***
Яркие лучи, проникающие через окно, создают полосы света на кровати и на лице Агаты. Тихий стон срывается с ее губ, когда она потягивается и открывает глаза, потирая их ладонями. Как она оказалась в постели? Она не помнит, как легла спать прошлой ночью. Последнее, что она помнит из предыдущего вечера, — это то, что они с Александром читали у камина, знакомая сцена. Должно быть, она заснула во время чтения. Вероятно, он снова отнес ее в постель и подоткнул одеяло. Она садится на кровати и убирает с лица выбившиеся пряди своих светлых волос. Вольтер спит в ногах ее кровати, свернувшись калачиком и спрятав лицо за лапой. Даже когда она отодвигает одеяло в сторону, он не шевелится, счастливо продолжая отдыхать. Собираясь встать с кровати, она останавливается, увидев, что на ее прикроватной тумбочке что-то лежит. Схватив, она поворачивает это в ладонях, рассматривая со всех сторон. Это букет цветов. Он потрясающе красив, нежные лепестки варьируются от сиреневого до фиолетового оттенков. Это слишком материально, чтобы быть чем-то, что было создано с помощью заклинания. Любопытство берет верх над ней. Протягивая руку, она говорит. — Книга по гербологии. Аццио. Толстый сборник летит ей в руки, и она открывает его, пролистывая до нужного раздела. Водя указательным пальцем по странице, она переворачивает ее, пока не находит то, что ищет. Дельфиниум: Происхождение этого прекрасного многолетника восходит к 1500-м годам. Он цветет в самых разных оттенках. Магглы верят, что каждая цветовая вариация имеет свое значение. Розовый символизирует непостоянство, белый — счастливую натуру, а фиолетовый — первую любовь. Она знает, что ему трудно открыться и рассказать о своих чувствах, вероятно, потому, что он вырос в окружении, которое избегало подобных вещей. Это почти, как если бы чистокровное общество считало привязанность и любовь слабостью. Она понимает, каково это — ей так же трудно выразить свои чувства словами. Но по его действиям она понимает, как глубоко он заботится о ней. Он сорвал не просто какой-то цветок, а именно пурпурные дельфиниумы. Это передает все, что он изо всех сил пытается выразить словами. Она на мгновение замолкает и ожидает, что в ней закипит что-то вроде паники или неуверенности, но этого не происходит. Единственное, что она чувствует, — это счастье. Это милый и романтичный жест. Возможно, кто-то сочтет это банальным и избитым, но в его устах это подкупает. Она подносит букет к носу, глубоко вдыхая. Одним движением руки она создает вазу и наполняет ее водой, ставя цветы туда. Она добавляет еще несколько заклинаний, чтобы гарантировать, что цветы проживут долгую жизнь. Затем она начинает готовиться к своему дню с самой широкой улыбкой на лице.***
Одетая в серый свитер, темно-зеленую юбку, серебристо-зеленый галстук и шерстяные гольфы, Агата спускается по ступенькам в общую гостиную. Александр сидит на диване, глубоко задумавшись, на коленях у него лежит открытая книга. Что-то в ее животе переворачивается, когда она видит его. Он одет в черный свитер, который хорошо сидит, подчеркивая его мускулистую грудь, и черные брюки, подчеркивающие его сильные бедра и ноги. Он выглядит восхитительно аппетитно, и ей требуется вся сила воли, чтобы держать себя в рамках. Она с улыбкой подходит к нему сзади, обнимает за шею и целует в макушку. — Доброе утро, — бормочет она. Он поворачивается в ее объятиях и наклоняется, чтобы поцеловать линию ее подбородка. — Доброе утро, Полярис. Александр улыбается ей, прежде чем схватить за талию и одним быстрым движением усадить на диван так, чтобы она сидела у него на коленях. Его руки сжимаются вокруг ее тела. Неподобающий леди визг срывается с ее губ при его действиях, и она легонько шлепает его по груди. — Знаешь, ты мог бы просто попросить меня присесть. — Что в этом забавного? — спрашивает он, прежде чем завладеть ее губами и нежно поцеловать. Когда он, наконец, отстраняется, то вздыхает ей в рот. — Я скучал по этим губам. — Прошло всего несколько часов. Ты видел меня прошлой ночью. Несмотря на протесты, от его слов в её животе порхают бабочки. Она тоже скучала по нему. — Это не имеет значения. Я всегда скучаю по тебе, — говорит он. Она улыбается и нежно целует его, надеясь, что он понимает, что она пытается донести. Она кладет голову ему на грудь и легонько проводит кончиками пальцев по его предплечью. Закрыв глаза, она слушает его ровное сердцебиение, бьющееся у ее уха. Это ее так успокаивает. Быть с ним, заключенным в его объятия, так легко и безопасно. — Спасибо за цветы, — говорит она, не открывая глаза. — Я рад, что они тебе понравились. — Ты балуешь меня всеми этими романтическими жестами. — Ну, в этом я не могу полностью приписать себе заслугу. Кристофер несколько недель приставал ко мне, чтобы я это сделал. Ее глаза распахиваются от его слов, и она садится, освобождаясь от его прикосновений и немного отодвигаясь от него. Она больше не сидит у него на коленях, но их бедра все еще соприкасаются. — Ты рассказал Кристоферу о нас? — спрашивает она, не в силах скрыть недоуменное обвинение в своем тоне. — Нет, — немедленно отвечает он, прежде чем внести поправки в свое заявление. — Он знает о моих чувствах. Как и Айлин, я полагаю. Последнее, что я сказал Кадогану, было то, что мы поцеловались, а потом ты спрыгнула с метлы. Больше он ничего не знает. Она заметно расслабляется, и ее плечи опускаются от облегчения. — Пожалуйста, ничего ему не говори. — Я не буду, — начинает он, — но ты знаешь, что, в конце концов, мне нужно будет сказать ему. Мы не можем вечно держать это в секрете. — Я знаю, — отвечает она, с сомнением покусывая нижнюю губу. — Сейчас между нами все так хорошо. Это так просто, и мы можем быть самими собой без какого-либо давления извне. Я еще не совсем готова встретиться с этим лицом к лицу. Она придвигается немного ближе, и он притягивает ее тело к своему, снова прижимая ее к своей груди. Она поворачивает голову и смотрит на него, запоминая каждую грань его сапфировых глаз. — Кроме того, мне вроде как нравится наш маленький секрет. А тебе разве нет? — Это все, чего я когда-либо хотел, Полярис, — бормочет он, целуя ее волосы. — Все и даже больше.***
Александр и Агата вместе идут на завтрак в уютной тишине. Прямо перед тем, как войти в Большой зал, они отделяются друг от друга на безопасное расстояние и входят, каждый направляясь к своим столам, не оглядываясь. Это отработанная процедура, которую они освоили за эти две недели их отношений. Агата садится за свой обычный столик, и ее стакан тут же наполняется тыквенным соком. Мысленно она благодарит домовых эльфов за то, что они всегда знали об ее предпочтениях на завтрак. Она делает глоток и поднимает глаза, проклиная себя за то, что не сидит на противоположной стороне стола. С этой выгодной позиции ей хорошо виден Александр за гриффиндорским столом. Он что-то жует с набитым ртом и ловит ее взгляд. Он подмигивает ей, и ее щеки розовеют, когда она улыбается и смотрит вниз. Когда слизеринка еще раз бросает на него взгляд, он незаметно наклоняется вперед, опираясь на стол локтями, поднимает брови и посылает ей самую убийственно очаровательную улыбку. У Агаты вырывается тихий смешок. Она немедленно подавляет это, возвращая свое внимание к тарелке перед ней, игнорируя вопросительные взгляды Мелоди и Рэйчел. По крайней мере, их спины обращены к Алексу, так что она знает, что они не были свидетелями их взаимодействия. Они как акулы в воде, жаждущие крови. Харрис сразу же это чувствует. Она остается спокойной и уравновешенной, лучезарно улыбаясь своим подругам, прежде чем откусить небольшой кусочек яичницы-болтуньи. — Как вы обе себя чувствуете сегодня утром? — вежливо спрашивает она. Мелоди, прищурившись, смотрит на нее какое-то мгновение и игнорирует попытку Агаты завязать светскую беседу. — Что происходит? — Спрашивает Мелоди, склонив голову набок и делая круговые движения рукой в направлении Агаты. — Что ты имеешь в виду? — Почему ты покраснела? И кому ты улыбаешься? — задала вопросы Рэйчел. — Я не делаю ни того, ни другого, — твердо отвечает Агата. Она придает своему лицу нейтральное выражение, продолжая завтракать, как будто ей на все наплевать. Рэйчел с подозрением прищуривает глаза, прежде чем одарить Агату улыбкой, означающей «шах и мат». Линд откусывает небольшой кусочек дыни. Агата уже знает, что ей не понравятся следующие слова из уст ее лучшей подруги. — Агата, — начинает Рэйчел, — на днях я услышала очень интересный слух. Мелоди улыбается этому, вероятно, потому, что она точно знает, о чем собирается рассказать Рэйчел. — Я слышала из некоторых неназванных источников, что Кристофер Кадоган влюблен в тебя, — невинно позирует Рэйчел, ее голубые глаза изучают каждую деталь Агаты. Агата остается невозмутимой. — Под неназванными источниками ты имеешь в виду Еву через Эллиа Ноября? — Возможно. Я не имею права разглашать эту информацию, — отвечает Рэйчел, перебрасывая через плечо прядь своих светлых волос. Она наклоняется вперед. — Тебе нечего на это сказать? У тебя теперь есть два завидных холостяка, которые заинтересованы в тебе. Агата пожимает плечами, хотя внутренне делает пометку спросить Александра об этом интересном событии. У нее такое чувство, что это недоразумение, потому что такой сердцеед-ловелас, как Кристофер Кадоган, ни за что не проявил бы к ней интереса. Особенно, когда они с Нильсеном закадычные друзья. Кристофер беззаветно предан своим друзьям из Гриффиндора и команде по квиддичу. — Единственное, что меня сейчас интересует, — это разгадка тайны того, что случилось с Мартой, и подготовка к предстоящим экзаменам перед рождественскими праздниками, — деловито заявляет Агата. Рэйчел бросает на нее взгляд «Я не убеждена», но оставляет эту тему. Разговор переходит на менее напряженные темы. Мысленно Агата вздыхает с облегчением. Ее подруги знают ее хорошо — иногда даже слишком хорошо. Странно, что она не рассказывает им всего; обычно они не хранят секретов между собой. Но она обдумывает альтернативу и решает, что это к лучшему. Но все же чувство вины никуда не делось, оно нависло над ней.***
Позже, на занятии «Трансфигурации» Агата склонилась над своим столом, перечитывая, как наложить заклинание для преображения человека. Она несколько раз повторяет заклинание себе под нос, уделяя пристальное внимание интонациям. Большая часть класса перечитывает свои конспекты или сосредоточена на учебниках. Поскольку скоро предстояли экзамены в конце семестра, профессор любезно предоставил это время для повторения изученного и практики. Когда Агата чувствует, как Ева тычет ей в ногу своей волшебной палочкой, она не удивляется. Скай одаривает ее ухмылкой и бочком подходит к ней. — Ты сегодня выглядишь особенно прелестно, моя дорогая подруга, — говорит Ева медовым голосом. Она узнает этот тон, который она использует, когда хочет от нее чего-то, чего она не готова дать. — Давай, выкладывай, — бормочет Харрис, ее глаза все еще сосредоточены на открытой книге. — Я уже знаю, что будет дальше. — Ты с кем-то встречаешься? — пристально спрашивает она, её глаза пристально следят за реакцией. Агата вздыхает. Это уже второй раз за сегодняшний день, когда ее подруги намекают на это. Очевидно, что ей нужно научиться лучше скрывать последствия общения с Нильсеном. Продолжая делать пометки в блокноте, она бросает на неё смущенный взгляд. — Встречаюсь с кем-то? Нет, почему ты так думаешь? — уверенно отвечает она. Это не полная ложь. В конце концов, они с Александром не обсуждали ярлыки. Слова «мы встречаемся» не были произнесены, так что на самом деле это просто версия правды, которую она говорит Еве прямо сейчас. Укол вины пронзает ее желудок, но она подавляет его. Скай расслабленно откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. — Я была так уверена, что Нильсен наконец-то сделал ход. Вот почему я не воспринимала всерьёз все эти слухи о том, что ты нравишься Кристоферу. — Не могла бы ты, пожалуйста, оставить это в покое? — Она бросает на неё взгляд краем глаза и видит, что ее подругу, похоже, явно беспокоит предполагаемое бездействие Александра. Довольно мило, что Ева так заботится об ее романтической жизни. До Александра она, конечно, никогда этого не делала. — А как насчет тебя? Я уверена, что твоя личная жизнь намного интереснее моей. Учитывая, что моей не существует. Тоже не ложь. Она никогда не ходила на официальное свидание с Александром. Созерцание звезд не в счет. Как и изучение или расследование. Или те времена, когда они делили горячий шоколад перед камином и разговаривали. Ни одно из этих свиданий не считалось официальным. Ева пускается в многословные угрюмые объяснения о том, как все было мрачно в последнее время. Хотя, будучи всегда оптимисткой, она по-прежнему смотрит на Эллиа Ноября. — Я просто хочу лизнуть его грудь. Разве это странно? — Внезапно спрашивает Ева. Если бы Агата что-то пила, она бы выплюнула это, не в силах сдержать своего удивления. Ее первоначальный ответ — нет, в этом нет ничего странного, поскольку она думала о том, чтобы сделать это с грудью Александра всего несколько недель назад. Однако вместо того, чтобы сказать это, она выпрямляется на своем стуле. — Это все или тебя интересует мозг, стоящий за его мускулами? — дразнит она. — О, определенно и то, и другое, но я очень отвлекаюсь, когда разговариваю с ним. Иногда мне просто хочется смотреть на его красивое лицо и грудь. Тогда я теряю ход своих мыслей и просто начинаю казаться глупой, — сетует она. — Может быть, это означает, что тебе следует просто перейти к фазе поцелуев. Сбрось немного этого накопившегося напряжения, — как ни в чем не бывало заявляет она, ее мысли блуждают по ее собственному образу красивой груди Александра. У него действительно великолепная грудь — идеально симметричная и очерченная. Он подтянутый и мускулистый, но не слишком. Когда она прижимается к нему, её разум расслаблен и спокоен. Это успокаивает. Не так много вещей в этом мире способны на это. — Агата Харрис, ты предлагаешь мне затащить его в тот темный угол в коридоре 3-го этажа и заняться с ним порочными делами? — Непристойные слова Евы выводят ее из задумчивости. — С помощью тщательных методов исследования, которые останутся нераскрытыми, я определила, что самый дальний угол в коридоре 3-го этажа, сразу после того, как ты покидаешь Западную башню, является лучшим местом для нераскрытых действий. Это идеально подходит для такой эксгибиционистки, как я, — говорит она, подмигивая. Агата краснеет, ее сверхактивное воображение теперь сосредоточено на том, чтобы затащить Александра в темный угол во время обходов и соблазнить его. Она не думает, что он будет так уж сильно возражать. Придя в себя, она легонько шлепает Еву по руке. — Ты же префект! — И я говорю тебе это не как префект Старосте, а как твоя лучшая подруга. Я просто считаю, что есть определенные вещи, которые каждый ученик должен сделать перед тем, как покинуть Хогвартс. Резвиться в темном углу коридоров замка — определенно одна из них. — Ты, должно быть, уже планировала это, если у тебя есть такое предложение под рукой, — говорит она, приподняв бровь. — Возможно, но ты не понимаешь, к чему я клоню, — хнычет она. — Нет, я поняла твою точку зрения, но я просто не признаю этого. — Ты худшая лучшая подруга в мире.***
В тот вечер во время обхода единственное, что постоянно крутится у нее в голове, — это затащить Александра в тот темный угол, который предложила Ева. Они начинают с верхнего этажа замка и спускаются вниз. Это будет тихая ночь. Она предполагает, что большинство учеников испытывают стресс и учатся вместо того, чтобы пытаться избавиться от своих тревог другими способами. Если бы ей не нужно было делать обход сегодня вечером, она, скорее всего, тоже занималась бы. За последние часы они не встретили ни одного ученика, вставшего с постели. Александр тоже молчалив, вероятно, под стать ее собственной сдержанности. Она начала понимать, что он часто это делает — подстраивает то, что он делает, чтобы отразить ее. Она никогда по-настоящему не замечала этого до недавнего времени, но с тех пор, как она начала обращать на это внимание, это заняло первое место в ее сознании. Они идут бок о бок, не касаясь друг друга, но их руки время от времени сталкиваются. Верный своему слову, он очень уважительно соблюдал дистанцию, когда они были где-нибудь на публике. — Сегодня я услышала интересный слух, — говорит она, нарушая молчание. — Какой? — Он поворачивается к ней, и все ее тело гудит от чего-то незнакомого. Он такой привлекательный. Это отвлекает. — Кристофер Кадоган влюблен в меня? — спрашивает она, и к концу ее голос приобретает мелодичность. — Ах, это, — выдавливает он сквозь зубы. У него сводит челюсть. — Он хуже всех умеет лгать и думать на ходу. Иронично, учитывая, что у него самое быстрое время реакции во время квиддича. Он продолжает объяснять сценарий о том, как Айлин и Эллиа застали его и Кристофера за разговором об Агате и цветах во время завтрака, и именно так Кадоган оправился от неожиданности. — Его сердце на правильном месте, — весело говорит ему Агата. — Он кажется мне отличным другом. Я рада, что он у тебя есть. — Он один из лучших, — честно говорит Александр. После этого они продолжают обсуждать безобидные темы. Когда они спускаются по лестнице в Восточной башне на третий этаж, приближаясь к концу своего обхода, нервное ожидание начинает нарастать в глубине ее живота, распространяясь по всему телу, разжигая ее чувства, по мере того как они все ближе и ближе подходят к области, которую они с Евой обсуждали сегодня днем, во время занятий. Она украдкой поглядывает на Александра сбоку и восхищается его рельефной грудью и мускулами, которые так восхитительно бросаются в глаза, даже скрытые школьной мантией. Их шаги и темп идеально совпадают друг с другом, как это часто бывает, пока ее шаги не замедляются. Она останавливается посреди коридора, ее взгляд устремляется в темный угол. Ева была права. Это действительно был идеальный уголок. Если бы она не знала точного местоположения, где это было, она бы пропустила его. — Полярис? — С любопытством спрашивает Александр, склонив голову набок и внимательно наблюдая за ней своим пристальным взглядом. Это растапливает в ней последние сомнения, когда она хватает его за руку и тащит в угол. С большей силой, чем она даже осознает, она тянет его все дальше и дальше в темноту, так что они полностью скрываются от главного прохода. Прижимая его к каменной стене, она не обязана давать ему никаких объяснений. Он уже понял. Кажется, он всегда точно знает, о чем она думает. Он наклоняет голову, и его губы захватывают ее рот, когда она прижимается к нему всем телом, каждый ее изгиб притягивается к нему, ее прикосновения сливаются с его. Они так идеально сочетаются друг с другом — как два кусочка головоломки. Его руки, большие и грубые, поднимаются, чтобы обхватить ее лицо. Он проводит пальцем по ее щеке, и она наслаждается грубым прикосновением, смакуя его. Она никогда не думала, что будет здесь, с ним, целовать его и обнимать вот так. Они происходят из таких разных слоев общества. Ей всегда говорили, что она слишком увлечена, слишком сосредоточена, слишком одержима учебой или карьерой, слишком скучна, слишком откровенна, ее кровь слишком нечиста. Она все это слышала и всегда заставляла себя не обращать на это внимания. Но когда Александр держит ее вот так, целует ее вот так — весь этот фоновый шум исчезает. Все это не имеет значения. Сейчас важно то, что есть между ними — эта электрическая энергия, которая потрескивает, угрожая разорвать ее на части. Он заставляет ее чувствовать себя желанной. Это самое лучшее чувство в мире. Никакие слова не могут по-настоящему описать это. Ее пальцы поднимаются к его галстуку, и она ослабляет его, прежде чем ее руки проникают под его свитер, а пальцы скользят по его мускулистому животу. Он дергается от ее прикосновения. Он твердый под ней — все в нем, физически, твердое и стройное. Но эмоционально он такой мягкий и нежный — чего она никогда бы не ожидала. Он постоянно удивляет ее и держит в напряжении. Ей нравится это в нем. Рука Александра опускается к задней части ее обнаженного бедра, и он нежно ласкает ее, каждое прикосновение вызывает дрожь у нее по спине. Он обхватывает ее ногу вокруг своей талии и внезапно поворачивается, демонстрируя свои молниеносные навыки, отработанные в квиддиче, и толкает ее к стене. Ее спина прижимается к камню, но даже тогда он так осторожен с ней, следя за тем, чтобы его прикосновения не были слишком резкими. Она хочет заставить его потерять контроль. Это то, чем он так тщательно владеет, но какая-то врожденная её часть хочет видеть его хаос. Другая ее нога обхватывает его талию, и она сцепляет их у него за спиной, прижимая его твердость прямо к своей промежности. Он прижимается к ней, как будто его тело не в состоянии контролировать это, слишком погруженное в ощущения. Она запрокидывает голову, и его губы немедленно атакуют ее горло, оставляя маленькие укусы и поцелуи на ее фарфоровой коже. Когда он добирается до ее ключицы, он усиливает давление, как будто контроль медленно ускользает от его пальцев. Это то, чего она хочет. Она хочет, чтобы он оставил след. Она знает, что это противоречит всему, что она говорила ему о благоразумии, но это желание первобытно. Это выходит за рамки логики и рациональности. Она должна быть в ужасе, но это не так. Она знает, что если сорвется с обрыва, он последует за ней. Он сосет, покусывает и страстно проводит языком по местечку чуть ниже ее ключицы. Удовлетворенный стон срывается с ее губ, и она запускает руки в его волосы. Он стонет от удовольствия, и давление его языка усиливается. Он поднимает ее и прижимается к ней всем телом. Она хихикает от удара о стену, и их глаза встречаются. Она уверена, что, вероятно, выглядит ужасно: волосы в беспорядке, щеки раскраснелись, губы припухли, но то, как он смотрит на нее, заставляет ее чувствовать себя самой красивой волшебницей в мире. Он нежно целует ее в губы, прежде чем его рот перемещается к ее уху. — Хочешь нарушить правила сегодня вечером, Полярис? — Шепчет он, и ее тело покалывает от его хриплого голоса. — Разве мы уже не нарушаем? — бормочет она в ответ, испытывая головокружение от желания. — Как насчет еще одного? — спрашивает он, его язык выскальзывает наружу, чтобы обвиться вокруг раковины ее уха. Он покусывает мочку. — Ты доверяешь мне? Агата притягивает его лицо к себе и пристально смотрит ему в глаза. — Всегда, — говорит она ему, повторяя то слово, которое он говорил ранее в этом учебном году. Судя по тому, как его голубые глаза темнеют и расплавляются, она знает, что он помнит. Одна рука спускается к ее раздвинутым ногам, его пальцы ласкают внутреннюю сторону ее бедер. Она прикусывает нижнюю губу и пристально смотрит на него, точно зная, чего он просит — разрешения. Яростно кивая, она издает протяжный стон, когда его длинные пальцы нежно обводят ее центр. — Такая мокрая для меня. — От звука его гипнотического голоса у нее по спине пробегают мурашки, и она еще шире раздвигает ноги, приветствуя его. Он начинает медленно, и с каждым прикосновением и лаской она чувствует, как нарастает давление у нее в животе. Он сосредотачивается на ее клиторе и массирует его. Затем он вводит в нее один палец, и она ахает от этого вторжения. Агата смотрит вниз, наблюдая, как его палец исчезает внутри ее тела с извращенным удовольствием. Он вставляет еще один, и она утыкается лицом в его шею, вдыхая его, тихие вздохи срываются с ее губ. — Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так? Когда ты отдаешь всю себя мне? — спрашивает он. Его тон сдержан, но она слышит огонь, который бушует под его невозмутимым фасадом. Когда она не отвечает, он наклоняется вперед, продолжая трахать ее рукой, и кусает ее обнаженное плечо. Легкая боль, смешанная с огромным удовольствием, доводит ее до крайности, и она чувствует, как оргазм волнами накатывает на нее. Это никогда раньше не было так напряженно. Агата делает большие судорожные вдохи, и когда она, наконец, открывает глаза, то смутно видит, как он облизывает пальцы. Это самая горячая вещь, которую она когда-либо видела. Он протягивает к ней один палец, проводя по ее нижней губе. Она жадно засасывает его палец в рот и пробует себя. Это опьяняет — все в нем так опьяняет. Она знает, что влюбляется в него. Это похоже на свободное падение, все ее тело становится невесомым, когда она падает. Она не может остановить это — инерция слишком быстра. Я бы никогда не позволил тебе упасть, Полярис. Поверь мне. Его слова эхом отдаются в ее голове. Уже слишком поздно. Она уже падает. Она просто надеется, что он сможет поймать ее.