Братишка

Вы когда-нибудь чувствовали дикое опустошение в душе? Тоску по близким людям или родным людям и ощущали семейное тепло? Если да, то Чимин чертовски завидует вам. Может потому, что семьи как таковой у него и не было, а может из-за того, что родной брат сейчас пытается добить его и без того сломленную психику. — Скажи честно, ты дебил? Понимаешь хоть, что говоришь? — вся злость и ненависть, незаметно копившиеся в душе омеги ранее, сейчас рвалась наружу лишь от одного предложения.        И дело даже не в том, что Юнги просто пытался в очередной раз поиздеваться над братом. Больно было от того, что даже после случившегося он продолжает его ненавидеть и винить в произошедшем.        Всё, что для него теперь кажется шуткой, стоило Чимину огромного комка нервов. Он просто пытался всё забыть, как альфа и просил, но, видимо, характер у братца настолько непостоянный, что уже спустя несколько дней он сам решил помешать.        Продолжает ухмыляться, считая это забавной шуткой, а младший вновь разочаровывается в родном человеке. Все его попытки наладить с ним отношения были настолько тщетны, что кажутся и вовсе бессмысленными и безрассудными, оставляя мутный осадок. Словно даже на простое общение у него нет шансов, а он ведь и не сделал ничего, просто родился не от того мужчины и внешностью полная его копия, хоть и пытался её изменить. Выкрасил волосы в пепельный цвет вместо привычных каштановых; начал носить линзы, сменив от рождения голубые глаза на менее выделяющиеся карие, и даже вел себя как ни в чём не бывало, но похоже, старания прошли впустую. Родители всё так же срывали на нем злость, а Юнги не упускал ни единой возможности поиздеваться. — Почему? Что я сделал не так, что ты продолжаешь мучить меня? — нервно комкает край пледа, впервые так долго разглядывая брата.        Смотрел ему в глаза, пытаясь отыскать там хоть один ответ на свои вопросы. Пытался найти в них сожаление или жалость, но вместо этого видел лишь холод и, кажется, заинтересованность. Похоже, игра с чувствами, совестью, эмоциями увлекла его. — Родился — это главная твоя ошибка, — резко приподнявшись, сквозь зубы цедит старший, приблизившись и схватив за подбородок.        Возможно, Чимин слишком глупым был, раз терпел все его выходки. Терпел ровно до этого момента. — Да что ты говоришь? А может ошибка — это ты? Может, это ты не должен был родиться, тогда одним дегенератом на нашей планете было бы меньше? — резко отталкивает его от себя, не забыв хорошенько треснуть по плечу.        Из-за стресса, кажется, Чимин совсем потерял чувство страха, но это даже к лучшему. Наверное, хватит терпеть его детские выходки, он ведь тоже человек. Он тоже носит фамилию родителей и имеет такие же права как у него, тогда почему не может ответить ему? — А ты посмелел, — усмехается, послушно отходя чуть дальше, а затем, посерьёзнев, засовывает руки в карманы и украдкой спрашивает, снизив голос до едкого шёпота: — Не боишься пострадать из-за своей смелости? Я могу сделать так, что родители вышвырнут тебя из дома, посчитав шлюхой, вешающейся на родного брата.        Угрозы Юнги только придали сил. Раз уж Чимин всё равно навлек на себя его гнев, то почему бы не продолжить? Теперь, когда родители считают его наркоманом и позором семьи, вряд ли сможет опуститься в их глазах ещё ниже. — А ты не боишься? Я ведь тоже могу рассказать родителям о том, чем занимается их «хороший сыночек». Вряд ли я смогу упасть в их глазах ещё ниже, а вот всегда примерный Юн-и вполне может, — почти выплёвывает, заставляя брата раздражённо сощуриться.        Он знает, что у младшего кишка тонка. Знает, что ему всё равно не поверят, но, похоже такого напора с его стороны просто-напросто не ожидал. Слишком долго он издевался над ним. Кажется, пришло время научиться защищать себя. ***       Весь остаток вечера после ссоры с братом Чимин провел в палате. Просто лежал на кровати, укутавшись в мягкий плед, и вспоминал дни, проведённые в школе. Тогда ему казались они безумно скучными, но, оказавшись вдалеке от комнаты, ставшей за время обучения такой родной, он чувствовал, как сильно скучает. Скучает по Хоби и своим одноклассникам; по уютным вечерам за просмотром фильма и редким прогулкам в школьном саду. Всё это теперь казалось таким далёким и несбыточным, что даже не верилось в правдивость воспоминаний.        Телефон на тумбочке завибрировал, а омега устало приоткрыл глаза, просматривая входящее сообщение и скручиваясь ещё больше от едкого чувства одиночества. «Я скучаю, хомяк. Надеюсь, у тебя там всё хорошо и ты обязательно расскажешь мне всё как есть на самом деле», — небольшое сообщение от Хосока теперь было чем-то на подобии гильотины. Заставляло мучиться от угрызений совести.        У Чимина ведь так и не хватило смелости рассказать другу настоящую причину своего ухода из школы. Соврал что-то про капризы родителей, стараясь при этом сдержать рыдания, и даже не задумывался о том, что парень слишком тонко чувствует эмоции, сразу же уличив во лжи.        Он не стал расспрашивать, лишь прошептал, как сильно будет скучать; не мучил его допросами, видимо, понимая, что по пустякам младший не стал бы лгать ему, но, тем не менее, всё знал. Просто догадался, хоть и не показал виду. «Я тоже скучаю, Хоби, прости за то, что не смогу поддержать тебя на конкурсе», — отправляет ответное СМС, в который раз извиняясь перед другом.        Правда, в этот раз извинялся совсем не из-за конкурса. Хотя бы так он хотел попросить прощения за то, что стал вот таким Чимином. За то, что так сильно изменился всего из-за одной ночи. ***       Родители приехали ровно к девяти. Молча усадили в машину и забрали документы. За время дороги они не проронили и слова, а прибыв на место, отправили наверх, пояснив, что с этого момента сын находится под домашним арестом и переходит на домашнее обучение. Разозлились на нелепые вопросы и просьбы навестить друга в школе и приказали забыть. А как тут забудешь, если это единственная причина радости в последние годы? — Ты опозорил нашу семью и теперь будешь под строгим присмотром. Не вздумай ещё хоть раз подвести нас, — это были последние услышанные им слова от родителей в тот день. Завтрак ему принесли в комнату, а после вошёл Юнги, с довольной миной сообщая, что послезавтра придёт преподаватель и состоятся первые занятия. Ничего не ответив, Чимин схватил с кресла любимую книгу, стараясь погрузиться в её атмосферу и хоть на минуту забыть об окружающем мире, больше не приносящем ни капли радости.        Мин, добившись нужного эффекта, покинул комнату, громко хлопнув дверью, а омега с облегчением вздохнул.        К счастью, жил он отдельно, поэтому Чимин не думает, что им придётся часто пересекаться, а это не могло не радовать. Он ведь уже успел вляпаться по самое не хочу, лишь попытавшись постоять за себя. И пусть ничего особенно плохого альфа сделать ему не мог, но даже нахождение его в этом доме вызывало бы краткие порывы злости. То ли от того, что мучается лишь один младший, то ли от того, что мучения были в основном из-за него. *** Проснувшись от дикого чувства холода, омега невольно поежился, пытаясь натянуть на себя одеяло, и с удивлением обнаружил, что его нет. Сонно сощурив глаза, осматривает комнату, освещённую солнечными лучами, и сладко зевает. Хлопает себя по лбу, замечая одеяло на полу, и с сожалением сползает с кровати — всё равно не сможет больше уснуть.        Мельком взглянув на часы, понимает, что проспал почти до обеда, отключившись во время чтения, и теперь жутко хочет кушать. Натягивает кофту потеплее и сонно плетется вниз, стараясь не зацепиться за собственные ноги и не скатиться по лестнице кубарем. — Да-да я скоро буду, дорогой, не волнуйся, — слышится знакомый шёпот за дверью родительской спальни, заставляющий буквально замереть на полушаге.        Комната родителей находилась на первом этаже совсем недалеко от кухни, куда он, собственно, и направлялся. Теперь об этом не было и речи, ведь в этом голосе узнал маму.        Почти прислонившись к двери, слышит какой-то шорох и шаги, но больше не слышно разговора. Решив не нарываться, быстренько продвигается на кухню, усаживаясь на стул и слыша торопливые шаги собирающейся куда-то матери.        Возможно, Чимин мог бы подумать, что эти слова предназначались папе, но они уже давно не называли друг друга как-то иначе, кроме как по имени, да и звонить ему во время работы не стала бы, прекрасно знает, что он не любит отвлекаться на такие пустяки. — Проснулся, наконец, я думала, так и будешь валяться целый день в кровати, — мама с недовольным видом прошла мимо в прихожую, обуваясь. Омега пропускает мимо ушей едкое замечание, наблюдая за её сборами и пытаясь сложить в голове. Правда то, во что он складывался, ему совсем не нравилось. — Ты уходишь? — идет вслед за ней, теперь застыв в дверях, разделяющих кухню и прихожую, оперевшись на косяк спиной. — Нужно встретиться с клиентом, чтобы уточнить условия договора, — наотмашь произносит она, полностью одевшись, и, больше не проронив ни слова, покидает дом.        Мин сглатывает неприятный ком в горле, пытаясь убедить себя в том, что ошибается, и всё произошедшее — просто глупое совпадение, но слова, так ясно услышанные чуть раньше, до сих пор стояли в голове, а нелепые отговорки только подтверждали догадки.        Кажется, в семье не только у него с Юнги есть секреты. У каждого из них надёжно в шкафу запрятано по паре скелетов. ***        Приготовив еду и быстренько набив желудок, Чимин уселся на диван, пытаясь отвлечься просмотром какой-нибудь мелодрамы. Правда уже спустя полчаса все они показались жутко скучными, а главные герои доводили до истерики своей глупостью и наивностью.        Отбросив подальше пульт, встает с насиженного места, намереваясь немного погулять по дому, который за время его отсутствия успел немного измениться. На втором этаже повесили несколько новых картин, а люстру заменили на более габаритную, но ничуть не привлекательную. Впрочем, все эти бытовые мелочи меркли перед тем, что происходило в бывшей комнате Юнги.        Ранее уютное светлое помещение теперь было больше похоже на свалку из-за дикого беспорядка и кучи ненужного хлама, среди которого были и их детские игрушки. Кажется, в эту комнату, пустующую после переезда брата, впихнули всё, что только можно.        Коробки со старыми вещами и даже одеждой теперь в ряд стояли прямо посреди комнаты, загромождая и без того небольшое пространство. Осторожно открывает одну из них, усевшись на пол, и начинает перебирать вещи, лежащие внутри. Какие-то бумаги и письма старые, даже открытки, подаренные родственниками, лежали в этой куче, образовывая копну никому ненужных бумаг.        Уже собираясь приступить к просмотру следующей коробки, замечает старый, выцветший от времени альбом. Неловко тянет к нему руки в надежде посмотреть, как всё было раньше, ведь из детства почти ничего не помнит.        Фотографий не много, и все они какие-то помятые, словно их комкали, а затем разглаживали несколько раз. На одной из них родители улыбаются, сидя в обнимку на пляже; на другой уже есть Юнги, правда совсем маленький и даже милый — не такой, как сейчас. И лишь последнее фото больше всего повреждено, словно кто-то тщательно мял его то ли от злости, то ли в порыве ненависти.        Яркий солнечный день на море и два улыбающихся лица. Кто бы мог подумать, что в одном из них он узнает лицо брата? Альфа стоит возле какого-то дома, крепко сжимая маленькую ладошку мальчика, в котором он с удивлением узнает себя. На лицах у обоих улыбки, а глаза светятся счастьем — эти выражения лиц никак не соответствуют реальной жизни и кажутся какими-то невозможными, словно выдумка или сказка.        Альбом убирает на место, а вот последнее фото бережно кладет в карман кофты — это единственное, в чём он смог увидеть хотя бы отблеск счастья и семейного тепла, так недостающего сейчас. Услышав шум в гостиной, осторожно прикрывает дверь комнаты брата и медленно спускается вниз. Наверное, вернулся кто-то из родителей, так что лучше бы выйти и попробовать уговорить их на поездку в школу. Чимин всё ещё не терял надежду нормально попрощаться с Хоби. — Хм, ну, как чувствуешь себя дома? — ещё злее, чем обычно, прошептал Юнги, застывший в дверном проёме.        Он только что вернулся с улицы и, похоже, не в лучшем расположении духа, раз уж с порога решил испортить настроение. — Разве ты не должен быть у себя дома? — поплотнее укутывается в свою кофту то ли от страха, то ли от мурашек по коже при виде его лица. — А это и есть мой дом, — разводит руками, снимая обувь и приближаясь к младшему вплотную.        Чимин чувствует тяжёлое дыхание у себя на лбу и неловко опускает голову, стушевавшись под пристальным взглядом. — Я просто спросил, разве нельзя? — бурчит, не поднимая головы, и уже пытается отойти, как чувствует крепкую хватку на запястье. — Нельзя. Ты вообще ни на что не имеешь право, раз рушишь нашу семью, — оказавшись совсем рядом, Юнги едко шепчет, в упор глядя в глаза.        Омега, будучи не в силах оторвать взгляд, просто отстраняется, вырвав руку из чужих пальцев. Альфа отходит, смерив раздражённым взглядом и неожиданно прикусив губу, а вскоре слышится звон ключей и в дом входит мама, ослепительно улыбаясь.        Раздражённо фыркнув, парень мгновенно поднимается наверх, а младший удивлённо наблюдает за вошедшей женщиной. Не обращая на сына никакого внимания, она ставит букет цветов в воду и, лучезарно улыбаясь, проходит мимо, направляясь в свою комнату.       Сначала Чимин просто стоит на месте, пытаясь понять, что именно происходит вокруг, но картинка никак не складывается, а странное поведение Юнги окончательно выводит из равновесия.        Плюнув на его злющий вид, поднимается наверх, ворвавшись без стука в комнату и застав брата за сборами каких-то вещей. Смерив младшего раздражённым взглядом, он даже не ругается, просто продолжает собирать вещи, а парень, подойдя чуть ближе, решается спросить то, о чём вообще не должен был знать. — Ты ведь что-то знаешь, верно? Скажи мне, что происходит в этом грёбаном доме! — пытается расспросить альфу, а в ответ получает полуухмылку и гробовое молчание. — Мама изменяет отцу, да? — уже чуть тише произносит, и на этот раз Юнги реагирует.        Удивлённо приподнимает голову, оставив своё занятие и выровнявшись. Теперь он на полторы головы выше, и это сильно пугает. — Ты откуда знаешь? — запихивает руки в карманы, не отрывая от глаз.        Чимин нервно проводит рукой по волосам, уже пожалев о своих словах, но отступать некуда, да и приближающийся старший, громче повторивший свой вопрос, не даст уйти. — Услышал разговор мамы по телефону, — невольно сжимает руки в кулаки, вспомнив о наглой лжи матери, а затем словно от стыда опускает голову. — И много ты слышал? — парень мгновенно оказался в полуметре, приподнимая за подбородок голову и в который раз задавая один и тот же вопрос. — Почти ничего, — старается опустить голову, но цепкие пальцы брата не позволяют, силой удерживая лицо.        Выдохнув, Мин отходит на шаг назад, ослабляя хватку и отводя в сторону взгляд. — Не вздумай сказать отцу, — таким тоном говорит, словно это Чимин только что предал кого-то, а не мать.        Впрочем, ему не привыкать к его грубости, тем более в последнее время, когда срывать злость ему больше не на ком.