***
Если бы месяц назад кто-то сказал, что краснеющий и чуток странненький Лёва в быту — сущий дьявол, он бы не поверил и покрутил пальцем у виска. Но сути это не меняло. Андрей уже съел собаку на Левиных закидонах и мог читать лекции о том, как пройти по этому минному полю и выжить. Был научен горьким опытом, что посуду надо не просто помыть за собой, а непременно высушить, иначе — голова с плеч. Что полотенце для рук должно висеть только на крючке слева. И, упаси боже, забыть о пробковой подставке для стакана. И главное — никогда и ни при каких обстоятельствах — нельзя трогать вещи на Лёвином рабочем столе. Ах да, и еще мешать (говорить, прикасаться, смотреть, дышать), когда великий комбинатор забавляется с рукописью. Сейчас Андрюха околачивался на кухне, листал журнал про машины и грудастых девчонок и одним ухом слушал певучую латынь. Лёва перемежал красивые фразы едкими комментариями в адрес студентов, которых за глаза костерил на чем свет стоит. Его консультации и лекции в зуме стали для Андрея любимым временем дня. И не только потому, что Лёвчик оказался мастером пассивной агрессии. Просто мозг у него был размером с футбольное поле, и слушать его Андрюха мог сутками. — Господин… Рыжов, — из гостиной был хорошо слышен Лёвин прохладный голосок. Вот же сноб. — Если древние римляне уже не могут физически с вами расправиться, это не значит, что вы имеете моральное право издеваться над их наследием. Андрюха тихонько заглянул в комнату. Лёвчик сидел за своим обожаемым письменным столом с такой постной рожей, что можно было только подивиться выдержке его слушателей. Того же господина Рыжова, например. — Призываю вас проявить хоть каплю уважения к людям, — Лёвушка надменно кривил губы, — чьи интеллектуальные способности явно превосходили ваши. Он замолчал, выдерживая эффектную паузу. Каков пиздюк, а? Андрей закусил щеку, восторженно наблюдая. За Лёвушку он, конечно, порвет любого, но если объективно… Поштучно их, что ли, распределяют? В каждый состав преподавательский, чтобы всем досталось? — Пускай их империя и пала много веков назад. В пятом веке, если быть точным. Но вам ведь это прекрасно известно и без меня, не так ли? Андрюха беззвучно похихикал и как мышка юркнул обратно на кухню — заваривать чай. Пиздюкам ведь тоже надо силы восстанавливать. Пока чайник булькал, мигая синей подсветкой, Андрей выставил на стол пузатую белую чашку (из других Лёва чай не пил принципиально), отмерил ровно полторы ложки сахара и приготовил отдельную кружку для заварки. Заваривать сразу в чашку — не благословлялось, а заварника не было. Едва он закрыл крышкой блядскую сахарницу, к которой хозяин квартиры питал особо трепетную любовь, как на пороге нарисовался филологический тиран. Он прислонился к дверному косяку, снял очки и помассировал переносицу. — Устал? — участливо поинтересовался Андрей, заливая заварку кипятком, — хочешь, отменим все? Выбраться куда-то, конечно, хотелось, да и билеты в кино он брал загодя, но не криминально. Можно и здесь остаться. Опять. — Нормально, — Лёва водрузил очки на нос, — проветрюсь хоть немного. Выглядел он как-то взъерошено. И очень мило. Андрюхе хотелось его потискать. — Это мне? — Лёва сделал пару шагов к столу. Андрей подобрался сзади и обнял его, но Лев тут же вывернулся из кольца рук и скованно улыбнулся. Пришлось натянуто ухмыльнуться в ответ. Была ли всему виной врожденная стеснительность, или Лёва нарочно держал его на расстоянии — Андрей не знал, но все равно немного обижался. Уж больно эти кошки-мышки затянулись. — Сурово ты с ними, — он попытался сгладить ситуацию, беря нехочуху за руку и сплетая пальцы. Хотя бы так. — Одноклеточные, — фыркнул Лев. По-хорошему он мог бы просто сказать Андрею, что к чему, но отчего-то предпочитал отмалчиваться. Приходилось штурмовать эту крепость вслепую. С учетом того, что опыт ухаживаний за кем-то небезразличным у Андрюхи был близок к нулю, они третью неделю топтались на месте: шаг вперед, два назад. Он потянул Лёву за руку и придвинулся к нему вплотную. Три секунды на возражения, а потом — все. Один. Андрей пошарил взглядом по лицу, ища признаки дискомфорта. Сердце в груди устроило персональную вечеринку. Два. Приоткрыл рот и поймал Лёвин выдох. Неужели?.. Три. Стоило ему шевельнуться, как Лёва крепко взял его за плечи и удержал на месте. — Ну что… Чайку́? И будем собираться? — бодро затараторил он. — Или, может, что-нибудь съешь? Лев метнулся в обход него к холодильнику, и Андрюха обреченно уставился в стену перед собой. — Отрезать тебе ветчинки? И выдавил из себя дежурную улыбку, оборачиваясь к Лёве. — Просто чай, — попросил он. Некоторым, наверное, просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть. Хотя бы билеты взял на последний ряд — вдруг получится пообниматься?***
Андрей несся по спальному району, пугая радостным оскалом случайных прохожих. Погода была отличная, из коробки под мышкой обалденно пахли еще горячие булочки. Они не договаривались о встрече, но по субботам Лёва обычно отсыпался, и Андрей решил сделать сюрприз. Его тянуло к нему как пчелу к нектару — пять дней же не виделись! Стрелки часов перебрались за отметку двенадцать. Даже такой соня уже должен был выползти за первой дозой кофеина. Андрюха забежал в подъезд вместе с жизнерадостным собачником, проигнорировал лифт и рванул по лестнице, перемахивая через несколько ступенек. В груди как будто надули воздушный шар. Что-то волнительное и теплое аж распирало изнутри! Андрей улыбнулся, чувствуя себя счастливым идиотом, а потом едва не рассмеялся — какая, к черту, разница? Он позвонил в дверь, глубоко дыша после спринта на девятый этаж. В квартире запиликала трель звонка, и дверь почти моментально отворилась. Он оказался лицом к лицу со здоровенным лысым амбалом и чуть не уронил на пол челюсть от неожиданности. Тот оглядел его, кивнул и посторонился, пропуская внутрь. Андрюха втиснулся в узкий коридор. — Добрый день, — медленно поздоровался он, глядя, как великан (даже больше Костяна!) набрасывает на плечи измятый пиджак и застегивает пуговицы. — Сын? — вместо приветствия поинтересовался мужчина, смерив его любопытным взглядом. Запах перегара и сигарет Андрей почувствовал, даже стоя на расстоянии вытянутой руки. Он открыл рот, закрыл, подыскивая слова и заодно объяснение происходящему. — Друг, — не очень уверенно ответил он. — Ах, — с выражением произнес мужик, закидывая в рот жвачку, — ну, бывай, друг. Дверь за ним, поддавшись сквозняку, громко захлопнулась, звеня цепочкой. А Андрюха поплелся на кухню, ничего не соображая. По пути он заглянул в спальню — Лев спал, похрапывая внутри гнезда из смятых простыней. Одежда и даже уличные ботинки валялись прямо на полу, нарушая привычный, выверенный до миллиметра порядок. В комнате было жарко. Пахло так, как пахнут помещения, где провели ночь очень пьяные люди. На кухне было накурено. Андрей открыл окна, поставил чайник. Подумал и достал из шкафчика пачку аспирина — он Лёве понадобится, по всей видимости. Сделал себе крепкий кофе и откусил большой кусок еще теплого круассана, который сам же и принес. Ситуация вырисовывалась неприятная. От размышлений отвлек хозяин квартиры, который выполз в коридор, завернувшись в простыню, как его любимые римляне — в тогу. Никакого удивления при виде Андрея он не выказал. Судя по бледной физиономии, эта функция еще не разблокировалась после ночных похождений. — Таблетку? — предложил Андрей, уже хрустя фольгированной упаковкой. Лев молча сунул в рот сразу две капсулы, проигнорировал протянутый стакан и принялся лакать холодную воду прямо из-под крана. А потом, шлепая босыми ногами, поплелся в ванную. Учитывая синяки на шее и голой груди, присутствие лысого жлоба в квартире Андрей мог объяснить только одним образом. Оставалось понять, что теперь делать. Было обидно и неприятно, но об эксклюзивности речи не шло. Какая эксклюзивность? У него самого полон рот клиентов. В буквальном смысле. Но, блин, это же совсем другое. Андрюха печально вздохнул. Сейчас он остро чувствовал недостаток опыта на романтическом поприще. Лёва, как более старшая и зрелая половина, мог бы помочь им обоим, направить Андрея, но вместо этого только все усложнял. Вертелся ужом на сковородке, стоило Андрюхе проявить хоть немного инициативы. И если бы не жаркие взгляды, которые Андрей иногда ловил на себе, можно было бы подумать, что он вообще получил второго Костика. Он помыкался на кухне, вымыл за собой чашку и сразу же ее вытер. Нашел в холодильнике лимон, заварил чай покрепче. С бодуна хорошо заходит кислое. А потом ноги сами принесли его в ванную. Из приоткрытой двери валил пар — горе-алконавт откисал в кипятке. — Ты как? — спросил с порога Андрей, слушая шум воды. — Голова болит, — пожаловался Лев. Андрюха завис у раковины, глядя в запотевшее зеркало. Нужно было что-то сказать, но что? Давить не хотелось. Да и боязно. Он потер глаза основанием ладони. Боже, ну почему нигде не учат таким вещам? Что говорить, как вести себя, да и вообще… Сейчас же даже у зверей психологи есть. Наверняка же существует какая-то мудреная наука про то, как не налажать в отношениях? Можно ли вообще называть этим словом то, что происходит между ними? Пока все больше смахивало на несмешной анекдот. За шторкой Лёва отфыркивался от воды. — А как ты вообще зашел? — наконец очухался он. — Меня впустил твой друг, — напряженно ответил Андрей, глядя перед собой. Под душем снова фыркнули. — Друг, да уж, — Лев, судя по звуку, усмехнулся. Андрей вдруг понял, что больно закусил губу. Его затапливала жгучая обида и еще, почему-то, стыд. Он раскрыл рот, уже ненавидя себя за то, что собирался спросить: — Ты с ним спал? Лёва ответил сразу же и с каким-то непонятным вызовом. — А если да, то что? Андрей не медлил ни секунды. Рванул молнию на толстовке, бросая прямо на пол ненужную одежду. Следом отправились спортивки и носки. Обида уступила место ярости, которая отравляла, но нравилась куда больше. Вот же скромничек недоделанный! Столько недель голову морочит, барышню кисейную из себя строит! А сам подставляется мудакам по пьяни! — Сейчас залезу к тебе, — сухо проинформировал Андрюха, стаскивая через голову футболку. — Чего? Нотки паники в голосе приятно порадовали. Он резко откинул тонкую шторку и в два счета оказался перед опешившим Лёвчиком. От ощущения собственной смелости и вида незагорелого сухощавого тела в паху приятно заныло. Андрей грубо пихнул его и припер к холодному кафелю. С мрачным злорадством оценил раскрытый от удивления рот и выпученные глаза с нездоровыми тенями вокруг. — Я чистый, если что, — сразу предупредил Андрей. — Ч-что? — пискнул Лев. Андрей привалился к нему всем телом, уже чувствуя, как стояк наливается возбуждением. — Что-что, — передразнил он, — все чисто, говорю. Анализы сдаю два раза в месяц, так что можешь не париться. А потом позволил себе все то, в чем эта псевдоинтеллигентная сволочь ему отказывала. Накрыл его рот своим, запихав язык так глубоко в глотку, что Лев закашлялся. Происходящее было далеко от чувственных фантазий, которые он систематически обкатывал у себя в голове, танцуя вокруг верткого Лёвушки. Сейчас было не до нежностей. Хотелось поставить обидчика на место, показать, от чего тот отказывался. И чтобы все наконец стало как у нормальных людей. Андрюха безжалостно грыз его губы, тискал мокрое тело и с удовольствием драконил мягкую Лёвину задницу, то с силой сжимая ягодицы, то разводя их в стороны. Обалдевший от такого напора Лёва поначалу принимал грубоватые ласки без особого энтузиазма, но когда наконец включился, крышу у Андрея снесло окончательно. Лев услужливо подставлялся под не особо нежные руки, выгибался, потираясь о втиснутое между ног бедро, и послушно закинул колено Андрюхе на пояс, когда тот потянул его на себя. — Я одного не понимаю, Лёвушка, — Андрей, не церемонясь, шлепнул его по заду, — зачем тащить к себе каких-то дилетантов, когда есть свой собственный профессионал? Он скользнул пальцами по ложбинке между соблазнительных половинок, и Лёва шумно втянул ртом воздух, упираясь затылком в стену. — Что, нравится? — Андрюха похлопал пальцем по влажному от воды анусу, — а он так делал? И скользнул кончиком пальца внутрь. Левчик миленько охнул. — Ты знаешь, — издевательски цокнул Андрей, с удовольствием рассматривая сложенные домиком бровки и зажмуренные глаза, — большинство считает, что достаточно запихать по самые яйца, и дело сделано. Он нежно чмокнул припухшие губы. — Что с них взять? Мы-то с тобой знаем, что это даже не половина успеха, — делано посокрушался он, аккуратно поглаживая сморщенную кожицу, — согласен? Лёва заскулил и с силой приложился затылком о кафель, когда Андрей надавил сильнее, слегка растягивая податливый вход. Уж больно податливый, если быть откровенным. Завалился в коленно-локтевую перед этим лысым козлом, гадский интеллигентишка. Андрюха в отместку кусанул за плечо, тираня зубами мягкую кожу. А засранец еще и застонал в голос! Ишь ты, мазохист хренов! Он скользнул внутрь на две фаланги, закруглив палец и аккуратно поводя подушечкой по хитрому местечку, которое натуралы считают ловушкой сатаны, а геи — эволюционным преимуществом. — Да, вот так? — сердечно поинтересовался Андрей, — а то вечно порнухи насмотрятся и фигачат по простате, как по бульвару. Мужланы проклятые. Он еще немного подразнил Лёву, слушая соблазнительные вздохи, от которых мучительно тяжелели яйца, а потом пристроил его ногу на бортик ванной и ловко опустился на колени. — Ну, что, покричишь для меня? — улыбнулся он, выцеловывая дорожку вниз по напряженному животу. Лёва следил за ним поплывшим взглядом и жалобно всхлипнул, когда в задницу пробрался второй палец. Бедра у него хаотично подергивались, то подаваясь назад, то толкаясь вперед. Андрей великодушно избавил его от мук выбора. Пошленько облизнулся и обхватил губами розоватую головку. Так он не отсасывал еще никогда. Как будто от этого зависела его жизнь. Вода заливала глаза и попадала в рот, но это было вообще не важно. Про собственный ноющий стояк он даже не вспоминал. Все это пустяки и мелочи по сравнению с Лёвиными стонами, сбившимся дыханием и тем, как он полосовал Андреевы плечи ногтями. После оргазма Лёва сам скользнул вниз, устраиваясь у Андрея в ногах. Тот ошалел от одного вида! Дернул кулаком раза три и спустил ему на лицо. И чувствовал себя одержимым шизиком, потому что Лев с заляпанными щеками… Это же просто произведение искусства! А потом они сидели на дне ванной и целовались. Сверху лилась вода, было не очень удобно и тесновато, но по фигу. От слепящего возбуждения не осталось и следа. Больше не хотелось кого-то наказывать, что-то доказывать и брать без спроса. Андрей обнимал своего Лёву, сцеловывал капли с ресниц и бровей, откидывал со лба мокрые волосы. И Лев впервые позволял ему все это, примостившись у него на плече. Все-таки настоящая близость это не члены и не задницы. Это когда тебе плохо, если ему плохо. И хорошо, только если ему хорошо тоже. А удовольствие — оно вообще непонятное. Где начинается, где заканчивается? Чье оно? Одно на двоих, и все тут. — Больше не делай так, — прошептал Андрей, потираясь носом о Левин висок, — не надо с другими… Хорошо? Лев ничего не сказал, и Андрюха прижался к нему посильнее. Он вдруг понял, что очень ждет его ответа. Как будто вот-вот произойдет что-то важное. Поворотное. Необратимое. Андрей облизал губы, которые хоть и были мокрыми, но казались почему-то сухими. И во рту было сухо как в пустыне. И глотать тяжело, как будто что-то мешает. Но тут все тепло… Закончилось. Их окатила стена ледяной воды, и оба подскочили. Андрей — с матюгами, Лёва — с криками. — Чертов бойлер, — проворчал Лев, выбираясь из ванны. — Всю горячую вылили, — хихикнул Андрюха, хватаясь за единственное полотенце и оборачивая вокруг бедер. Лёва топтался рядом, нерешительно поглядывая на грязную простынь, в которой дефилировал по пути в ванную. — Уно моменто, — заверил Андрей и проорал уже на полпути в спальню: — в комоде, да? И специально выбрал полотенце попушистее. Напал с ним на Лёву, суетясь как молодая мамаша вокруг грудничка. Тщательно вытирал спину и голову, собирал губами родинки на груди и плечах и чмокал в розовые после душа щеки. Андрею было так хорошо, что не было сил даже устыдиться. Эмоции хлестали из него фонтаном и при этом все равно грозились затопить. Все то, о чем мечталось прошедшие недели, вдруг стало можно. Он приклеился бы к Лёве молекулярным клеем, не раздумывая! Да и этого было бы мало, если уж начистоту. Лёва поглядывал на него из-под мокрой челки, щурился без очков и нерешительно улыбался краем губ. Андрюха не выдержался и расхохотался — вот глупый, чего уж теперь стесняться? Прижался своим лбом к его, обнял и вдруг спохватился: — Ой, а я же там тебе чай с лимоном… Только он остыл уже, наверное, — извинился Андрей, — сделать новый? Когда перепьешь, от кислого всегда легче. Мне, по крайней мере. — Чай, — как-то взволнованно выдохнул Лев и несколько раз торопливо кивнул, — это можно, да. Отцепляться от него не хотелось, но пришлось. Андрей натянул сырую футболку и штаны и метеором ринулся на кухню. Тут же пристроился к Лёве, прижимаясь щекой к его плечу. Тот рылся в телефоне и хмурился. Деловая колбаса. — Ты про ярмарку слышал? Мне Лида рассказывала, они уже ходили, — радостно щебетал Андрюха, заправляя Лёвины прядки ему за ухо, — как ты на это смотришь? Он ткнулся носом ему шею и вдохнул. Еще немного пахло вчерашним спиртным, но теперь больше мылом и чистотой. — Если ты, конечно, свободен сегодня… — продолжил он, довольно жмурясь, когда Лев немного рассеянно погладил его по голове, набирая что-то на экране, — можно съесть что-нибудь, погулять. Как ты себя чувствуешь? А хочешь, весь день валяться будем… На столе завибрировал телефон, и пришлось опять отпускать тепленького Лёвчика. Андрей уставился на новенькое оповещение — банковское приложение желало что-то сообщить. Фокус как будто сузился до одной строчки на экране, комната вокруг поплыла, теряя четкость. — Что это? — тихо спросил он. Откуда-то издалека Левин голос ответил, спотыкаясь через слово: — Я не знал… Расценки. Ор-оральный секс идет по отдельному тарифу или… Или это все… Все вместе. Часовая… Дальше Андрей не слушал. Сердце бухало одновременно и в животе, и в груди, и в ушах. Сначала ему показалось, что стои́т какой-то странный гул, потом — как будто уши набили ватой, через которую не может пробиться ни один звук. Его рот открылся сам собой, как у марионетки, которую дергают за веревочки, и произнес: — Пяти сотен не хватает. Придется доплатить. А потом Андрюха развернулся и на автомате двинулся вперед. Хотел быстро, а получилось наоборот. На ватных ногах доковылял до коридора, не вспомнив ни про толстовку, ни про носки с кроссовками. Сунул босые ноги в какие-то шлепки и вышел, сжимая в руке телефон. И пошел. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, не особо заботясь о направлении. Главное — как можно дальше от этой квартиры и этого человека. И, если получится, от себя тоже.