***
— Как долго ты собираешься продолжать это делать? Любопытный голос Майи прорывается сквозь туман в его голове. Черт, она поймала его. Александр выпрямляется на своей метле, явно пытаясь стряхнуть с себя предательские мысли. — Извини, я был погружен в свои мысли. — Да, я заметила. Последние пять минут ты пристально смотришь вон на то дерево внизу. Честно говоря, я потрясена, что оно не загорелось, учитывая твою склонность к заклинаниям, связанными с огнем, когда ты чувствуешь себя плохо. Он ощетинился на ее комментарий, прежде чем подлететь к ней немного ближе. — Я не чувствую себя плохо. Его заявление звучит неубедительно даже для его собственных ушей. Майя издает неподобающее леди фырканье. — Конечно, это не так. Итак, что же случилось с нашими родителями? Должно быть, они чем-то рассердили тебя сегодня утром. — Разве это так очевидно? — бормочет он. Это не тот ответ, который ищет его сестра — честный ответ, — поэтому она продолжает выжидающе смотреть на него. Александр вздыхает, прежде чем отвести взгляд и посмотреть вдаль. Территория поместья Нильсенов довольно обширна. Насколько хватает глаз, вся земля принадлежит поместью. Это кажется такой пустой тратой времени всего для четырех человек. — Я надеялся, что ты не заметила, — наконец говорит он. — Тогда научись лучше это скрывать. Перестань уклоняться и расскажи мне. — Я не уклоняюсь, — ворчит он. Он определенно уклоняется от ответа. После еще нескольких минут молчания и новых подсказок с ее стороны он отвечает ей. — Мама старается найти мою будущую невесту как можно скорее. Она назначила несколько встреч для этого сегодня днем. Сейчас Рождество, и это то, на чем она решает сосредоточиться. Отец соучастник, но это уже не удивительно. — Но ты встречаешься с Агатой, — констатирует очевидное Майя. Как только она произносит это, на ее лице появляется понимание. — Они не знают о ней, не так ли? — Они не знают. Никто не знает. Это то, чего хочет Агата. — Его голос звучит побежденно. — Конечно, Агата изменила бы свое мнение, если бы узнала, что ты ходишь на свидания с другими волшебницами. Я знаю, что видела её всего минуту, но я уверена — она не захотела бы делить тебя. Он хочет верить словам своей сестры, но он знает Агату. Он знает, что Майя ошибается. Агата предпочла бы, чтобы он посещал эти чаепития с волшебницами, которые его мать считает подходящими, хотя, если бы всё было наоборот, он бы никогда не подчинился этому. Это свело бы его с ума от ревности. В любом случае, на данный момент он не может помешать этим чаепитиям состояться. — Агата не хочет никому рассказывать, и из-за этого я не могу рассказать маме о своих намерениях. Я просто должен продолжать притворяться, что я не влюблен в нее и, что она для меня никто. Хотя она — это все, что я вижу. — Александр громко выдыхает, дыхание быстро выходит из его легких. Это больно. — Скажи ей, что любишь ее, и я уверена, что она согласится рассказать об этом нашим родителям, — настаивает Майя. — Рассказать нашим родителям — значит, по сути, объявить об этом всему волшебному миру. Сначала мама поднимет шум и начнет отговаривать меня от этих отношений из-за родословной Агаты. Затем, после того как отец заставит ее принять это, мама захочет, чтобы я публично объявил о наших отношениях. Майя прикусывает нижнюю губу, не зная, что ответить. Он думает, что это потому, что она понимает, насколько он прав. — Это несправедливо по отношению к Агате, — признает Александр. — Это нечестно заставлять ее или торопить. Но время здесь работает против нас. У меня есть крайний срок, чтобы заставить ее влюбиться и связать со мной жизнь. Разве это справедливо по отношению к ней? Это первый раз, когда он озвучивает эти мысли кому-либо. Разоблачение этих тем приносит одновременно облегчение и ужас. Разговоры об этом делают это реальным. Воспоминание о том, что у него мало времени, — мучительная мысль. Что, если его окажется недостаточно? Что, если в конце концов она не выберет его? Это немыслимо. — Она выберет тебя, Александр, — просто говорит Майя. — Я знаю, что так и будет. Но ты не можешь продолжать скрывать это от нее. Ты ведь не сказал ей, не так ли? — Это отпугнет ее. Я слишком хорошо ее знаю… — он начинает спорить. — Это оправдание, и ты это знаешь. Как ты можешь ожидать, что она будет доверять тебе, если ты скрываешь от нее нечто такого масштаба? Александр качает головой, вдумываясь в ее слова. Ни один из них не нарушает молчания, некоторое время пребывая в спокойном созерцании. Майя права. В его страхах есть доля правды, но, в конце концов, то, о чем он думает, всего лишь проявление его собственных сомнений. — Когда ты успела стать такой умной? — спрашивает он с усмешкой. — Я всегда была такой умной, — дерзко отвечает она. Он одаривает ее своей самой убийственно очаровательной улыбкой, прежде чем пролететь мимо нее и сделать сальто назад в воздухе. — Давай, хватит бездельничать. Научим тебя этому приему.***
Первая мысль Александра, когда девушка входит в комнату, это то, что ее духи удушают. В аромате есть что-то, напоминающее цветочные нотки, но в подавляющем большинстве он мускусный и тяжелый, оседающий в комнате ядовитым шлейфом. Он хотел бы, чтобы сейчас было социально приемлемо прикрывать нос, но вместо этого он довольствуется неглубоким дыханием через рот. Это ошибка. Он начинает задыхаться и несколько раз бьет себя кулаком в грудь, отчаянно пытаясь нормально дышать. Встревоженная и раздраженная, Оливия подходит к нему и неловко похлопывает по спине, не зная, как это сделать правильно — правильно успокоить своего сына, когда он в этом нуждается. — С тобой все в порядке, Александр? — В полном порядке, — отвечает он, снова кашляя. — Приношу свои извинения. Оливия бросает на него острый взгляд, который он с готовностью игнорирует, прежде чем она отходит в сторону и представляет их гостью. — Александр, это Рейна Лабелль. В настоящее время она учится на последнем курсе в Шармбатоне. Лабеллы, как ты знаешь, являются прямыми потомками короля Карла VI. — Приятно познакомиться с тобой, — небрежно говорит он. Чего он не говорит вслух, так это того, что король Франции Карл VI, позже известный как Безумный король, был наиболее знаменит сокрушительным поражением своей армии в битве при Агринкуре, где они проиграли англичанам из-за его некомпетентности. Он сомневается, что его мать знает эту часть знаний военного времени из истории магглов. Одетая в потрясающее сиреневое платье в пол, Рейна выглядит так, словно готова к торжественному мероприятию, а не к простому послеобеденному чаепитию. Напротив, он одет в темно-серые брюки и темно-бордовый свитер, который он счел достаточно модным, учитывая обстоятельства. Очевидно, он ошибался. — Очень приятно, — скромно отвечает Рейна с тихим смешком. — Что ж, я оставлю вас наедине, чтобы вы могли лучше узнать друг друга, — хихикает Оливия, выходя из комнаты и грациозно помахивая рукой. Рейна садится со счастливым вздохом и смотрит на него, ничего не говоря. Она просто продолжает улыбаться, с невыразительным выражением лица, за которым нет ни теплоты, ни искренности. Это немного жутковато и отталкивает. Александр прочищает горло и кладет один кубик сахара и наливает немного теплого молока в свой чай «Эрл Грей». Он делает глоток. — Как продвигается твоя учеба в Шармбатоне? — Моя учеба продвигается чудесно, хотя, должна признаться, она никогда меня не интересовала. Есть еще так много вещей, с которыми можно скоротать время. — Она наклоняется вперед в своем кресле, как будто раскрывает какой-то большой секрет. — Действительно, например? — вежливо спрашивает он. — Я нахожу общественную деятельность гораздо более увлекательной. Вечеринки, гала-концерты и тому подобное. Книги мне наскучили. Я не могу дождаться окончания школы, чтобы никогда больше не брать их в руки. Александр делает еще один глоток чая, потирая руки, потому что не может сформулировать ответ на это. Это та девушка, которую выбрала его мать. Тот факт, что она думает, что Рейна хорошо подошла бы ему, доказывает, как мало она его знает. — Я никогда не бывал в Шармбатоне, но слышал, что его территория довольно красива.— Он пытается вернуть разговор к безопасной теме, на которую он действительно может говорить. — Так и есть, — немедленно отвечает она, ее улыбка становится шире. Он не уверен, как ее губы не трескаются в уголках. — Но ничто не сравнится с твоими угодьями здесь, в поместье. Это просто великолепно, — почтительно отвечает она. Она успокаивает его или, по крайней мере, думает, что успокаивает, но это имеет противоположный эффект. Это вызывает у него отвращение. Он пренебрежительно машет рукой. — Я уверен, что наши земли бледнеют по сравнению со многими другими. — Это бред! — не соглашается она, и он вздрагивает от ее страстной поправки. Он хорошо скрывает это и делает еще один большой глоток чая. — Сама по себе архитектура впечатляет, — продолжает она, наклоняясь вперед, как будто жаждет услышать еще больше лакомых кусочков. — Первоначальное здание было построено более века назад, но в 1700-х годах его снесли и перестроили в стиле английского барокко. Архитектурный стиль считался настолько радикальным и необычным, что люди называли его художественной революцией. — Хм, да, мне особенно интересно посмотреть на северный фасад, поскольку я читала, что он довольно драматичный и скульптурный, — отвечает она. На его удивленный взгляд она поясняет: — Я уже провела небольшое собственное исследование поместья. — Ты провела исследование? — с любопытством спрашивает он. Это необычно. — Это предосторожность, уверяю тебя. В конце концов, однажды все это тоже будет моим, — мечтательно говорит Рейна, и в ее глазах появляется нетерпеливый блеск. — Конечно, нам нужно будет сделать кое-какой косметический ремонт и добавить немного больше цвета. Я всегда была поклонницей пастельных тонов. Он настолько сбит с толку, что единственный ответ, который он может придумать, это: — Что? Она склоняет голову набок и смотрит на него так, как будто это он сейчас ведет себя странно. — Конечно, ты знаешь, что наши матери переписывались по этому поводу. Это был бы самый выгодный брак. — Это всего лишь чаепитие, Рейна. Вот и все. — Это формальность, прежде чем мы объявим о нашей помолвке. Я буду послушной женой. Он издает горький смешок, что-то настолько едкое, что оно царапает слизистую оболочку его пищевода, когда пузырится изо рта. — Чаепитие закончено, — холодно говорит он, промокая губы салфеткой, прежде чем встать со стула. Рейна выскакивает, совершенно ошеломленная. Она начинает оправдываться, чтобы исправить ситуацию, но он просто поднимает одну руку, останавливая ее. — Я надеюсь, что твой отдых по-прежнему будет приятным. Хорошего дня, — пренебрежительно говорит он, прежде чем выйти из комнаты. Как только дверь за ним закрывается, он прислоняется к ней, проводя кончиками пальцев по дереву, ощущая все контуры зернистости. Он зажмуривает глаза и делает глубокий вдох, успокаивая сердцебиение. Когда он снова открывает глаза, его отец стоит перед ним, в нескольких метрах. На его лице смесь удивления и замешательства, но он молчит, зная, что сейчас не время для банальностей, которые он мог бы высказать. — Не будем об этом, — отрезает Александр. Затем, взмахнув руками, он аппарирует прочь из поместья. Последнее, что видит Александр перед размытыми красками и знакомой тяжестью в животе, — это его отец, протягивающий руку и двигающийся всем телом, чтобы остановить его. Но уже слишком поздно.***
Дорога гигантов — живописная местность в графстве Антрим в Северной Ирландии, состоящая примерно из сорока тысяч взаимосвязанных базальтовых колонн. Научное объяснение этого природного явления, которое дают магглы, заключается в том, что это результат древнего извержения вулканической трещины. Волшебное сообщество, однако, знает, что колонны на самом деле являются остатками древней дамбы, построенной гигантом, который принял вызов, чтобы проложить путь через коварный Северный канал. Эта история проиллюстрирована в сборниках рассказов, на которых вырос Александр, — тех, которые он научился читать себе, а позже Майе. Когда он, наконец, стал достаточно взрослым, чтобы получить лицензию на аппарирование, дамба была одним из первых мест, куда он аппарировал. Характерные переплетающиеся колонны выглядят почти в точности так, как они нарисованы в детских книжках. Здесь, среди скал и океана, он может сосредоточиться на многом другом, кроме разлада в своей голове. В пятый раз, когда он пришел сюда — после ссоры со своим отцом, конечно, — он обнаружил небольшую пещеру в западной части заповедника. Это область, в которую магглы никогда не отваживаются заходить из-за того, как далеко она находится. С помощью быстрого заклинания пещера становится скрытой от посторонних. Он послал своего верного Патронуса всего через несколько мгновений после прибытия в пещеру. Прошло почти полчаса с тех пор, как его Акита убежала, чтобы передать его сообщение Агате. На улице темно и дождливо, погода резко контрастирует с солнечным светом, с которого он только что вернулся. Мрачность рассеивается после нескольких согревающих и подсушивающих чар. Он легко разжигает огонь, и вскоре пещера купается в теплом сиянии, исходящем от пламени. Раскинув руки, он греет ладони у огня. Вид, открывающийся сразу за пределами пещеры, притягивает и завораживает. Бурные волны громко разбиваются о скалы, темно-синий цвет смешивается с грифельно-серым и черным. Его взгляд прикован к постоянному движению, отвлекающему от его хаотичных мыслей. Он слышит характерный щелчок за пределами пещеры, а затем она появляется из темноты, с потрясающей улыбкой на прекрасном лице, когда она входит. Он не собирается бросаться к ней. По правде говоря, он хотел вести себя более сдержанно, но тяжесть, лежащая на его плечах, сразу же спадает, как только он видит ее лицо. Рядом с ней он всегда чувствует себя намного легче. Через несколько секунд Агата уже заключена в его объятия. Александр зарывается лицом в ее шею, вдыхая ее аромат. Это его сразу успокаивает. — Полярис, я скучал по тебе, — шепчет он ей в кожу. Ее искрящийся смех согревает его изнутри, когда она перебирает пальцами его волосы. — Я тоже скучала по тебе, хотя прошла всего неделя с тех пор, как мы виделись. — Восемь дней, — поправляет он, приближая свои губы к ее губам и захватывая ее рот в глубоком, страстном поцелуе. Он изливает все свое разочарование, чувство беспомощности исчезает с каждым толчком и движением их языков. Выражение лица Агаты ошеломленное, когда она, наконец, отстраняется. Она проводит языком по нижней губе, как будто наслаждается его вкусом. Склонив голову набок, она изучает его, в ее глазах появляется беспокойство. — Все в порядке? Что случилось? — Моя мать была занята своими обычными выходками, мой отец ничего не сделал, чтобы остановить её. Я уверен, что ты уже устала выслушивать все это. Я ежедневно рассказываю тебе обо всем, что происходит в поместье. Я, должно быть, наскучил тебе. Она легонько хлопает его по груди, услышав его самоуничижительный тон. — Я хочу знать все. Расскажи мне. И он это делает. Он рассказывает обо всем, что произошло за несколько коротких часов, не умалчивая о Рейне Лабелль и планах его матери на них. Закончив, он задерживает дыхание, неуверенный в том, как она отреагирует. Несколько мгновений она молчит, обдумывая все это. Когда Агата наконец заговаривает, ее тон становится легким. — Ты пытаешься сказать своей девушке, что ходил на свидание с другой? — Э-э-э, да? Это все так неправильно. — Он запускает руку в волосы и дергает их. — Если ты боишься, что я сойду с ума, то это не так. Я знаю, что твоя мать загнала тебя в эту ситуацию. — Неужели? Ты не злишься? — удивленно спрашивает он. — Нет, я имею в виду, ты бы злился, если бы наши ситуации поменялись местами? — она спрашивает, искренне заинтересованная. — Да, я был бы немного раздосадован, если честно, — нерешительно говорит он. Агата улыбается ему и приподнимается на цыпочки, нежно касаясь губами его губ. — Рейна ничего не значит для тебя, как и любая другая девушка, за которой твоя мать может захотеть, чтобы ты ухаживал. Единственные люди, которые имеют значение, — это ты и я. Ты доказал мне это. При ее словах он прижимается своим лбом к ее лбу, их носы соприкасаются. Она зашла так далеко, доверяя ему каждую частичку своего сердца, зная, что он всегда будет оберегать ее. Он благоговейно целует ее, нежно обхватывая ладонями ее лицо. На этот раз он заговаривает первым, отстранившись. — Мне жаль, что я оторвал тебя от семьи на Рождество. — О, все в порядке. Честно говоря, разрыв с моей тетушкой был очень приятен. Она была в разгаре очередного допроса о том, что происходит в Хогвартсе. Ей было что сказать о том, как ужасно директриса МакГонагалл справляется со всем этим. — Агата пожимает плечами, прежде чем наклониться и поцеловать его в щеку. — Когда я получила твое сообщение, я придумала оправдание, что у Евы чрезвычайная ситуация, вылетела за дверь и аппарировала, прежде чем она смогла что-то возразить. Ева была в восторге от того, что прикрыла меня. — Ты солгала ей ради меня? — спрашивает он с широкой улыбкой. Она тычет его пальцем в грудь. — Я много лгу ей, потому что это единственный способ выжить в моей семье. Да, конечно, я лгала. Я беспокоилась о тебе. Он любит ее. Он так чертовски сильно ее любит. Огонь продолжает мерцать, отбрасывая тени на стены пещеры. Он тихо бормочет созданное им заклинание, и маленькие огоньки начинают парить в воздухе вокруг них. — Я знаю, что говорила это раньше, но эти огни такие красивые, — говорит она ему с благоговением в голосе, оглядываясь вокруг. Это тот самый момент. Сам того не желая, он создал такую романтическую обстановку и знает, что сейчас самое подходящее время сказать эти три маленьких слова. И когда они срываются с его губ, он не чувствует никакого страха; его захлестывает волна удовлетворения, потому что он знает, что правдивость его заявления преодолеет все. — Я люблю тебя. Его глаза закрыты, и он еще не совсем открыл их. Вместо этого он позволяет себе почувствовать тепло ее прикосновения, когда она продолжает касаться кончиками пальцев его груди. Он прислушивается к их ровному дыханию, которое, как всегда, совпадает. Все это усиливается, когда он лишает себя зрения. Голубые глаза открываются, чтобы удерживать зеленые. Она улыбается. Все ее существо излучает счастье и нежность. Она такая чертовски красивая. Она ничего не говорит, но ей и не нужно этого делать. Он знает, что она пока не может ответить ему тем же, и он никогда не стал бы принуждать ее к этому. Вместо этого она еще сильнее прижимается к его телу, к его сильной груди. Рука Александра обхватывает ее голову, пальцы запутываются в золотом шелке ее волос. Он отводит их в сторону, атакуя ее шею поцелуями с открытым ртом, проводя языком по ее коже. Глядя вниз, он замечает, как ее груди прижимаются к тонкой ткани его свитера. Он почти болезненно твердеет под брюками. Он хочет поклоняться каждому сантиметру ее тела. Крепко сжимая ее подбородок, он осознает, насколько она нежна, его большое тело практически поглощает ее. Потребность защитить ее поднимается в его груди. Его большие пальцы рисуют маленькие круги на ее щеке, пока он жадно впитывает каждую деталь ее желания: ее прерывистое дыхание, румянец, покрывающий ее лицо, и дикий голод в ее потемневших зеленых глазах. — Я хочу поцеловать тебя, — бормочет он. Затуманенным взором она смотрит на него в замешательстве. — Ты целуешь меня. Он обхватывает ладонями ее промежность, вдавливая в нее большой палец, чувствуя жар, исходящий от неё. Это грозит сжечь его заживо, но он охотно пошёл бы на это, желая, чтобы это поглотило каждую его частичку. — Здесь. Агата тихо мяукает в знак согласия. — Да. — Ты доверяешь мне? — хрипло спрашивает он. Он уже много раз задавал ей этот вопрос, но ему никогда не надоедает ее повторный ответ. Это как успокаивающий бальзам на его усталую душу. — Ты же знаешь, что да. Одарив ее дьявольской ухмылкой, он начинает стаскивать одежду с ее тела. Она дрожит, прижимаясь к нему, и легким движением его запястья огонь снова разгорается, языки пламени вырываются из тлеющих углей и золы. — Я не хочу, чтобы ты лежала на земле. Тут грязно и холодно. Тихий смешок срывается с ее губ. — Ну, где еще мы могли бы… Прежде чем она успевает закончить свой вопрос, он машет пальцами перед ее телом. — Вингардиум Левиоса. Ее тело отрывается от земли, зависая в воздухе. Высота и угол идеально подходят для того, чтобы он мог поглотить ее. Агата издает пронзительный визг, прежде чем начинает неудержимо хихикать. Она борется с невесомостью, явно не привыкшая к левитации. — О, это кажется странным. — Сейчас ты почувствуешь себя намного лучше. Подушечки его пальцев шершавые на ее нежной коже, когда он проводит руками вверх по ее ногам. Она начинает извиваться, когда он прикасается к ней везде, кроме тех мест, где она действительно этого хочет, дразня каждую частичку ее тела. Он прижимается лицом к ее центру, глубоко вдыхая. Ее возбуждение ошеломляет. Он всегда знал, что пристрастился к ней, и ее запах только усиливает это. Ему нужна доза. Еще одно движение его руки, и ее нижнее белье исчезает. Она пытается сжать бедра вместе для некоторого трения и облегчения, но его железная хватка останавливает ее. Он раздвигает ее ноги, открывая. Скользя одним пальцем по ее влажности, он дразнит ее клитор. — Алекс, пожалуйста, — выдыхает она. Протяжный стон вырывается, когда он вводит в нее палец. Ее теснота окружает его, и он начинает трахать ее своей рукой. Ее тело так мило отзывается на него, ее бедра подрагивают вокруг его головы, когда он вводит в нее еще один палец. Ее руки хватают его за волосы, и он наслаждается легкими приступами боли каждый раз, когда она тянет слишком сильно. Другой рукой он гладит себя через брюки. Обезумев от желания, он отчаянно нуждается в том, чтобы попробовать ее на вкус. Наклонившись вперед, Александр убирает пальцы, наслаждаясь разочарованным мяуканьем, которое она выражает. Ее ноги опускаются на его плечи, все ее тело, наконец, сдается, когда он просовывает в нее свой язык. Он перемещается к ее клитору, посасывая его. Она промокла, и он хочет, чтобы она впиталась в его кожу, полностью насытив его. Он переключается между своим ртом и рукой, продолжая атаковать все ее чувства. Агата корчится, ее нога выбрасывается в никуда. Просунув один палец внутрь нее, он находит ее чувствительную точку, касаясь ее. Это заставляет ее громко кричать, и он благодарен, что они находятся посреди заброшенной пещеры, где она может кричать от удовольствия так громко, как ей хочется. Ее ноги начинают дрожать, и он знает, что она близко. Он поймает ее — всегда; он никогда не позволит ей упасть. С новыми усилиями он посасывает ее клитор, и ее тело взрывается мощным оргазмом. Он следует за ней, кончая в штаны, постанывая в ее кожу. Он не перестает пробовать ее на вкус. Только когда она, наконец, приходит в себя, он убирает свой рот. — Фините Инкантатем. Агата падает в его готовые и желанные объятия. Ее веки трепещут, когда она утыкается носом в его грудь, вдыхая его запах. Она изо всех сил старается держать глаза открытыми, сон борется за то, чтобы взять верх. — Спи, Полярис, — бормочет он. Прежде чем погрузиться в свои мечты, она смотрит ему прямо в глаза и проводит нежной линией по его предплечью. — Трех слов недостаточно, чтобы описать мои чувства к тебе. Она произносит это так тихо, что если бы он не держал ее, то не услышал бы. Резко вдыхая, он не произносит больше ни слова, когда она полностью попадает в объятия дремоты. А потом он просто обнимает ее.