Братишка

Бывают такие моменты, когда кажется, что всё слишком просто, слишком удачно, слишком незаметно. Привыкая к такому внезапному везению, мы забываем об осторожности, а после, когда в самый неожиданный момент оказываемся на дне, вспоминаем, сколько подсказок, намёков или просто плохих предчувствий было проигнорировано.        Мелкими шагами измеряя комнату, Чимин вслушивался в громкие крики внизу, с дрожью в сердце посматривал на давно собранный чемодан и, каждый раз вздрагивая от слишком выделяющихся голосов, почти утратил веру в то, что это когда-нибудь закончится. Ему нельзя было выходить из комнаты, поэтому даже при большом желании он не смог бы посмотреть, что происходит внизу. Впрочем, тут и гадать не стоит. Всего несколько дней назад, в очередной раз сорвавшись на глупость, они, наконец, попались. Почему «наконец»? А всё дело в том, что нарушая правила на протяжении нескольких месяцев, они так ни разу и не оказывались на виду у родителей, что было довольно странно, а может, просто им очень везло.        Творили глупости прямо за их спинами и при этом ни разу не были уличены в этом. Казалось, так везти парням будет всегда, и даже если существовал шанс развития отношений, будущее уже не казалось таким мрачным и жестоким. До этого момента.        Теперь, когда отцу всё стало известно, а всё благодаря позднему визиту в его палату, отъезд омеги в школу стал незамедлительным. Сразу же после выписки отец забрал его прямо из больницы, а затем, привезя домой, запер в комнате и велел собирать вещи.        Он смотрел на Чимина с отвращением и брезгливостью, свойственным тому, что он натворил, но так пугающим надломленную психику. Чимин помнит, как позволил Юнги поцеловать себя в который раз, помнит, как сам тянулся к нему в поисках ласки, и хочет забыть всё, что следовало далее.        Громкий ошарашенный и даже раздражённый крик отца, последовавший удар альфе и пощёчина ему, а затем… Затем три дня в палате под строгим контролем какого-то подчинённого отца и новость об увольнении брата.        Старший альфа не стал разбираться в подробностях, но даже без них успел догадаться, чьего ребёнка носил Чимин под сердцем. Кажется, именно в этот момент, когда он впервые ударил сына, он понял, насколько далеко они зашли. Понял отвращение, которое отец испытывал, увидев подобное, и даже был частично согласен с ним, но, всё ещё будучи под воздействием чувств, признать свою полную неправоту не смог. Просто не хватило сил согласиться с невозможностью таких отношений, ведь тогда это значило бы, что всё, что произошло между ними — само по себе неправильно и продолжать не стоит, а на это пойти Чимин не мог.        Даже сейчас, на грани развала семьи и оказавшись почти без родных, омега всё ещё цеплялся за Юнги и надеялся, что он сделает так же. Хотя бы раз скажет, что Чимин ему не безразличен и просто попросит подождать, пока они не смогут всё уладить. Но Юнги он после того вечера больше не видел, только сейчас, когда он пришёл к отцу, смог услышать его голос.        Распознал в нём страх и волнение, но пока не понятно, за кого именно. Возможно, он просто не хочет, чтобы Чимин уезжал. По крайней мере, сам омега надеялся на это.        Внизу послышался очередной разгневанный крик отца, а затем громкий шум. Не выдержав, Чимин выбежал из комнаты, стараясь делать это как можно тише — благо, отец не догадался забрать у него ключ, а затем, осторожно притаившись у лестницы, едва сдержал отчаянный крик. Из груди вырвался тяжёлый вздох, но большего парень позволить себе не мог, наблюдая за подавленным Мином, вытирающим кровь с разбитой губы, после боязно переводя взгляд на рассерженного отца, потирающего правый кулак.        Разговор явно был не из самых приятных, и Чимин невольно коснулся ладонью щеки, всё ещё помнящей удар заставшего их отца. Ему повезло, и, когда он вошёл, подняв руку сперва на Чимина, а после на Юнги, подоспела охрана, предотвратив дальнейшие разборки. После этого он сам покинул палату, пообещав устроить им сладкую жизнь, раз уж контролировать их он не в силах. Опустившись на корточки, омега приложил руку ко рту, чтобы нечаянно не привлечь к себе внимание, и, наблюдая за разговором мужчин, молился о наилучшем его завершении. — Идиот, ты хоть понимаешь, как подвёл меня? — господин Мин прожёг сына тяжёлым взглядом, еле сдержавшись от очередного удара. — Ты не просто умудрился с ним переспать, но ещё и ребёнка сделал! — гневу отца не было предела, а Юнги продолжал всё молча сносить, лишь исподлобья поглядывая на разъярённого мужчину. Чимину было страшно на это смотреть, ведь казалось, ещё секунда, и отец вновь ударит парня, а такого младший точно бы не смог пережить. — А если бы кто узнал? Ты об этом подумал, гадёныш? Вдруг кто вас увидел бы? Хоть представляешь, как эта новость отразилась бы на моей карьере? Кто захотел бы нанимать адвоката, который даже за сыном уследить не в состоянии?        Его монолог мог бы продолжаться вечно, но кажется, Юнги, наконец, надоело молчать. Поднявшись на ноги, а до этого он стоял на коленях, он ещё раз вытер кровь с губы и, сжав руку в кулак, подошёл ближе. — Только это тебя волнует? Только то, что подумают другие? — омега не понимал причину смелости брата, но смотреть на то, как он пытается защитить «их», не станет отрицать, было приятно. — А что, если я его люблю? Что, если хочу всё это продолжить, что тогда?        От волнения, удивления и даже немного от радости, омега вздрогнул, он сделал глубокий вдох и подполз ближе, боясь пропустить греющие душу слова. До этого момента Юнги всегда говорил, что не любит Чимина, а просто балуется, но сейчас, когда в курсе его присутствия здесь он не был, когда ситуация была хуже некуда, дал ему надежду, мечтать о которой раньше парень не смел. — Паршивец, ты что такое говоришь? — мужчина замахнулся для очередного удара, и на щеке парня расцвело красное пятно. — Ты совсем умом тронулся? Не с кем больше спать было?        Юнги потёр щеку и, даже не подумав ответить взаимностью, продолжил настаивать и тем самым ещё больше злить отца. — Ты ничего не сможешь изменить, папа, слишком поздно, — это было последнее, что собирался сказать Юнги, и, развернувшись, он направился к выходу, замерев в нескольких от него шагах, когда голос отца раздался на весь дом: — Он ведь такой же… Ничуть не лучше твоей матери, понимаешь? — немного понизив тон, произнёс тот и, чертыхнувшись, направился в гостиную, вынуждая Юнги покинуть дом.        Оперевшись спиной на плетёные перила лестницы, омега прикрыла глаза, почувствовав немое облегчение. Оно было несравнимо с тем, что он испытывал раньше, то ли от услышанного признания, то ли от того, что скрываться больше не нужно. Вряд ли Чимин вообще теперь увидит Юнги. Почему-то казалось, что даже учитывая его признание, смелости на то, чтобы сохранить всё, что есть между ними, у него не будет. *** Школа за время его отсутствия ничуть не изменилась. Всё те же стены, те же учащиеся, та же атмосфера, загвоздка была лишь в том, что здесь он больше не чувствовал себя уверенно, не ощущал лёгкости, да и вообще перехотел здесь быть. Все те события, что произошли с ним, позволили ему не просто измениться — они раскрыли парня настоящего: того самого не совсем порядочного парня, влюбившегося в своего брата, того, который умел быть жестоким и эгоистичным, но так боялся почувствовать то же самое.        Чимин стал другим, и место, которое раньше приносило ему радость, превратилось в тюрьму, камеру строгого режима.        Как стало известно позже, благодаря стараниям отца ему запретили покидать пределы общежития и учебного корпуса. То есть теперь находиться придётся под строгим контролем не только со стороны отца, привёзшего его сюда лично и пообещавшего всеми силами сделать жизнь омеги похожей на пожизненное заключение, но и учителей, которым он отдельно доплатил за новую услугу.        Впрочем, даже при всём этом Чимин смог найти плюс своего возвращения. Этот плюс сидел на окне второго этажа общежития в наушниках и с книгой в руках, а увидев омегу, от испуга свалился на пол, после радостно взвизгнув и едва не задушил бедолагу в медвежьих объятиях. — Чёрт возьми, хомяк, как же я рад тебя видеть! — Хоби продолжал ломать ему рёбра своими тисканьями, таская как тряпичную игрушку по всему коридору.        Чимин улыбнулся и понял, что тоже очень рад его видеть, и, испытав небольшое облегчение, взамен обнял ещё крепче. Конечно, он не мог рассказать ему обо всём, что произошло, не мог поделиться тяжестью груза на сердце, зато он знал — уж он точно сможет помочь Чимину всё это пережить, даже не догадываясь об этом. * * * Пнув ногой дверь квартиры и чуть не треснув от досады, когда она не открылась, Юнги вытащил из кармана ключи и, отперев замок, наконец, прошёл внутрь. Бросил на стол телефон и устало плюхнулся в кресло, закрывая ладонями лицо, чтобы хоть на несколько мгновений отвлечься, почувствовать себя немного свободнее, ведь в последнее время кажется, словно он в клетке заперт и каждое движение лишь усугубляет его положение.        Впрочем, так оно и было: каждый шаг навстречу Чимину — новая пуля в тело, а на этот раз выстрел прозвучал раньше, чем он ожидал, потому и прикрыть уязвлённые места не смог. Попался на том, что давно собирался закончить, но так и не нашёл для этого сил. Что сказать, решимости оставить в покое брата ему тоже не доставало. Каждый момент наедине порождал новые сомнения, и быть просто рядом хотелось больше, чем чувствовать себя обычным парнем, а не аморальным уродом, каким он, по сути, и являлся.        Ещё бы, вытворить подобное способен не каждый, но ведь и обстоятельства всегда отличаются. Именно то, что мы чувствуем, видим, слышим, определяет наши действия, а видел Юнги немало.        Вначале наблюдал за ссорами родителей и, поддаваясь детской наивности, стал искать причину бед. Следил за разговорами взрослых и, узнав об ещё одном мужчине в жизни матери, который не просто разрушил многолетний брак, но и ничуть не жалел об этом. Тогда, в юношеские годы, когда любой поступок воспринимается максимально ярко, он искренне верил, что именно «не совсем брат» виновен в бедах всей семьи.        А почему бы и нет? Разве не он стал причиной очередного скандала, невольным свидетелем которого стал не только Юнги, но и его тогда ещё лучший друг Чонгук? Разве не из-за Чимина Юнги в очередной раз слышал громкие крики вместо некогда спокойной, пусть и наигранной, атмосферы?        С тех пор каждое действие парня, которого он упорно не хотел признавать родным братом, воспаляли в нём безудержную ненависть, едва ли не переходящую границы. Он наблюдал за неуклюжими попытками танцевать и смеялся вслух, задевая ещё не сформировавшийся для защиты характер; специально толкался или просто ставил подножки — в общем делал всё, лишь бы досадить мальчишке, ставшим причиной его упавшего статуса в классе.        Разве можно забыть, как лучший друг случайно проболтался, что за ссора была в доме семьи Мин? Нет. И он не забыл. По сей день помнит, как эта новость облетела всю школу и, дойдя до него, вынудила отбросить единственного настоящего друга. Конечно, спустя почти год, парень с этим смирился, но очередной удар ниже пояса выбил из колеи неожиданностью. Кто бы мог подумать, что его «брат» станет встречаться с некогда лучшим другом, а сейчас заклятым врагом? Неужели все те, кто делал ему больно или хоть как-то был к этому причастен, решили объединиться, чтобы нанести общий удар? Возможно, но ведь удара так и не последовало.        Вместо этого расставание парочки и отъезд омеги в закрытую школу, а перед этим и Чон умудрился перебраться на некоторое время в Калифорнию, чем и спровоцировал такое долгожданное для альфы расставание. Всё шло как по маслу, так скажем. Ровно до того момента, пока он сам не узнал вкус поцелуя Чимина. Алкоголь и наркотики вскружили голову, и, совсем забыв о былой ненависти, Юнги поддался бурлящей где-то внизу живота молодости, переходя границу дозволенного.        Омега стал не просто братом — он стал его игрушкой, которую бросать совсем не хотелось. Вялые попытки вернуть всё на свои места также не принесли успеха — теперь каждый взгляд, движение или просто слово воспринималось совсем иначе и на былую ненависть просто не оставалось сил.        Парень и сам не успел заметить, когда Чимин стал так дорог ему. Просто секс перерос во что-то большее, а неожиданная новость о ребёнке заставила задуматься. Впрочем, так и не сложившаяся беременность не могла повлиять на его решение так же сильно, как слова отца.        Он видел огорчение мужчины, ненависть, злость и понимал, что всё это и сам испытывал раньше. А что теперь? На смену негативу пришло осознание действительности, той самой, которую он так долго отрицал, скрываясь под маской безразличия или злобы.        Ерунда, скажете? А видеть взбешённого отца, кричавшего на мать, но так крепко когда-то любившего её — это не ерунда? Слышать жалкие попытки оправданий, казалось бы, самой близкой женщины и понимать, что любовью в его «дружной» семье и не пахло — разве это не поколеблет даже самый трезвый разум? Думаю, в такой ситуации каждый слетел бы с катушек, главное вовремя понять, за кого именно стоит держаться. Ворота частной школы почти всегда закрыты и попасть туда можно лишь по пропуску, а так как Чимин теперь под строгим контролем, вряд ли ему удастся проникнуть на территорию и поговорить с ним незамеченным. Остаётся только один вариант.        *** Натянув как можно ниже капюшон, альфа вялой походкой уставшего школьника направился к общежитию. Скорее всего, омега уже вернулся с занятий и сейчас сидел в своей комнате, а номер он, к счастью, знал. Кое-как пробравшись через вахту вместе с толпой школьников, Мин свернул в западное крыло, стараясь как можно незаметнее прокрасться на нужный этаж. Пару раз он даже едва не попался, но уже спустя почти десять минут всё же стоял на пороге нужной комнаты.        Легонько постучав, парень ждал ответа, а после, когда всё по-прежнему было тихо, толкнул дверь вперёд. Та сразу же поддалась и с негромким скрипом отворилась, являя взору полупустое помещение. Оглядевшись, на одной из кроватей альфа заметил скрученный комок, больше похожий на маленький свёрток, чем на чьё-то тело. Осторожно шагнув ближе, он прикрыл дверь и, оказавшись рядом с пока неизвестным объектом, едва весомо коснулся покрывала рукой.        Послышался шорох, и через несколько секунд из-под него выглянул сонный омега, кое-как выдернувший из ушей наушники и удивлённо оглядывающий сомнительное лицо напротив. Сначала подумав, что это всё ещё сон, парень повернулся на бок и, вновь зарывшись под плед, закрыл глаза, но уже после очередного толчка сон сняло как рукой. Резко подскочив, он чуть приблизил лицо к незнакомцу в его комнате и, даже коснувшись его пальцами, тихо спросил: — Юнги? Это правда ты?        Парень тихонько хмыкнул, впервые видя омегу таким удивлённым и довольным одновременно. Протянул вперёд руку, поправляя взъерошенные сном волосы, и, опасливо оглянувшись на дверь, силой вытащил парня из постели.        Так же молча усадил на кровать и, по-прежнему не включая света, сжал его ладони в своих. Милый жест, который он никогда не использовал, но так захотел попробовать в темноте, пока не видно его лица и когда всё может показаться нереальным после наступления рассвета. — Правда, — Юнги даже улыбнулся, настолько глупо всё это было.        Сегодня альфа не смог узнать в этом парнишке, приехавшим сюда вечером, самого себя. Казалось, он отродясь не способен на такие поступки, но когда случается непредвиденное, мы начинаем открывать в себе новые стороны, поэтому, когда омега первый потянулся за поцелуем, разделив перед этим на двоих горячую тишину дыхания, он ничуть не удивился, лишь сам подался вперёд, сразу же притягивая дрожащего парня к себе. Прикусил нижнюю губу, одной рукой зарываясь в запутанные волосы, а затем, чуть толкнув омегу вперёд, не задумываясь, навис сверху, переходя поцелуями к шее. Вечер, ранее казавшийся для Чимина почти испорченным, теперь должен стать одним из самых счастливых. *** Покручивая в руке стакан с каким-то алкоголем, уже точно не помнил каким, Чонгук бесцельно пялился в стену, чуть вздрогнув, когда его руки коснулась чья-то чужая. Послушно прикрыл глаза, но напиток забрать не позволил, легонько шикнув и вновь задумавшись о своём.        Йонг устало вздохнула, в который раз намереваясь прекратить затянувшуюся пьянку Чона, но так и не найдя для этого сил. Он просто не давал возможности уложить себя в постель, хоть и с трудом мог сфокусировать на чём-то взгляд, поэтому, обессилев за несколько часов, девушка молча опустилась на соседний стул.        Посмотрела в сторону парня, всегда казавшегося ей идеальным, и, не сдержав эмоций, негромко всхлипнула. Йонг знала, что в нём таится что-то, заставляющее его всё время куда-то исчезать. Знала, но продолжала терпеть, надеясь, что со временем всё пройдёт. Так и случилось, но только наглядно.        Чонгук не показывал, что творится у него внутри, и потому всегда справлялся сам, чем ещё больше тревожил девушку, а сейчас, когда он впервые за время их знакомства напился почти до потери пульса, и вовсе не знала, что делать. — Прости, Йонг, прости, — Чон аккуратно подцепил подбородок девушки, кое-как совладав с собой, и, потянув её на себя, нежно поцеловал. Этим жестом он пытался высказать всё наболевшее и разом избавиться от прежних чувств, не дающих покоя. Настало время начать всё заново, а для этого достаточно просто отпустить прошлое.