Роковая ошибка писателя Гудвина

      Ривен чувствовал, как внутри все буквально заледенело, а собственное тело казалось чужим и каким-то тяжелым. Он никогда не был смельчаком, и не видел проблем в собственной трусости. Трусы дольше живут и имеют больше шансов сохранить целостность организма. Что это было? Гудвин планировал его убить или представить новому персонажу? Одна мысль об этом вызывала нервную дрожь. Ривен прекрасно понимал, что первое, но он вновь спутал его планы. Это непременно отразится и на книге, и на авторе, но сейчас у него не было сил волноваться еще и об этом. Нужно поскорее вернуться в особняк и поговорить с Сальторе. Если кто-то и избавит его от ненужных знакомств, так это дворецкий. Вот только просить его об этом не стоит. Этот человек давно отошел от дел, а потому сам принимает решение, кого и когда убивать. Ривен даже себя с трудом контролировал и не мог предугадать, куда дальше его понесет мощным потоком сюжета. Хотелось разрыдаться, заорать во всю глотку, что-нибудь сломать. Но, что толку? Тиски вокруг него сжимаются все сильней, а потому нужно тщательней скрывать все свои действия от автора. Пока не время раскрывать себя. Великий и ужасный Гудвин еще не готов принять тот факт, что создал жизнь, а его мир давно уже не фантазия. Как это ни прискорбно, но ему придется бороться с тем, кем он восхищается, кого боготворит. Шутки судьбы жестоки. Прикрыв глаза, Ривен пытался прийти в себя и окончательно успокоиться. Ему бы сидеть дома безвылазно, под защитой Сальторе и рыцарей, но вряд ли это убережёт его. Стены его особняка не так уж надежны и однажды на них может совершенно случайно по злому умыслу рухнуть метеор. Нет. Ему нужен другой план! Он должен действовать осторожно и скрытно, не привлекая к себе внимание. Легче сказать, чем сделать. Ривену было плохо и физически, и морально, но что-то изменить сейчас невозможно. Даже если он будет кричать, что этот мир лишь выдумка писателя, Гудвин его не услышит. И это печально, ведь автор слишком далек от своих созданий.       Дорога до дома не заняла много времени, она будто стала немного короче, а потому Ривен не сомневался, что он все еще под пристальным наблюдением писателя. Видимо, ему сегодня еще предстоит продвинуть сюжет дальше. Естественно, что подобное вызывало крайнюю степень раздражения и недовольства. Другим персонажам легче, они не осознают, что происходит вокруг. Для него же вмешательство Гудвина весьма болезненно.       — Господин, мы прибыли!       Сразу же дверца кареты открылась, а расторопный слуга подставил небольшую лесенку, чтобы было удобней спуститься. Ривен сдержанно кивнул, и вышел на улицу. Прохладный ветерок дул прямо в лицо, принося обманчивое облегчение.       — Кто-нибудь приходил? — без особого энтузиазма поинтересовался Ривен.       — Нет, господин. Никого не было. Только доставили посылку и несколько писем.       — Хорошо.       Письма были вполне ожидаемы, ведь он жених маркизы Лизельд. Многие аристократы захотят познакомиться с ним, прощупать и найти слабину, чтобы потом использовать. Нет никаких сомнений, что в скором времени его дом будет забит приглашениями и приветственными посланиями, не обойдется и без угроз. А вот посылку Ривен не ждал. Хотя, возможно кто-то решил преподнести ему подарок. И не обязательно приятный. Раз так, то пусть вскрывает всю корреспонденцию Сальторе. С его опытом и квалификацией ему ничего не будет. С такими мыслями Ривен вошел в особняк, вновь оказываясь в окружении невероятных предметов искусства. Здесь вполне можно обустроить музей. Вот только в их мире людей больше волнуют деньги и власть, чем красота.       — Господин, как прошла поездка? — дворецкий, двигаясь бесшумно и грациозно, забрал плащ хозяина.       Ривен невольно подумал, что из Сальторе получился бы превосходный танцор, можно даже сказать, что виртуозный.       — Скажем так, не все встречи были запланированы.       — Мне жаль. В ближайшее время, телохранители прибудут в особняк, так что поводов для волнений станет больше.       — В ближайшее время заявится незваный гость, — на удивление спокойно бросил Ривен. Несмотря на волнение и все еще не отступивший страх, он смог себя взять в руки. По крайней мере, внешне. — Возможно, вы знакомы, по прежней работе.       — Интересно.       — Это его личное решение. Не работа… Пока не работа.       — Мне подготовить радушную встречу? — в голосе Сальторе отчетливо слышалась угроза и предвкушение.       — На твое усмотрение. Я так и не понял, чем его заинтересовал и что ему нужно.       — В таком случае, это стоит выяснить.       — Полагаюсь на тебя.       Что ж, одной проблемой меньше. Ривен понятия не имел, как пройдет встреча двух убийц, но в победе своего безупречного дворецкого не сомневался. Раз так, стоит заняться делами насущными и разобраться с почтой, а после направиться в дом невесты. Раз уж он не может соответствовать столь шикарной женщине, то стоит хотя бы оставаться полезным. Пока он ответственно играет свою роль, Гудвин его не тронет. Но и сближаться с Элеонорой слишком сильно не стоило. Это опасно, ведь создавалось впечатление, что любовь маркизы вызывала ревность писателя. Эта женщина принадлежала лишь ему и каждый, кто приблизится к ней рано или поздно расплатится за это жизнью.       Ривен вошел в кабинет. Дворецкий безмолвно последовал за ним. Сальторе превосходно знал свое дело, а потому зачастую ему не требовалось давать указаний. Хотя, справедливости ради, стоит признать, что обязанности Сальторе далеко выходили за рамки обычного дворецкого. Он был и секретарем, и личным помощником и даже охранником. На удивление его ничуть не напрягало такое количество обязанностей. Оно и к лучшему. Ривен не хотел видеть вокруг себя слишком много лиц. Молодой аристократ удобно устроился в кресле и в этот же миг, дворецкий взял в руки нож для резки бумаги. Сердце Ривена болезненно екнуло в груди. Подобное оружие в руках опытного убийцы смертоносно, даже несмотря на маленькое лезвие. Всего один точный взмах руки и глотка жертвы будет перерезана. Кровавая картина собственного тела, захлебывающегося в крови, всплыла перед глазами. Отчего-то не возникало ни единого сомнения в том, что, если Сальторе решит сделать это на его идеальном костюме не останется ни пятнышка. Подобные вещи всегда восхищают. Раздался резкий звук разрезаемой бумаги.       — Это приглашение от барона Виро, — сухо сообщил дворецкий, мельком взглянув на письмо.       — Я не азартен.       Сразу после этих слов письмо, вместе с конвертом полетело в камин, где на него тут же набросилось голодное пламя. Ривен слышал о бароне. Несмотря на невысокий титул, он смог заполучить огромное влияние, а все благодаря организации на своей территории игорного дома. Ривену не хотелось пополнять ряды должников барона, как, впрочем, и появляться в столь сомнительном и опасном месте. Бесполезная трата времени!       — Маркиз Сорен Ранийский приглашает на ежемесячное собрание аристократов.       — Не думаю, что в моем появлении там есть необходимость.       И снова письмо было безжалостно отправлено в огонь. Будучи вторым сыном, Ривен никогда не принимал участия в подобных мероприятиях. Ему и рассказов брата хватило, чтобы понять, что все это совершенно не его.       — А это личное.       — Личное?       — Письмо от леди.       — Ты даже не открыл его.       — Розовый конверт, пропитанный духами. Яркий цветочный аромат с нотками цитруса весьма популярен среди дам. Красная печать принадлежит дому графа Бероуз. У него две дочери брачного возраста.       — Такое сразу сжигай, — отмахнулся Ривен. Влипать в любовные неприятности он точно не собирался. Но, его мнение вряд ли волнует Гудвина. До чего же это раздражает! Он не желал меняться ради какого-то пусть и гениального сюжета.       — Как пожелаете, — выкинув очередное письмо, дворецкий вскрыл следующий конверт. — Приглашение от академии искусств.       — Это оставь. Наша семья давно с ними сотрудничает, — вздохнула Ривен. Что ж, забывать о чести рода не стоит, к тому же, не помешает отправить домой подарки. В этом нет необходимости, но ему хотелось порадовать семью, дать им понять, что с ним все в порядке. — Что-нибудь еще?       — Ничего, что требовало вашего личного внимания, — заверил Сальторе. Ривен кивнул. Он знал о посылке, но спрашивать о ней не собирался. Там могло оказаться все, что угодно, начиная от ядовитой змеи, заканчивая взрывающимся магическим кристаллом. Его бы даже не удивило увидеть в коробке отрезанную конечность. Это намного эффективней, чем писать письмо с угрозами.       — Хорошо. Можешь идти.       Ривен ощущал себя разбитым и напуганным, невероятно одиноким. Не с кем было ему поделиться знаниями и переживаниями. Никто не мог стать его настоящим союзником в поисках. Что-то в груди болезненно сдавило. Он никогда не думал, что все может обернуться так, не был готов к этому. Стиснув кулаки, мужчина учащенно дышал. Казалось, что потолок и стены начали сдвигаться, намереваясь раздавить его. Холодная испарина покрыла тело, липкие прозрачные капельки стекали по лбу. Давление на него было колоссальным. А ведь он неплохо держался. Ему так казалось. А вот теперь, он практически сполз на пол и дрожит всем телом, как напуганный крольчонок, перед которым разинул пасть голодный хищник. Интересно, что сказала бы Элеонора, увидев жениха, на которого возлагает столько надежд, в таком состоянии? А тот убийца? Остановил бы он вновь своего ученика, узнай, насколько жалкой на самом деле оказалась жертва? Безудержный хохот сотряс помещение. Ривен смеялся словно безумный и никак не мог остановиться. Смех буквально разрывал его, но вместе с тем приносил облегчение. Уж лучше сойти с ума и пуститься во все тяжкие, чем и дальше бояться. Но страх ничто в сравнении с ожиданием. С тех пор, как Гудвин обратил на него свой взор, он только и делает, что ждет. А чего? Зачем? Ривен почувствовал влагу на щеках, но смех не прекращался. И этот смех принадлежал исключительно ему.       Ривен смеялся долго. Слишком долго и громко. Настолько, что все тело болело так, словно он занимался тяжки физическим трудом или тренировками. Ему больше не было весело, появилась пустота внутри. И эта пустота требовала быть заполненной. Напиться бы! Нет. Так нельзя. У него нет права на слабость. Нужно взять себя в руки и бороться. Никто не знает Гудвина так хорошо, как он, а потому лишь ему под силу противостоять воле автора.       — Возможно, творцу пора взяться за новые миры, — устало пробормотал Ривен, поднимаясь на ноги. — Может, поэтому я и обрел самосознание?       Он не представлял сколько времени провел в таком состоянии, но был рад, что никто его не потревожил и искренне надеялся, что слуги благоразумно сделают вид, что ничего не было. Ему стоит подготовиться к сегодняшнему мероприятию. Он должен предстать перед маркизом Лизельд в лучшем виде. Хотя вряд ли в мире найдется мужчина, которого этот человек сочтет достойным своей дочери. Для него она была богиней, от которой нужно каждую секунду отгонять назойливую мошкару. И сейчас мошка — это он. Он понимал ситуацию и свою роль в ней. Если бы у него была дочь, то вел бы себя так же, если не хуже. И снова стало не по себе. Вряд ли его дети смогут противиться воле Гудвина. Эта мысль пугала. Все, что он любил, все, кем дорожили могли быть уничтожены или измениться до неузнаваемости. И на пути этого стоит он, жалкая песчинка без способностей и силы. У него есть лишь скудные знания и какой-никакой план…       — Пора собираться, — сам себе приказал Ривен. Сейчас ему стоит позаботиться о сюжете, а уже после обо всем остальном. Он не остановится. Ни за что не остановится!