***
Сегодня прекрасный день. Один из тех редких солнечных и теплых дней — особенно для Северной Шотландии. Такая идеальная погода здесь почти неслыханна. В голубом небе всего три или четыре рассеянных облачка белого цвета. Солнце светит вовсю, лучи нагревают затылок Александра, когда он хлопает в ладоши, прежде чем засвистеть, пытаясь привлечь всеобщее внимание. Он стоит рядом с Кристофером Кадоганом и Айлин Смит, со-капитанами команды Гриффиндора. Соответственно, Александр — Вратарь, Кристофер — Загонщик, а Айлин — Охотник. Сегодня ученики пробуются на оставшиеся свободные позиции в команде: еще два Охотника, еще один Загонщик и один Ловец. Все знают, что Сэм Макото получит позицию Ловца — в конце концов, его редко можно увидеть без снитча в руках; его отец, Нобусада, считается таким же талантливым, каким был Гарри Поттер. — Заткнитесь! — Выкрикивает Айлин. Все ученики выстраиваются в прямую горизонтальную линию, отталкивая друг друга с дороги, но боясь шуметь. — Как вы все знаете, то, что вы попали в команду в прошлом году, не гарантирует вам место в команде в этом. Сначала мы проведем испытания для Охотников и Загонщика, а затем для Ловца. Всем одеваться! — Кричит Кристофер, принимая свое положение второго капитана. Александр с интересом наблюдает за тем, как ученики летают вокруг, его голубые глаза внимательно оценивают возможности каждого. Как бы ему не было неприятно это признавать, Габриэль Слоупер, вероятно, идеальный выбор для Загонщика, даже несмотря на то, что он огромный хам. Он большой и крепкий, ловко и быстро отбивает бладжеры у своих товарищей по команде. Манро Мур тоже был бы хорошим выбором. Однако ему нужно было поработать над своим контролем. Ему следовало выбирать правильные моменты, чтобы использовать свою полную силу. — Вперед, Александр! Отвлекшись на шум, у Александра звенит в ушах, и он резко поворачивает голову к трибунам. Он слышит, как люди кричат его имя, что странно, потому что он не пробуется. Он, Кристофер и Айлин автоматически получают свои прежние места, поскольку они занимают руководящие должности в команде по квиддичу. Подняв руку ко лбу, чтобы заслониться от солнца, он видит сквозь прищуренные глаза, что это Марта Рэдбэк и Лаура Мэдли, обе с 7-го курса Когтеврана. Шерил Адамсон сидит на безопасном расстоянии от них — без сомнения, хочет подбодрить свою девушку — Айлин, но не имеет никакого желания общаться со своими коллегами по Факультету. Марта и Лаура продолжают громко аплодировать, вызывая шум. На его лице появляется легкая ухмылка — похоже, стало еще больше членов его фан-клуба. Это даже не их команда по квиддичу или Факультет, и все же они здесь — на отборочных. Александр летит рядом с Айлин, которая, сидит на своей метле примерно в 3 метрах от него. — У Слоупера неплохая рука, — говорит он ей. Вокруг них поднимается ветер. Ее длинные каштановые волосы с ярко-розовыми кончиками обрамляют лицо в форме сердца. В ее глубоких карамельных глазах мелькает раздражение. — Почему это должен быть Слоупер? Я буду воспринимать буквально любого человека, кроме него. Он вспыльчивый и неуправляемый, — сетует Айлин. — Предполагается, что мы должны судить их по таланту, а не по личности, — комментирует Александр. — Я в курсе, Нильсен, — говорит Айлин, бросая на него раздраженный взгляд. — Я просто думаю, что его глупое отношение повлияет на игру и моральный дух всех остальных. — Наверное, ты права, — признает он. Они оба откидываются назад на своих метлах, когда мимо них пролетает несколько красных и желтых пятен. Александр кивает в сторону удаляющейся фигуры. — Что ты думаешь о Аннабель Данбар? — Она быстрая. Может быть, Охотница. — Она будет хороша. Ты же знаешь ее мать, Фэй — Загонщица Холихедских гарпий. — Это объясняет ее технику, — говорит Айлин. — Она очень талантлива. Мне больше всего нравится Манро Мур в роли Загонщика. Он и силен, и отлично летает. По моему мнению, он точно лучше Слоупера. Александр как раз собирается похвалить Манро, когда их разговор прерывается очередной серией криков одобрения с трибун. Он даже не оборачивается, чтобы наградить их взглядом. — Я вижу, твой фан-клуб решил принять участие в отборе, — размышляет Айлин, явно развлекаемая шоу. — Понимают ли они, что ты на самом деле не пробуешься, и поэтому аплодисменты не нужны? — Очевидно, что нет, — парирует он. — Я не знаю, почему они везде преследуют меня. — Они хотят стать следующей миссис Нильсен и пользоваться плодами твоего наследства. Полагаю, на тебя тоже не так уж страшно смотреть. Александр вздыхает и не отвечает. Вместо этого он снова сосредотачивает свое внимание на летающих вокруг учениках. Он не может выкинуть слова Айлин из головы, потому что знает — она права. Это еще одна причина, почему его так тянет к Агате. Его состояние и престиж фамилии ее совершенно не прельщают. Наоборот, они, похоже, ее отвращают. Это делает ее еще более желанной. В конце испытаний Кристофер подлетает прямо к тому месту, где они зависли, и излагает свои мысли, не здороваясь с ними. — Данбар и Ноябрь — Охотники, Слоупер — Загонщик и, очевидно, Макото — Ловец. — В самом деле, Слоупер? — Айлин стонет. — А тебе-то какое дело, Смит? — Спрашивает Кристофер. — Этот идиот приставал к моей девушке. Вот мое дело, — отвечает она с горящими глазами. — Вау, он просто пристает ко всем девушкам, — говорит Александр, в его тоне танцует смех. Под их озадаченными взглядами Александр рассказывает историю, в которой ему и Агате пришлось помешать Калебу Буту разбить лицо Габриэлю Слоуперу. — Этот придурок не присоединится к команде, если что, мне будет что сказать по этому поводу, — говорит Айлин сразу после того, как Александр заканчивает. Он кивает, соглашаясь с ней. Они оба поворачиваются, чтобы посмотреть на Кристофера. Кристофер поднимает руки ладонями вверх в знак принятия и уважения. — Хорошо, хорошо. Значит, Мур вместо Слоупера? Вы знаете, нам придется заменять наши бладжеры после каждого матча. Вы видели, как взорвался этот мяч после того, как он ударил по нему? Этот парень такой сильный; он определенно собирается уничтожить все наше оборудование. — Будто мы не можем себе этого позволить, — огрызается Айлин, бросая острый взгляд на Кристофера и Александра. — Да, да. Замечание принято, — говорит Кристофер примирительным тоном. — Тогда давайте объявим об этом нашей новой команде.***
Большинство учеников презирают Арифмантику. Это сложный и трудный предмет; по мнению Александра, гораздо сложнее Прорицания. По крайней мере, в Прорицании у тебя либо есть талант, либо его нет. В Арифмантике дело не столько в том, чтобы родиться со зрением, сколько в твоих аналитических способностях. Его цифры успокаивают. Они логичны, неизменны и непреклонны. Что-то в этом ему нравится. Как и большинство учеников, он внимательно слушает лекцию профессора Вектора, но не делает никаких заметок. Его разум работает как библиотека. Каждая лекция и крупица информации, которую он запоминает, помещается в отдельную категорию в его голове. Когда он захочет вернуться к этому, он сможет вспомнить это так же ясно, как в тот день, когда он впервые узнал об этом. Это одна из причин, почему он так хорош в Арифмантике. Предмет требует интенсивного запоминания формул и умения анализировать текст с использованием различных сложных числовых диаграмм. В передней части класса профессор Вектор двигает руками так, что в воздухе появляется сетка с цифрами. — Кто-нибудь может сказать мне, что написано в первой строке? — Профессор Вектор спрашивает класс. В классе воцаряется тишина, когда все ученики опускают глаза, неловко ерзая на своих стульях. Его лучшая подруга, Айлин, поднимает руку. — Замечательно, мисс Смит, пожалуйста, поднимитесь и дайте нам знать, что вы нашли. Айлин кивает и выходит вперед, становясь прямо перед проецируемой сеткой. Ее карие глаза сужаются, когда она расшифровывает первый ряд цифр. Она что-то нацарапывает на пергаменте, потратив несколько минут на расчеты. — Число — это сущность всех вещей, — говорит Айлин, откладывая перо. — Молодец! Пять баллов Гриффиндору, — объявляет профессор Вектор, хлопая в ладоши и переходя к следующей части класса. Когда Айлин снова садится рядом с Александром, она одаривает его торжествующей ухмылкой. — Мне кажется или я побеждаю тебя в твоем любимом предмете, Нильсен, — поддразнивает она. Ее карие глаза озорно мерцают, когда она толкает его локтем в бок. — Тебе повезло, — парирует он, в его тоне нет злобы. Он знает, что говорит ложь — его лучшая подруга великолепна, и они оба это знают. — Я думаю, что ты путаешь удачу с мастерством. — Сомнительно. Профессор Вектор прочищает горло. Шум привлекает их внимание и эффективно прекращает их второстепенный разговор. Айлин краснеет от смущения, в то время как Александр смотрит прямо перед собой, совершенно невозмутимо, как будто их вообще не поймали.***
Раньше он ненавидел обходы. По его мнению, они глупые и бессмысленные. Два студента объединяются в пару, чтобы пройти весь замок целиком? Большую часть времени, даже если ученики гуляют и резвятся в внеучебное время, к тому времени, когда префекты догоняют их, они уже в другой части замка. Это устаревший способ убедиться, что ученики не нарушают правила. На самом деле, это действенный способ поймать учеников, которые глупы, чтобы попасться. Это их собственная вина, что они недостаточно умны, чтобы избегать дежурных префектов. Они заслуживают того, чтобы с них снимали баллы. Однако обходы с Агатой — это совсем другое дело. Он обнаруживает, что ему нравится это время с ней, когда они остаются наедине на несколько часов, и она вынуждена контактировать с ним, потому что, как бы сильно она этого хотела избежать, она не может игнорировать того, что он идет прямо рядом с ней. Она одна из немногих людей, которые не боятся тишины. В его семье молчание — это то, чего боятся. Как будто слова равны силе и влиянию, поэтому чем больше слов произнесено, тем больше у вас контроля. Это то, с чем он никогда не соглашался. Он всегда был очень осторожен со своими словами и тем, чем делится с другими. Что бы он не решил разгласить, это тактическое и взвешенное решение. Все, что он говорит, он обдумывает и прокручивает в голове много раз. Для него важны слова. Они что-то значат. Он ценит важность тишины. Похоже, Агата тоже так думает, и это еще одна вещь, которую можно добавить к списку бесконечных качеств, которыми она обладает, и которыми он восхищается в ней. Они на первом этаже, только что прошли мимо Портретной комнаты. Их шаги равномерно согласованы и синхронизированы. Агата пытается заглянуть в темные углы в коридорах — любимое место, где парочки прячутся и целуются. Ее длинные светлые волосы развеваются вокруг лица каждый раз, когда она ныряет в угол, высовывая голову, чтобы проверить. Это очень мило. Ему приходится заставить свои руки оставаться по бокам, вместо того чтобы протянуть руку и убрать прядь волос с ее лица. Они выглядят такими мягкими и соблазнительными. Если он немного вытянет руку, то сможет запустить пальцы в ее волосы и притянуть к себе. У нее розовые и полные губы. Он воображает, что их было бы восхитительно целовать, и он мог бы просунуть руку под ее джемпер и… — Алекс, ты меня слышал? Он вырывается из своих мыслей, поворачиваясь к ней лицом. — Прости, ты что-то сказала? — Я спросила, почему тебя интересует должность в Отделе тайн. Как на это деликатно ответить? — Это престижная должность, и мой отец пристает ко мне с этим с 5-го курса. — Это хорошо, что у тебя есть поддержка твоей семьи, — говорит Агата. — Я бы хотела, чтобы мои родственники были такими. Они действительно хотят, чтобы я работала в «Пророке», но я чувствую, что публикации стали микрофоном для Министерства. Там сейчас нет никакой независимости. — Очень точно, — соглашается он. — Но для меня это всего лишь один отец. У моей матери на уме другие амбиции. — Что ты имеешь в виду? — с любопытством спрашивает она. Она на мгновение спотыкается и смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Я не хотела совать нос не в свое дело. Ты не обязан отвечать, если не хочешь. Он улыбается этому. Она одна из немногих волшебниц (и волшебников, если честно) в Хогвартсе, которые не хотят узнавать все, что можно, о его личной жизни. Обычно он довольно скрытный человек. Даже его лучшие друзья не знают всего, о чем он думает, но с ней ему так легко поделиться этим. Слова, кажется, просто вылетают из него. — Она хочет, чтобы я принял свое имя и титул — стал патриархом семьи. В ее глазах работать и делать успешную карьеру ниже моего достоинства, — откровенно отвечает он нейтральным тоном. — Но твой отец… — Он отказался от попыток переубедить её. Она может быть довольно упрямой, когда захочет. Вероятно, именно оттуда я унаследовал эту черту характера. — Это, должно быть, расстраивает, — наконец говорит она после нескольких минут тишины. — Ты не должен подчиняться желаниям своих родителей. Твои собственные желания и потребности важнее. — Так мудро. На это она криво улыбается. — Я стараюсь. Александр кивает, и они сворачивают за угол, ловя двух учеников, выбегающих из пустого класса. Одежда в беспорядке, щеки раскраснелись. Грудь девушки практически вываливается из ее рубашки, когда она изо всех сил пытается застегнуть ее, а парень поспешно натягивает штаны. Агата прикрывает рот рукой, пытаясь подавить смех, в то время как Александр выглядит недовольным и раздраженным. — Эй, вы двое! — кричит он. — Задержание и 10 очков, вычтенных из обоих ваших Факультетов. Настроение сразу меняется, рассеивая любой разговор, который они вели до этого. Несколько часов спустя, когда он возвращается в свою спальню, то обнаруживает, что ее слова все еще эхом отдаются в его голове. Твои собственные желания и потребности важнее.***
Одним из наиболее неприятных побочных эффектов бала в Хогвартсе являются обязательные уроки танцев для всех. Преподают их преподаватели из штата, а не профессиональные танцоры. Это достойно сожаления, а также мучительно жалко. Сегодня очередь гриффиндорцев и слизеринцев. Александр стоит у каменной стены кабинета, скрестив руки на груди, и наблюдает, как 4-й курс спотыкаются друг о друга, наступая друг другу на пятки каждые несколько секунд. Это одновременно забавно и изумительно. В другом конце кабинета он видит знакомую светлую шевелюру, стоящую вместе с другими слизеринцами. У него всегда была эта сверхъестественная способность выделять ее из толпы. Она стоит в стороне, делая несколько шагов со своими подругами, Рэйчел и Мелоди. Похоже, Агата Харрис не любит танцевать. Ухмылка на его лице становится еще шире от осознания этого. Профессор Флитвик хлопает в ладоши, когда песня заканчивается и музыка стихает. — Молодец, 4-й курс. Следующий 7-й курс, — выкрикивает он, прежде чем шаркающей походкой направиться к граммофону, повозиться с ним и позволить ученикам выйти в центр. Услышав это, Нильсен отталкивается от стены и направляется прямиком только к одному человеку. Несколько девушек подходят к нему, когда он идет через кабинет, явно желая попросить его стать их партнером, но его сердитый взгляд, кажется, эффективно отпугивает их. Когда он, наконец, достигает Агату, он встает позади нее и откашливается, привлекая ее внимание. За несколько миллисекунд до того, как она оборачивается, он вдыхает аромат ее знакомых духов — черных орхидей и слив, которые всегда преследуют его, когда он остается один ночью. Её зеленые глаза мерцают от замешательства, когда она понимает, кто стоит у нее за спиной. Он догадывается, что, вероятно, должен что-то сказать, чтобы не просто стоять там, выглядя жутко и странно. Но так легко отвлечься на зеленый цвет, отражающийся в ее глазах — он пришел к выводу, что он не похож ни на один другой цвет во Вселенной. Не совсем светлый, как цвет травы, и не глубокий, как цвет сосен в лесу. Он понял, что может потратить вечность на поиски правильного описания. — Да? — подсказывает она после нескольких секунд молчания. Выражение его лица остается нейтральным. — Давай попрактикуемся. — Попрактикуемся? — она произносит это слово так, словно оно горькое у нее во рту. — Практиковаться для чего? — Для бала, — объясняет он. В нем закрадывается нетерпение, когда он понимает, что большинство учеников уже собрались в центре кабинета, готовые к началу музыки. — Я не буду танцевать на балу. Я ужасный танцор с двумя левыми ногами, так что бессмысленно даже… Он не дает ей закончить оставшуюся часть предложения. Вместо этого он кладет свою руку поверх ее, не позволяя себе отвлекаться на то, как ее рука идеально ложится в его. Она начинает протестовать, когда они выходят на танцпол, но как только он начинает ловко кружить ее, она перестает сопротивляться. Вместо этого она растворяется в его теле, держа одну руку в его руке, а другую на его плече. Они легко порхают по танцполу. Впервые в жизни он благодарен судьбе за то, что родители заставляли его брать уроки бальных танцев, когда он был младше. В конце концов, это было практически обязательным требованием в богатом чистокровном волшебном обществе. Он ведет ее без особых усилий, и она следует каждому его шагу, не пропуская ни одного, повторяя за ним. Из граммофона льется музыка — легкий мелодичный вальс. Это игривая и в то же время романтичная; идеальная первая песня, под которую Агата Харрис и Александр Нильсен когда-либо танцевали. Он не узнал эту музыку, когда она только заиграла, но теперь думает, что это будет саундтрек к его мечтам. Ее кожа нежна, как шелк. Для него почти невозможно оставаться равнодушным, когда он держит ее в своих объятиях, их груди в нескольких сантиметрах друг от друга. Он хочет, чтобы его сердце перестало биться так громко, только чтоб она не слышала. В конце концов, у него есть своя гордость. Они не разговаривают, они просто танцуют. Когда музыка заканчивается, он отпускает её первым, хоть и неохотно. — Спасибо, — тихо говорит она ему, когда их руки перестают соприкасаться. Она тихо бормочет: — Это было очень мило. Это звучит почти как шепот, как будто это что-то темное и грязное, в чем она не хочет признаваться вслух. Какая-то часть его прихорашивается при мысли о том, что она, возможно, не так равнодушна, какой отчаянно пытается казаться. Александр не отвечает и просто быстро кивает ей, прежде чем вернуться в безопасное место на другой стороне кабинета. Кристофер и Эллиа толкают друг друга локтями и шутят, поскольку следующими на репетицию идут 5-е курсы. Он не обращает на них никакого внимания, его мысли сосредоточены на том, что он не может остановить покалывание в кончиках своих пальцев.***
После занятий Александру не терпится попасть в Большой зал на обед. Последние полтора часа у него урчало в животе. Очевидно, двух тарелок с колбасой, яйцами и тостами было недостаточно. Ученики медленно выходят из кабинета, и он следует за толпой, немного прислушиваясь к тому, как Кристофер и Эллиа обсуждают, какие команды выйдут в финал чемпионата мира по квиддичу в этом году. Кристофер думает, что это будут Япония и Ирландия, в то время как Эллиа убежден, что это будут Аргентина и Болгария. Они продолжают препираться, в то время как Александр закатывает глаза, держась от них на расстоянии, чтобы его не втянули в спор. Он чувствует легкое прикосновение к своей руке и поворачивается. — Марта, — приветствует он, слегка хмурясь, поскольку не совсем уверен, почему она его останавливает. — Ты что-то хотела? Щеки Марты краснеют, цвет подходит к ее пышным кудрям. Она сплетает пальцы перед собой и переносит вес тела с одной ноги на другую. Он сразу может сказать, что она нервничает, что типично для тех случаев, когда она пытается заговорить с ним. Она была гордым членом его фан-клуба в течение многих лет, хоть он и никогда не проявлял к ней никакого интереса. — Привет, Александр. Он кивает ей, давая понять, чтобы она продолжила и просто выпалила все, что хотела сказать. — Я подумала, может быть… — Марта на мгновение замолкает, теребя свой сине-бронзовый галстук. Он продолжает тупо смотреть на нее, ожидая, когда она закончит все, что хочет сказать. Краем глаза он видит, как Агата выходит из кабинета. Она последняя оставшаяся ученица. Вероятно, потому, что она осталась, чтобы помочь профессору Флитвику привести все в порядок. — Может быть, ты захочешь пойти со мной на бал? — Спрашивает Марта, ее тон полон надежды и тоски. Ее карие глаза такие большие на нежном лице, как будто он почти смог увидеть в них свое отражение. Агата проходит мимо них, слегка нахмурившись. Он задается вопросом, может она слышала? Она ревнует? Он может только надеяться. Она медленно проходит мимо, и отводит взгляд, как будто хочет смотреть куда угодно, но только не на него и Марту. Он ждет, пока Агата отойдет немного дальше по коридору, за пределы слышимости, прежде чем ответить. — Мне очень жаль, Марта, но Старосты школы обязаны сопровождать друг друга на танцы, — говорит он ей, его тон по-прежнему сохраняет нейтралитет. Честно говоря, он нисколько не сожалеет об этом, но все же он не хочет еще больше ранить Марту. Она всегда была покладистой, а он не из тех, кто обманывает людей или намеренно пытается причинить эмоциональную боль. Александр видит, как в ее глазах вспыхивают разочарование и печаль. Он знает, что должен попытаться утешить ее, но он не может заставить себя лгать ей и говорить неправду, которая облегчила бы отказ. Ее пальцы все туже и туже затягивают галстук, как будто она хочет задушить себя. — Ты идешь на ланч? — спрашивает он, надеясь отвлечь ее. Она слегка кивает, как будто не может говорить. Отпуская галстук, она опускает руки по швам, её пальцы дрожат. — Мне проводить тебя в Большой зал? Он одаривает ее одной из своих фирменных улыбок, и это производит желаемый эффект. Она сразу оживляется, жизнерадостность возвращается к ее лицу, когда она нетерпеливо кивает. — Надеюсь, сегодня у них будет шоколадный пирог, — желает Марта, когда они идут в столовую. Его губы подергиваются, когда мысли возвращаются к другой волшебнице, которая тоже любит шоколадные пироги. Марта говорит взволнованно, ее слова бешено скачут. Это один из немногих случаев, когда они находятся наедине, и определенно первый и последний раз, когда он провожал ее на ланч. Александр просто тихо кивает, благодарный за то, что он известен своим стойким характером, так что он не обязан отвечать.***
Когда он заходит в Большой зал, просторная столовая уже заполнена учениками, которые весело болтают во время застолья. Александр идет по дорожке, замечая своих друзей за их обычным столиком. Его голубые глаза осматривают зал, и он не удивляется, когда не видит Агату. С годами он понял, что она не ест в обычное время вместе со всеми. Он знает, что она любит пользоваться библиотекой в обеденные часы, потому что там тихо и мало народу. Учеба — ее приоритет и страсть, и он уважает это. Он прекрасно понимает, что на самом деле ему не нужно пробовать себя в учебе. В конце концов, его мать была бы более чем счастлива, если бы он принял свой титул и не запятнал себя работой, как простолюдин. Однако он никогда не желал для себя такого образа жизни. В этом смысле он похож на своего отца. Внутри него есть этот врожденный огонь, который подталкивает его к желанию проявить себя — доказать, что он достоин того, что у него есть. Чтобы доказать, что он достоин быть Нильсеном. Александр садится на скамейку напротив Кристофера и Эллиа, рядом с Сэмом. Он начинает запихивать еду в рот, молча прислушиваясь к разговору, происходящему вокруг него. Совы летают над головой, доставляя письма и посылки. Как только он ставит свой стакан с тыквенным соком, сделав глоток, его семейная сова Апус приземляется рядом с его рукой и опускает в нее письмо. Он гладит Апуса, приглаживая его царственные коричневые пятнистые перья, и кормит его крекером. Апус благодарно издает трель, прежде чем снова подняться в воздух. Александр вертит письмо в руках, уже страшась его читать. Бумага плотная, дорогая и сделана вручную. На лицевой стороне есть красная печать с их фамильным гербом. Это письмо от его матери, и он уже знает, что ему не понравится то, что там написано. Со вздохом он открывает его. Александр, В поместье одиноко и тихо без твоего присутствия. Отец неустанно работает над множеством новых случаев, появляющихся ежедневно. Я никогда не пойму его склонности работать до изнеможения. Я знаю, что ты унаследовал от него эту черту характера. Но давай не будем заострять внимание на этих неприятных темах. Ты уже достиг совершеннолетия и через несколько недель вступишь в права наследования. Пришло время тебе выбрать невесту. Ты — будущее этого дома. Это твоя ответственность. Как мы все знаем, это решение должно было быть принято за тебя при рождении, как я и настаивала, вместо этой дикой бессмыслицы с тем, чтобы ты сам выбирал себе вторую половинку. Неудивительно, что твой отец был так против этого. Я начну договариваться о том, чтобы ты познакомился с некоторыми дамами, достойными помолвки. Я уверена, что ты соизволишь принять их чары. Голубые глаза сверкают от разочарования, он просматривает оставшуюся часть толстого письма, в котором его мать продолжает говорить, что его сестра взволнована тем, что в следующем году начнет учиться в Хогвартсе, а также посвящает целых полторы страницы жалобам на то, что ее розовые кусты в этом году не на должном уровне. Комкая письмо одной рукой, он беспомощно шепчет: — Инсендио. Страницы загораются, и он смотрит на это, испытывая облегчение от того, что каждый клочок письма был уничтожен небольшим пожаром. Его пристальный взгляд продолжает с мрачной интенсивностью впиваться в пространство, которое ранее занимало письмо. Он чувствует, как кто-то пинает его по ноге под столом, и хмурится. Кристофер поднимает бровь. — Последние десять минут ты смотришь в никуда. Это начинает становиться жутким, чувак. — Это было жутко уже на пятой минуте, — с усмешкой говорит Эллиа. Александр делает непристойный жест в их сторону, прежде чем закатывает глаза, отказываясь признавать их нежелательные комментарии. Сэм пускается в очередной монолог о своих надеждах на музыкальную карьеру после окончания школы. Это эффективно отвлекает от него всеобщее внимание.***
Он знает, что сейчас ему, вероятно, следовало бы заниматься в библиотеке, но он чувствует себя взволнованным после прочтения письма своей матери. После окончания занятий он хватает свою метлу, выходит на открытое поле, и прыгает на неё, поднимаясь в воздух. Он был в команде Гриффиндора по квиддичу со второго курса, так что они с мадам Трюк довольно хорошо ладят. Он один из немногих учеников, которым разрешено летать по территории школы без специального разрешения директрисы. Мадам Трюк понимала его потребность попрактиковаться в летных навыках — по крайней мере, так он ей и сказал. Честно говоря, ему не нужна практика. Он летал со своим отцом еще до того, как научился ходить. Это был один из его любимых моментов сближения с папой. Всякий раз, когда Алекс был расстроен, раздражен или опечален, он хватал свою и отцовскую метлы — сигнал, означавший, что ему нужно было проветрить голову. Большую часть времени они с отцом летали молча. В редких случаях он открывал свои самые сокровенные чувства. Это стало зависимостью или привычкой — называйте как хотите. Для него полет — это противоядие от всех его проблем. Когда он в воздухе, на него не влияет остальное дерьмо, через которое ему приходится проходить ежедневно. Облетая Астрономическую башню, он смотрит вверх, в ночное небо. Теперь темнеет раньше, так что он может чаще смотреть на звезды. В том, чтобы смотреть в ночное небо, есть что-то такое, что заставляет его сосредоточиться и взглянуть на вещи в перспективе. Это его успокаивает. Свежий воздух охлаждает его легкие, когда он вдыхает, и его взгляд продолжает фиксироваться вверх. Сначала он замечает Пегаса, а затем Лиру — одно из его любимых созвездий. Вега, самая яркая звезда в северном созвездии, сегодня сияет. Эта звезда считается Полярной из-за того, насколько она яркая — настолько выразительная, что у большинства древних маггловских культур есть мифология, окружающая ее. Однако его Полярная звезда — не Вега. Это кто-то совершенно другой.