***
Для существ, способных прожить вечность, двадцать лет представляли собой всего лишь мгновение, крошечный период, который мимолетно проносится сквозь их жизни. Времена года сменялись, рождались и умирали простые создания и растения. Это были моменты, которые прошли так быстро, что казались всего лишь мимолетными вспышками света, запоминаемыми, но не имевшими особого значения в контексте бессмертной жизни. В какой-то момент просто перестаёшь понимать, сколько времени прошло. И только благодаря ярким событиям, выделяющимся на общем фоне, не погружаешься в бесконечный цикл и осознаёшь, сколько времени на самом деле прошло с определённого момента. На подводной станции «Александрия» было совсем иначе. За исключением последних лет существования станции, моё время всегда было чётко распределено по графику, которому я старался следовать. В первые десятилетия дни были относительно свободными для меня, поскольку большую часть работы выполняли обслуживающие боты. Но по мере приближения к концу жизни «Александрии», когда срок её эксплуатации давно истёк, я стал подобен пчёлке в пустом улье, выполняющей работу за всю колонию. Выходные дни были редкостью, и каждую минуту спокойствия и тишины на станции я ценил особенно. Это была жизнь обычного смертного, где время было так драгоценно. И психологически даже спустя годы я так и не сумел окончательно привыкнуть к ритму жизни самоцветов, продолжая суетиться почти каждый день, в то время как остальные, в основном, предпочитали просто наслаждаться жизнью под солнечными лучами и под защитой Конго. Редкие стычки с лунарянами, методичное восстановление леса, работа над новыми видами оружия, обучение Фос, ночные шахматы с Киноварью, эксперименты с философским камнем, дуэли со своими наставницами, зимние дежурства с Анитой, уборка снега, написание новых книг, создание игрушек и разных вещей для быта – все эти занятия стали повседневной рутиной, которую я ценил и дорожил. Жизнь на ярком и живом острове среди сестёр протекала спокойно уже двадцать лет, но оставленный «Александрией» отпечаток ещё не исчез. Но время в «большом мире» шло гораздо быстрее, и я был уверен, что «подводный мир» однажды станет всего лишь плохим старым сном. И с этим отлично справлялись особенно яркие события, затмевающие собой мрачные воспоминания. — Вот это да... Кто бы мог подумать, что эти заброшенные болота могут превратиться в такое великолепие, — негромко воскликнула Пад, шагая рядом со мной по зелёному лесу и заворожённо оглядываясь по сторонам Несмотря на прошлые прогулки по лесу, её глаза и по сей день полны детского изумления. Водно-болотные угодья за последние двадцать лет претерпели грандиозные изменения. Благодаря нашей небольшой группе энтузиастов-лесоводов и действию философского камня, это некогда заболоченное и забытое всеми место, где царили мёртвые деревья, превратилось в живой зелёный лес с красивыми прудами, сочными полянами, цветущими цветами Алмы, пересаженными кустами и извилистыми тропинками. Деревья, вобравшие в себя силу камня жизни, выросли в высоту и обрели величественные кроны с густой зелёной листвой, создавая особую атмосферу первого полноценного леса на этом острове. Проникающий сквозь листву солнечный свет и шум ветра, завораживающий своей силой, не могли не очаровывать каждого, кто посещал это место после его преображения. — Я тоже, — тихо ответил я, наслаждаясь видом большого пруда, который простирался за деревьями. Столько времени и усилий было вложено в этот проект, но я ни на секунду не сожалел о потраченном. Так же, как и остальные члены лесоводов, которые помогали копать и проектировать будущий водоём среди леса. В любое удобное время самоцветы стекались в это новое место притяжения, которое нельзя сравнить с обычным пустым пляжем у моря или пустой равниной с парой случайных деревьев. Спокойный пруд и небольшой песчаный берег, окруженный высокими деревьями, создавали особую атмосферу уюта и отрешенности от внешнего мира. Установленные широкие столы со скамейками позволяли проводить время в приятной компании или просто наслаждаться чтением новой книги в одиночестве. Этому аспекту я уделил особое внимание и не прогадал – редкий раз, когда лес оказывался пуст. Место оказалось поистине волшебным и, даже спустя годы, я испытывал восторг, возвращаясь сюда. Но особенное удовольствие приносила мне искренняя радость других обитателей острова, для которых этот лесопарк был чем-то невиданным и удивительным. Особенно впечатлительными оказались самоцветы, прожившие уже тысячелетия. Для них зелёный лес стал тем самым «ярким событием», выбросившим их из бесконечного цикла и подарившим нечто новое. — Кстати, я совсем забыла спросить, как продвигается твоё обучение, — внезапно спросила Падпараджа, легонько толкая меня локтем. — Есть успехи? — Есть конечно, но до уровня Конго мне ещё очень далеко. Овладеть техникой, которую он оттачивал тысячелетиями, за пару десятилетий... Это сложно, мягко говоря, — улыбнулся я, глядя на сестру. Солнечный свет, проникающий сквозь листву деревьев, прекрасно рассеивался по роскошным волосам Пад, создавая красноватые отблески вокруг неё. — А Фос мне рассказывала, что ты в последнем сражении с лунарянами смог в точности повторить приём учителя. Неужели меня ввели в заблуждение, м? — Нет, со стороны это могло так показаться, но на самом деле всё не так просто, — ответил я, доставая из кармана небольшую горсть чёрных крошечных шариков. — Это обработанная ртуть. Я использую её вместо осколков своего тела. — Оу, как в наших мячах? — Да, только шарики значительно меньше. В последний раз я смог бросить такую горсть на появившихся лунарян и почти мгновенно уничтожил их. Фос увидела именно это, — объяснял я, пока мы шли в сторону пруда. — Но если бы они появились чуть дальше и не пытались приблизиться, я бы не сумел попасть в центральную фигуру. В точности и силе я пока сильно уступаю Конго. — Но результат все равно отличный, — толкнула меня Пад, улыбаясь. — Не прибедняйся. — Я и не прибедняюсь. — Вот и не прибедняйся… М! Ну вот и она, дрыхнет. Неудивительно, — произнесла дева негромким голосом, указывая на небольшую поляну с высокой травой у пруда. Там лежала Рутил, распластавшись по траве, а её белоснежный халат висел на ветке ближайшего дерева, слегка покачиваясь от редкого ветра. Вдали, среди деревьев, можно было разглядеть других самоцветов, играющих в догонялки или прятки, весело смеясь и перебегая от ствола к стволу. — Эй, опять прогуливаешь работу? Падпараджа, заметно оживившись и повеселев, направилась к Рутил, в то время как я решил проверить состояние главного пруда. И я был приятно удивлен, обнаружив в нём развивающуюся полноценную экосистему с новыми растениями для этого острова и простейшими организмами благодаря философскому камню, который был измельчен в пыль. Даже светящиеся медузы, перенесённые сюда из морской среды, чувствовали себя комфортно и быстро увеличили свою популяцию где-то в два раза. Ночью лес не только сохранял свой уют, но и приобретал особую магическую атмосферу благодаря им. Неудивительно, что Рутил решила отдохнуть именно здесь. Вдоволь полюбовавшись прудом, я подошел к группе дев, которые вели оживленный разговор. — ...не хочу. У меня отпуск, — сказала медик, не открывая глаза и не желая вставать. — То есть, я могу считать твой отказ согласием на то, чтобы я сама собирала Фос и Циркон? — спросила Пад с вкрадчивым голосом, нависая над Рутил. — Не думаю, что они согласятся на такого медика, как ты. — Может быть, — ухмыльнулась самоцвет. — Правда, спросить у них мы не можем. Наконец Рутил открыла глаза. — Ты хочешь сказать, что падение с лестницы причинило настолько серьёзные повреждения? — недоверчиво спросила медик. — Именно это я и говорю. — Это требует более тонкой работы и, конечно же, твоего несравненного опыта в челюстно-лицевой хирургии, — добавил я, подходя к Рутил с Пад. — Фос правда досталось сильно, и я даже не представляю, как её можно собрать. — Неудивительно... — устало вздохнула медик. — А что с Циркон? — Ну, может, немного лучше, но её голова тоже пострадала, и она сейчас без сознания, — ответила Пад, делая круги вокруг своей сестры. — Учитель медитирует, а у нас с Ребисом навыков недостаточно, чтобы собрать такие мелкие осколки. — Но мы можем попробовать... — добавил я. — Ладно. Ладно... — повторила Рутил, медленно вставая с примятой травы. — Я не могу позволить вам двоим натворить дел в моей зоне ответственности…***
За прошедшие двадцать лет школа почти не изменилась. Для меня, как и для всех остальных, это место было своего рода крепостью и последней линией обороны со всеми вытекающими условиями. Я никогда не задумывался о том, чтобы что-то менять в этом здании, и с уважением относился к этому монументальному творению Конго, который, в свою очередь, не тревожил лес, изредка посещая его как гость. Единственные изменения можно было заметить в выделенных комнатах на первом этаже, где обитали Киноварь и Обсидиан. Там, с помощью концептуально новых инструментов, созданных буквально из различных частей моего тела, обрабатывали ртуть, а полученный металл использовался кузнецом для создания заготовок и пополнения запасов. Новый металл нужен всегда и «излишков» ртути у Киновари никогда не остаётся, но она наоборот этому рада. И работу нормальную нашла, и ртути стала меньше выделять после постоянных «смен», и с Обсидиан контакт наладился. Обработанная ртуть, в результате длительного контакта с магистерием, превращалась в загадочный сплав. Хотя он не достигал прочности того же обсидиана, из которого делают мечи, этот материал был тоже прочным и гораздо более податливым в работе. Это позволяло нам располагать большим количеством прочного, легкого и безопасного металла, чем когда-либо прежде. Благодаря этому арсенал самоцветов быстро пополнился усовершенствованными бумерангами и битами со снарядами, наполненными мелкой шрапнелью. А в будущем мы, возможно, даже увидим первые примитивные огнестрельные оружия моего производства. Испытания проводятся и уже имеются некоторые успехи. Это может стать нашей тайной картой, если лунаряне решат предпринять нечто невиданное и смогут чудом проникнуть внутрь школы. В медпункте почти ничего не изменилось, за исключением того, что Падпараджа больше не лежала в своем самодельном гробу, а уже давно активно ходила с частью магистерия внутри себя. Можно было сказать, что мы стали настоящими родственниками, ведь у нас были части друг друга в наших телах. И также можно отметить, что медик периодически исчезала со своего поста. После исцеления Падпараджи Рутил стремилась уединиться где-нибудь и немного поспать, желательно рядом с исцеленной подругой. Поэтому иногда приходится искать скрывающегося медика, если кто-то получает травму, как это произошло сейчас, например. — Как можно упасть с лестницы и расколоться почти всем телом? — спокойно поинтересовалась Рутил, осматривая осколки, аккуратно разложенные на двух столах. — Эвклаз слышала, что у них произошёл какой-то спор, и Фос преследовала Циркон. Поймала, — улыбнулась Пад, пожимая плечами, и взяла кусочек Фос, чтобы рассмотреть его внимательнее. — Все осколки здесь? — уточнила Рутил, глядя на нас с Пад, стоящих рядом с «горкой» Фос. — Да, всё тут, — кивнул я, беря в руку тонкий потрескавшийся палец Фос. — Тогда я приступаю к работе. Будете помогать мне, — заявила Рутил и направилась к шкафам за инструментами и смолой. Молча переглянувшись с Падпараджей, мы пожали плечами и стали ждать медика.