Полярная звезда

Александр не уверен, чего ожидать, когда входит в кабинет директрисы, следуя за ней по пятам. Неуверенность, беспокойство и гнев неустойчивым образом смешиваются у него под ложечкой. Первое, что он замечает, входя в кабинет, — это ярко-рыжие волосы Марты. Они идеально завиты, и она убрала их с лица с помощью ободка. Эта простая вещь беспокоит его сверх всякой причины. Александр ненавидит, что она выглядит такой собранной, когда должна быть в смятении. Все, чего он желает прямо сейчас — ее гибели. Он хочет, чтобы она была в руинах; чтобы ей вернулось хоть немного хаоса и разрушения, которые она внесла в их жизни. Это то, чего она заслуживает. Александр стоит в углу кабинета, в метре от профессора Малфоя, который не отрывает своего напряженного взгляда от Марты; кажется, ее все это совершенно не беспокоит. Директриса МакГонагалл садится за свой стол, выражение ее лица непроницаемо. — Мисс Рэдбэк, до меня дошли сведения, что вы причастны к недавним нападениям на Хогвартс. Вы отрицаете это? Александр всегда знал, что директриса прямолинейна, но он не ожидал, что она начнет сразу с обвинений. Он отодвигается от книжной полки, к которой прислонился. Справа от него профессор Малфой не двигается. Рот Марты приоткрывается, ее щеки краснеют на фоне бледного лица. — Что вы имеете в виду? На меня напал этот самый преступник. Александр должен признать, что она убедительная актриса, но Марта может быть невиновна только в том случае, если Агата лжет. Без сомнения, он знает, что это не так. Агата заставила себя быть в сознании эти несколько секунд, потому что хотела сказать ему правду. Он знает, что это, должно быть, было трудно и, вероятно, болезненно для нее, но она все равно это сделала. Потому что Агата сделала бы все, чтобы защитить других. Вот почему она так отчаянно хотела разгадать эту тайну. МакГонагалл сжимает губы в прямую линию. Александр может чувствовать ее раздражение с безопасного расстояния, на котором он находится. — Вы намеренно отравили нескольких учеников в Хогвартсе или нет? — Я этого не делала, — твердо отвечает Марта. — Я невиновна и являюсь жертвой. Александр борется с желанием громко фыркнуть на ее заявление. Ему удается сдержаться, и он подмигивает профессору Малфою, когда тот поворачивается, чтобы свирепо взглянуть на гриффиндорца. Марта заговорщически наклоняется, как будто раскрывает какой-то большой секрет. — Я думаю, что человек, которого вы ищете, — это Агата Харрис. Очевидно, она завидует мне и Лауре из-за того, насколько мы близки с Александром. Она бросает на гриффиндорца быстрый взгляд, когда произносит его имя. — Это так очевидно, что она злая и расстроенная. Я думаю, именно поэтому она также напала на Габриэля. Директриса бросает на нее тяжелый взгляд, а затем складывает руки перед собой на столе. — Профессор Малфой, пожалуйста, — командует она. Без единого взгляда или слова подтверждения Малфой делает несколько шагов к Марте, размахивая пальцами. Она немедленно напрягается, и у нее отвисает челюсть. Страх, который вспыхивает в ее глазах, показывает, что прямо сейчас Марта не контролирует свое тело. Малфой достает из-под мантии стеклянный пузырек, откупоривает его и выливает в рот Рэдбэк. Затем он снова машет пальцами, чтобы рассеялся тот паралич, в котором он держал её. Марта обеими руками хватается за горло, отчаянно вцепляясь в него, как будто пытается вызвать у себя рвоту. Она с усилием давится, слезы щиплют ей глаза, и она яростно трясет головой. — Что вы сделали? — Хрипло выкрикивает Марта, голос непохож на её обычный бодрый, приподнятый тон. — Простите меня, мисс Рэдбэк, моя рука соскользнула. Однако вы можете быть уверены, что это зелье безопасно. В конце концов, я полагаю, что именно вы готовили эту смесь на занятиях в прошлом семестре, — говорит он вкрадчиво, в его голосе нет ни капли извинения. — Должен сказать, это была отличная работа. Вы необычайно искусны в приготовлении зелий. — Сыворотка правды? — спрашивает она, широко раскрыв глаза. Очевидно, всё, что Марта изначально планировала, срывается профессором Малфоем и директрисой МакГонагалл. Несмотря на то, что введение Сыворотки Правды ученикам не одобряется, это обычный инструмент, используемый как Аврорами, так и Невыразимцами во время допроса. Нигде в уставе Хогвартса не написано, что зелье не должно использоваться на учениках. Александр обнаруживает, что он не возражает и не удивлен действиями Малфоя. В конце концов, всего несколько месяцев назад он был свидетелем того, как профессор применял легилименцию к ученику, чтобы определить, говорит ли он правду. — Теперь я повторю еще раз. Мисс Рэдбэк, до меня дошли сведения, что вы причастны к недавним нападениям на Хогвартс. Вы отрицаете это? — Голос директрисы МакГонагалл суров. — Нет, я этого не отрицаю. Это была я, — говорит Марта. Она задыхается, и ее руки подносятся ко рту, как будто она пытается помешать себе заговорить. — Уточните, — командует МакГонагалл. Марта продолжает рассказывать правду, ее слова звучат высокопарно, поскольку она время от времени пытается удержаться от того, чтобы не выдать себя. Ее отец, как глава отдела разработки зелий, решил приступить к новому проекту, в котором он исследовал, как использовать темную магию в качестве оружия. Учитывая его специализацию в боевых зельях, это была та область, на которой он решил сосредоточиться в первую очередь. Она не уверена, был ли этот проект одобрен министерством, поскольку он работал над ним только в своей частной лаборатории. Казалось, что это было в высшей степени конфиденциально и совершенно секретно. Когда Марта обнаружила зелье, она украла два флакона вместе с Философским камнем, который также удалось воссоздать ее отцу. — То, что делал Ваш отец, было незаконным по многим причинам, — выпаливает Малфой. Директриса поворачивается к нему, ее беспокойство очевидно. Если кто-то в Хогвартсе и был в курсе того, что происходит внутри Министерства, то это был Драко Малфой. В конце концов, его жена — министр магии. Но, похоже, они оба не знали об этом преступлении. — То, что Вы описываете, — это алхимическая война, — повторяет Малфой. — Вы понимаете, насколько это может быть опасно, если магия попадет не в те руки? — Он поворачивается к директрисе и бросает на нее непроницаемый взгляд. МакГонагалл кивает, как будто понимая его безмолвное, загадочное послание. — Зачем вы это сделали, мисс Рэдбэк? Вы яркая и талантливая девушка. У Вас так много всего было впереди, — заявляет Директриса. Взгляд Марты устремляется к Александру, и она крепко сжимает спинку стула, костяшки ее пальцев белеют. Затем слова срываются с ее губ, когда она больше не может сдерживаться. — Я не могла позволить ей заполучить его. Она его не заслуживает! — Мисс Харрис? — Спрашивает МакГонагалл с ледяным выражением лица. Марта оцепенело кивает один раз. — Это была ловушка. Я планировала это с самого начала, чтобы казалось, что виновата Агата. Я видела, как Александр тосковал по ней — в течение многих лет мне приходилось страдать и сносить это, и я больше не могла с этим мириться. В этом году у меня появилась возможность нанести удар. Александр, я дала тебе шанс выбрать меня, но ты отказался, — в отчаянии говорит она ему. — Ты не мог, потому что был ослеплен Агатой. Мы должны были разгадать эту тайну вместе, но вместо этого ты выбрал ее. Ты понимаешь, как сильно это ранило меня? Это только укрепило мою решимость и доказало, что мне нужно полностью устранить Харрис. Марта громко выдыхает, прежде чем продолжить. — Когда она пришла, чтобы найти меня, ты бы видел, какой самоуверенной и глупой она была. Она попалась в мою ловушку, потому что я умнее. Я одолела ее и применила Империус, чтобы контролировать. После этого она должна была пойти к директрисе и признать свою вину в том, что она воссоздавала нападения из предыдущих случаев в Хогвартсе, но направляла их на Чистокровных, потому что ненавидела. Посмотри, как легко я контролировала и манипулировала ею. Она всегда получала все похвалы и почести, но она никогда этого не заслуживала! — Мой план был идеальным, — наконец заканчивает Марта, оглядываясь на него и пристально глядя, когда все замолкают в ужасающей тишине от всего, что она только что сказала. — Александр всегда должен был быть моим. Наши матери даже назначили чаепитие, чтобы обсудить нашу предстоящую помолвку. Оно было отменено в последнюю минуту, но это понятно, учитывая рождественские каникулы, — она замолкает. Александр крепче хватается за книжную полку позади себя. Марта, должно быть, была одним из четырех чаепитий, которые его мать ожидала, что он посетит на Рождество. Он прошел только через одно, прежде чем выбежал из поместья, отчаянно пытаясь спастись. Ему нужно поговорить об этом со своими родителями. Их идиотские действия только поощряли иллюзии Марты. В течение следующего получаса директриса и профессор Малфой продолжали свою линию допроса. Было ужасно слушать, как Марта бесстрастно описывала, как она пыталась воссоздать зелье, пронизывающее душу ее отца. Она не испытывала угрызений совести за то, что сделала. Возможно, это самое страшное во всем этом. Все это было средством для достижения цели. В какой-то момент профессор Малфой применил легилименцию к Марте и спроецировал ее воспоминания на всеобщее обозрение. Александру было тяжело наблюдать за интерпретацией Марты его самого и его действий, как будто он герой ее извращений. Глубина ее чувств к нему душераздирающа; она одержима им в течение многих лет. Это так долго перерастало в крещендо; затем она сорвалась, что было неизбежно. Такую сильную маниакальную одержимость и тоску невозможно сдержать. Это, очевидно, привело бы к переломному моменту. Мурашки дискомфорта путешествуют вверх и вниз по его коже, и он снова ерзает, ненавидя всю ситуацию. Она больна. Ей нужна помощь. Когда воспоминания, наконец, прекращаются, все, что он хочет сделать, это сбежать и увеличить физическую дистанцию между собой и этим темным, безумным миром, который находится в сознании Марты. Но сначала ему нужно сделать одну вещь. Профессор Малфой и директриса МакГонагалл стоят в углу кабинета, разбирая воспоминания, собирая то, что они хотят сохранить, чтобы представить Визенгамоту*. Александр использует это как свою возможность. — Марта, — говорит он, привлекая ее внимание. Гриффиндорец замечает, как она сразу смягчается и наклоняется к нему. Он делает шаг вперед и встает рядом со столом директрисы МакГонагалл, так, что деревянная мебель по-прежнему стоит между ними. — Я никогда не был и не буду твоим. Ты неверно истолковывала каждое взаимодействие, которое у нас когда-либо было, чтобы оно вписывалось в твое предопределенное повествование о нашей эпической истории любви. Этого не существует. Это ложь, которую ты сфабриковала. На самом деле, то, что ты сделала, причинило боль единственной девушке, которую я когда-либо любил и буду любить. Раньше я думал, что ты добрая и милая, но теперь я вижу, что все это было притворством, — говорит он смертельно серьезным тоном. Александр смотрит прямо ей в глаза со стоическим выражением лица. — Ты снова подойдешь к ней? Я причиню тебе столько боли, что ты будешь желать смерти. Ты снова подойдешь ко мне? Я уничтожу имя и влияние твоей семьи. Теперь я надеюсь, что ты получишь помощь, в которой нуждаешься, но попомни мои слова хорошенько, держись подальше от меня и Агаты. Я потрачу каждую секунду, каждую минуту оставшейся части моей жизни на то, чтобы ты никогда больше не причинила ей такой боли. Он не ждет ее ответа. Поворачиваясь к директрисе, он привлекает ее внимание. Лицо МакГонагалл, как всегда, непроницаемо, но ему кажется, что он видит, как ее глаза сверкают от гордости. Александр вздергивает подбородок, прощаясь с профессором Малфоем, который только ухмыляется. Они оба явно слышали его речь. Когда гриффиндорец выходит из кабинета директрисы, он слышит, как МакГонагалл говорит Марте, что ее дело будет передано в Визенгамот. Если ей повезет, ее отправят в больницу Святого Мунго, хотя вполне возможно, что вместо этого ее приговорят к Азкабану. Ее отец также будет задержан и предстанет перед судом высшей инстанции и парламента. Александр исчезает на лестнице, прежде чем слышит какие-либо другие части разговора. Теперь все кончено.

***

Первое, что делает Александр после того, как покидает кабинет директрисы, — это возвращается в лазарет, чтобы проверить Агату. Мадам Помфри грустно улыбается ему и качает головой, показывая, что нынешнее состояние слизеринки не изменилось. Однако прошел всего час с тех пор, как гриффиндорец в последний раз видел ее, поэтому он заставляет себя сохранять оптимизм. Он не хочет отходить от Агаты на случай, если каким-то чудом она скоро проснется, но он знает, что больше не может откладывать то, что ему нужно сделать, и разговор, который нужно провести. Наклонившись, Александр целует ее в лоб. — Вернись ко мне, Полярис. Ты нужна мне, — шепчет он, глядя на нее еще мгновение, прежде чем оторваться. Выходя, он чуть не врезается прямо в тела Рэйчел и Евы. Линд смотрит на него встревоженными глазами. — Как у нее дела? — спрашивает она дрожащим голосом. — Никаких изменений в состоянии, — отвечает Александр со вздохом. — Ей станет лучше. Я знаю, — говорит Ева, как всегда оптимистично. Скай обнимает Рэйчел за плечи, когда она прижимается к её телу для утешения. — Ты что, уходишь? Он кивает. — У меня есть срочное дело, но я скоро вернусь. — Мы присмотрим за ней и пошлем записку, если она проснется, — успокаивающе говорит ему Рэйчел. Александр натянуто улыбается ей и кивает, прежде чем уйти. Он не возвращается в их личную гостиную. Он не остается в Хогвартсе. Вместо этого он достает из кармана свою уменьшенную метлу и возвращает ей первоначальный размер. Александр направляется в Хогсмид, а затем аппарирует в Лондон.

***

Расположенный на девятом уровне британского министерства магии, Департамент тайн — это место одновременно строгое и загадочное. Работа, которая здесь делается, так скрыта, что о ней редко говорят. Несмотря на то, что его отец является главой департамента, Александр все еще не совсем уверен, чем именно он занимается ежедневно. Он прибывает в Министерство без проблем, заходит в потайной ход, который маскируется под туалетную кабинку, и спускает воду в унитазе. Никто не останавливает его, когда Александр входит в лифт. На самом деле, несколько человек удивленно таращатся на него, явно узнавая, кто он такой, но они не посмели бы остановить Нильсена, представителя высшей Чистокровной знати. Он бредет по выложенному черной плиткой коридору, ничуть не смущенный присутствием отголосков темной магии. Стоя перед последней дверью в конце коридора, он громыхает своим голосом. — Я здесь, чтобы встретиться с Ульриком Нильсеном. Его встретили молчанием. Но в этом нет ничего необычного. Через несколько секунд черная дверь со щелчком открывается, скрипя, когда расширяется, чтобы впустить его. Как только одна из его ног касается пола, он чувствует, что плавно проваливается в него. Однако он не встревожен. Он уже привык к этому. Расслабляясь, он скользит сквозь пол прямо в кожаное кресло, которое стоит в типичном, совершенно заурядном офисе. Стекло простирается от пола до потолка. Вид за окном — река Темза и вид на Лондон, но он знает, что все это подделка. На самом деле он смотрит скорее на бесплодную землю и ничто, которые находятся под лондонскими улицами. Кабинет его отца выглядит так же, как кабинет любого другого главы департамента в Министерстве. Здесь ничего особенного. Он всего лишь один из многих. Александру не придется долго ждать. Он все еще ерзает на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, когда слышит щелчок открывающейся двери и знакомые шаги отца, направляющегося к нему. — Я не ожидал тебя увидеть здесь сегодня. Тебе что-нибудь нужно, сынок? — Спрашивает Ульрик, усаживаясь в свое офисное кресло и сплетая пальцы домиком. Горький, едкий смешок срывается с губ Александра, прежде чем он подавляет его. Он переводит выражение лица в нейтральное, так что оно нечитаемо. Это практикуется уже так долго, что для этого не требуется никаких усилий. — Что мне нужно? Какой простой, но в то же время трудный вопрос для ответа, — говорит Александр. Он лицом к лицу сталкивается со своим отцом. — То, что мне нужно, должно быть сделано. Это то, что я пришел тебе сказать. — Что должно быть сделано? — спрашивает Нильсен старший, хмуря брови в том, что кажется искренним беспокойством. Александр отказывается позволить себе попасться на это. Его отец уже много раз дурачил его с помощью этой уловки. — Покончить со всем этим. Я устал пытаться соответствовать твоим и маминым невозможным стандартам. Я устал притворяться, что мы семья, когда на самом деле вы не видите во мне и Майе своих детей; мы просто объекты, которые вы можете использовать в своих собственных целях. Я покончил с попытками быть идеальным сыном и тем, кем я не являюсь. В конце этого учебного года я не буду объявлять, на ком женюсь, просто чтобы следовать вашему заранее установленному графику. — Затем Александр наклоняется вперед и тычет указательным пальцем в большой дубовый письменный стол своего отца. — С меня хватит, и я больше не под вашим контролем. — Алекс… — начинает Ульрик, его неодобрение очевидно. — Марта Рэдбэк — это та, кто терроризировала весь Хогвартс последние несколько месяцев. Ей удалось заполучить в свои руки какую-то очень темную магию, которую изготовил ее отец, тайно и вне пределов Министерства, конечно, и расколола души нескольких учеников. Она подвергла Империусу другую ученицу, и я до сих пор не знаю, удалось ли ей причинить непоправимый вред. Это та же самая девушка, которую вы с мамой выбрали для меня, та, у кого приемлемая родословная и престижное происхождение, — говорит он, используя воздушные кавычки по ходу речи. — Когда мама пригласила ее на рождественское чаепитие, Марта восприняла это как сигнал о том, что мы должны быть помолвлены и что я ответил ей взаимностью. Я не знаю, что было сообщено между ними, но я знаю, что этого, должно быть, было достаточно, чтобы убедить Марту в том, что мы созданы друг для друга. Ее извращенное представление о моих чувствах к ней — вот что двигало ее психотическими действиями. Она раскалывала души людей в Хогвартсе, потому что думала, что это сведет нас вместе. Ты видишь, к чему привели ваши безрассудные действия? Ульрик молчит несколько секунд, прежде чем, наконец, прочищает горло, выпрямляясь на своем стуле. — Откуда нам было это знать? Рэдбэк — очень уважаемая семья. Ее отец занимает видное положение в Министерстве. Ничто не указывало на то, что у нее была эта склонность к разрушению и безумию. — Ты все еще не понимаешь, к чему я клоню? Постоянное вмешательство тебя и мамы в мою жизнь и контроль над ней приведут только к моему несчастью и разорению. Слова Александра, кажется, проникают прямо в Ульрика, и он заметно вздрагивает, в его глазах вспыхивает боль от обвинения. — Это никогда не было тем, чего я хотел. Я клянусь тебе. Но ты так не желаешь идти на компромисс. Ты знаешь наши обычаи. Это неслыханно, если ты закончишь школу, не выбрав невесту. Я пытался дать тебе достаточно времени, чтобы найти кого-то по твоему собственному выбору, — рассуждает Нильсен старший. — Почему должны быть установлены временные рамки для поиска любви всей моей жизни? И даже если бы я действительно нашел её, почему нас должны принуждать к браку, к которому мы, возможно, не готовы? — Требует Александр, его голос накаляется. Его контроль ускользает. — Вот здесь то и проблема, не так ли? — Со знанием дела спрашивает Ульрик, его темный пристальный взгляд пронизывает насквозь. — Ты нашел ее, но боишься, что она сбежит от тебя, если ты предложишь помолвку? — Это не имеет значения. — Это не так. Алекс, остановись и подумай о том, что ты предлагаешь. Ты готов отказаться от всего этого ради девушки? Твой титул, твое положение в жизни, богатство, уважение, которого ты добился, твоя семья? Ты не сможешь оправиться от этого. Не веди себя так, будто ты не привык к определенному комфортному образу жизни. Если ты сделаешь это, ты должен быть готов отказаться от всего, — говорит Ульрик Нильсен нейтральным тоном, но в его словах слышится угроза. Он делает паузу, напряженно размышляя, а затем предлагает следующее. — Потрать некоторое время, чтобы подумать об этом. У тебя только начался весенний учебный семестр в Хогвартсе. Еще есть время, прежде чем нужно будет сделать выбор. Холодная, апатичная манера, с которой отец говорит об его будущем и личной жизни, пробуждает что-то внутри него. Гриффиндорец свирепо смотрит на отца, его челюсть сжимается, а зубы громко скрипят. — Мне не нужно время. Я выбираю ее, — рычит Александр, его тщательно отделанный фасад соскальзывает, когда разочарование берет верх. Он обращает доводы своего отца против него самого и делает то, чего, как он знает, Ульрик боится больше всего на свете: выглядеть слабым и недостойным в глазах общественности. — Либо вы с мамой принимаете это, либо будьте готовы к последствиям. Готовы ли вы потерять единственного наследника мужского пола фамилии Нильсен? Вы хотите, чтобы ваш драгоценный титул герцога никому не перешел? Представьте себе шумиху и скандал. У нас могут быть титулы и мы принадлежим к знати, но это не значит, что мы не можем подвергнуться позору и остракизму. Такова сама природа этого общества, не так ли? Все они — стервятники, ищущие следующей возможности уничтожить и опорочить. Любой намек на то, что я откажусь от своего имени и титула, был бы слишком неотразим для любителей сплетен, чтобы устоять. Воздух густой и удушливый, но он не осмеливается показать, что его это беспокоит. Вместо этого Александр становится выше в кресле, что является физическим воплощением его нежелания отступать в этом вопросе. Его слова продолжают висеть перед ними обоими, создавая этот огромный разрыв в их отношениях. Это ложь. Этот разрыв присутствовал всегда. Он никогда по-настоящему не хотел признаваться в этом самому себе, потому что какой ребенок захотел бы сказать, что он отдалился от своих родителей. Выражение лица Нильсена старшего не дрогнуло, когда он наконец заговорил. — Каковы твои условия? — Нет никаких условий, — практически взрывается Александр, его рука протестующе взмахивает. — Я просто хочу, чтобы ты относился ко мне как отец к своему сыну и уважал мои решения. Я больше не настолько наивен, чтобы желать от тебя любви или привязанности, но уважение — это наименьшее, о чем я прошу. Я люблю ее, — говорит он, не называя имени Агаты. Это для ее собственной безопасности. — Я сделаю все, чтобы обеспечить ей счастье. У нашей семьи есть способ двигаться вперед как единое целое. Но вы должны уступить, — он ясно подчеркивает свое последнее утверждение между каждым словом. Ульрик снова молчит, кажется, час, но Александр знает, что это всего лишь минуты. Он отказывается чувствовать себя неловко и прекрасно знает, что это одна из любимых тактик его отца. — Ты так сильно повзрослел, — наконец говорит отец после долгих раздумий, в его тоне слышится гордость. Он примирительно улыбается. — Хорошо, я сдаюсь. Таким образом, мы с твоей матерью не будем заставлять тебя объявлять о скорой помолвке, а ты выполнишь долг перед своей семьей и продолжишь защищать наше имя и положение. Тем не менее, мы объявим о том, что вы встречаетесь, в светских газетах. Ты не можешь прятать ее вечно, и будет лучше, если мы опередим это. Александр неохотно соглашается, потому что знает, что его отец прав. — Хорошо. — Затем он искренне говорит: — Спасибо вам. — Ты же знаешь, что твоей матери это не понравится. — Губы Ульрика подергиваются от веселья. — Когда она вообще бывает довольна? — Бормочет Александр. Он ловко понижает голос, чтобы его отец не мог отчетливо слышать. — У меня есть еще одна просьба. — Чего еще ты желаешь? — Спрашивает Ульрик легким тоном. — Агата Харрис проходит собеседование в твоем отделе в конце этого месяца. Она одна из жертв, на которых Марта жестоко напала, так что к тому моменту она будет все еще не в состоянии его пройти. Ты можешь передвинуть его? Нильсен старший долго оценивающе смотрит на него, прежде чем один раз кивнуть. — Конечно, хотя на данный момент это, по сути, формальность. Не только из-за ее мастерства и отличных рекомендаций, но и потому, что ты отозвал свое заявление. Александр одаривает его одной из самых очаровательных улыбок в своем арсенале. — Тебе повезло. Она в любом случае получила бы должность выше тебя. — О, я прекрасно осведомлен. Даже связи не смогли бы мне здесь помочь, — беззаботно говорит Александр, почти переходя на шутку. Это странное и необычное чувство — заниматься этим со своим отцом. Но ему это нравится. Ему хотелось бы думать, что это шаг в правильном направлении. Ульрик смотрит на часы на своем столе. — Может быть, мы поужинаем перед твоим возвращением в Хогвартс? — Я бы хотел, но не могу, — отвечает Александр. — Мне пора возвращаться. Его отец понимающе улыбается. — Иди побудь со своей девушкой. Я знаю, тебе, наверное, не терпится вернуться к ней. Александр открывает рот, готовый спросить, откуда он это узнал, но тут же закрывает его обратно. Конечно, его отец знает. Он встает и начинает направляться к выходу, когда голос останавливает его. — Когда у меня будет шанс встретиться с ней, с этой неуловимой мисс Харрис? — Спрашивает Нильсен старший. — Скоро, — обещает Александр.

***

Агата наконец просыпается на следующий день, сонная и дезориентированная. Александр не ходил на занятия, решив полностью отказаться от них и вместо этого проводил время за чтением у ее кровати. Поэтому, как только она шевелится, он бросает книгу на стол и наклоняется вперед на своем стуле, сжимая ее руки в своих. Ее глаза медленно открываются, зеленый встречается с голубым. Облегчение захлестывает его, когда она садится в кровати. Он втирает успокаивающие круги в ее руки. — Алекс, — говорит она хрипло. Александр тянется к тумбочке и наполняет стакан водой из кувшина. Осторожно передавая ей воду, его сердце сжимается, когда он видит, как она дрожит, с трудом удерживая стакан в руках. Помогая ей с этим, он придерживает дно, чтобы стакан был устойчив, и она могла поднести его ко рту. Вода льется ей в рот и успокаивает потрескавшиеся губы. — Полегче, — бормочет он, когда она залпом выпивает полный стакан воды. Он немедленно снова наполняет его для нее и помогает. — Что ты помнишь? — осторожно спрашивает он, когда Агата наконец утоляет жажду. Слизеринка устало откидывается на спинку кровати, ерзая, чтобы устроиться поудобнее. Он поправляет одеяла, укрывающие ее. — Я помню, как просматривала воспоминания Марты и Габриэля и обнаружила несоответствие. Затем осознала, что ее отец, возможно, тоже замешан в этом. Я отправила тебе сообщение, — говорит она тихо, как будто от нее потребуется слишком много сил, чтобы говорить громче. — Я знаю, и мне так жаль, что я не отреагировал на него сразу, как следовало. Встреча, на которой я был в Астрономическом обществе, оказалась полноценным собеседованием. Они поместили меня в кабинет, который блокировал все сообщения на то время, пока мы там находились, — объясняет он. — Я знаю, я знаю, — успокаивает Агата, слегка сжимая его руку. Он едва чувствует её прикосновение, и это его беспокоит. Он знал, что последствия темной магии будут серьезными, но даже при том, что он подготовил себя к этому, ему все еще чертовски больно видеть ее в таком ослабленном состоянии. Особенно зная, что он ничего не может сделать, чтобы помочь ей. — Тебе не нужно ничего объяснять, — продолжает Агата. — Я знаю, что ты, вероятно, перевернул небо и землю, чтобы вернуться сюда, когда услышал мое сообщение. — Не думаю, что я когда-либо был так напуган, — признается он, его голос слегка надтреснут. Александр целует ее в лоб. — Я помню столкновение с Мартой. Я думаю, что потерпела поражение, потому что после этого все действительно как в тумане. — Она подчинила тебя своей власти. Я нашел тебя в таком состоянии перед Выручай-комнатой. Я думаю, возможно, подсознательно ты пыталась запереться там, чтобы не выполнять команды Марты. Я пытался остановить тебя, но потом ты надрала мне задницу, так что я сделал единственное, что мог. Агата натягивает улыбку, прежде чем медленно кивнуть. — Я помню это. Ты направил на меня еще один Империус. — Это была самая глупая и опасная вещь, которую я когда-либо делал, но у меня не было выбора. — Я знаю, — тихо говорит она. — Ты поступил правильно. Я была не в том состоянии духа, и не могла контролировать ни свой разум, ни свое тело. Я могла бы причинить кому-нибудь боль. — Агата делает паузу, прежде чем закончить. — Я могла бы причинить боль тебе. — Ты этого не сделала, — быстро говорит он, прижимая их соединенные руки к своей груди. — Хотя эта дуэль просто доказала, что я никогда не должен переходить тебе дорогу. Она мягко улыбается его шутке, хотя он совершенно серьезен. Если бы существовал какой-либо вопрос о том, кто больше заслуживает этой должности Невыразимца, этот спор был бы прекращен после результатов их дуэли. Она более квалифицирована и лучше подходит для этого. — Я так устала, — тихо говорит она, откидываясь на пушистые подушки. — Спи, Полярис. Агата закрывает глаза и устраивается поудобнее на кровати. Александр кладет голову ей на колени, время от времени целуя ее руку. Слышать мягкое, повторяющееся дыхание и чувствовать тепло, исходящее от ее тела, приносит ему столько утешения. Она проснулась, и с ней все хорошо. Это все, что сейчас имеет значение. И вот так они засыпают.

***

Александр просыпается несколько часов спустя, когда чувствует, как Агата шевелится под ним. Сонно они смотрят друг другу в глаза, и он не может сдержать широкой улыбки, которая расползается по его лицу. Он наклоняется к ней ближе и нежно целует ее в губы. — О боже мой, мисс Харрис, вы проснулись! Взволнованный голос мадам Помфри разносится по лазарету. Агата отстраняется от него, смущенная, ее щеки вспыхивают розовым и красным. Тем временем Александр просто самодовольно улыбается. Дав Агате длинный список зелий, а также чрезвычайно подробные инструкции по выписке, мадам Помфри наконец разрешает выписать слизеринку из лазарета. Александр наклоняется, обхватывая руками живот Агаты. Она наваливается на него всем своим весом, когда он поднимает ее, удерживая на полу. Они медленно ковыляют к двери. — Не забудь, что у меня есть снотворное, если тебе нужно еще, дорогая! — Мадам Помфри окликает их удаляющиеся тела. — Спасибо вам! — Александр отвечает за нее, сосредотачиваясь на том, чтобы не споткнуться на лестнице и не направить их тела к каменному полу. Когда они направляются в свою личную гостиную, его рука все еще крепко обнимает ее за талию, а она закидывает одну из своих ему на плечо. Их тела так близко друг к другу, его крупная фигура практически поглощает ее. Ученики, проходящие мимо них, перешептываются, а некоторые, не испытывая стыда, нагло наблюдают, разинув рты. Без сомнения, им интересно, что, черт возьми, происходит и почему Старосты школы в настоящее время находятся в такой непосредственной близости. Она выглядит бледной. Почему он так обнимает ее? Я думала, Александра Нильсена не интересуют отношения. Сплетни угрожают окружить их, но его это не волнует. Он не позволит, чтобы это повлияло на нее. Он просто продолжает продвигаться вперед, не ослабляя хватки вокруг Агаты, пока они идут. Возможно, это хорошо, что она так устала. Кажется, она даже не замечает всего этого кудахтанья вокруг них. — Ненавижу, что я такая слабая, — бормочет она, когда они поднимаются по последнему лестничному пролету. Внутренне он проклинает первоначальных архитекторов Хогвартса, потому что зачем нужно строить так много лестниц в одном-единственном замке. Разве они не могли установить несколько лифтов здесь и там? Эта технология не нова. — Ты не слабая, Полярис. Ты подверглась серьезному нападению и выжила. Тот факт, что ты уже встала и передвигаешься, является свидетельством твоей силы. — Я не привыкла позволять кому-то заботиться обо мне, — застенчиво признается она. Положив голову ему на плечо, она слегка колеблется. — На самом деле это довольно приятно. — Ничто не сделало бы меня счастливее, чем трата своего времени на заботу о тебе. Агата напевает в знак согласия, перепрыгивая через последнюю ступеньку, прежде чем они прибывают в свою гостиную. Она практически нависает над ним, когда он ведет ее через вход. А потом, как только дверь закрывается, он заключает ее в объятия и несет в свою спальню — их спальню. — Подожди, — внезапно говорит она. Первое, о чем он думает, это о том, что она хочет спать в своей собственной постели, но ее следующие слова гасят его беспокойство. — Где Вольтер? Ты его кормил? — С ним все в порядке, и да, конечно, я его кормил. Он кусал меня за руку всякий раз, когда я хоть немного опаздывал с подачей еды. Однако я получил много противоречивых сигналов, потому что иногда он был довольно ласков со мной. Я думаю, он скучал по тебе. Она ухмыляется на это. — Конечно, я его любимица, — дразняще возражает она. — Может ли он переночевать у нас сегодня вечером? Счастье переполняет его грудь, когда он понимает, что она считает очевидным вывод о том, что они лягут в постель вместе. — Конечно, Полярис. Позволь мне устроить тебя, а потом я схожу за ним. Агата сонно кивает и кладет голову на сгиб его руки. Он помогает ей переодеться в шорты для сна и свободную майку. К тому времени, когда он откидывает одеяло и укладывает ее на кровать, ее дыхание выравнивается, и он знает, что она крепко спит. Забрав Вольтера из ее спальни, который, казалось, был оскорблен тем, что Александр посмел забрать его так поспешно и бесцеремонно, он возвращается в свою комнату. Гриффиндорец кладет Вольтера на пол так осторожно, как только может, но кот спрыгивает с его рук, как только оказывается в нескольких сантиметрах от поверхности. Вольтер с любопытством оглядывает комнату, прежде чем запрыгнуть на кровать. Он ползает вверх-вниз, прежде чем останавливается, чтобы понюхать волосы Агаты. Кот опускается туда, где обнажено ее плечо, и лижет ее, ухаживая за ней и одаривая поцелуями. Он внезапно поднимает взгляд, и Александр клянется, что животное ухмыляется ему. Затем Вольтер плюхается на кровать и сворачивается калачиком рядом со своей хозяйкой, кладя голову на ее руку, прежде чем закрыть глаза и заснуть. Александр воспринимает это как сигнал присоединиться к ним. Так он и делает, переодевшись в пижаму. Он уютно устраивается под теплыми одеялами и улыбается в волосы Агаты, когда ее тело, кажется, ищет его, двигаясь так, что ее спина плотно прижимается к его груди. Он вдыхает ее аромат и нежно целует в шею. Затем он засыпает вместе с ней.

***

Кто-то пинает его, вытаскивая из сна без сновидений. Затем он слышит хныканье. Глаза Александра резко открываются; они немедленно перемещаются к Агате, которая лежит рядом с ним. Ее тело беспомощно откидывается на кровать, когда она качает головой взад-вперед. — Нет, нет, — хрипло выдыхает она, прежде чем сжимает простыни вокруг себя так сильно, что он уверен — она сорвет их с кровати. — Полярис, эй, эй, — громко говорит он, пытаясь разбудить ее от любых предательских вещей, которые она сейчас воображает. — Убирайся из моей головы, — хрипло шепчет она, прежде чем слеза скатывается из ее глаза по фарфоровому лицу. Тогда он раскалывается. Выпрямляясь в постели, он притягивает ее тело к своему, прижимая так близко, что задается вопросом, будет ли ей трудно дышать. Она так и не просыпается, но он все еще продолжает успокаивать ее. Секунды сливаются в минуты, которые превращаются в час; все это время он не отпускает ее. Александр просто крепко обнимает ее и шепчет на ухо сладкие, утешительные слова. Кажется, это ее успокаивает. Ее тело спокойно; стресс и страх покидают ее, расслабляя напряженные мышцы. Она снова засыпает, но он бодрствует, защищая ее от всех демонов, которые угрожают посягнуть на нее. Но он никогда им этого не позволит.

***

Когда Александр моргает, открывая глаза на следующее утро, у него на макушке тяжесть, и ему невыносимо жарко. Посмотрев вниз, он видит, что Агата все еще благополучно лежит у него на руках. Ему удалось сбросить одеяло со своего тела, хотя его голова все еще похожа на пылающий ад. Он дотрагивается до края своей подушки и чувствует что-то мягкое и пушистое. Вольтер. Очевидно, посреди ночи кот, должно быть, переместился со своего первоначального места рядом с Агатой и решил использовать голову Александра в качестве подушки. Гриффиндорец толкает его локтем, чтобы разбудить, и кот встает и потягивается. Он обходит кровать, прежде чем плюхнуться на пол, царапая когтями дверь. Не говоря ни слова, Александр взмахивает пальцами и открывает дверь для кота, который, очевидно, решил, что на некоторое время хватит человеческого общения. Он снова закрывает дверь после того, как Вольтер уходит. При звуке щелчка Агата прижимается к нему, громко зевая. Когда она открывает глаза, сверкающие изумруды сияют ему в ответ так ослепительно. — Привет, — приветствует она. Затем она прижимается к нему, прежде чем снова свернуться калачиком. — Доброе утро, Полярис. Как ты себя чувствуешь? — Сейчас намного лучше. Мне даже не понадобилось снотворное. Я просто вырубилась, — размышляет она. Она не помнит свой кошмар. Он раздумывает, стоит ли ему поднимать этот вопрос. Зачем напоминать ей о чем-то ужасном, что с ней случилось? Но в то же время ему кажется неправильным не сказать ей об этом. — Я думаю, тебе все равно следует принимать снотворное, — осторожно уклоняется он. — Зачем? — спрашивает она, пожимая плечами. — Мне оно не нужно, если я сама прекрасно сплю. — Нет, — наконец говорит он. — Прошлой ночью тебе приснился кошмар. Ты была очень расстроена, брыкалась и рвала простыни. Агата замирает и прикусывает нижнюю губу. — Я этого не помню. — Я благодарен за это, но меня все еще беспокоит то, что они у тебя есть. Снотворное поможет. Она делает паузу, прежде чем кивнуть в знак согласия. — Я полагаю, ты прав. Я все равно не думаю, что захотела бы вспоминать то, что мне снилось. Я просто хочу оставить это в прошлом. — Мы будем… — начинает он говорить, прежде чем его прерывает урчание в ее животе. Это эффективно рассеивает напряжение в помещении. Разражаясь смехом, он крепче обнимает ее и целует в макушку. — Позволь мне попросить Уолли приготовить что-нибудь для нас. Александр вскакивает с кровати и натягивает одеяло обратно, чтобы укрыть ее. Затем он исчезает за дверью, чтобы попросить домовых эльфов принести что-нибудь для них. Гриффиндорцу требуется всего несколько минут, чтобы вернуться с едой. Уолли преподносит ему поднос, доверху набитый всевозможными блюдами для завтрака. Он горячо благодарит ее, прежде чем подняться по ступенькам. Александр находит Агату распростертой поперек кровати, в форме морской звезды. У неё появляется ухмылка, когда она слышит его. Он ставит поднос на кровать. — Завтрак в постель кажется такой роскошью, — комментирует она. — Мне нравится, что это становится традицией. — Я бы с радостью приносил тебе завтрак в постель каждый день, — говорит он ей. Затем Александр поднимает металлические крышки, чтобы показать широкий ассортимент. Агата хватает круассан с ветчиной и сыром, злобно отправляя четвертинку в рот. — Я умираю с голоду, — объясняет она, когда видит его насмешливое выражение. Он решает начать со стейка с ветчиной, прежде чем перейти к яйцам, сосискам и тостам, и заканчивает трапезу датским персиковым пирогом. Пока они едят, Александр рассказывает ей обо всем, что она пропустила, пока была под проклятием Империус и выздоравливала. Он рассказывает ей о том, что Марта попалась и теперь предстанет перед Визенгамотом вместе с отцом. Агата напрягается при упоминании имени Марты. Она делает небольшой глоток своего апельсинового сока. — Я надеюсь, что они решат отправить ее в больницу Святого Мунго, чтобы она могла получить необходимую помощь. — Она заслуживает любого наказания, которое ей назначат. Тебе снятся кошмары из-за нее. — Азкабан — не место для кого-то столь юного, — печально говорит она. — Марта могла убить тебя. Как бы то ни было, она уже причинила тебе большой вред. Я не могу заставить себя проявить к ней хоть какое-то сочувствие, — он практически рычит. Хитроумно, Агата больше ничего не говорит по этому поводу. Она проводит рукой по его колену, крепко сжимая. Сегодня в этом прикосновении больше силы, и это вызывает улыбку на его лице. — Что еще я пропустила? Следующие полчаса они обсуждают его собеседование и то, что он вполне уверен в том, что получит эту должность, а также строгие указания мадам Помфри отдыхать и не перенапрягаться в течение следующих нескольких недель. — О, кстати, твое собеседование тоже перенесли, — говорит Александр, решив не вдаваться в подробности о другой половине того разговора, который у него был с отцом. Она только что проснулась, рассуждает гриффиндорец про себя. Он пока не хочет взваливать на нее что-то столь тяжелое, как его семейные проблемы. — Приятно это слышать, — отвечает она. — Не думаю, что была бы готова к этому прямо сейчас. — Вау, а я действительно думал, что мне придется потрудиться намного усерднее, чтобы убедить тебя не напрягаться сейчас. — Это не навсегда. Я все еще чувствую остатки той темной магии, — честно говорит она ему. — Даже сейчас. Не стоит рисковать и относиться к этому легкомысленно. Александр наклоняется вперед и крепко хватает ее за руку. Он проводит губами по костяшкам ее пальцев, нежно лаская каждый. — Что мы собираемся делать теперь, когда нет никакой тайны, которую нужно разгадать? Я чувствую, что теперь у меня есть столько свободного времени, — поддразнивает она. Он мгновение обдумывает это, прежде чем предлагает: — Быть нормальными учениками? Смех срывается с ее губ, и на мгновение он очарован ее пленительной красотой. — Ну, это звучит совсем не весело, — беззаботно говорит она. — Я могу придумать что-нибудь веселое. При этих словах Александр вскакивает с кровати. По мановению его руки пустые тарелки с давно съеденной едой летят к его столу на краю комнаты. Затем он хватает ее за лодыжку и нежно притягивает ее тело к себе, широко раздвигая ноги. Агата неудержимо хихикает над его действиями. — Я думала, ты сказал, что мне не разрешено заниматься напряженной деятельностью в течение следующих нескольких недель. Александр игнорирует ее протесты и утыкается лицом в ее прикрытый одеждой центр, глубоко вдыхая ее. — Ты не будешь заниматься напряженной деятельностью, — поправляет он, подмигивая. В его действиях есть что-то первобытное и собственническое. Ему нужно доставить ей удовольствие, самым низменным образом убеждая себя, что с ней все в порядке. Возможно, это не имеет смысла, но в нем все еще есть неоспоримое желание. Она стонет что-то бессвязное, чего он не расслышал, но не похоже, что она действительно хочет, чтобы он остановился. Он проводит кончиками пальцев по ее животу, и чувствительная кожа пульсирует под его прикосновением. Играя с верхом ее пижамных шорт, он слегка прикасается к ней, прежде чем снять с нее нижнее белье. Медленно проводя руками по ее ногам, он двигает ими вверх и вниз, прежде чем обхватить ладонью ее промежность. Агата ахает от его прикосновения. — Ты все еще хочешь, чтобы я остановился? — умоляюще спрашивает он. Она яростно трясет головой взад-вперед, обозначая свой отрицательный ответ. — Пожалуйста. Головокружительная власть над ней разливается по его телу, и он наслаждается этим ощущением. Возможно, он не в состоянии остановить ее кошмары, но он может отвлечь ее, заставить ощутить все удовольствие, которое могут предложить его руки и рот. Он раздвигает ее нижние губы, потирая круги вокруг ее клитора. Спина Агаты выгибается дугой над кроватью, когда она стонет от удовольствия. Склонившись над ней, Александр лижет ее шею, его язык проводит длинную линию вниз к ее плечу. Он покусывает ее кожу там, и она толкает свой центр глубже в него, нуждаясь в большем количестве ласк. Ее бедра покачиваются вверх-вниз, ища его прикосновения. Его пальцы продолжают свою работу над ее влажностью, и он вводит один палец внутрь. Он практически макает свою руку в её мед. Его пристальный взгляд зацепляется за неё, когда он подносит руку ко рту, пробуя ее эссенцию. Она мяукает от этого действия и тянет его за рубашку обратно к своему телу. Он трет ее клитор все быстрее, в то время как остальные его пальцы всасываются в ее тело, как будто она не позволяет ему сбежать от нее. Александр проводит ртом по ее майке, посасывая грудь через ткань. Он покусывает сосок, в то время как его рука быстро проникает в нее. Сочетание ощущений толкает ее через край, и она кончает, громко постанывая в тихой комнате. В этом мире нет ничего прекраснее ее лица, когда она отдается хаотичному удовольствию. Его рот находит ее, и они лениво целуются, их языки движутся в тандеме. Он бормочет очищающее заклинание и забирается на кровать так, чтобы они снова лежали рядом друг с другом. — Ты хочешь, чтобы я помогла с этим? — спрашивает она, глядя на его бушующую эрекцию, которая натягивает пижамные штаны. — Это пройдет само. На самом деле, может быть и нет — я все еще лежу рядом с тобой. Агата хихикает над комментарием и прижимается к его груди, вдыхая запах. — Ты уверен? Даже когда она задает вопрос, он слышит, как она зевает. Он знает, что ей потребуется больше времени, чтобы восстановить свои силы. — Все чего я хочу, Полярис, — заверяет он. — Только тебя в моих объятиях. — Хорошо, — тихо говорит она, прежде чем ее глаза закрываются. Вероятно, есть миллион вещей, которые он должен был бы делать, учитывая все его обязанности. Но он не может отстраниться. Его конечности не двигаются, и его телу все равно. Ему нужно побыть рядом с ней еще немного. И вот там, заключенные в объятия друг друга, они и остаются.