Братишка

Таблетки подействовали не сразу, понадобилось какое-то время, чтобы понять, почему начинает подташнивать и голова кружиться. Чувства, эмоции, ощущения — всё это в разы отличалось от его первого опыта несколько дней назад. Не было лёгкости и веселья — только непонятный страх и сковавший тело холод.        Возможно, дело было в дозе, или получаемый кайф зависит от настроения, но то, что Чимин чувствовал в тот момент, нельзя описать словами. Помнит, как скатился по стене на пол в том же самом туалете, прикрывая лицо ладошками и чувствуя болезненные спазмы; как скрутился калачиком и всё сильнее жмурился, пытаясь убрать наваждение перед глазами. Мутные круги под веками становились всё отчётливее, а гул в ушах заставлял едва ли не кричать от невыносимого чувства страха. Он боялся даже пошевельнуться, а когда чувствовал к себе касания, дрожал. То ли от ощущения безысходности и близкой смерти, то ли собственной глупости, благодаря которой и терпел всё это.        Прошло, наверное, около получаса, а может и больше. В таком состоянии омега был неспособен что-либо замечать, даже не сразу увидел, что вокруг собралось несколько человек. Кто-то из них пробовал говорить с ним, другие куда-то звонили.        Мин смотрел на них и не понимал, ведь, кажется, зачем так паниковать? Разве он первый в этом клубе, кто принял дозу? Ответ узнал чуть позже, когда случайно коснулся своего затылка.        Липкая красная жидкость осталась на руке, а при виде крови стало только хуже. Словно в разы все чувства обострились, и страх полностью завладел телом. Громко вскрикнув, дал волю слезам, вновь свернувшись калачиком и поджав под себя ноги. Казалось, хотя бы так он сможет защититься от того, что творится в его жизни. ***       Первые мутные картинки происходящего застали Чимина врасплох. То ли он не сразу понял, что уже очнулся ото сна и открыл глаза, то ли белый потолок и звуки чьих-то разговоров показались слишком громкими и пугающими.        Палата была абсолютно пуста, в чём омега смог убедиться, приподнявшись, только за дверью, находившейся в нескольких шагах от кровати, кто-то нарочито громко разговаривал. Болезненно простонав, он повалился обратно на подушку, а приборы запищали. Кажется, Чимин нечаянно задел какой-то провод рядом стоящего прибора, и тот противным звуком оповестил об этом.        Через несколько секунд в палату ворвалась перепуганная медсестра, а следом за ней вошли родители. Девушка что-то быстро прошептала и вернула прибор к жизни, а затем отправилась за врачом, попросив не делать резких движений. А он и не пытался, уж слишком сильно гудела голова и кружилась. — Очнулся? — с нескрываемым раздражением спросил отец, вместе с мамой усевшись на стулья возле кровати.        От стыда отворачивает в другую сторону голову, уперевшись взглядом в небольшое окно, выходящее на улицу. Снаружи уже давно светило яркое солнце, лишь изредка скрывающееся за серыми тучами.        Родители какое-то время терпели его молчание, а затем не выдержали. — Ты хоть представляешь, что натворил, глупый мальчишка? Мы с отцом воспитывали тебя, заботились, а ты всего одним вечером перечеркнул нашу репутацию в обществе! Кто станет нанимать твоего отца адвокатом, если узнает, что его сын — наркоман?        Мама не скупилась на выражения, повышая голос до тех пор, пока в палате не появился врач. Немолодой мужчина с сединой на висках грозно глянул в сторону родителей, убедительно попросив их не повышать тон в его учреждении. Больница всё же. — Как вы себя чувствуете, господин Мин? — располагающе улыбнувшись, он подошёл ближе. Посмотрел на приборы, записав что-то в блокнот, и задал несколько простых вопросов, проверяя реакцию и память. — У вас небольшое сотрясение и тяжёлое отравление наркотическими веществами. Какое-то время вы проведёте у нас, а затем, когда полиция установит вашу причастность или непричастность к наркотикам, вернётесь домой, но посетить психолога после выписки всё же рекомендую.        Господин Хван, а так он представился, сел рядом с Чимином на стул, пытаясь объяснить последствия минутной глупости.        Да он и сам понимал, что ввязался по самое «не хочу», испортив жизнь не только себе, но и родным. Отец теперь может потерять работу, а мама готова убить его за то, что рискует ухудшиться семейный достаток. — Долго я здесь? — родители между собой о чём-то беседовали и порой слишком громко, потому врач вынужден был отправить их в коридор, требуя тишины и спокойствия для своего пациента. — Вы пролежали без сознания два дня. За это время успели перенести наложение швов и промывание желудка. — господин Хван снял очки, положив их в нагрудный карман халата, и уже чуть тише и спокойнее спросил. — Вы употребляли раньше наркотики? Скажите мне правду, ведь вскоре придёт полиция, и вам всё равно придётся отвечать.        С трудом вздохнув, омега поднял глаза вверх, вспоминая тот день, и тут же отрицательно качнул головой. — Это был первый раз. Просто попробовал, — шепчет еле слышно, а доктор вздыхает. Пытается объяснить ему последствия вот таких «проб», но делает это как-то заботливо и успокаивающе.        Уже покидая палату после почти двадцатиминутной беседы, он задерживается в дверях, еле слышно добавляя: — Я поговорю с полицией и постараюсь убедить их не заводить уголовное дело. Каждый ведь имеет право на ошибку. Самое главное — вовремя её исправить, верно?        Доктор покинул палату, оставив после себя какой-то мутный осадок разочарования в самом себе; неприязни к родителям, так сухо отнёсшимся к нему, и совершенно не пытающимся понять причину такого поступка; едва ощутимую боль в области сердца от холодного одиночества собственной жизни. ***        Уже ближе к вечеру первого дня в больнице, в палату вошёл Юнги. Было немного странно видеть его таким серьёзным, но в то же время раздражённым. На удивление, он молча уселся на стул рядом с кроватью и просто пилил взглядом. То ли пытался собраться с мыслями, чтобы как следует наорать на брата за произошедшее, то ли сказать было нечего, ибо всю прелесть своей натуры младший уже услышал от родителей, покинувших палату несколько часов назад. — Зачем ты это сделал, Чимин? Неужели настолько идиотом стал? — после нескольких минут напряжённой тишины, Юнги всё же заговорил.        Спросил совсем тихо, но таким голосом, что омеге уже не по себе стало. Вновь повернувшись к окну, продолжает болезненно жмуриться, слушая его сбивчивое дыхание в полной тишине палаты. Ему было страшно от его присутствия, ведь альфа был зол, но в какой-то мере младший был благодарен. Благодарен за его тихий тон, не режущий по ушам, за сдержанность после его глупости, да хотя бы за то, что вообще пришёл, хоть как-то напоминая о том, что семья у Чимина всё же есть. — Чимин, не молчи. Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы тот официант не заметил тебя всего в крови, лежащего в туалете? — альфа чуть повысил тон, но при этом всё равно старался сдерживаться. — Зачем ты вообще туда попёрся? Я ведь сказал тебе возвращаться домой.        Парень продолжал пялиться куда угодно, только не на него. Было обидно и немного больно от одной только мысли, что теперь ему, похоже, придётся вернуться домой и оставить школу. Вряд ли родители дадут ему свободу после случившегося. — Чимин, прекрати молчать, — Мин легонько коснулся плеча, пытаясь развернуть, а он впервые за весь день наконец дал волю слезам.        Всхлипнул и резко разрыдался, жалея себя, ввязавшегося в эту историю; родителей, теперь явно оправдывающихся перед коллегами и друзьями; и Хоби, наверняка уже прознавшего о своему непутёвом друге.        Старший нерешительно затих, слыша громкие отчаянные всхлипы. Как и любой альфа, он не знал, как вести себя с рыдающими омегами, потому просто заставил его повернуться и легонько хлопнул по щекам.        Не ожидав подобного, Чимин затих, уставившись на него полными слёз глазами. — Прекрати реветь. Сам виноват, вот и отдувайся теперь, — прежний грубый Юнги вернулся, и от этого стало немного спокойнее.        Омега больше не мог позволить себе плакать, но выпустить эмоции нужно было хоть как-то, и, поразмыслив несколько секунд, он нашел решение. — Придурок, — не глядя на брата произносит, затаив дыхание и дожидаясь его офигевающего «Чего?» — Это всё из-за тебя. Это ты сделал со мной, а не я сам. Ты тоже виноват! — Чимин прикусил от нерешительности губу, но высказать всё парню должен был.        Ведь, если бы не он, Чимин никогда бы не попробовал наркотики, не стал бы заморачиваться по поводу родителей и жил бы прежней жизнью. — Ты сам это с собой сделал. Я тоже не ангел, раз переспал со своим братом, но убиваться же из-за этого не стал. Не пил, как последний алкаш, и таблетки не глотал, — альфа довольно сдержанно отреагировал на выпады, хоть и мелькало в его голосе раздражение. — Тебе плевать с кем спать, потому и не переживаешь, — раздражённо хмыкает в ответ. — А тебе нет? — уже более гадко шипит старший, откидываясь на спинку кресла.        Чимин терпеливо сжимает кулаки, вздыхает, а затем поворачивается к нему лицом. — Зачем ты вообще пришёл? Поиздеваться? В очередной раз напомнить мне о том, что я с таким трудом пытался забыть? — крепко сжимает в руке край пледа, вновь ощущая солёные слёзы на и без того мокрых щеках.        Юнги, заметив истерический вид, придвигается ближе, под удивлённый взгляд берёт за руку и тихо произносит: — Послушай, Чимин, нужно просто забыть о том, что произошло. Выкинь это из головы и продолжай жить, как это делаю я. Теперь тебе и вовсе нельзя так заморачиваться, поэтому перестань зацикливаться.        Омега уже и забыл о том, что хотел плакать, наблюдая за таким незнакомым ему братом. Впервые в жизни он действительно пытался его понять. Впрочем, уже через несколько секунд Мин отпустил ладонь, окинув обычным холодным взглядом, и, посоветовав не делать больше глупостей, покинул палату, оставляя его в немом шоке переваривать произошедшее. *** Прошло около получаса с момента ухода брата, а он продолжал сидеть в той же позе, перебирая пальцами край пледа и думая о его словах. Всё ещё чувствовал тепло его рук на своей ладони, раз за разом прокручивая брошенную перед уходом фразу. Те же слова, что каждый день стояли в его голове, не казались теперь такими пустыми. Может, потому что произнесены кем-то другим, а может, потому что звучали они именно из уст Юнги.        Закусив от неприятной боли в голове губу, омега вздрогнул, в эту же секунду услышав робкий стук в дверь. Немного подождав, тихо произнес «Входите», подтянув плед ближе к подбородку. Попытался выкинуть из головы образ брата, как никогда сдержанного и спокойного. — Привет. Не прогонишь, надеюсь? — на пороге появился Чонгук с небольшим букетом тюльпанов и фруктами. Неловко кусая губы, он дождался лёгкого кивка и только тогда подошёл ближе, усаживаясь на край кровати и кладя гостинцы на тумбочку. — Если скажу, что сожалею о своих словах, поверишь? — всё ещё сомневаясь, парень осторожно коснулся омежьей ладони.        Чимин вздрагивает и тут же убирает руку, продолжая молчать в знак обиды, нанесённой пусть и необдуманно, но всё же очень уверенно. — Чимин, я правда не хотел так говорить. Просто вырвалось, — Чонгук на секунду отвёл взгляд в сторону, позволяя наконец посмотреть на себя открыто. — Всё в порядке. Ты прав, — говорит совсем не то, что хочется.        Знает, что сам виноват в своих бедах, и теперь их стало ещё больше — вновь по причине его глупости. Неприятности растут как снежный ком, а он продолжает зацикливаться на них, делая не только больше, но и больнее. — Прекрати, ты ведь и сам так не думаешь, просто пытаешься заставить чувствовать себя виноватым! — несколько секунд альфа пытался доказать его невиновность и свою ошибку, а затем всё же не выдержал.        Наверное, за это он омеге и нравился: честный, заботливый, он всегда говорил, что думал и о чужих чувствах переживал больше, чем о своих собственных. — Ты прав. Впрочем, как всегда.        Неловкая тишина, заставившая нервно переглядываться обоих, а затем тяжёлый вздох Чона и негромкий вопрос, сопровождающийся сочувствующим взглядом. — Больно? Слышал, ты голову разбил.        Чонгук старался не напоминать, при каких именно обстоятельствах это произошло, и младший был искренне благодарен за это. Хотя бы в его глазах хотел быть лучше. — Твои слова о нашей дружбе всё ещё в силе? — вместо ответа задает свой вопрос.        Возможно, это глупо — искать в бывшем парне друга, но разве есть кандидатура лучше? Сейчас ему как никогда нужна поддержка. Нужен человек, который сможет уберечь и просто будет заботиться. Как именно будут эти отношения называться — уже не так важно.        Чонгук даже повеселел, в один момент приблизившись и сжав омегу в тёплых уютных объятиях. — Пара из нас не получилась. Может, хотя бы друзьями нормальными станем?        Чимин не может сказать, что это те слова, которые смогли успокоить его панику, но именно они принесли долгожданное облегчение. Чувство своей нужности в чьей-то жизни, вместо всепоглощающего одиночества и страха наделать глупостей — разве это нельзя назвать спасением в его случае? ***       Чонгук ещё несколько часов провёл в палате: шутил, заставляя искренне улыбаться, и также ярко смеялся в ответ. Он словно тонкий луч света, появился возле его тени, давая надежду пусть не на хэппи энд, но хотя бы на нормальный исход всей той каши, что омега заварил.        Вплоть до его уход Чимин был уверен, что со всем справится и обязательно вернется к нормальной жизни, но в ту же минуту, как за Чоном закрылась дверь, энтузиазм покинул голову. Прежние мысли заняли свои места, вгоняя в уныние, а пришедший чуть позже следователь окончательно добил подпортившееся настроение. — Нет. Это был первый раз, когда я принимал наркотики, — старается врать убедительнее, отвечая на очередной вопрос молодого следователя, незаметно сжимая в кулаки руки.        Осмотрев омегу с нескрываемым подозрением, он задал ещё несколько дежурных вопросов, наблюдая за реакцией, а затем покинул палату, пообещав вернуться через несколько дней. Чимин вежливо прощается, а когда шаги раздаются уже по ту сторону двери, устало прикрывает глаза, просто пролёживая время в ожидании конца этого сумасшедшего дня, ставшего слишком насыщенным и слишком тяжёлым для его и без того надломленной психики. *** Следующая неделя его пребывания в больнице была слишком однообразной и скучной, чтобы запомниться. Скрашивали её нечастые визиты всегда весёлого Чонгука и один-единственный приход брата, и то по просьбе родителей.        В словах Юнги больше не чувствовалось того сожаления, голос стал как прежде жестоким, а глаза вновь холодными. Кажется, его ничуть не заботило состояние брата, впрочем, как и самочувствие. — Отец забрал твои документы, и как только выпишешься, перейдёшь на домашнее обучение, — оставив на тумбочке пакет с фруктами и соком, альфа устало плюхнулся на стул, принявшись посвящать его в новые аспекты его собственной жизни.        Перед глазами внезапно встал образ лучшего друга, и омега тихонько вздохнул. Он ведь даже попрощаться с Хоби не успел. Не смог извиниться за то, что подвел, а ведь обещал помочь с танцем, который должен был стать первым большим выступлением в его жизни. Теперь же его участие в конкурсе стоит под вопросом, а всё опять же из-за проблем Чимина. — Ты привёз мой телефон? — с надеждой смотрит на брата и едва не взвизгивает, когда он вытягивает из кармана гаджет.        Если не может лично попрощаться, то хотя бы позвонить должен. — Ты испортил родителям годовщину, — резко меняет тему альфа, а Чимин пропускает его слова мимо ушей, зациклившись на заставке телефона.        На фото он с Хоби: улыбаются как умалишённые, прячась под партой и делая селфи прямо на уроке. Глупая шалость, которая позже привела к походу в кабинет директора, но никогда не вспоминалась как неудачная. Просто ещё одно счастливое воспоминание с лучшим другом, дубликатов которому уже не найти. Он и увидеть его больше не сможет, а про то, чтобы продолжать дружбу, и речи не идёт.        Нет, они могут переписываться и созваниваться, но разве электронное общение заменит живой смех друга, а уставший после тренировок голос в трубке — счастливых моментов вместе? — Чимин, ты так сильно головой ударился, раз меня игнорировать начинаешь? — всегда поражался способности старшего угрожающе произносить слова с каменным выражением лица. — Просто задумался, — блокирует экран телефона, откладывая его подальше. Всё равно в присутствии Юнги звонить не станет. — Раньше надо было думать, когда таблетки в клубе глотал, — с тем же выражением произносит, вытянув ноги и уставившись в свой мобильный. — Тебе пора, — коротко кивает в сторону выхода, поворачиваясь на бок и устремляя взгляд в окно.        Продолжает прислушиваться, ожидая, когда хлопнет дверь палаты, но вместо этого тихий смешок. — Я сам решаю, когда мне пора, а когда нет.        Впервые в жизни Чимин мечтал об одиночестве. Готов был открыто послать брата, лишь бы только не слышать его едких фразочек и жестоких напоминаний его ошибок. — Неужели так понравились наркотики? Не боишься стать конченным наркоманом? — даже после того, как омега повернулся спиной, Юнги продолжал давить на нервы, принося больше разочарования и печали, чем прежде. — Не боюсь, — шипит сквозь зубы, пытаясь смириться с его жестокостью и пугающим безразличием.        В палате вновь наступила тишина, а альфа всё не уходил. В один момент омеге захотелось встать и просто вытолкать его отсюда, но даже приложив все свои силы, он не смог бы сдвинуть этот шкаф с места. — Слушай, иди уже, а? — наконец не выдерживает, повернувшись к нему лицом и растерявшись от пристального взгляда. Судя по всему, он всё это время сверлил в нем дыру, игнорируя сообщения, каждую секунду приходящие на его телефон. — Что? — пытается собраться с мыслями, а Мин даже взгляда не отводит. — Я вот всё время думаю: так ли пьян ты был в ту ночь, как говоришь, или сам хотел, чтобы это случилось, вот и прикинулся?        Юнги продолжает пристально смотреть и ухмыляться, а омега чувствует твёрдый кафель пола под своей челюстью, пытаясь прийти в себя после его заявления.