре исчезнуть и вздохнула, почувствовав, что напряжение спало, пока она осторожно завязывала халат Сакуры. Потребовалось еще десять минут, чтобы записать результаты в блокнот. Только тогда женщина отложила его и шагнула вперед, нежно коснувшись лба Сакуры. Куноичи вздрогнула и проснулась, оглядывая смотровую с явной дезориентацией. Ее мышцы были напряжены, и Сакура несколько раз моргнула, изо всех сил пытаясь заново привыкнуть к окружающему. За последние двадцать четыре часа произошло так много всего, но часть ее все еще ожидала оказаться в своей комнате на базе рядом с Итачи. К счастью, от этих мыслей девушку отвлекло слегка обеспокоенное выражение лица Шизуне. Она снова сверилась со своим блокнотом, а затем откашлялась. — Мне жаль, что я продолжаю поднимать эту тему, — пробормотала женщина. — Мне правда жаль. Но я должна спросить… когда у тебя был половой акт в последний раз? Сакура с трудом подавила дрожь. Формулировка была такой холодной… отвратительной… но девушка заставила себя заговорить. — Вчера поздно вечером, — пробормотала Харуно, чувствуя головокружение. При воспоминании ее затошнило. Неужели это было всего несколько часов назад? Казалось, прошла целая жизнь. Нереально, теперь, когда она думала об этом. Ощущение ее постели, ее тела, переплетенного с телом Итачи, их губы прижимаются друг к другу, его пальцы запутываются в ее волосах, другой рукой он выводит абстрактные узоры на обнаженной коже ее спины, когда она прижимается к нему, кладя голову ему на плечо. В то время это казалось таким правильным, таким простым, даже чистым. Ее переполняли эмоции, совершенно противоположные тем, что она чувствовала сейчас. — Я люблю тебя, Итачи, — прошептала ему куноичи, вкладывая смысл в каждое слово, а теперь… Ее пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек. Сильнодействующему коктейлю из смешанной ярости, замешательства и разбитого сердца, который охватил Харуно, не помог тот факт, что она снова заметила слегка обеспокоенное выражение лица Шизуне, когда та делала еще одно дополнение к заметкам в блокноте. Наконец, женщина подошла к шкафам в углу комнаты, достала аккуратно сложенную одежду Сакуры и принесла ей. — Можешь одеться, — с нежной улыбкой сказала женщина. — Я возвращаюсь в кабинет Цунаде-шишо, чтобы составить отчет, так что отправляйся туда, как будешь готова. Сакура кивнула и поблагодарила ее, а Шизуне исчезла в вихре листьев. Мгновение спустя она материализовалась посреди кабинета Хокаге, положив руку на спинку стула, чтобы не упасть. Ожидаемо, Цунаде беспокойно расхаживала по помещению, подобно тигру в клетке. Сенджу внезапно остановилась, выглядя так, словно готовилась услышать неприятные новости. — Ну? Шизуне глубоко вздохнула, сцепив руки за спиной, и начала свой отчет. — Я использовала диагностическую технику, пользоваться которой вы недавно меня научили, и… — она замолчала, снова уткнувшись в блокнот. — Результаты получились… необычными. Цунаде приподняла бровь. — Как это понимать? — Никаких следов — если не считать колотых ран на ребрах и первоначальной травмы головы, которая была залечена. Судя по незнакомой сигнатуре чакры и типу огня, исцеление проводил Итачи Учиха. Мы точно знаем, что обе травмы были нанесены куноичи Облака. Помимо этих двух случаев, нет абсолютно никаких следов, ни малейшего намека на то, что Сакуре был причинен какой-либо вред. — Шизуне замолчала, слегка покраснев. — Я обнаружила слабые синяки, которые Сакура залечила самостоятельно, на шее, плечах и бедрах — чего и следовало ожидать, учитывая… природу ее отношений с Учихой. Судя по тяжести и рисунку, ни о каком насилии не может идти и речи. Кроме того, нет признаков травмы, которые указывали бы на то, что Сакуру подвергли насилию. Губы Цунаде приоткрылись от удивления, на ее лице отразились замешательство и изумление, которые испытывала и Шизуне. — Как такое возможно? — Это еще не все, шишо. Я также провела тщательный психологический осмотр, и результаты показали, без тени сомнения, что Сакура не подвергалась гендзюцу за семимесячный период ее отсутствия. Совсем. — Шизуне ошеломленно покачала головой. — Она абсолютно чиста. Ни малейшего следа. Сенджу выглядела совершенно ошеломленной. Она направилась к своему столу и тяжело опустилась на него. — Итачи Учиха, — тихо произнесла она, потрясенная. — Этот человек убил всю свою семью, и кто знает, скольких еще. Замучил собственного брата до состояния, граничащего с безумием, и… нет никаких сомнений в том, какой он страшный человек. И все же, ты говоришь, что он и пальцем не тронул Сакуру? Что она была полностью в его власти, и он не причинил ей вреда — черт возьми, даже не пытался получить важную информацию? Учиха знал, что она — единственный товарищ по команде Наруто — его главной цели! Шизуне серьезно кивнула. — Я так же потрясена, как и вы, шишо. Я несколько раз перепроверила, чтобы убедиться, что не допустила ошибку. Она сказала нам правду. У нее прекрасное физическое здоровье, без каких-либо следов травм или недоедания. Похоже, он обращался с ней так же нежно, как ребенок со своей любимой игрушкой. — Като вздохнула, опустив глаза. — Перед началом осмотра, после вашего инструктажа… Я готовилась к худшему. Конечно, таких результатов мы не ждали. Цунаде наклонила голову, ее глаза задумчиво сузились, пока она переваривала информацию. Фраза Шизуне эхом отозвалась в голове. Так нежно, как ребенок обращается со своей любимой игрушкой. Все, что касалось этих обстоятельств, вызывало тревогу. Информация, которую они обнаружили после возвращения Сакуры, казалось, совсем не соответствовала тому, что они знали об Учихе — но возможно ли, что все было так просто, как предполагала Шизуне? Казалось маловероятным, что такой жестокий человек, как Итачи, способен испытывать слабость к чему-либо или кому-либо, но… кто знал, как работает его мозг? В течение своей жизни она была свидетельницей случаев, когда мужчины убивали своих жен, но яростно обожали своих детей. Случались и более странные вещи, но в любом случае ей придется еще раз обдумать этот вопрос. Прошло несколько мгновений, прежде чем плечи Цунаде снова напряглись. Она забарабанила пальцами по столу, напряжение выдавал ее пониженный голос. — Что насчет другого вопроса, которым я просила тебя заняться? Шизуне покачала головой, чувствуя себя неуютно. — Сакура утверждает, что в последний раз половой акт с Итачи произошел прошлой ночью, всего несколько часов назад. Еще слишком рано говорить об этом. Цунаде медленно выдохнула, массируя лоб. Наконец, она подняла глаза и слабо улыбнулась, паутина морщин на ее лбу немного разгладилась. — Спасибо тебе, Шизуне. Като встала и официально поклонилась, после чего выпрямилась с улыбкой. — В любое время, шишо. Это просто замечательно, что Сакура вернулась. Кстати говоря, она должна прийти сюда с минуты на минуту, как вы и просили. Шизуне исчезла в вихре листьев. У Цунаде едва хватило времени откинуться на спинку стула, с тоской думая о бутылке саке в ящике, прежде чем произошла еще одна вспышка чакры, и в кабинете появилась Сакура. Девушка выглядела измученной. Сенджу жестом пригласила ученицу сесть, что она и сделала. — Уверена, что ты хочешь услышать результаты обследования. Харуно поколебалась, прежде чем опасливо кивнуть. К счастью, Цунаде-шишо, как всегда, перешла прямо к делу. — Ты оказалась абсолютно права. Похоже, мои сомнения были необоснованными. На самом деле ты не пострадала, если не считать ран, нанесенных во время первоначального конфликта с куноичи Облака. Также не было никакого использования гендзюцу, ни для извлечения информации, ни для других целей. Сакура сделала глубокий вдох, ошеломленная. Куноичи на мгновение закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Как она и сказала Шизуне, инстинкт заставил ее поверить, что это правда. И все же девушка опасалась худшего. Она настолько зациклилась на обмане Итачи и Кисаме, что это полностью затуманило ее восприятие того, что было реальным, а что было частью тщательно продуманной лжи. Заметив выражение ее лица, Цунаде немного склонила голову набок. — Как ты себя чувствуешь, Сакура? — Тихо спросила женщина. Харуно стиснула зубы, борясь с извращенным, неуместным желанием горько рассмеяться. Как она вообще могла ответить на этот вопрос? Как бы глупо и тривиально это ни звучало, она всегда гордилась тем, насколько членораздельно и разумно могла выражать свои мысли. Но не сейчас, когда она слишком переполнена эмоциями. Куноичи могла говорить полчаса и даже близко не прикоснуться к поверхности отчаяния, ужаса, гнева и потрясения, которые раздавили ее, как букашку под ногой великана. Она не могла найти слов, чтобы описать, оставаясь при этом связной, то, что она чувствовала. Осознание правды, всей ужасной правды, обрушилось на нее снова. Сакура чувствовала, что вот-вот заплачет. Девушка понятия не имела, как объяснить всепроникающее, коварное ощущение того, что она… грязная. Испорченная. Слова из досье Итачи врезались ей в память, и Сакура не смогла удержаться от того, чтобы не представить его в резиденции Учиха той осенней ночью, идущего к комнате своих родителей с окровавленной катаной, зажатой в кулаке. До этого он появлялся в домах других семей Учиха (тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер), бесшумный, как призрак, преследовал и убивал их еще до того, как они понимали, что что-то не так. Жестоко, бессердечно, даже самых маленьких, самых уязвимых беззащитных детей. Ее сердце разрывалось на части от силы осознания ужаса, который пережили жертвы Итачи в ту ночь — будучи жестоко убитыми одним из своих. Член семьи, наследник клана, молодой человек, которого уважали и на которого равнялись — последний человек, которого они когда-либо ожидали увидеть в своих самых диких кошмарах. И он пытал Саске, что разбивало ей сердце. Маленький восьмилетний Саске, который вернулся после учебы в Академии, чтобы стать свидетелем такой ужасающей картины. Итачи оставил Саске шрамы на всю жизнь. Как будто то, что он сделал со своей семьей, было недостаточно жестоко. Именно он ответственен за то, что довел Саске до глубин отчаяния. Именно насмешки Итачи о том, что Саске слишком слаб, чтобы отомстить за клан, побудили его покинуть деревню — бросить их — и отправиться на поиски Орочимару, чтобы стать… тем человеком, которым он является сейчас — темной, разрушенной тенью его прежнего «я». Итачи. Это все из-за Итачи. Он не только так сильно навредил Саске, но и был тем, кто выслеживал Наруто с намерением убить. Одной мысли оказалось достаточно, чтобы желудок Сакуры снова скрутило. Все это время Итачи и Кисаме держали ее при себе… и все это время они знали. Планировали ли они захват Наруто в то время? Тогда ей в голову пришла новая и еще более тревожная мысль: не собирались ли они использовать ее в качестве своего рода приманки? Они, должно быть, знали, что Наруто переживал бы из-за ее исчезновения и что он сделал бы все, чтобы вернуть подругу домой, даже если бы это означало подвергнуть себя опасности. Испытывая отвращение от этой мысли, Сакура почувствовала, как руки сжимаются в кулаки, а ногти впиваются в ладони. Сама мысль об Итачи, обо всем, что он сделал, обо всем, за что был ответственен, заставляла ее чувствовать себя больной от ярости и отвращения. Он украл у нее Саске, у всех них. Он сделал бы то же самое и с Наруто. Возможно, даже планировал использовать ее как пешку в своих планах. И все же, она… общалась с ним. Самым худшим из возможных способов. Она спасла его от потенциально смертельной болезни. Она была сообщницей в поимке Четыреххвостого. Только за это Харуно заслуживала того, чтобы ее лишили звания и изгнали из деревни. Она предала интересы Конохи. На многих уровнях совершенное предательство было более личным, чем то, что произошло тогда. Итачи не только заставил ее (потому что, черт возьми, девушка не знала, что лучше) идти против интересов Конохи… он обманывал ее столькими другими способами. Девушка думала о нем как о друге. Он нравился ей, она восхищалась им, доверяла ему… Любила его, беззвучно закончила Внутренняя Сакура, из-за чего глаза куноичи защипало от слез. Она поерзала на стуле, пытаясь подавить навязчивое, иррациональное желание вымыться. Она чувствовала себя грязной. Она чувствовала себя грязью. Казалось, ей нужно было часами стоять в душе под обжигающе горячей водой и растирать каждый дюйм кожи до боли. Она позволила ему прикоснуться к себе. Ее спасли лишь для того, чтобы использовать медицинские навыки и, возможно, как объект для выманивания Наруто из безопасной Конохи. Нравилось ли Итачи использовать ее еще и для своих собственных эгоистичных желаний? Забавляла ли его мысль о том, что он наконец-то расквитался со всей седьмой командой? Он довел Саске до грани безумия и планировал убить Наруто — с таким же успехом можно было завершить набор, верно? Он, должно быть, знал, что она возненавидела бы его больше всего на свете, будучи в здравом уме. Сакура скорее бы умерла от собственной руки, чем каким-либо образом помочь, не говоря уже о том, чтобы позволить ему… Вероятно, именно поэтому все и произошло. Такого рода ужасные вещи мог сделать Итачи, описанный в том файле. Эта мысль причиняла слишком сильную боль. Несмотря на отчаянную попытку отогнать воспоминания, ради сохранения собственного рассудка, было слишком поздно. — Я тоже люблю тебя, Сакура, — тихо сказал ей Итачи менее двадцати четырех часов назад, убирая прядь розовых волос с лица. Его нежное прикосновение задержалось на ее виске. — Очень сильно. Сакура боролась с желанием вздрогнуть. Ложь. Конечно. Даже в тот момент, обдумывал ли он то, как заманить Наруто в ловушку? Радовался ли втайне тому факту, что она полностью исцелила его, вернув полную силу, как раз вовремя, чтобы снова встретиться с Саске? Да, Сакура, я люблю тебя за то, что ты такая глупая, наивная и доверчивая, такая неосведомленная. За то, что так идеально играла мне на руку. За то, что являлась той самой пешкой, которая была мне нужна… Куноичи почувствовала на себе испытующий взгляд Цунаде, ожидающей ответа. Харуно склонила голову, слишком несчастная, чтобы говорить. Что она могла сказать такого, что не заставило бы наставницу задуматься о том, чтобы отправить ее в психушку? Правда — что полное осознание того, что произошло за последние семь месяцев, было невыносимо, а боль, ненависть к себе и вина, которые она испытывала сейчас, вызывали желание навсегда уничтожить собственные воспоминания с помощью медицинского ниндзюцу и убежать далеко — конечно, не лучший вариант. — Не думаю, что смогу это объяснить, шишо, — едва слышным голосом пробормотала девушка. — Уверена, вы можете понять… Сенджу наблюдала за ученицей несколько мгновений, выражение ее лица было непроницаемым. Наконец, она взяла руки Сакуры в свои. — Я же говорила, чтобы ты не винила себя, — тихо повторила Хокаге. — И хотя ты, возможно, испытываешь чувство вины за то, что произошло, эти эмоции совершенно необоснованны. У тебя не было возможности узнать. Сакура кивнула, чувствуя оцепенение. Цунаде со вздохом отстранилась, понимая, что прямо сейчас ей не достучаться до своей ученицы. Возможно, было слишком рано. — Ты пережила чрезвычайно травмирующий опыт, — сказала Сенджу. — Если когда-нибудь захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти. Если тебе будет удобнее, я могу выписать направление к одному из наших консультантов после миссии. Учитывая природу профессии, они, пожалуй, самые надежные и конфиденциальные люди в Конохе. Нет необходимости беспокоиться об осуждениях. Они помогут тебе, если решишь обратиться за таким лечением. Куноичи снова наклонила голову, заставляя себя слегка вежливо улыбнуться. — Спасибо вам за понимание, шишо, — искренне ответила Сакура. — Но прямо сейчас… — девушка устало вздохнула, ее мысли были за миллион миль отсюда. Она подняла руку, проводя пальцами по волосам. — Я хочу вернуться домой. Не могу дождаться, когда увижу своих родителей. — У девушки защемило сердце при мысли о них. Харуно представила, как, должно быть, волновались папа и особенно мама. Она вспомнила ссору, которая произошла между ними в ночь перед началом миссии. Сакура была так расстроена чрезмерной заботой своей матери, и так настаивала на том, что все будет хорошо. Такая уверенная — сверхуверенная — в своих способностях; насмехающаяся над намеком на то, что она будет в опасности во время одиночной миссии… Но, по крайней мере, они успели помириться. Куноичи должна была обнять их на прощание. Глаза Сакуры наполнились слезами при мысли о реакции родителей, когда они услышали о ее статусе — пропавшая без вести, предположительно мертва. Это убило бы их. Внезапно личные переживания по поводу Итачи отошли на задний план — все, чего она хотела, это воссоединиться с ними прямо сейчас, броситься в их объятия (услышать голос отца и почувствовать слишком крепкие объятия мамы) и никогда не отпускать. Девушка поспешно встала, почтительно кланяясь и ожидая, когда ее отпустят. Но вместо ожидаемого, Цунаде-шишо резко заговорила. — Подожди. — Хокаге снова вздохнула, потирая лоб. — Сядь, пожалуйста. Харуно сделала это автоматически, не скрывая удивления. Она отметила, какой усталой и печальной выглядела наставница, когда переплела пальцы вместе, серьезно глядя на нее. — Сакура, нелегко тебе об этом говорить… — медленно начала она. — Но твои родители покинули деревню. Девушке показалось, что ее сердце остановилось. Ни один страх, который она когда-либо испытывала в своей жизни и близко не подходил к тому, что происходило сейчас. — Что? — У нее скрутило живот от страха, из-за чего Сакура наклонилась вперед, не в силах совладать с беспокойством. — Что значит покинули деревню? — Ее разум начал выходить из–под контроля, представляя разные несчастные случаи — болезни, происшествия, обрушения зданий, вооруженное ограбление. Харуно закрыла глаза, отгоняя мысленные образы, делая глубокий вдох и пытаясь не поддаться состоянию ослепляющей паники. — Они покинули Коноху вскоре после твоих похорон, — с сочувствием ответила Цунаде. — Это было… слишком тяжело для них. О, боже. Сакура сильно прикусила губу в надежде, что боль отвлечет от волны мучений. — Куда они ушли? — Девушка изо всех сил старалась не думать об их реакции на свою смерть. — Я знаю, что ведется учет, когда вышедшие на пенсию шиноби уходят, по какой бы то ни было причине… Сенджу медленно покачала головой, выглядя такой же измученной, как и сама Харуно. — Они гражданские, Сакура. Нет никаких записей. Иноичи сказал, что они собирались пожить у какого-то дальнего родственника со стороны твоей матери, пока не разберутся во всем. Они понятия не имели, куда хотят пойти. Насколько я поняла, они просто хотели покинуть Коноху как можно скорее, потому что оставаться здесь было слишком сложно. Я… Мне очень жаль, Сакура, правда. Слова едва доходили до сознания, потрясение оказалось слишком велико. Ее родители ушли, исчезли, думая, что она мертва. Куноичи понятия не имела, где их искать, и… Подавленная горем и не заботясь о сохранении самообладания, Сакура наклонилась вперед, обхватив лицо руками. С трудом удавалось делать вдохи и выдохи. Несмотря ни на что, на протяжении всей бурной жизни куноичи, родители являлись постоянным утешением и поддержкой. Они были ее опорой. Независимо от того, через что ей пришлось пройти во время миссий, она всегда могла вернуться домой и снова стать любимым единственным ребенком своих родителей. Она играла в сеги и другие настольные игры с отцом, готовила вместе с матерью или разговаривала с ней. Роскошь, которой не было у многих ее товарищей. Став старше, Сакура оценила это по достоинству. Она любила их. И в отличие от родителей подруг, Мебуки и Кизаши были гражданскими лицами. По этой причине Харуно не приходилось беспокоиться о том, что она может потерять их на задании. Как бы наивно это ни звучало, девушка представляла, что они всегда будут рядом, всегда будут ждать ее возвращения после задания в маленький домик из красного кирпича, а теперь их нет. Они ушли. Спустя долгое время Сакура почувствовала, что кто–то успокаивающе гладит ее по волосам — так же, как это делала мама. Куноичи с трудом выпрямилась, приняв сидячее положение, вытирая руки о юбку. Цунаде отошла от нее, вернувшись к своему стулу по другую сторону стола, и выдвинула ящик, роясь в нем несколько мгновений. Хокаге достала маленький золотой ключик, украшенный цифрой семь. — Это в новом жилом комплексе, — тихо сказала женщина, кладя ключ перед собой. Сакура увидела вину в глазах Цунаде, но сейчас у нее не было сил что-либо анализировать. — Роскошные апартаменты, предназначенные для приезжих послов и шиноби из других стран. Тебе не нужно беспокоиться об арендной плате. Я знаю, что это не… что это и близко не компенсирует… но, по крайней мере, у тебя будет место, которое ты сможешь назвать своим домом. Сакура взяла ключ, сжала его в кулаке и почувствовала прохладный металл в тепле своей ладони. — Спасибо вам, шишо, — благодарность, которую она чувствовала, была смешана с чем-то другим, горевшим внутри нее — холодным огнем ненависти к Итачи, удушающей в своей интенсивности. Он предал, манипулировал и обманул ее самым худшим образом, да, но это можно было… простить. Это не казалось важным, особенно в свете того, что она узнала. Непростительным поступком — последним актом ужасной жестокости — было то, что он украл у нее родителей и причинил им невыносимые страдания. Он позволил Конохе и ее родителям поверить, что она мертва. Это разбило их сердца, из-за чего они ушли. Девушка понятия не имела, как все исправить. Сакура стиснула зубы, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Будучи куноичи, у нее имелись обстоятельства, которые требовали отнимать жизни других людей. В тех случаях это было необходимо. Она лишь выполняла свой долг. За этим не стояло настоящих эмоций. Но теперь… теперь она хоть немного понимала, что Саске, должно быть, чувствует каждый день. Крайняя степень скорби, смешанная с ужасной яростью и желанием убить другого человека из-за вопиющего чувства «как ты мог так поступить со мной?» Куноичи никогда раньше этого не понимала, но такая глубина предательства могла вызвать желание сомкнуть руки на чьем-то горле и выдавить из него жизнь, нанести удар в сердце, направить в его сторону смертельное медицинское ниндзюцу и наблюдать, как он падает, словно марионетка с перерезанными ниточками… Забыть о Саске — единственное, что могла сделать Харуно, чтобы прямо сейчас не уйти из кабинета Цунаде-шишо и не отправиться за Итачи. Она знала, где находится база. Сакура могла заставить его ответить на все ее вопросы, а затем заставить умолять о прощении, прежде чем покончить со всем. К счастью, не подозревая о мыслях, проносящихся в голове ученицы, и неверно истолковав задумчивое выражение ее лица, Цунаде взглянула на часы в углу кабинета. — Наруто и Какаши должны вернуться с задания через два часа, — сказала женщина, постукивая пальцем по столу с легкой улыбкой. — Они любят срезать путь через тренировочный полигон номер шесть. Ты можешь найти их там и преподнести Наруто самый большой сюрприз в его жизни. Однако до тех пор — Ино сейчас находится внизу, в отделе пыток и допросов. Она стала ученицей Ибики шесть месяцев назад, и я думаю, что сейчас у нее должна закончиться смена. Несмотря на отчаяние и мрачные размышления Сакура подняла взгляд. Сердце трепетало от предвкушения, такого сильного, что это было похоже на физическую боль от перспективы снова увидеть своих самых близких друзей. Девушка даже произнесла короткую мысленную молитву благодарности за то, что с Наруто или Ино ничего не случилось. Это было бы слишком тяжело вынести в дополнение к тому, что она только что узнала. — Спасибо, Цунаде-шишо. Харуно направилась на выход и уже прикоснулась к дверной ручке, как внезапно ей в голову пришла мысль. Она резко обернулась, глядя на Сенджу, которая с любопытством приподняла бровь. — Шишо? Что… что случилось с шиноби Конохи, которых захватили в Облаке? Те, чьи имена были в списке? — Сакура все еще помнила этот список: старую желтую бумагу; то, как ее сердце забилось от дурного предчувствия, когда она впервые взглянула на фамилии. Помнила чувство целеустремленности и ответственности, когда складывала его во внутренний карман своего жилета и отправлялась в Облако. Сильное отчаяние, которое испытывала куноичи, убегая от той команды шиноби… зная, что погибнув, она подвела бы каждого из собратьев-шиноби Конохи. Ирьенин даже вспомнила конкретные имена: Эми Кидо, Киеми Окуи, Рю Накамото… Список был последним, что пришло ей в голову перед тем, как она потеряла сознание после жестокого нападения куноичи Облака. И это послужило катализатором всего, что она испытала за семь месяцев с тех пор, как впервые увидела его. К удивлению девушки, Цунаде слегка улыбнулась. — Мы разработали, скажем так, соглашение с Облаком. У них не было другого выбора, кроме как вернуть наших захваченных шиноби. В противном случае они рисковали столкнуться с последствиями. Каждому человеку из списка была оказана всесторонняя медицинская помощь. Они находятся на пути к полному выздоровлению и благополучно воссоединились со своими семьями. Все получают большие пенсии в соответствии с политикой деревни. Они были очень благодарны тебе, Сакура, как и мы все. Харуно медленно выдохнула, осмысливая услышанное. Впервые, как ей показалось, за несколько дней, она по-настоящему улыбнулась. Можно только представить этих военнопленных и ту радость, которую испытали шиноби, воссоединившись с семьями и друзьями, которых, как они думали, больше никогда не увидят. Родители и дети, мужья и жены, братья и сестры снова вместе… Пятнадцать человек, освобожденных из заключения и вернувшихся домой, ради которого они стольким пожертвовали, где им самое место. Да, ее миссия пошла наперекосяк, но… ради жизней этих пятнадцати человек, ради их любимых… все испытания того стоили.

***

Сакура могла пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз она отваживалась заходить в отдел пыток и допросов, расположенный в недрах Башни Хокаге. Ее память о местоположении была слабой, и, в конце концов, два аналитика-чунина подсказали, куда идти. Вероятно, благодаря команде Гая слух о ее возвращении распространился. За то время, что потребовалось куноичи, чтобы спуститься с верхнего этажа Башни в подвал, ее остановили и поприветствовали, даже обняли, около сорока человек. Внимание было ошеломляющим, особенно когда впервые пришлось рассказать фальшивую историю о том, где она была последние семь месяцев, восторженно слушающей толпе джоунинов. И все же безошибочное ощущение того, что она дома, что может видеть так много дружелюбных знакомых лиц и может запомнить их всех, улучшило настроение девушки. Слегка поежившись от низкой температуры в этой части здания, она положила ладонь на датчик, который позволил войти в отдел, едва услышав мягкое шипение, исходившее от него в знак распознавания сигнатуры. Эта часть Башни Хокаге представляла собой контраст с шумным деловым центром наверху — узкие серые коридоры были пусты, а все прочные стальные двери — закрыты. Сакура взглянула на маленькие надписи на каждой двери, мимо которой проходила: комната для допросов, комната для допросов, конференц–зал, комната для допросов, кабинет Иноичи, кабинет Ибики… Харуно резко остановилась, улыбнувшись табличке на соседней двери. Ино Яманака. Она не смогла удержаться, чтобы не приподнять бровь, впечатленная. Через шесть месяцев у Ино появился собственный кабинет — должно быть, она унаследовала необычайный талант своего отца к ведению допросов. Сакура постучала один раз, чувствуя, что нервничает, прежде чем поняла, что за дверью не ощущалось чьей-либо сигнатуры. Ино, видимо, не было на месте. Повинуясь импульсу, девушка обнаружила, что дверь не заперта. Она быстро оглядела пустынный коридор, решив, что в этом нет ничего плохого, вошла внутрь, закрыла за собой дверь и оглядела тускло освещенный кабинет. Маленькое помещение без окон было обставлено в стандартном стиле: посередине стояли письменный стол и стулья, почти все пространство стены занимали картотечные шкафы. И все же… Сакура снова огляделась, не в силах удержаться от восхищения бархатным чехлом на стуле королевского фиолетового цвета. Элегантной стеклянной вазой в углу письменного стола, наполненной свежесорванными и красиво расставленными цветами. Календарем, прикрепленным к передней части одного из картотечных шкафов, с изображениями самой обсуждаемой кинозвезды года в различных горячих позах. Ино определенно не изменилась, оформив кабинет под стать себе. Харуно подошла к столу и села на вращающийся стул, решив дождаться появления подруги. Только тогда Сакура заметила фотографии в серебряных рамках — они были маленькими и незаметными, задвинутыми за органайзер так, чтобы их видела лишь сама Яманака, а не кто–либо, сидящий по другую сторону стола. На первой фотографии были Ино и ее родители — от этого зрелища у ирьенина защемило сердце — предположительно, после сдачи экзамена на звание чунина. Ино ликующе улыбалась в камеру, а родители обнимали ее. Вторая представляла собой подборку недавних фотографий, сделанных в фотобудке. Сакура хихикала над возмутительными лицами Ино, Шикамару и Чоджи, запечатленных на каждом кадре. И последнее… Харуно недоверчиво подняла фото, вспоминая это изображение из давних времен. Почти десять лет назад. Довольно странно видеть их такими маленькими. Они стояли посреди луга за Академией, нацепив одинаковые ожерелья из ромашек и широко улыбаясь. Сакура сделала глубокий, успокаивающий вдох, чувствуя, как наворачиваются слезы. Не успев аккуратно поставить фотографию обратно, дверь открылась, и ее взгляд метнулся вверх. На несколько секунд время, казалось, замерло. Ино остановилась на полпути в кабинет, ее глаза расширились, а с лица отхлынула вся краска. Тяжелая стопка папок, которую она неуверенно держала в руках, упала на пол с громким стуком, разбросав страницы по всему помещению. Сакура встала — часть ее задавалась вопросом, существовала ли какая–либо вероятность обморока, и если да, то было ли достаточно времени, чтобы подхватить подругу до того, как она упадет. На лице розоволосой заиграла дрожащая улыбка. Потребовалось усилие, чтобы сформулировать слова, а не закричать от радости и броситься вперед. — Привет, Ино-свино. Нечитаемая эмоция промелькнула в глазах Яманака. С неземной скоростью Ино материализовалась перед Сакурой, обнимая ее так крепко, что стало трудно дышать, очевидно, пытаясь убедить себя, что все это реально, словно существовала опасность, что она исчезнет в облаке дыма, похожее на развеянное гендзюцу. Харуно обнимала так же крепко, не менее потрясенная. Она чувствовала, как теплая, соленая влага слез стекает по щекам и дальше на плечи. Однако ирьенин не могла различить, кому они принадлежат. — Папа сказал мне вернуться в кабинет, как только закончится смена, — всхлипывала Ино. Сакура никогда раньше не слышала, чтобы она так плакала, даже когда Чоджи был госпитализирован во время миссии по спасению Саске четыре года назад. Она делала глубокие вдохи между словами, изо всех сил стараясь сохранять связность. — Он сказал, что меня ожидает сюрприз… что-то, что я действительно хотела бы увидеть… и он отказался говорить, когда я продолжала спрашивать его об этом. Знаешь, это странно, потому что обычно он сдается после шестого раза. Потом Ибики-сенсей сказал мне, что папу вызвали в кабинет Цунаде-сама ранее сегодня для чего–то сверхсекретного, и… Не знаю, я просто подумала, а что, если, но потом я подумала, что веду себя нелепо, и не было никакого способа… Яманака замолчала, все еще громко плача. Сакура порылась в карманах своей юбки, достала рулон мягких бинтов и промокнула ими глаза подруги. Впервые за все время Ино улыбнулась. Затем проявилась их обычная динамика: блондинка ударила Сакуру по руке. — И? — Несмотря на формулировку, вопрос прозвучал требовательно. — Ай! Что «и»? Ино бросила на нее недоверчивый взгляд, после того как высморкалась в рулон бинтов. Блондинка схватила Сакуру за руку, и они сели на пол, отбросив ногой упавшие папки в сторону, заперев дверь. — А ты как думаешь, лобастая? Ты исчезла на месяцы. Все думали, что ты… мертва… и вот, ты здесь! Что случилось? Где ты была? Выражение ее лица было таким страдальческим, что Сакура на мгновение заколебалась. Казалось ужасным лгать самой близкой подруге, зная, что Ино никогда бы так с ней не поступила, но альтернативы не было. На каком–то уровне она знала, что Ино не будет презирать ее, услышав правду, но в жалости Сакура не нуждалась. Харуно не хотела, чтобы подруга думала о ней по-другому. В конечном счете, все было бы не так сложно, если бы только Цунаде и Шизуне, и, возможно, Иноичи, знали правду. Приняв решение, девушка медленно, запинаясь, пересказала заученную историю. Яманака увлеченно слушала, кивая через каждые несколько предложений, ее глаза напоминали блюдца. Сакуру тошнило от чувства вины, потому что Ино без сомнений поверила в услышанное. — Это ужасно, — выдохнула она, качая головой. — Просыпаться, не имея ни малейшего представления о том, откуда ты пришла, ни каких–либо воспоминаний о прошлом… Путешествовать в полном одиночестве, ожидая, вернется к тебе память или нет… — Ее глаза потемнели, выражение лица стало еще более серьезным. — Ты такая храбрая, Сакура, правда. И тебе повезло, что ты наткнулась на того лавочника, который узнал из того описания Коноху и указал дорогу в Страну Огня! Я имею в виду, теоретически, ты могла бы скитаться гораздо дольше, пока твоя память не вернулась бы сама по себе. Кто знает, сколько еще месяцев это заняло бы… Сакура заставила себя убедительно кивнуть, и тогда Ино выпрямилась, выглядя пораженной. — О, нет. — Что? — Харуно задавалась вопросом, было ли что-то еще, кроме отсутствия ее родителей, о чем Цунаде-шишо забыла упомянуть. Она знала, что с Ино и Наруто все в порядке, но Какаши-сенсей? Предприняли ли остальные Акацуки какую-нибудь атаку на Коноху, которая привела к жертвам? Ино печально покачала головой, из-за чего ее длинный конский хвост развевался. — Я только что поняла, что это значит… Наруто был прав с самого начала. Цунаде-сама, должно быть, сказала тебе, что он не верил, что тебя… убили. Всю дорогу до мемориала Наруто утверждал, что он знал, что ты жива, что он каким-то образом чувствовал твое присутствие, и что ты, вероятно, медленно оправлялась от своих ран в какой-нибудь захолустной больнице в Облаке и нуждалась в помощи, чтобы вернуться домой. Цунаде-сама, Какаши-сенсей и Джирайя-сама не давали ему сбежать на твои поиски. Утверждали, что не могут рисковать тем, что он спровоцирует международный конфликт, который вполне мог произойти. Он хотел крови Облака за то, что они сделали с тобой, так что это не закончилось бы хорошо ни для одного шиноби, с которым он столкнулся бы по пути туда. Харуно сглотнула комок в горле, не в силах справиться с мысленными образами невыносимой боли Наруто. Где–то глубоко в тайниках своего мозга внутренняя Сакура отметила мелом еще одну отметку против Итачи — еще одну причину, по которой он заслуживал смерти, предпочтительно от ее рук. Ино прочитала выражение лица подруги, и ее взгляд смягчился. — Сегодня он возвращается с задания. Пожалуйста, не грусти, Сакура. Встреча с тобой, вероятно, станет самым счастливым моментом в его жизни, и вся боль прошлого будет забыта. — Хорошо, — прошептала куноичи. Увидев, какой встревоженной выглядела Ино, она попыталась немного приободриться. — Итак, рассказывай! После процедуры, которую провел твой отец, я ожидала увидеть тебя сегодня утром на дежурстве вместе с Шизуне. Но вместо этого узнала, что ты теперь ученица Ибики? Как это произошло? Яманака рассеянно махнула рукой. — Мне нравилась работа, и я была достаточно подкована, чтобы получить квалификацию стандартного полевого медика, но… Я не знаю, мне казалось неправильным продолжать учебу, когда тебя… не стало. Осталось слишком много воспоминаний. Это было похоже на… всякий раз, когда я находилась в смотровой, в лаборатории, работала с пациентом, или с ядами, я чувствовала твое присутствие. Но потом я вспомнила, что ты не вернешься. Эти слова причиняли боль, и Сакура закрыла глаза. Иррационально, но она чувствовала вину за то, что подвергла своих близких таким мучениям. Это было похоже на вечную, грызущую боль внутри. — Ино… — Все в порядке, лобастая. Даже не думай извиняться. Ты же умный человек, помнишь, медицинский эксперт? Тогда ты должна понимать, что здесь нет твоей вины. У тебя. Была. Амнезия. Ты ничего не могла с этим поделать. — Ино подчеркивала каждое слово тычком в руку Сакуры, прежде чем отстраниться, удовлетворенная тем, что высказала свою точку зрения. — Теперь ты дома, и это самое главное. Кроме того, никто и подумать не мог, что у меня есть способности к этой работе! — Яманака понизила голос, светясь от гордости. — Я уже вхожу в пятерку лучших следователей! Ибики-сенсей говорит, что я насколько хорошо овладела клановыми дзюцу, что являюсь самым многообещающей из всех новобранцев. Сакура задумчиво приподняла бровь. Теперь, когда она подумала об этом, такой тип профессиональной специализации действительно казался идеальным для Ино. К тому же это была престижная, очень желанная должность. — Как мило, Ино-свино. Неприятно это говорить, но я действительно впечатлена. Яманака ухмыльнулась. — Да, конечно. Но не обижайся, Сакура, я всегда буду помнить, что мы прекрасно проводили время, будучи ученицами Цунаде-сама. Помнишь, как мы допоздна задержались в лаборатории, чтобы запомнить кости и мышцы трупов, и все закончилось дракой за скальпель из-за того, что ты намекнула, что я глупая? — Как я могла забыть? Ты споткнулась и ударилась локтем об печень нукенина. Потом ты закричала так громко, что прибежали Изумо и Котецу, убежденные, что на нас напали. И я не имела в виду, что ты глупая, я просто пыталась дать тебе возможность воспользоваться моими передовыми знаниями… Ино хихикнула, потирая локоть. — Печень была такой мягкой. Тебе повезло, что они так вовремя появились. Я была примерно в двух секундах от того, чтобы вытащить сердце трупа из тела и швырнуть его в тебя. Они обменялись взглядами, а затем одновременно расхохотались. И наконец, когда обе немного успокоились, Ино положила голову на плечо подруги. — Я так рада, что ты дома, Сакура, — тихо сказала девушка. — Правда. Ты даже не представляешь. Харуно наклонилась в сторону, прижавшись скулой к волосам подруги. — Я тоже, Ино, — пробормотала она, переполненная благодарностью. Жизнь без воспоминаний обо всех этих моментах, о схватках за скальпель с Ино, глупых, но наполненных приключениями миссиях с Наруто и Саске, тихих вечерах дома с родителями, дикой охоте на сбежавшего Тон-тона с Шизуне, уроках жизни от Цунаде-шишо… Девушка поняла, насколько пустой была та жизнь. Выздоровление от амнезии и осознание правды причинили ей огромную боль, но теперь она снова чувствовала себя цельной. — Я тоже. Они с Ино провели следующие полтора часа, разговаривая до тех пор, пока у обеих не заболело горло. Сакура случайно взглянула на часы в углу кабинета и почувствовала, как дрожь смешанного предвкушения и нервозности пробежала по телу. Ино заметила это, склонив голову набок. — Что случилось? — Наруто, — тихо сказала Харуно, вставая и вытирая ладони о юбку. — Из того, что сказала мне Цунаде-шишо, он должен приближаться к Конохе прямо сейчас. Очевидно, они с Какаши-сенсеем всегда проходят через шестую тренировочную площадку по пути в Башню Хокаге. Ино кивнула, тоже поднимаясь с пола. — Да, это в их стиле! Пойдем, я провожу тебя туда. Они вышли из Башни и направились через деревню к тренировочному полю. Яманака игриво насмехалась над ней, когда она жадно осматривала улицы Конохи, впитывая знакомые достопримечательности. До шестой площадки было недалеко, и как только они добрались туда, Ино печально вздохнула, глядя на небо. — Мне нужно возвращаться. Ибики-сенсей проявил снисходительность, учитывая обстоятельства, но я не могу пропустить наблюдение, назначенное на сегодня. Сакура улыбнулась, прочитав выражение лица своей подруги. — Не унывай, Ино-свино. Я все равно буду здесь, когда ты закончишь. — Надеюсь на это, лобастая. — Тем не менее, Ино снова крепко обняла Сакуру, словно пытаясь убедить себя, что происходящее не является сном. Яманака направилась обратно в Башню Хокаге. Ирьенин с нежностью смотрела ей вслед, пока подруга пробиралась через высокую траву, по пути сорвав фиолетовый полевой цветок и положив его в карман. Наконец, розоволосая куноичи повернулась обратно, лицом на восток, к далеким воротам деревни. Она закрыла глаза, сфокусировавшись на сигнатуре чакры Наруто, напрягая свои способности ощущать чакру до предела. Пока ничего. Сакура глубоко вздохнула, открыла глаза и начала ждать.

***

Впервые за… ну, возможно, вообще за все время, Наруто пожелал более легкой формы. Конечно, ему все еще нравился цвет его комбинезона — он был оранжевым, поэтому не притягивал тепло, в отличие от темного цвета формы Какаши-сенсея. Узумаки ценил, что он, по крайней мере, выглядел мужественно (в отличие от одного сокомандника), а длинные рукава не позволяли ему поцарапаться о случайные ветки, прыгая по верхушкам деревьев, как сейчас… но все же. Из-за палящего летнего полуденного солнца и отсутствия малейшего дуновения ветерка было жарко. В животе громко заурчало, из-за чего Наруто бросил печальный взгляд на небо. Два часа дня. К тому времени, как они вернутся в Коноху, фирменный обед в Ичираку закончится. — Что тебя гложет, безмозглый? Выглядишь еще хуже, чем в тот раз, когда сломал руку и нам пришлось наложить на нее шину. Я думал, ты будешь рад вернуться домой после недели, проведенной в глуши. Наруто краем глаза взглянул на невозмутимое лицо Сая и почувствовал, что Какаши-сенсей смотрит на него, ожидая обычной резкой реплики. К удивлению, он промолчал, устремив взгляд прямо перед собой. С самого начала у него не было настроения обмениваться оскорблениями с социально ущербным товарищем по команде. Однако комментарий Сая задел за живое, отчего настроение еще больше упало. Инцидент, на который он ссылался, был первой миссией седьмой команды… после. Узумаки сломал руку во время драки. Какаши-сенсею пришлось вправить ее и наложить шину. Боль была настолько сильной, но он плакал по другой причине. Это было осознание того, что все пошло так отвратительно, черт возьми, неправильно. В такой ситуации Сакура-чан стояла бы перед ним на коленях под тем дубом, что-то тихо бормоча, успокаивая, и вправила бы сломанную кость взмахом руки. А потом, как сотни раз до этого, она бы игриво пожурила его и сказала, чтобы в следующий раз он был более осторожен и менее безрассуден, потому что что ты собираешься делать, если меня здесь не будет, Наруто? — Ты всегда будешь здесь, Сакура-чан, — в высшей степени уверенно ответил бы он, благодарно улыбаясь. — Ты самая лучшая! Но все было совсем не так. Ее не было там, на той миссии — и его снова поразило осознание того, что она никогда больше не будет рядом с ним. Наруто плакал, когда Какаши-сенсей вправлял сломанную кость. Сай, бесстрастно наблюдавший за происходящим, заметил, что он слабее двенадцатилетнего ребенка и не заслуживает того, чтобы его называли мужчиной. Наруто медленно выдохнул, изо всех сил стараясь отогнать воспоминания прочь. Он вспомнил последний разговор с Какаши-сенсеем — о том, что теперь они команда. Им нужно научиться откладывать в сторону разногласия, работать вместе и доверять друг другу так, если бы они всегда были в одной команде. Я знаю, что он не тот, кто тебе нужен, Наруто. Думаю, тебе будет трудно привыкнуть к кому-либо, потому что они не Сакура и Саске, но ты должен приложить усилия. Возможно, Какаши-сенсей прав. Наруто уставился им в спины. Это правда, что он не в восторге от возвращения в Коноху — больше ждать было нечего — но, возможно, не будет вреда, если он еще раз попробует и… узнает, не хочет ли Сай с ним перекусить или что-то в этом роде. Или он мог бы спросить Ли, не может ли Сай присоединиться к их тренировкам, проводимым раз в две недели. Слегка ободренный, Наруто прыгнул вперед и поравнялся с Какаши-сенсеем, который пытался догнать Сая. Он только открыл рот, чтобы окликнуть его, когда Сай резко остановился, опасно балансируя на ветке дерева в нескольких метрах перед ними. — Что это? — Шиноби спросил с таким видом, словно только что учуял что-то особенно отвратительное. Они тоже остановились, и Какаши-сенсей приподнял бровь. Наруто настороженно оглядывал поляну взад-вперед. Команда находилась в нескольких милях от ворот деревни, но все еще оставался шанс, что ниндзя-разбойник может бродить поблизости. — Что? Сай сморщил нос, отступая на шаг назад. — Эта… чакра. Доносится из деревни, сразу за стенами, в районе тренировочных площадок возле Башни Хокаге. Чакра до странного чудовищна по размеру и силе. Совершенно незнакомая, но этот тип огня кажется безобидным. Какаши-сенсей нахмурился, присоединяясь к Саю. — Чудовищна? Тип огня? Звучит так, будто ты описываешь Цунаде-сама… Хатаке резко остановился, и Наруто заметил, что он стоит неподвижно. Его охватило дурное предчувствие — он все еще не совсем доверял суждению Сая о том, что было добрым, а что нет. Узумаки прыгнул вперед, остановившись на той же ветке, расширив возможности восприятия чакры настолько, насколько это было возможно, и… Он чуть не свалился с ветки. Эта чакра. Невозможно, часть его, более рациональная, звучащая голосом Эро-сенсея и Какаши-сенсея в одном лице, выдохнула. Безошибочно узнаваемая. Наруто неосознанно двинулся вперед, пока не оказался на милю впереди сокомандников. Их голоса заглушал стук сердца, отдававшийся в собственных ушах. Он двигался быстрее, чем когда-либо в жизни, не чувствуя веток, которые царапали его комбинезон и лицо, не заботясь о ноющих мышцах. Чем ближе он подходил, тем сильнее ощущал до боли знакомую чакру. Невозможно? Нет. Каким-то образом, так или иначе, это должно быть правдой… Это не совпадение или ошибка… Какаши-сенсей, несомненно, пытался предупредить, что это может быть гендзюцу, хитроумная ловушка, используемая Акацуки, чтобы заманить его к себе. К черту все, если был хоть малейший шанс, что это Сакура-чан, он был более чем готов принять это. Наруто мчался вперед последние несколько миль, пока не увидел возвышающиеся над ним стены Восточных ворот. Он перепрыгнул через сторожевую башню едва заметным размытым движением, игнорируя крики охранников-чунинов. Физическое зрение почему-то казалось бессмысленным. Его вело чувство чакры, как одну из собак Инузуки, идущей по следу. И, наконец, Наруто пробрался сквозь деревья и оказался на невероятно обширном лугу, на тренировочной площадке номер шесть, где они всегда срезали путь к Башне Хокаге, чтобы отчитаться перед баа-чан. Впервые он остановился с тех пор, как почувствовал чакру. Узумаки тяжело вдыхал и выдыхал, дезориентированный, ожидая, пока взгляд перефокусируется, осматривая большую площадь, не смея надеяться. Его ладони стали липкими от предвкушения. Он почувствовал чакру, но пока не мог ее видеть, а потом… Там. В самом дальнем конце луга, всего лишь крошечное пятнышко розового и красного вдалеке. Наруто почувствовал, как сердце пропустил удар, а дыхание стало прерывистым. Блондин изо всех сил выкрикнул ее имя. Голос парня охрип от радости и неверия, и он снова начал двигаться вперед, летя по траве, его ноги месили грязь. Шиноби недооценил скорость подруги — как и в прошлый раз, когда они спарринговали перед тем, как она исчезла — и в следующее мгновение Наруто обнаружил, что почти сбит с ног силой ее объятий. Сакура (безошибочно, несомненно Сакура-чан, без гендзюцу, живая, целая и здоровая) подскочила и обвила руками широкие плечи, уткнувшись лицом ему в шею. Девушка говорила что-то, чего он не мог расслышать из-за своих судорожных всхлипываний и ее плача. Наруто обнял розоволосую, прижимая в ответ так крепко, что ее ноги оторвались от земли. Через некоторое время девушку пришлось опустить, когда зрение стало слишком затуманенным от слез. Наруто почувствовал, как маленькие ручки Сакуры коснулись его лица, высушивая слезы нежнейшими импульсами тепла. Она неуверенно улыбнулась, усиленно моргая. — Все в порядке, — тихо сказала куноичи. — Все в порядке, Наруто. И тогда он подарил ей улыбку, которую она помнила по своим снам. Улыбку, которая озарила небо, словно солнце, выглянувшее из-за облаков. — Теперь в порядке. Они снова обнялись, ее руки обвились вокруг его шеи, а его — вокруг ее талии. акура повернула голову в сторону, прислушиваясь к ровному биению его сердца. Наруто погладил девушку по волосам трясущимися руками. Они оставались так несколько долгих минут, вдыхая друг друга и осознавая реальность происходящего. Но затем — размышляла Харуно с оттенком сухого юмора — эйфория закончилась. Наруто отстранился, держа ее за руки, глядя с большей долей паники. Но, справедливости ради, если бы она была на его месте, то чувствовала бы то же самое. — Сакура-чан, что… что случилось? Где ты была? Мы все думали, что ты… Куноичи не могла смотреть в его страдальческие глаза и отвела взгляд, снова почувствовав тошноту от чувства вины. Успокаивающее тепло его рук… Внезапно девушке захотелось отстраниться. В течение всех месяцев, пока Наруто оплакивал ее исчезновение, она… общалась с человеком, который замышлял его смерть. Она чувствовала себя оскверненной, запятнанной, недостойной прикосновения близкого друга. Сакура медленно высвободила свои руки, сделав глубокий вдох. — Я потеряла… память, — девушка изо всех сил старалась сохранить самообладание. — Я… я очнулась в какой-то деревенской больнице в Облаке, не помня ничего, кроме своего имени. Лечащие медики сказали, что какой-то путешественник, проходивший через этот район, нашел мое тело вскоре после нападения куноичи Облака. Так я оказалась в больнице, где меня вылечили, насколько это было возможно. Они залечили ножевую рану, но сказали, что потеря памяти вызвана тяжелой травмой головы, которую я получила во время драки. Наруто уставился на подругу, как завороженный. — Все это время… — прошептал парень, его плечи поникли. — Ты была жива! Я говорил им! Если бы я ушел, как хотел, то нашел бы тебя и вернул обратно… — Тсс, — успокоила Сакура, увидев его огорчение, протянула руку и осторожно похлопала друга по руке. — Все закончилось хорошо, Наруто. Я проработала в этой больнице некоторое время, и ко мне начали возвращаться медицинские навыки. Затем я начала путешествовать по окрестностям, из города в город, работая в местных больницах в надежде вызвать какие-то воспоминания о своем доме. В конце концов, во время моих путешествий начали возвращаться маленькие кусочки, которые были расплывчатыми, но со временем я собрала их воедино. Я вспомнила, как выглядела Коноха, тренировки с тобой и Саске, учебу у Цунаде-шишо. Я начала расспрашивать в городах, через которые держала путь, о деревне шиноби с Хокаге по имени Цунаде — и, наконец, узнала, как добраться в Страну Огня. Сегодня рано утром я столкнулась с Ли, Тен-тен и Неджи, которые сопроводили меня в Башню Хокаге. Цунаде-шишо ответила на все интересующие вопросы, а отец Ино провел процедуру, которая вернула все мои воспоминания. Часть ее восхищалась легкостью и естественностью рассказа, который, кажется, въелся куда-то в подкорку. Наруто сделал несколько глубоких вдохов, очевидно, пытаясь переварить информацию. Лгать ему подобным образом оказалось еще хуже, чем Ино… зная, что Наруто безоговорочно ей доверяет. Он выглядел подавленным, этакая смесь страдания и радости одновременно. Узумаки запустил пальцы в свои и без того растрепанные волосы, пристально глядя на подругу. — Ты через многое прошла, Сакура-чан, — тихо сказал парень, его руки слегка дрожали от сдерживаемых эмоций. — Мне жаль, что я не последовал своим инстинктам и не стал искать тебя. Я подвел тебя… — Наруто! Не говори так. Пожалуйста. — Куноичи попыталась улыбнуться, смягчая воздействие резкого тона. Сама того не подозревая, она была близка к тому, чтобы стать приманкой, использованной для того, чтобы выманить его из безопасного дома в лапы Акацуки. Если бы он искал ее в Молнии, кто знает, что бы с ним случилось? Несомненно, Итачи и Кисаме искали любые признаки присутствия Наруто… — Теперь я дома. Все в порядке. Взгляд небесно-голубых глаз смягчился, и он снова обнял девушку. Сакура напряглась, но ответила на объятие, с трудом справляясь с чувством, что не заслуживает этого. — Я так счастлив, что ты дома, Сакура-чан, — пробормотал Наруто в розовые волосы. — Ты себе даже не представляешь. Харуно отстранилась, ласково улыбаясь. — О, думаю, что понимаю. — Что это? Незнакомый голос испугал куноичи, и она инстинктивно высвободилась из объятий Наруто. Лицо блондина вытянулось от досады. — О, нет. Я забыл о… Узумаки неохотно отступил в сторону, позволяя ей увидеть человека, который говорил, из-за чего у Сакуры перехватило дыхание. Первой, неразумной мыслью было, что странный бледный, темноволосый новичок был похож на Саске — и, соответственно, на Итачи. От одной мысли ее нервы оказались на пределе, и она едва сдерживала панику. Потребовалось усилие, чтобы сосредоточиться. Девушка взглянула на знакомое тепло Наруто, пытаясь успокоиться. — А, Сакура-чан, — пробормотал Узумаки, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Это… это Сай. Он был назначен в нашу команду шесть месяцев назад, после твоего… последнего задания. Сакура заставила себя встретиться с пустым, ничего не выражающим взглядом. Что еще хуже, даже его поза была похожа на позу Итачи. — Привет, Сай, — неловко сказала куноичи, гадая, понимает ли он, насколько ей неловко. — Приятно с тобой познакомиться. Вместо того, чтобы ответить, Сай продолжал стоять неподвижно, подобно статуе, его взгляд переместился на Наруто. — Та самая? Наруто кивнул, и, к смущению Сакуры, взгляд Сая снова метнулся к ней, оглядывая с ног до головы таким образом, что она едва сдержалась, чтобы не заерзать. — Хм, — прокомментировал шиноби, сохраняя странный невозмутимый тон. — Знаешь, безмозглый, она и вполовину не так красива, как ты говорил. На самом деле, как раз наоборот. Впервые с тех пор, как девушка узнала правду, все мысли об Итачи и последних семи месяцев — все эмоции, бурлящие под поверхностью, — которые кричали в ее подсознании, замолчали. Последовало несколько секунд мысленного осознания услышанного, действительно ли этот чудак в несуразном топике только что сказал то, о чем я подумала? Челюсть куноичи буквально отвисла от оскорбления. — Этот образ не играет тебе на руку… Сакура. Сакура. Можно дать тебе прозвище? Считаю это уместным, поскольку теперь мы товарищи по команде. Харуно на секунду закрыла глаза. Когда она открыла их, этот — Сай — все еще смотрел на нее со своим пугающе мягким выражением лица. Под ее пристальным взглядом парень попытался улыбнуться, что вышло еще более неестественно. Краем глаза она взглянула на смущенного Наруто. — Ты, должно быть, шутишь, — сквозь стиснутые зубы процедила девушка. — Скажи мне, что это какая-то дурацкая шутка. — Вовсе нет. — Ответивший голос определенно не принадлежал Наруто, он доносился не с той стороны. Сакура резко повернулась налево и оказалась лицом к лицу с Какаши-сенсеем. Он все еще носил дурацкую маску, но его глаза были прищурены, что указывало на самую широкую улыбку в его арсенале. Такую обычно приберегают для новых частей Ича-Ича. Какаши протянул руку и по обыкновению погладил ее по голове так, как она раньше ненавидела. Однако сейчас Сакура забыла о раздражении и просияла, глядя на сенсея снизу вверх. — Думай об этом, как о подарке. С возвращением, Сакура. Кстати, не нужно меня догонять — я слышал твой разговор с Наруто. — И вы решили ничего не говорить? — Куноичи рассмеялась, скрывая внезапный приступ беспокойства. Какаши являлся очень опытным шиноби — несмотря на заверения Цунаде-шишо о том, что их легенда правдоподобна с медицинской точки зрения, мог ли он уловить что-то неладное? Харуно знала, что может безупречно лгать, как и все куноичи, но ее сенсей обладал сверхъестественной способностью читать между строк. — Вы такой же странный, как и всегда, Какаши-сенсей. — Стараюсь, — приветливо ответил Хатаке. Оглянувшись через плечо, девушка увидела, что Наруто сияет, наслаждаясь тем, что седьмая команда воссоединилась. Согретая этим зрелищем, она взяла его под руку, посмотрела на Какаши-сенсея, а также на Сая, который наблюдал за их взаимодействием с видом исследователя, изучающего микробы под микроскопом. Сакура попыталась улыбнуться ему, чтобы он почувствовал себя включенным в командную динамику. В конце концов, они теперь сокомандники, несмотря на ее возвращение. Сай должен был заполнить пустоту, образовавшуюся из–за ухода Саске, так что им придется постараться поладить. К своему удивлению, Сакура почувствовала, как Наруто потянул ее за руку, прежде чем усесться посреди высокой травы. Он улыбнулся им троим, словно это было совершенно естественным и обыденным поступком. — Ну же, ребята! Нам есть что рассказать Сакуре-чан! — Это были насыщенные событиями семь месяцев, — согласился Какаши, присоединяясь к Наруто. Он поднял на нее глаза, и девушка почувствовала, как участилось сердцебиение. — Уверен, что у Сакуры тоже есть что нам рассказать. Не зная, как реагировать, Харуно наклонила голову и тоже села. После минутного колебания Сай присоединился к ней. К счастью, прежде чем кто-либо успел задать какие-либо вопросы, Наруто немедленно пустился в длинную и вдохновенную историю о душераздирающей миссии по убийству, которую им поручили в Стране Волн. Они проговорили несколько часов. Сакура была настолько поглощена обществом своих сокомандников и наслаждалась ими, что не замечала смещения и удлинения теней по мере того, как шли часы и солнце начинало садиться. После столь долгой разлуки она жадно впитывала родные голоса и милые маленькие особенности (смехотворно оживленные лица и жесты рук от Наруто, чрезмерно драматичную манеру рассказа историй от Какаши-сенсея), не в силах насытиться. Воссоединиться с ними снова… стало таким же всеобъемлющим облегчением, как горячая ванна с паром и массаж ног и спины после семнадцатичасовой смены в больнице. Лишь услышав знакомый голос, выкрикивающий ее имя, Сакура, вздрогнув, оторвала взгляд от Наруто и увидела характерные фигуры Ино, Шикамару и Чоджи, которые бежали к ним трусцой. Все четверо поднялись, чтобы поприветствовать десятую команду, когда те остановились перед ними, ничуть не запыхавшись. Прежде чем Харуно успела открыть рот для приветствия, Чоджи заключил ее в объятия, поднимая с земли, как это сделал Наруто. — Я так счастлив, что с тобой все в порядке, Сакура, — искренне сказал шиноби, но затем его лоб озабоченно нахмурился, оглядев подругу. — Хотя ты явно плохо питалась. От тебя остались практически кожа да кости. — Вы были здесь весь день? — Спросила Ино, игриво ткнув Наруто в руку, прежде чем оглянуться на своих товарищей. — Видите, я была права, когда сказала Конохамару, Моэги, Удону и восьмой команде, что эти трое хотели пообщаться с лобастой наедине… Все остальные тоже хотят ее видеть. Ли и Тен-тен так переволновались этим утром… — Заткнись, Ино, они имеют право. В конце концов, она часть их команды, — сухо произнес Шикамару, протягивая ирьенину руку. — Хорошо, что ты вернулась, Сакура. Ино нам все рассказала. Довольно неприятное испытание, через которое тебе пришлось пройти. — Полагаю, это может стать преуменьшением года, — невозмутимо вмешался Какаши. — Семь месяцев, и ты все еще не придумал новой формулировки? — Пожаловалась Сакура, толкая Шикамару локтем в бок. — Ты говоришь так же монотонно и однообразно, как всегда. Ино хихикнула. — Зачем ему искать другую формулировку? Вы же все знаете, что он такой с пеленок, верно? Все посмеялись над кисло выглядящим Шикамару, даже Сай, который присоединился к ним с опозданием — на несколько механических смешков — после того, как увидел реакцию остальных. Наконец, Чоджи оглядел всех, заметно повеселев. — Ино подала мне идею: как насчет того, чтобы устроить ужин в честь возвращения Сакуры? Мы можем посидеть в ресторане барбекю моего дяди. Все, кто еще тебя не видел, смогут зайти и поздороваться, это будет здорово… Наруто подпрыгнул, выглядя чрезвычайно взволнованным. — Отличная идея, Чоджи, но как насчет того, чтобы обсудить это в… — Только не начинай, — предупредила Ино. — Во-первых, «Ичираку» недостаточно велик. Кроме того, это особый случай! Нам нужно что-то стильное! — Рамен — это классно! — Возмущенно запротестовал Наруто. — Она права, Наруто, — сказал Какаши, мудро кивая. — Кроме того, сам факт твоего протеста означает, что ты никогда не пробовал свинину, приготовленную на гриле у Чуи Акимичи. Вот это хорошая еда. Чоджи раздулся от гордости, а Ино посмотрела на Сакуру. — Значит, договорились? Сакура пожала плечами, не в силах удержаться от улыбки. Ей не нравилось находиться в центре внимания, даже на небольших ужинах по случаю дня рождения, но было бы чудесно снова увидеть всех после произошедшего. — Думаю, да. Чоджи ухмыльнулся, делая шаг назад. — Потрясающе! Пойду и скажу дяде, чтобы он готовился — увидимся в половине восьмого! Ино помахала другу рукой, после чего повернулась к остальным. На ее лице появилось деловое выражение. — Хорошо, тогда давайте начнем, — Яманака указала на Наруто и Сая. — Вы двое, найдите и сообщите всем из нашего выпуска. — Она повернулась к Шикамару. — Ты расскажи всем, кто работает в Башне Хокаге. Я имею в виду всем. Какаши-сенсей, если бы вы могли направить приглашения любому заинтересованному джоунину, я была бы очень признательна. Хатаке отвесил небольшой полупоклон в сторону Ино, выглядя удивленным. — Как пожелаете, Ино-сама. Он исчез в клубах дыма, а Яманака повернулась к Наруто, Саю и Шикамару. — Ну, так чего же вы ждете? У нас всего два часа! За дело! Ворча от недовольства («Сакура-чан, я бы хотел, чтобы ты была лучшей подругой кого-нибудь менее шумного и надоедливого»), троица тоже исчезла. Сакура изумленно покачала головой, глядя на Ино. — Забудь о работе в отделе допросов — ты должна стать Хокаге или капитаном Анбу. Ты прирожденный лидер. Ино рассмеялась. — Нет, Наруто этого не переживет и совершит на меня покушение во сне. — Наверное, ты права. В любом случае, что мы будем делать? — Яманака озадаченно посмотрела на нее, указывая в направлении деревни. — Разве не очевидно? Мы должны подготовиться. Пойдем ко мне домой. Сакура остановилась, ее поразило неприятное осознание. Безмерное горе из-за ужасных новостей об отсутствии родителей полностью вытеснило все, так сказать, практические соображения из ее головы. Она больше не могла считать своим дом из красного кирпича недалеко от «Ино». Дом детства теперь, вероятно, принадлежал совершенно другой семье — возможно, в ее комнате жила другая маленькая девочка, в кабинете ее отца — работал другой мужчина, другая женщина готовила на кухне ее матери. А что касается всего, что было в доме… Куноичи не знала, забрали ли родители свои вещи с собой, или продали мебель и все остальное. Но одном Харуно не сомневалась. Все ее имущество — включая гардероб и атрибутику шиноби, которые она не взяла с собой на миссию, — наверняка пропало. Сакура прямо сказала об этом подруге. Мелочь по сравнению с ударом от потери мамы и папы, но все же… Глаза Ино засияли сочувствием. — То, что я говорила ранее, все еще в силе. Мои родители тебя обожают. Можешь пожить у нас — тебе не обязательно оставаться одной. Это было заманчиво — так же заманчиво, как тогда, когда Шизуне предложила свободную комнату в квартире, которую она делила с Генмой, — но Сакура отказалась, как и тогда. — Я ценю это, Ино, правда ценю. Но я должна попробовать. Яманака вздохнула, пораженная упрямством своей подруги. — Как хочешь. Но если когда-нибудь передумаешь… — Я знаю. Ино бросила на нее оценивающий взгляд. — Ну, по крайней мере, мы можем решить вопрос с одеждой. Похоже, у нас все еще одинаковый размер. У меня есть много платьев и прочего, выходящего за рамки обычной одежды куноичи. Это вообще не проблема. Мама умеет шить и очень быстро переделывать вещи. Я попрошу ее принести в сундуке все, что ты захочешь, прежде чем мы отправимся на ужин. — Ино-свино! — Сакура буквально почувствовала, как лицо краснеет от унижения. — Что? Это правда, лобастая! Я лишь пытаюсь тебе помочь. — Не сомневаюсь. — Хочешь верь, хочешь нет. Тем не менее, я завтра пойду с тобой по магазинам, и мы купим тебе что-нибудь новенькое…

***

Прибыв в знаменитый ресторан барбекю Чуи Акимичи в половине восьмого, Сакура удивилась, увидев, как преобразилось заведение за такой короткий срок. Внутри и снаружи обширное здание было украшено таким количеством гирлянд и замысловатых бумажных фонариков, что казалось, будто они зашли сюда во время одного из деревенских фестивалей. В воздухе витал аппетитный запах, висела большая вывеска, гласившая, что только сегодня вечером все, что есть в меню, можно съесть за полцены. Шикамару помогал нескольким двоюродным братьям Чоджи вносить последние штрихи. Рядом с ними появился Чоджи, гордо сияющий и слегка пыхтящий от напряжения. — Итак, что думаете? — Это потрясающе! — Ответила ошеломленная Сакура, обнимая друга. Ино тоже пришла в восторг от нового декоративного веера, который, казалось, был вытащен специально для этого случая. — Должно быть, все стоило больших усилий… — Нет, нет, дядя был счастлив это сделать! — Запротестовал Чоджи, прежде чем направиться в сторону кухни. — На самом деле, он хотел встретиться с тобой раньше, пока все не собрались. Ты тоже проходи, Ино, он хотел, чтобы ты попробовала тот новый рецепт курицы, которым поделилась твоя мама, чтобы узнать экспертное мнение… Они вошли на кухню, где на них обрушились запахи, еще более ароматные, чем снаружи. Несколько поваров нарезали и готовили в невероятно быстром темпе. Чоджи умело ориентировался, ведя их к мужчине, который задумчиво рассматривал тарелку с куриными крылышками, сверяясь с чем-то, что, по-видимому, было книгой рецептов. — Дядя! Чуя быстро обернулся и он просиял, увидев ее. Он был очень похож на Чоузу, своего старшего брата. Сакура улыбнулась, почтительно поклонившись. — Большое вам спасибо, Акимичи-сан… Чуя поймал ее за руку и искренне пожал. — Нет, Сакура. Для меня большая честь познакомиться с тобой. Твоя верность нашей деревне и жертвы, на которые ты пошла при исполнении служебных обязанностей, поистине достойны восхищения. Харуно смущенно покраснела, в то время как Чоджи и Ино улыбнулись. Чуя предложил каждому из них попробовать по крылышку. После долгих раздумий Ино объявила, что они получились такими же идеальными, как у ее матери. Очевидно, очень довольный, он махнул им рукой, приглашая присоединиться к остальной компании, после того как объявил, что все они — и Шикамару — сегодня ужинают за счет заведения. Друзья направились к выходу из кухни, снова войдя в основное помещение ресторана. Сакура сразу же моргнула от силы звука — выкрикивающего ее имя — который поразил куноичи. В течение нескольких минут это место, казалось, заполнилось всеми, кого она знала. Моэги буквально налетела на Харуно, радостно выкрикивая ее имя. Ли, Тен-тен и Неджи сидели в баре, Ли направил в ее сторону влюбленный, полный слез взгляд. Девушка и подумать не могла, что будет так счастлива увидеть его вновь. Дальше за стойкой сидели Цунаде-шишо, Джирайя, Шизуне и Генма («Это, должно быть, лучшее двойное свидание в истории», — озорно прошептала на ухо Ино), которые жестом пригласили ее подойти и присоединиться к ним. Какаши-сенсей был неподалеку, окруженный коллегами, а также отцами Ино и Шикамару. Их взгляды встретились, и Харуно увидела улыбку в глазах Какаши, который поднял бокал в ее честь. Наруто и восьмая команда с энтузиазмом махали ей из угла, в то время как Сай озадаченно наблюдал за происходящим. Зрелище было настолько ошеломляющим, что у Сакуры перехватило дыхание. Несмотря на отчаяние, которое она испытывала ранее днем, сейчас… девушка улыбалась так широко, что у нее болело лицо. Куноичи была так рада снова видеть их всех. Харуно шагнула вперед, готовая воссоединиться с дорогими друзьями.

***

Вечеринка закончилась далеко за полночь. Казалось, что сюда заглянули почти все действующие силы Конохи. Настроение было праздничным до крайности — в конце концов, как сказала Цунаде-шишо, эти обстоятельства для Конохи были беспрецедентными. Примерно в час ночи, после того, как ничего не подозревающий Киба угостил Ли выпивкой, и многим людям пришлось поспешно вытаскивать его из ресторана, прежде чем разразилась катастрофа, шиноби, наконец, разошлись. Многие поняли, который час, и что у них назначено утреннее дежурство. Сакура отклонила несколько предложений проводить ее до новой квартиры. В конце концов, она находилась недалеко, и Коноха была в безопасности. Однако девушка обнаружила, что пересматривает свое решение всего через несколько минут после выхода из ресторана. Было бы приятно послушать болтовню Наруто или Ино — просто для того, чтобы отвлечься от мыслей. Она всегда была вполне самодостаточна и чувствовала себя комфортно в одиночестве, но опять же… ей никогда раньше не приходилось бороться с мыслями и созерцаниями, столь тревожащими, как-то, что она испытала в кабинете Цунаде-шишо, а до этого — в смотровой. Новая квартира находилась на четвертом этаже, куда она поднималась в тишине, чувствуя себя неуютно. Как и сказала Цунаде-шишо, жилой комплекс был предназначен для посещения шиноби из других деревень, и в данный момент казался заброшенным. Впервые она обнаружила, что ее нервируют тени и темнота вокруг. — Возьми себя в руки, Сакура, — резко сказал внутренний голос, в котором не было убежденности. Даже бесстрашная Внутренняя Сакура оказалась потрясена правдой. Несколько мгновений повозившись с ключами, Харуно вошла в новую квартиру, включила свет и огляделась по сторонам. Потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки, контролируя частоту сердечных сокращений, пока она тихо переходила из комнаты в комнату. Помещение было обставлено красиво, элегантно. Дорогие произведения искусства на стенах насыщенного кремового цвета, столы из темного дуба, диваны из маслянистой замши, роскошная ванная комната, даже мраморные полы и столешница на кухне. Это было больше, чем она когда–либо могла себе позволить с зарплатой чунина или джоунина. И это не доставляло ей никакой радости, потому что единственное, о чем думала куноичи, оглядываясь вокруг, было то, что маме понравилось бы все это. Сакура не чувствовала в этом помещении свой дом. Здесь было пусто. Она слишком остро осознавала, что находится здесь совершенно одна, не слыша звуков, свидетельствующих о присутствии ее родителей. Красота не имела значения. Девушка в любой день могла забрать из дома довольно старомодную и потрепанную — часто скрипучую — мебель, доставшуюся по наследству от бабушки и дедушки. Это, по крайней мере, обеспечило бы какой-то домашний уют. Даже отсутствие древнего, выцветшего кожаного кресла отца в углу гостиной заставило глаза наполниться слезами. Сакура вошла в то, что должно стать ее спальней, последней из всех. Конечно, здесь было так же прекрасно, как и в остальной части квартиры. Куноичи неуверенно подошла к кровати, опустилась на нее, прижимая руки к прекрасно сшитому толстому одеялу. Она огляделась по сторонам, ничего толком не понимая. Эта комната нервировала больше, чем что-либо другое. Отсутствие старых мягких игрушек и стеганого одеяла, которые связала Мебуки, полок, забитых книгами… Вместо этого, — пустой шкаф, пустые стены и письменный стол, на которых не было ни одной фотографии ее родителей и седьмой команды.… Оцепеневшая Сакура, не раздеваясь, легла поверх одеял, свернувшись калачиком. Все следы прежней жизни исчезли, а то, что осталось… многие аспекты этого были такими болезненно пустыми. Ранее на вечеринке Иноичи отвел ее в сторону и тихо сказал, что сделает все возможное, чтобы собрать информацию от своей удивительно обширной сети информаторов, в попытке разыскать ее родителей. Она безмерно ценила это, но в то же время… мир, мягко говоря, был большим. Ее родители могли покинуть Страну Огня, что в тысячу раз усложнило бы поиски. Харуно довольно распространенная фамилия среди гражданских лиц. На то, чтобы найти их, могут уйти месяцы, годы. Если их вообще найдут. И что произойдет за это время? Мать и отец были далеко не так молоды, как родители большинства ее подруг. Она появилась у них довольно поздно. Почувствовав, что материал одеял намок, Сакура поняла, как сильно рыдала. Девушка свернулась калачиком еще сильнее, охваченная приступами вины и печали. Все произошло из-за ее некомпетентности, из-за ее травмы. Это положило начало цепочке событий, в которых виноват Итачи… который счел нужным держать ее у себя несколько месяцев, используя — как инструмент, как пешку — для собственных целей. И когда она ему надоела, Учиха оставил ее в лесу за пределами Конохи, как бесполезную игрушку. Она сделала то, что ему было нужно, верно? Сакура исцелила его, и он оставил ее. В итоге из-за ее отсутствия… она потеряла двух людей, которых любила больше всего. Итачи не убивал ее родителей. Но то, что произошло, уничтожило их. Это было чертовски близко к тому, чтобы уничтожить и ее тоже. Он причинил ей столько боли, что одна мысль о произошедшем сокрушала ее. И ради чего? По какой причине? Харуно зажмурилась при мысли о нем, вздрогнув, словно от пощечины. — Перестань, умоляла Внутренняя Сакура. — Не думай об этом. — Но все же, сквозь прикрытые ресницы, девушка разглядела большое окно: тонкие фиолетовые занавески, которые едва его прикрывали. Так легко отодвинуть стекло в сторону и выпрыгнуть. Она все еще была одета, оружие и вещи первой необходимости все еще находились в сумке… куда Итачи их сложил. Всего лишь одно транспортное ниндзюцу и несколько миль пути до базы Акацуки в Молнии, после чего… Сакура серьезно обдумывала это — обдумывала все, что она будет делать с правдой и контролем над всеми своими возможностями. Может быть, кто-то счел бы это самоубийством, но ей просто не терпелось снова встретиться с Итачи, теперь, когда все… встало на свои места. Довольно странное желание, учитывая, что простые воспоминания об их взаимодействии заставляли ее дрожать от чистого страха. Испытываемая ненависть была личной, которую куноичи приберегала для него (по сравнению с членами Акацуки, о которых она знала меньше), из-за того, что он сделал с Саске и Наруто. Однако теперь все стало еще более личным. Все, что он с ней сделал… Сакура глубоко вдохнула, пытаясь расслабить стиснутые руки. Каждая частичка ее души кричала о мести, о возмездии, но здравый смысл победил. Пока. Она не хотела тревожить Наруто, Цунаде-шишо и всех остальных, исчезнув сразу после возвращения. Внутренняя Сакура посоветовала поспать. Харуно неоднократно заверяла Цунаде-шишо, что завтра явится на работу, потому что ей нужно было так много наверстать. Сонливость и напряжение явно не пойдут девушке на пользу. Куноичи не могла заставить себя раздеться. Единственной одеждой для сна были свободная розовая футболка и клетчатые брюки, в которых ирьенин ходила на базе Акацуки. Они и раньше были ее пижамой, до миссии… но Харуно не могла заставить себя прикоснуться к ним, после всех воспоминаний о том, как Итачи их снимал… Итак, Сакура разделась до нижнего белья (такому же опороченному, он как-то заметил, что изумрудный цвет подходит к ее глазам, но она считала, что это его любимый комплект). Через несколько минут нижнее белье присоединилось к пижаме, сорванное и брошенное на пол к дальней стене. Все нужно было заменить. Ощущение того, что она грязная — что к ней везде прикасались руки убийцы — начало возвращаться снова. Сакура зарылась головой в подушку, натягивая на себя одеяло, и попыталась замедлить скорость дыхания. Она не могла снять с себя кожу. Она не могла выйти за пределы своего тела. Было бы глупо набрать горячую ванну сейчас, почти в два часа ночи. Харуно железной хваткой прижимала запасную подушку к груди, мышцы напряглись, словно готовясь к драке. Несмотря на закрытые глаза, сон не приходил. Казалось, ее разум мчался со скоростью ста миль в час. Наконец, по прошествии получаса, куноичи слегка приподняла голову, вызывав тонкий слой чакры к рукам. Использовать навыки подобным образом было неправильно. Шизуне неоднократно предупреждала ее об этом, говоря, что многие ирьенины стали чрезмерно полагаться на эту технику, которая вызывает привыкание и вредит здоровью. Она делала это раньше всего дважды, помня о предупреждении Шизуне. Но сейчас, честно говоря, Харуно было все равно. Ей нужен покой, всего несколько коротких часов покоя, чтобы немного восстановить свое психическое состояние. Чтобы дать себе передышку. Это был единственный способ. Сакура мгновенно почувствовала, как разум и тело расслабились от использования чакры. Она заснула до того, как голова коснулась подушки. Кошмары начались ровно через сорок пять минут.