Праздники и будни

      Март входит в Санкт-Петербург, неспешно, но уверенно. Еще в тенистых местах лежат грязные почерневшие сугробы – но уже галдят птицы, те же воробьи шумят, облепив какое-то дерево в сквере.       Дима сидит на скамейке, думая, что в зимнем пуховике уже жарковато, а в весеннее-осенней куртке еще прохладно. И ест шаверму, запивая эспрессо. Чтоб не заснуть на работе. Бессонная ночь – дело привычное. Сегодня пришлось встать аж в три часа, провожать Кирилла на Спасан. Метро закрыто, но они доехали на Ламбе, оставив ее потом на охраняемой стоянке у Московского вокзала. Кир, правда, уговаривал не ехать. Говорил, мол, доберется сам, а Диме лучше лечь досыпать. Но Дима твердо знал, что не заснет, будет ворочаться и все равно без толку. А так – быстро обнять любимого возле вагона, вдохнуть родной запах, и уйти к только что открывшемуся метро, не оглядываясь. Только рукой помахать.       С вокзала, не заезжая домой, Дима поехал на работу. Дел незаконченных гора, а сидеть дома, да еще с час-полтора нет смысла. На работе Ксюша – добрый человек, сунула ему пару пирожков с колбасой. И даже заварила чай. На часах было половина седьмого.       До полудня Дима честно работал, заполнял протоколы, ездил на семейные скандалы, на кражу стройматериалов и на якобы похищение ребенка из детсада. К счастью, оказалось, что никакого похищения не было, просто свекровь после развода стала неугодна маме малыша, и теперь бабушка не может даже увидеть любимого внука. Вот и пришла за ним в садик – хотя б утром, посмотреть на мальчика. Нянечка подняла тревогу, вместе с мамой приехал и наряд полиции. Пожилую плачущую женщину арестовывать не стали. Мама забрала сына до обеда и ушла с чувством выполненного долга. Диме и его коллегам оставалось лишь развернуться и покинуть здание садика. К полудню все притихло. Дима вышел купить шавермы и понял, что в свой личный обеденный перерыв имеет полное право насладиться свежим воздухом. Ну и что, на улице около нуля? Зато как хорошо вне душного помещения, в котором топят, как в преисподней «Зимой бы так топили» - думал Дима, доедая шаверму и бросая крошки голубям. Голуби были настоящие гопники. Они не стеснялись садиться ему на рукава, выхватывать друг у друга остатки лаваша и так громко махали крыльями, что заглушали шум машин, едущих по проспекту. А один взлетел и уселся прямо на плечо. - Нет уж перспектива стать памятником, меня совершенно не привлекает, - сказал Дима и согнал нахала. В голову пришла мысль скормить этим птичьим гопарям остатки печенья из «Гурмэ». Три месяца уже лежит дома коробка. А печенья в ней не убывает. Перед Новым Годом Кирилл повез Диму в дорогущий магазин «закупаться продуктами». Там, среди прочего, была куплена и эта коробка печенья ценой в два крыла от самолета. Едва Дима открыл ее дома, Кир зажал нос и потребовал: - Закрой немедленно. Оно воняет чем-то… Ужасно! Дима, помня о проблемных отношениях Кирюшки с любой едой, поспешил закрыть коробку. Печенье и, правда, оказалось… малосъедобным. То ли ароматизатора туда вбухали «от щедрот души», то ли само по себе такое. Так коробка и стоит на столе, сам Дима съел от силы пару штук, когда Кирилла дома не было. От мыслей его отвлекли… холодные брызги из ближайшей лужи. И сразу же возмущенный взрослый голос: - Кира, нельзя так делать! Дима открыл глаза – оказалось, он умудрился задремать на солнышке. После бессонной ночи – неудивительно. Рядом стояла малышка лет двух или около того, в розовом комбинезоне и резиновых сапожках с единорожками и весело топала в луже. Рядом возмущалась ее бабушка: - Кира, надо себя вести хорошо. Девочка посмотрела на Диму, улыбнулась ему и снова топнула ножкой. - Кира, ай-яй-яй! Дима не мог не разулыбаться во все «тридцать два», и его улыбка могла соперничать с улыбкой солнышка, какое рисуют в детских книжках. - Ай-яй-яй, - повторила малышка и утопала по своим делам. Бабушка извинилась перед Димой. Тот махнул рукой: - Всем весной хочется топать в лужах. Хорошо, пока есть возможность беззаботно гулять. Но перерыв закончился, и надо было возвращаться в отделение. Вечером он вернулся уже в сумерках и думал - хорошо, все-таки в марте темнеет куда позже, чем зимой. И размышлял о куртке на «межсезонье» Но, еще подумав, решил, что если снова похолодает, хватит пуховика, а потеплеет – тогда в демисезонную куртку уже до ветровки, то есть до мая. И зачем лишние шмотки покупать-то? Наскоро поужинал купленными по пути пельменями и залег отсыпаться. Кирилл написал, что завтра первым поездом приедет домой.       Снилась Диме… вязаная мышка. Обычная игрушечная мышка, которую кто-то связал из серых ниток. Странно – ни у Веры, ни у него в детстве такой не было. И эта мышка была… живая. Она ходила на двух ногах, как персонаж кукольного мультика, хозяйничала в маленьком домике, что-то варила на крохотной, но совсем как настоящей плите. Кажется, готовила пирог и варила кофе. А еще - носила какой-то длинный халат с цветастым поясом. Да еще и напевала себе под нос какую-то песенку. Диме было забавно – словно он снова попал в детство. Тогда кукольные мультики он не жаловал. То ли дело «Ну, погоди», а лучше – приключения Тома и Джерри, «Утиные истории» и «Чудеса на виражах». Но сейчас он смотрел сон-мультфильм, гадая, кто же придет к мышке в гости. Почему-то по развитию сюжета он был уверен – это будет заяц. А может, белка. Но досмотреть "мультик" не удалось. В замке щелкнул ключ, и в коридоре зажегся свет. Дима даже не успел сползти со «второго спального этажа». Только сонно моргал, нашаривая очки. - Дим, спишь уже? - Ага… а ты дома? Так быстро? - Не-а, я тебе снюсь, - рассмеялся Кирилл и добавил: - Успел на последний «Сапсан»! Сейчас душик приму и к тебе. - А ужинать? - Там покормили. Без чаю обойдусь как-нибудь. И уже засыпая, Дима сказал: - А мне мышка снилась… вязаная.