***
До подъема оставалось жалких сорок минут. До того, как Рико узнает, что Жан больше не в гнезде — час. До того, как Рико сделает свой ход — час… и минуты две. Не больше, и Натаниэль это знал. Когда они помогли Кевину сбежать, у Мориямы не было таких возможностей, как сейчас. Но даже за ту перемолвку на коже Веснински остались неровные рубцы шрамов, когда он защищал их с Жаном от свиты. Тогда у Натаниэля не было пары и были все возможности выйти из гнезда почти целым. Сейчас этой возможности нет. Оставалось только гадать, как скоро придет эта расплата и чем именно она закончится. Рико ясно дал понять, что больше не потерпит таких выходок, однако и поступить иначе Натаниэль не мог. Сейчас гнездо — это минное поле, где каждый сам за себя. Затесавшиеся овцы в волчьей стае, что ждали момента, когда их съедят. Был ли вообще смысл ждать судного часа? Был ли смысл продолжать оставаться здесь, зная, что до конца ты уже не дойдешь? Есть ли шанс на то, что это когда-то наладится? Нет. На каждый вопрос, который Натаниэль мог себе задать, ответ был нет. Ничего уже не вернется на круги своя. Быть здесь с волками одному, или выйти за пределы и подставить под удар всех, кто ему дорог. Он бы никогда так не сделал, если Рико нужен кто-то, кто заплатит за всех, то Веснински не против быть добровольцем. Однако и терпеть это всю жизнь он не намерен. Натаниэль не обращал внимания на телефон, что трижды прозвенел, предупредив о том, как скоро заканчивалось его время. Он не двигался, сидя на полу своей ванной и ощущая холод плитки, что морозил кожу, чувствовал, что словно замерзал вместе с ней. Какое жалкое время осталось до того, как все его тело покроется изморозью и больше никогда не станет теплым. Он долго думал о том, как помочь Эндрю с их связью. По себе знал, насколько тяжело защищать кого-то, когда ты истощен и почти не можешь заставить себя двигаться. Сейчас его люди стали проблемой Миньярда, и зная возможную опасность со стороны Морияма, он не может прекратить об этом думать. Эндрю тоже человек, и ему нужны силы для того, чтобы бороться. Встречи для них слишком опасны, Рико не потерпит посягательств на его сторону, а потому возможности уменьшаются почти до минимума. Но разве Натаниэль не может помочь ему другим способом? Руки зудели от того, как же хотелось взять пачку сигарет. Но время. Время. Время. Как же его было чертовски мало. Натаниэль не мог им надышаться, осознавая, что конец так близко. Не сделает сам — сделает Рико. Только вот его способы будут гнить вместе с ним в аду. Натаниэль почувствовал себя в собственной ловушке. Ловушке мыслей. Он не мог прекратить думать о самом важном, вспоминая хоть что-то, что придаст этому большую ценность. На самом деле в этом действительно много плюсов. Но он не хотел перечислять их вслух лишь для того, чтобы удостовериться в том, что его жизнь действительно слишком губительна для окружающих. Мать говорила ему — спасайся и беги от смерти. Но Натаниэль не беглец и никогда им не был. Возможно, немного трус, но не беглец. Он не мог оставить тех, кто ему дорог, и сбежать в одиночку, зная, какие последствия это может иметь. Тик-так. Время сводило с ума, когда его становилось слишком мало. Натаниэль сверлил взглядом дисплей и осознавал, что хотел бы сказать остальным чуточку больше. Хотел бы проститься с Жаном не вот так. Натаниэль посмотрел на свое запястье, что осталось голым и больше не было скрыто под черной кожей браслета. Он положил его вместе с остальными вещами Моро в его сумку. Теперь он надеялся, что этот камень будет оберегать брата вместо него. Возможно, Жан избавится от этого, как от назойливой безделушки, возможно сохранит. Натаниэль надеялся, что это не доставит еще больше боли его брату. Тик-так, время спешило так быстро, вперед его мыслей. Натаниэль хотел бы сейчас увидеться с Льюисом. Почувствовать те волны безликого счастья, что каждый раз исходили от него. То тепло, которое он нес с собой, несмотря на то, что происходит вокруг. Он хотел бы увидеть его улыбку. Возможно, они встретятся там, возможно, там будет и Мэри. Натаниэль не знает, хочет ли он ее увидеть, потому что страх перед грубостью матери все еще глубоко храним внутри, но будет ли она так же жестока, как ранее? Последняя мысль всплыла на его губах ощущением поцелуев с Эндрю. Тех самых — голодных и лишенных нежности. Тех, которые останавливали все время вокруг. Они бы сейчас были так кстати. Вспоминал о том, какого это, когда твоей кожи касаются не с дурными намерениями. Натаниэль хотел бы почувствовать это снова хоть на мгновение. Он знал, что Эндрю поймет, почему он это сделал. Возможно, почувствует прямо сейчас. Но поймет, он надеялся на то, что это понимание будет правильным в его глазах. Тик-так, слишком поздно для чего-то еще. Натаниэль посмотрел на свои предплечья, сейчас обнаженные и не скрытые под повязками бинтов. В груди поднялось мерзкое чувство от осознания, что все это оставил он сам. Неровная кожа, покрытая десятками длинных рубцов, перекрывающих друг друга. Они все словно палочки в отсчитывании дней. Натаниэль хотел зачеркнуть их все и наконец закончить этот ужасающий отсчет. Это будет точкой. Блеск ножа скрыт его отпечатками. Он не чистил его долгое время, и это уже не казалось нужным. Он закончит это сам. Все эти отметины он нанес самостоятельно, и возможность завершить это принадлежит ему. Единственное в его теле, что принадлежит только ему и никому больше. Его смерть. Он не позволит забрать такое удовольствие кому-то другому. Но прежде, чем лезвие коснулось кожи, его разум вынырнул из мыслей, а взгляд заметил меняющуюся на плитке тень. Он не успел обернуться, прежде чем темнота накрыла сознание. Пробуждение было по-настоящему отвратным. Натаниэль не помнил, когда последний раз его вырубали, а потому ощущение того, что его голова буквально расплавляла мозг изнутри, застало его врасплох. Сосредоточиться на чем-то, кроме белого шума в ушах и сводящего от сухости горла, было почти невозможным, однако приложив усилия, Веснински все-таки раскрыл глаза, тут же поморщившись от ослепляющего света. Как бы странно то ни было, но оказался он в своей спальне, однако учитывая его перемещение из ванной, последние воспоминания не были выдумкой мозга. Натаниэль скривился от мыслей, кто именно это сделал, но гадать долго не пришлось. Свобода рук была ограничена привычным холодом металла, что жестко давил на тонкую изрубцованную кожу, сжав почти до боли. Осознание того, что он не успел, ударило намного сильнее, чем хотелось бы. У него была возможность уйти тихо, не привлекая излишнего внимания и оставаясь в своем маленьком мирке. Но что-то вновь пошло не так. Возможно, будь это другая ситуация, Натаниэль бы подумал, что это знак свыше. Но сейчас это означало лишь то, что до него добрались раньше, чем он смог сделать это сам. Жаркое раздражение вместе с горечью разлилось по венам, бушуя и пожирая изнутри. Почему все произошло именно так? Почему Рико просто не мог оставить его наконец в покое, почему именно он. Натаниэль задавался этим вопросом всю свою жизнь, почему именно он в ту ночь родился под именем Веснински? Почему именно он был ребенком Балтиморского мясника? Что такого он сделал в своей прошлой жизни, что в этой он должен пожинать такие плоды. Не скроет, что действительно верил в то, что этот порочный круг вокруг него возможно разомкнуть. Верил собственным словам, когда успокаивал родных ему людей и шептал, что конец все-таки есть. Именно с его уст слетали те самые сладкие притчи о том, как они будут жить, когда выберутся отсюда. Мечтал о той самой жизни восходящей звезды, когда горел экси всей душой и телом. Сейчас спорт стал лишь тем, во что можно уйти и забыться. Не обращать внимание ни на что, кроме мячика, и забыть, забыть все, что за пределами корта. Раньше это была страсть. Дикая и пылающая. Ему горестно от того, во что он это все превратил. Натаниэль начал понимать, куда стремится его жизнь не так давно. Отголоски былой веры до последнего боролись внутри за право существовать. Однако чем больше проходило времени, тем сильнее приходило осознание. Как оказалось, его путь был предрешен еще очень давно, и вложить свое влияние в эту историю Веснински не мог. Его жизнь писалась людьми вокруг, каждый день расставляя все новые точки и заголовки, однако в какой-то момент эта рукопись попала не в те руки. Черные пятна его истории заполонили, казалось, все, что когда-то было бережно предоставлено миру, и скрыть это уже было невозможно. Его история закончится вот-вот, совсем скоро, последние странички выжжены дотла своими руками, не позволяя бескрайнему мраку продлиться настолько долго. Кем бы Натаниэль ни был, но он всего лишь человек. Люди бывают разными, кто-то словно хрупкая ваза, которую любое неосторожное движение способно раскрошить на сотни осколков, которые никогда не соберутся воедино. А кто-то был словно из гранита, что разбить практически не было реальным. Люди разные, но даже самым стойким есть свойство разрушаться. У Натаниэля была поддержка, те, кто крепко держали его на плаву, не позволяя наконец опуститься на дно, те, кто давал живительные глотки воздуха, даже когда, казалось, шанса уже нет. Но сейчас эта опора пропала, позволив его существу медленно, но верно опускаться все глубже и глубже. И даже если кто-то попробует вдохнуть в его легкие долгожданный кислород, то это уже будет бесполезно, Натаниэль слишком оторван от поверхности, чтобы от этого был хоть какой-то толк. Это будет бесполезно и губительно, Натаниэль не хотел, чтобы эта глубина забирала с собой кого-то еще, кроме него. Натаниэль перестал барахтаться, выпустил из груди последние остатки воздуха и тягуче, словно в патоке предал свое тело глубине. Его разум чист и слишком пуст. Мысли больше не кружились из-за этого водоворота, они просто пропали за ненадобностью. Он уже все сказал, что мог, он сделал уже все, на что хватило сил. А потому последние крупицы тревоги растворились, оставив после себя смиренное ожидание. Когда за дверью послышались приближающиеся шаги, Натаниэль лишь вновь прикрыл глаза, уверенный в том, что это его искупление. Ему осталось собрать еще немного сил и мужественно пройти через это, чтобы наконец настало спокойствие. Каким бы ни был исход, но проснуться завтра он уже не планировал. Чем быстрее пройдут игры Рико, тем скорее он вновь вернется в свою ванную, и в этот раз он медлить не будет. Он действительно закончил все, что должен был. Как и было ожидаемо, в комнату вошел Рико. Однако если раньше Морияма приходил с нескрываемой ухмылкой, предвкушающей долгожданное наслаждение, то в этот раз острые черты японца были искажены не скрытой злобой и раздражением. Его движения стали резки и неаккуратны, а потому Натаниэлю впервые за все это время захотелось улыбнуться, даже сейчас он успел подговнить Рико по максимуму. — Мне казалось, это ты мне говорил, что команде конец, если мы снова потеряем одного из лучших игроков, — тон капитана низок и вкрадчив, однако каждое слово внутри ощущалось словно сладость. Теперь Натаниэлю нечего было терять, он уже знал, что победил Морияму, потому что после его ухода команде действительно конец. Рико придется еще долго бороться, чтобы восстановить этот баланс совершенства, которым они были всю историю экси. Теперь Натаниэлю плевать, что будет дальше, потому что его дальше ждет долгожданное спокойствие и умиротворение. Осталось подождать еще немного. — Эту гнилую команду и так уже ничего не спасет, тебе стоит поменять тактику, Рико, — легко ответил Веснински, его голос немного хрипл от долгого молчания, но слова все так же точны и различимы, чтобы Морияма мог понять ясность его намерений. — Ошибаешься. Здесь есть все для того, чтобы каждый из вас стал первым, гнездо дает вам лучшие путевки в жизнь со славой и нулями на счету, однако вы, как крысы, бежите с корабля, который даже не тонет, — слова Мориямы похожи на правду, однако истина слишком искажена. — Здесь есть шанс только для избранных, и эти избранные те, кто свободен от твоей дурной натуры. Здесь много отличных игроков, однако если твой взгляд упадет в близь к ним, то это сожжет любого. Само твое существование отравляет все вокруг и, может быть, если бы тебя действительно не было, это место могло бы быть чем-то схожим к твоим словам. В глазах Рико безграничный огонь ярости и слепого раздражения. Натаниэль бензин, что помогает пламени распространяться все больше и больше. — Не сравнивай людей с собой, то, что ты слаб, не означает, что и другие такие же. Ты слаб и слишком горд, тебе стоило лишь однажды приклонить голову, и этого бы не было. Твоя гордость тебя и сгубила, — почти выплюнул Морияма, он подошел ближе, почти впритык остановившись возле постели. Наклонился ниже, все так же оставшись смотреть сверху вниз, и протянул руку к Веснински. Почти осторожно вплел в его локоны пальцы, но лишь для того, чтобы с силой дернуть наверх. — Разве я не прав? — Предпочитаю остаться гордым и мертвым, чем хоть раз признать тебя своим королем, — прошептал, ни разу не дрогнув. Лицо Мориямы перед ним исказилось от гримасы, и Веснински почти увидел распространившийся туман гнева, что излучал первый номер. Однако как только удовлетворение от увиденного начало разливаться по венам, капитан изогнул губы в едкой ухмылке. Его пальцы разжались, и тело Натаниэля грузно упало обратно на постель. — Ты действительно считаешь, что я позволю столь ценному активу умереть? — слова дошли до Натаниэля с опозданием, однако как только их смысл достигнул разума, глаза распахнулись от неверия. — Я никогда не планировал тебя убивать, было бы слишком обидно потерять такую игрушку, — Морияма усмехнулся, и этот звук словно выстрел в кромешной темноте. Ты все так же слеп, но теперь уже знаешь, с какой стороны на тебя надвигается чудовище. Натаниэль сглотнул, вновь пытаясь заставить мозг работать, неужели он упустил что-то столь важное? Морияма с удовольствием наблюдал за тем, как осознание постепенно накрывало Веснински. Но даже здесь нет той триумфальной победы. Потому как третий номер потерял, казалось, все эмоции, что проблесками появлялись на его лице, и расслабился. Натаниэль поднял глаза, смотря прямо и открыто. Ему нет смысла бороться дальше. Если Рико хочет играть, то пускай играет, но даже так ему никогда не стать королем. Не в его глазах. Морияме явно не понравилось то, как игра перешла в другие руки. Он прищурился, зло сцепив зубы. Шаг ближе, и на шею Натаниэля легла холодная ладонь. Первый номер не торопился, однако одним резким движением Рико сдернул его на пол. Мгновение того, как Веснински потерял равновесие и скатился на твердый паркет. Морияма потянул его вверх, дабы поставить на колени, и тут же сам наклонился. Горячее дыхание обожгло шею, когда Рико вкрадчиво зашептал: — Как бы ты ни храбрился, но каждый сантиметр тебя всегда будет принадлежать мне, ты — моя собственность, а знаешь, что происходит с теми, кто причиняет вред моим вещам? — пальцы Мориямы, до мертвенного ледяные, скользнули вниз, пробежав подушечками по изуродованной коже предплечий. — Они получают урок. Натаниэль почувствовал, как что-то замерло внутри и окончательно начало рушиться. Морияма обошел его и прислонился своей грудью к его спине. Мгновения замерли на долгие секунды, когда руки Рико прошлись по его плечам и спустились ниже. Щелкнул механизм наручников. Почти свобода, однако Рико лишь тянет его запястья из-за спины, вновь открыв изуродованную перед глазами Веснински. В правую ладонь опустился привычный вес его собственного ножа. Из груди донесся хрип, и Натаниэль накренился вперед в слабой попытке избежать всего этого. Горло сдавило от ужаса, почти лишив возможности сделать нормальный вдох. — Мне казалось, это доставляет тебе наслаждение, — Рико сжал его пальцы вокруг ручки клинка, обхватив сильнее и не давая возможности вырваться. Нет. Это его место. Он не может этого делать. Последний кусочек на его теле, который оставался неприкосновенен. Последние доказательства того, что слова Рико — ложь. Доказательства того, что его тело принадлежит только ему. Натаниэлю Абраму Веснински. Однако теперь его руки, ведомые чужими, приближались все ближе к продолговатым шрамам. Натаниэль чувствовал, что Морияма завоевывал себе последний кусочек. Грудь сжало от раздирающего чувства боли. Нет, не трогай. Это его. Его тело, и никому не принадлежит. Первый порез ощутим вместе с накинувшимся на него головокружением. Горло неосознанно покинул сиплый стон, а на глазах собрались жгучие слезы. Прекрати, оставь хоть что-то. Это мое. Не трогай. Пожалуйста. Второй порез зашел глубже. Натаниэль попытался пошевелить пальцами, однако Морияма сжал его ладонь сильнее и тут же нанес третий порез, что наконец пустил струйку крови. Бордовая жидкость побежала по остальным рубцам, окрасив еле заметные вены. Натаниэль моргнул, словно не поверив своим глазам, и из-за этого по щекам стекли первые дорожки слез. Рико надавил пальцами на открывшиеся порезы, выпустив еще больше крови. — Посмотри, до чего нам приходится опускаться, чтобы донести до тебя одну простую истину, — вкрадчиво зашептал Рико у самого уха, и этот голос поднял тошноту. Человек, который завладел им, словно марионеткой. Сделал из него послушную куклу, и сейчас, как истинный кукловод, дергает за ниточки. В этом теле ничего уже не принадлежало ему. Последняя грань только что стерлась руками Рико, обозначив, кто именно имеет права на это все его существо. — Пожалуйста, — прошептал Натаниэль, не чувствовав как двигались губы, — остановись. Впервые за все это время он поддался. Из груди вырвался хриплый стон отчаяния, когда кожа вновь и вновь начала покрываться порезами. Рико не остановился. Он продолжал полосовать и так обезображенную плоть, подгоняемый попытками Веснински вырваться и тихими мольбами о пощаде. Натаниэль понимал, почему Морияма все это время пытался добиться от него хоть какой-то реакции, потому что именно в такие моменты становилось ясно, что человек сдался. Слышать стоны боли и безудержные крики с просьбами и молитвами. Быть готовым на все, чтобы эта пытка наконец прекратилась. Натаниэль не чувствовал себя. Ощущение жжения в собственных руках стерлось разжигающим пламенем в груди, что пожирало его до конца. Он плакал и молил вселенную о том, чтобы это закончилось. Чтобы пламенная боль погасла и отпустила его навсегда. Натаниэль мечтал о том, чтобы его оставили в покое. Рико наслаждался его болью. Его дрожащим в агонии телом и непрекращающимися рыданиями. Натаниэль теперь полностью его. Подчинить мальчишку оказалось непросто, однако все старания окупились с излишком, когда Веснински неосознанно прижался к нему, в готовности сделать что угодно, лишь бы все остановилось. — Рико, пожалуйста... — шепот саднил охрипшее от криков горло, однако Натаниэль продолжал выдавливать из себя слова в надежде, что это поможет. — Ну же, осталось совсем немного, ты знаешь, что нужно сделать, — голос Рико как ответ к искуплению, но слова лишь тянут глубже. Рико хочет чтобы его признали королем. Но даже несмотря на то, что это прямой путь к завершению кошмара, Натаниэль лишь сжался всем телом, пытаясь стать совсем маленьким и незаметным в чужих руках. Рико тихо рассмеялся на это, позволив его ослабшему телу скрыться ото всех у себя на груди. Наконец отпустил кисти Натаниэля, из-за чего клинок со стуком упал на пол. Руки Рико не теплы, однако все же давали ложное ощущение защищённости, когда он обхватил ими Веснински и еще ближе прижал к себе. Одна из его ладоней скользнула выше, забравшись пальцами в разлохмаченные рыжие кудри и осторожно огладив затылок. — Почему ты противишься? — в голосе нет злобы, но насмешка слишком отчетлива. — Разве кто-то еще кроме меня примет тебя таким? Ты же знаешь, что кроме меня у тебя никого нет, так что чем быстрее ты поймешь это, тем легче тебе станет. Слова правдивы. Натаниэль знает об этом. Сейчас он здесь, и Рико не отпустит его ни при каких условиях, не после всего, что было. Морияма — единственный, кто не отстанет от него никогда. Все дорогие сердцу люди знают правду о нем, и даже если Жан, самый близкий из всех, не позволил этой грязи себя касаться, то реакцию остальных предугадать не сложно. В груди сжалось от осознания, что его пара узнает обо всем вот так. Поймет, что Натаниэль лгал даже об этом. Поймет, насколько он испорчен. Натаниэлю противно находиться в своем теле. Быть вот таким. То, чем он стал за эти месяцы, — лишь жалкая оболочка с выеденной серединой. Это грязно и мерзко, Натаниэль не хотел пачкать остальных. Однако он не мог вымолвить этих слов, он все еще не видел в Рико короля. Морияма тот, кто сделал его таким, и ему никогда не заслужить его почтения. Рико нужно постараться еще чуточку больше, он не остановится на этом, когда до победы осталось всего пару шагов, и Веснински это знал. А потому зажмурил глаза до белых пятен и зашептал про себя молитвы вселенной. Когда-нибудь это закончится. Он надеялся, что очень скоро. Он кричал о том, чтобы вселенная услышала его боль, когда Морияма вновь терзал его тело в попытках вымолвить заветное хотя бы в бреду. Натаниэль не знал, что есть что-то хуже смерти.***
— Эндрю, постой! — Рене сжала его плечо в попытках остановить, однако чужое касание словно обожгло, заставив Миньярда поспешно вырваться из хватки. Почему он должен был останавливаться? Разум до сих пор пытался разобрать смысл информации, что была почти насильно впихнута в Эндрю минутами ранее. Тело сковывал противный холодок, как только в голове проскальзывали мысли о том, что именно он держал в руках. Натаниэль не был глупым и знал, как правильно преподнести клинок так, чтобы Эндрю его взял. Эта сделка, все просьбы и слова, пропитанные правдой, что скрывала в себе целый океан тайных замыслов. Осознание истины оказалось таким простым и правильным, что Миньярд был в замешательстве: почему он не понял этого раньше? Почему не услышал сквозь собственные эмоции фразы о прощании? Натаниэль попрощался с ним. Он знал, что будет дальше, но промолчал. Не дал Эндрю забрать его оттуда просто потому что знал, чем это все закончится. Натаниэль имел дорогую цену, и отпустить его из-под клана было бы слишком глупо. Веснински остался там, зная, что люди придут не только за ним, что они будут мстить. Однако сейчас Эндрю было плевать на расплату. Плевать на то, что произойдет, потому что от одной только мысли о том, что он вот-вот потеряет свою пару из-за собственной ошибки, в лёгкие переставал поступать воздух. Словно жесткие путы обхватывали его горло, не давая возможности вздохнуть. Было больно. А для Миньярда, что никогда не испытывал столько чувств, подобно пытке. Эндрю вновь возвращался в детство, где из раза в раз он оставался один. Ему снова дали что-то невозможное и тут же отобрали, словно забавляясь тем, как чувство полного уничтожения захватывало разум. Однако в этот раз он был тем, кто отобрал у себя все. Он был тем, кто запер себя в собственном чулане с безысходностью и паникой. В этот раз именно он нажал на курок. Эндрю отшатнулся в сторону, словно от удара. Это он перекрыл воздух им обоим, наблюдая, кто не выдержит первым. Однако собственная победа оказалась лишь гнилью с привкусом отвращения на языке. Он выиграл в этой схватке, собственноручно лишив себя всего. Эндрю чувствовал, что что-то еще есть. Оно было живо и восполняло его полноту, но в любую секунду могло произойти безвозвратное. Как он мог оставаться на месте, когда его вот-вот уничтожат на тысячи кусочков? — Не трогай меня, — голос ровный несмотря ни на что, однако Миньярд был все еще в собственный мыслях, когда с трудом сфокусировал взгляд на Уокер. Девушка сделала шаг назад, и от этого словно стало легче дышать. — Эндрю, ты не можешь поехать туда вот так, — Рене говорила громко, но даже так Эндрю лишь склонил голову в бок, пытаясь расслышать. Он словно за тысячью стен, когда до него вновь пытались достучаться. — Тебя не пустят туда просто так посреди дня, подумай об этом, — Рене морщилась и смотрела почти с жалостью. Эндрю не нужна была жалость, потому что он идиот, ему нужен был хороший удар, чтобы вправить мозги еще несколько месяцев назад, но было уже поздно. — Если ты просто проникнешь туда, КРЭ просто так это не оставит. Тебя только что сняли с наркотиков, и завести с этим судебное дело им не составит труда, — да. Это именно то, почему Миньярд не мог прямо сейчас сорваться с места и наконец добиться желаемого. Он нужен здесь, и если он вновь поступит глупо, то другого шанса уже не будет. Эндрю нахмурился и все же смирился со своим положением. Никому не станет легче от его слепой ярости. Наконец, выйдя из ступора, он потянулся в карман за мобильником. Был только один человек, кому он мог доверить все это. Рене, словно читая его мысли, тут же слабо улыбнулась и, подняв руки в знаке капитуляции, скрылась за дверью их номера. Он не знал, как они оказались здесь, но помнил, как уверенная рука Уокер остановила его от неизбежного. — Черт возьми, Миньярд, если ты сейчас же не объяснишь... — забасил мужской голос в трубке, но Эндрю не дал ему достаточно времени, тут же прервав: — Тренер, мне нужна ваша помощь, — за эти несколько мгновений его голос сел почти до хрипоты, будто сделав парня еще более маленьким и беспомощным в этом огромном мире. Эндрю не чувствовал себя кем-то, в ком была вся прежняя сила и собранность. Он был маленьким мальчиком перед огромной стеной жизни. — Где вы? — Голос Ваймака принял собранную строгость. — Западная Виргиния, в нескольких километров от Чарльстона, — скороговоркой проговорил Миньярд, будто бы это ускорило появление тренера здесь. Ваймак тихо выругался на другой стороне, однако, пропустив красочные причитания через себя, заверил, что скоро будет. Эндрю знал, что скоро это не то слово, которое здесь применимо, однако Ваймак почти приказал ему сидеть на месте ровно и позвонить Бетси. Эндрю сбросил первым, дав знак, что не собирался тратить и так драгоценное время на бесполезную болтовню. Мысль о том, чтобы позвонить Би, была такой же отрешенной, как и ложное осознание того, что это поможет. Он знал, что, возможно, она могла справиться даже с этим, но он только что доверился одному взрослому человеку, на второго просто не хватало сил. Ему предстояло сидеть на одном месте так долго, что это просто не укладывалось в голове. Разум подкидывал искаженные картинки того, что могло прямо сейчас происходить в гнезде, и от этого становилось тошно. Эндрю знал, на что способен Рико, и это не делало ситуацию ни на секунду легче. Ему хотелось оказаться там вместо Натаниэля, лишь бы хоть как-то все исправить. Ему хотелось вновь ощутить тот трепетный жар под кожей при лишь малейшем соприкосновении со своей парой. Однако все это было невозможным. А потому Эндрю засунул свою жалкость обратно в себя и вернулся в номер, тут же проходя в пустующую спальню, что раньше принадлежала Рене. Он боялся, что если хоть еще раз увидит кого-то из бывших воронов, то своими руками выпотрошит из них всю колкую правду, что только могла быть. Он пообещал Натаниэлю, что защитит его семью, несмотря ни на что, и он хочет хоть как-то отблагодарить судьбу за все хорошее, что она когда-либо преподносила ему. Быть заложником своих мыслей Эндрю привык. Но еще никогда они не оглушали настолько сильно. Эта комната словно была личной камерой пыток, где с каждого угла на тебя смотрели сотни глаз, выжидая твоего неверного шага. Ты пытаешься от них скрыться, однако в тот же момент находишь себя в самой гуще паучьих лап, зарывающихся в самое сознание. Миньярд никогда не сожалел о том, что уже прошло. Однако эти твари вновь и вновь с корнем выдирали все самое потаенное, возвращая забытые кошмары в реальность. Номер Бетси так и остался ненабранным. Когда в комнату осторожно постучались, Эндрю нашел себя сбитым в клубок из одеял в углу кровати. Монстры вокруг не давали сделать и шага из собственной крепости, что так наивно, но стойко защищала его все время. Через еще несколько мгновений дверь открылась, и Миньярд не поверил своим глазам. Ваймак. Как долго он пытался спрятаться ото всех, что тренер за это время успел их найти? Мужчина в дверном проходе, как ни странно, но не возрождал внутри что-либо подобное страху. Эндрю поднял глаза и проследил за тем, как проникающий в комнату свет растворил в углах мглу, что все это время не давала покоя. Ваймак оглядел его на постели, а после так же беззвучно подошел ближе, сев возле кровати и став совсем маленьким по сравнению с ним. Теперь тренер смотрел на него снизу вверх и пытался понять, насколько безопасно вообще было сейчас находиться с парнем в такой близости. Безопасно ли чувствовал себя Эндрю в компании Ваймака? — Вы быстро, — прошептал Миньярд, заметив, как уголки губ тренера немного приподнялись. — Так же быстро, как и вы находите проблемы на свои задницы, — фыркает Ваймак, — меньше суток прошло, как мы с тобой виделись, а ты уже украл одного ворона и сейчас пытаешься капитулировать гнездо. Хоть что-то в этой команде будет меняться в лучшую сторону? — риторически спросил тренер, сам от себя отмахнувшись. — Нам нельзя терять времени, тренер, — сухо сообщил Эндрю посмотрев на настенные часы. Был уже почти вечер. Однако все это время, находясь в своей маленькой броне, Миньярд прислушивался к слабому теплу где-то внутри в надежде, что за это время Натаниэль все еще останется в живых. Этого могло не произойти, если бы Веснински согласился вчера уехать вместе с ними, и если еще ночью Эндрю был готов мириться с его решением, то сейчас нет. — Это ты все еще в кровати, а не я, спускайся, я буду ждать тебя внизу, — проворчал тренер, тут же поднявшись с места. Эндрю не долго думая соскочил с кровати, лишь мельком поправив одежду и тут же почти обогнав мужчину. Тренер хмыкнул где-то у него позади, но все же ускорил шаг, не желая нервировать подростка. Не имея собственной машины под рукой, Ваймак протянул руку Эндрю, потребовав ключи. Миньярд недовольно покосился на него, но все же вложил в ладонь мужчины нагретый от лежания в кармане металл. Доверять самому себе сейчас на дорогах было бы смешно, а потому, смирившись, Эндрю обошел машину и сел на пассажирское сидение, нетерпеливо наблюдая за тем, как тренер усаживался на свое место. Пытаясь хоть как-то собраться и отвлечься от мыслей, Миньярд сделался для них личным навигатором, по памяти воспроизводя в мозгу дорогу, которой они уезжали из гнезда. Путь ожидался не слишком далеким, но благодаря молчанию Ваймака и отсутствию пробок, у Эндрю не было возможности задумываться хоть о чем-то кроме попыток сократить этот путь. Когда на горизонте начал появляться округ университета, Миньярд почти отрешенно наблюдал за тем, как расстояние до цели сокращается до жалкой парковки рядом со стадионом. Они уже совсем близко. Еще немного, и все закончится. Парковка гнезда была заставлена дорогими автомобилями студентов, а потому угнанную машину Моро они с Ваймаком благоразумно оставили как можно дальше от остальных, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Появление на пороге столь необыкновенных гостей охранника не удивило. Мужчина лишь безэмоционально посмотрел на них и тут же принялся звонить главному руководству, сообщая о прибывших. Совсем скоро в поле зрения появился еще один из работников, поприветствовал их и повел за собой в катакомбы Эвермора. Эндрю не терпелось уже сорваться с места, дабы убедиться, что все на самом деле в порядке. Однако еще несколько минут назад тренер, наставив на него палец, приказал не высовываться из-за его спины, пока взрослые будут решать все насущные проблемы. Миньярду такой вариант не нравился от слова совсем, однако его, не спрашивая, лишь повели дальше, провожая по темным коридорам гнезда прямо к двери с одной единственной табличкой: "Тренер". Их провожающий коротко постучал, дожидаясь приглашения, и, как только оно было получено, распахнул перед ними дверь, позволив войти внутрь. Кабинет тренера Воронов не отличался чем-то особенным. Однако вспомнив захламленный и загруженный бумагами стол Ваймака, Эндрю вновь убедился, как сильно различались их статусы. Если их тренер решал все проблемы собственноручно, не допуская чужаков, то на пути к Морияме они уже встретили несколько шестерок. Тренер Тетсуи сидел в своем кресле и вчитывался в бумаги в руках. Его лицо было непроницаемо, однако, как только он подал голос, Эндрю услышал сквозившее в нем недовольство. — Чем могу помочь вам, Дэвид Ваймак и... — он поднял голову, чтобы оглядеть их, но тренер лисов прервал его. — Эндрю Миньярд, — представил его Ваймак. — Точно, на камерах ты выглядишь совсем иначе, — сказал Тетсуи, сложив руки перед собой в замок и оглядев их обоих. — Вы должны лучше следить за своими подопечными, тренер Ваймак. — Возьму на заметку, однако сегодня речь пойдет о ваших подопечных, — переняв холодный тон собеседника, ответил тренер лисов, — один из ваших игроков является парой Эндрю Миньярда, и с недавнего времени он перестал выходить на связь, — слукавил Ваймак, все так же глядя на тренера другой команды, — наученные славой Эдгара Алана, мы решили лично проверить состояние юноши, — ни для кого из лисов не было секретом, как именно появилась травма Кевина, а потому внутри команды активно ходили слухи об отношениях внутри воронов. — Наши игроки имеют очень напряженный график, а потому выходить на связь, — он скривил губы в неприязни, — в рабочее время запрещено, уверен, как только он освободится, он свяжется с вами. О ком идет речь? — Тетсуи взял один из журналов, лежащих с краю стола, но тут же прервался, услышав заветное имя. — Речь идет о Натаниэле Веснински, — осведомил его Ваймак, одной рукой загородив Эндрю дорогу. Миньярд сжал зубы от этого движения, но послушно остался на месте. — И вы меня неправильно поняли, тренер Морияма, мы сказали, что хотим лично убедиться в состоянии Натаниэля. Тетсуи прищурился, недовольно скривившись, но почти в то же мгновение расслабился, откинувшись на спинку кресла. — Нет. Я уже сказал, что у воронов плотный график, и я не позволю вам отвлекать их от работы. Вы уже забрали у меня двоих лучших игроков и определённо не будете продолжать заниматься этой чертовщиной и дальше, — не выдержал Тетсуи, грубо повысив голос. — Вот именно поэтому у вас нет права отказаться, — холодно ответил Ваймак и подошел ближе. После облокотился на тренерский стол и, склонившись над Мориямой, почти угрожающе проговорил: — Двое ваших игроков покидают Эвермор с серьезными травмами, которые получить в спорте почти невозможно, и вы хотите доказать мне, что все в порядке? Если я не увижу Натаниэля до конца этого дня, то можете уже завтра искать свое имя во всех заголовках. Я понятно выражаюсь? Эндрю хотелось рассмеяться ото всей этой несуразицы. Тетсуи так упрямо пытался хоть что-то доказать Ваймаку, совсем не беря в расчет, что у лисов теперь есть два самых сильных доказательства в руках, которые повлекли бы за собой самый большой шум в истории Экси. — Предельно, — процедил Морияма, так же раздраженно сцепив мобильник со стола и набрав кого-то из контактов. По японской речи было сложно понять, в чем был смысл диалога, однако тренер воронов не стал томить их загадками. — Рико скоро будет здесь, он знает, где находится каждый из воспитанников. Миньярд не знал как реагировать на скорое появление младшего Мориямы, однако тренер, почувствовав его состояние, подошел ближе и лишь одним взглядом приказал не двигаться с места. Руки чесались уже достать ножи, дабы разобраться с этим дерьмом как можно скорее, но Эндрю понимал, чем это могло закончится. Наконец через немалое время дверь в тренерскую открылась, впустив капитана Воронов. Рико замер на месте, нервно оглядев гостей и в таком же замешательстве перевел взгляд на собственного тренера. Что именно он там заметил, Эндрю не знал, однако почти в ту же секунду лицо первого номера преобразилось, явив им приветственную улыбку. — Тренер Ваймак, — парень подошел ближе, проигнорировав существование еще одного человека в комнате. — Какие-то проблемы? — спросил он, не сняв с лица показательного спокойствия. — Они хотят видеть Натаниэля, — прервал его Тетсуи, заставив голову Рико, словно болванку, резко прокрутиться в его сторону, — отведи их к нему. Глаза младшего Мориямы заметались, когда он отошел ближе к тренерскому столу и почти шепотом обратился: — Тренер, Натаниэль сейчас не может уделить нам время, он немного занят, — с нажимом произнес он, почти процедив последнее слово сквозь зубы. Эндрю хватило этого сполна, чтобы тут же сорваться с места. Ни черта хорошего не означала эта фраза. Миньярд рванул к двери, почти не заметив того, как Ваймак попытался схватить его, чтобы остановить. Было поздно. Эндрю уже бежал по темным коридорам, словно в лабиринте, вспоминая вчерашний путь к спальням воронов. Казалось, только через десятки поворотов он смог добраться до нужного крыла, тут же принявшись скользить взглядом по номерам комнат. Как ни странно, но нужная дверь была открыта, а потому, тут же дернув ручку, Эндрю ввалился в внутрь, уже слыша за собой шаги остальных. Из того, что он видел еще несколько часов назад, комната превратилась просто в ужасающую картинку. Это было больше похоже на поле боя, нежели на спальню двоих студентов. Миньярд огляделся в поисках знакомого лица своей пары, но, не найдя того, тут же бросился к еще одной двери. Однако как только та открылась, его ноги словно приросли к полу. Вот здесь они вчера обменивались силами и обещаниями. Вот здесь он совсем недавно смотрел в глаза Веснински и думал о том, что у них все еще может получиться. Грудь сжалась до боли, и Эндрю заставил себя вдохнуть, тут же ощутив стойкий запах металла в воздухе. Его взгляд ни на секунду не отводился от Натаниэля. Ворон был без сознания, и Эндрю не знал, был ли он вообще жив. Веснински лежал на черной плитке душевой, пока на него сверху срывались капли воды, делав его одежду насквозь мокрой. Сзади послышались голоса, но Эндрю разобрал лишь один, что был совсем рядом и принадлежал Ваймаку. — Черт возьми... — прошептал тренер и уже было сорвался вперед, желая обогнуть Миньярда, однако Эндрю грубо отпихнул его назад, и сам подбежал ближе к ворону. Как только он оказался рядом, его тело вздрогнуло от ощущения ледяной воды, забарабанившей по его коже. Разум все больше и больше начал поддаваться панике, когда руки ощутили, насколько холодным был Натаниэль. Он резко вдохнул больше воздуха в лёгкие, пытаясь остановить дрожащие руки и наконец поймать заветную точку пульса на шее Натаниэля. Нет. Нет. Будь живым. Не смей. Не пугай меня. Я же тебя чувствую. Натаниэль! Пожалуйста... Его пальцы поймали еле заметный толчок под кожей Веснински, и Эндрю тут же прижался к этому месту сильнее. Есть. Он жив. Он в порядке. Он... Эндрю поднял взгляд, наконец оглядевшись вокруг и только сейчас заметив, что вся вода под ними была бледно-розовой. Из его горла донесся сбивчивый стон отчаяния, когда его резко дернули назад из-под потока воды. Эндрю вырвали из паники грубые руки Ваймака, что буквально насильно толкнули его на пол и оторвали от Натаниэля. Эндрю вскинул голову, ошарашенно посмотрев на мужчину, что вытягивал безвольное тело Веснински из душевой. Миньярд подскочил, раздраженный, что его отняли от собственной пары, но, как только он вновь приблизился, тренер отпихнул его одним резким движением, не позволив вмешиваться. Ваймак не делал большего, однако точными и уверенными движениями проверил пульс и дыхание Натаниэля. Кивнул самому себе и тут же принялся укутывать ворона в принесенный плед. После наконец обернулся на Эндрю и, осторожно подняв Веснински с пола, подошел ближе. — Выдержишь? Эндрю, не задумавшись ни на секунду, тут же кивнул, вытянув руки вперед, куда тренер тут же опустил столь драгоценную ношу. Вес Натаниэля на руках был словно обещанием и успокоением одновременно. Эндрю весь день держался за ту маленькую ниточку их связи внутри себя, не имея и малейшей возможности к действиям. Но сейчас ощущение тяжести лишь пригвождало к полу, уничтожив всю ненужную панику. Натаниэль в его руках, и черта с два хоть кто-то к ним прикоснется. Эндрю слишком долго был вдали от него, чтобы сейчас позволить другим забрать его. Тренер не стал ждать чего-то большего от гнезда, а потому не медля направился к выходу. Эндрю прошел следом за ним, обогнув стоящего на входе Рико, однако, как только они поравнялись, младший Морияма вскинул руку, преградив им путь. — Ты пожалеешь об этом, — прорычал первый номер, — думаешь, все так просто? Уже не терпится увидеть то, что сделает с вами Натан, как только... — Рико не успел договорить, как одним жестким движением Ваймак придавил его к стене. — Заткни свою пасть и подумай о том, что сделают с тобой, если эта информация попадет в СМИ, — еле слышно прошипел тренер, тут же отступив назад. После посмотрел на Эндрю, кивнув в сторону выхода и проигнорировав гневные возгласы старика Тетсуи, что кричал в трубку телефона, направился к выходу из лабиринтов Эвермора. Эндрю не замедляя шага прошёл вслед за Ваймаком, сохраняя терпеливое молчание и лишь крепче прижав тело Веснински ближе к груди. Наконец выбравшись из темных коридоров, тренер повел их на свободу, покидая мрачные подвалы Эдгара Алана. За время нахождения внутри солнце осело за горизонт, и парковку уже освещали фонари, что делало это место еще более мертвенным и неживым. Добравшись до машины, Ваймак придержал для них дверь на заднее сидение и помог удобнее расположиться. После наконец отошел и занял свое место водителя. Эндрю ожидал, что взвинченный мужчина тут же вырулит с парковки, увозя их подальше, однако тренер лишь закинул голову на спинку сидения и, жестко растерев лицо руками, выдавив из себя тяжелый усталый выдох. Ваймак знал, с какими детьми ему приходится работать, знал что их истории не такие сладкие как хотелось бы, но встречаться с этим в реальности было труднее, чем казалось. Эндрю прикрыл глаза, пытаясь самому смириться с мыслями, однако, не получив желаемого, лишь опустил глаза вниз, где на его коленях покоилась голова Натаниэля. Одеяло уже начало пропитываться влагой и становиться холодным, потому Миньярд сглотнул и, подняв голову, обратился: — Включите обогреватель, тренер, — Ваймак отнял руки от лица и, посмотрев на него через зеркало заднего вида, кивнул, тут же включив приборы на панели. — Рене уже вылетает с Кевином и Жаном в Южную Каролину, я думаю, у нас такой опции нет, а потому приготовься, что завтра мы проведем весь день в машине, — сообщил тренер, логично предположив, что на самолет им путь закрыт, слишком много вопросов могло возникнуть из-за Натаниэля, к тому же лишний раз попасться в руки журналистов было бы слишком глупо, — отдохни, пока я ищу для нас круглосуточные магазины и отель. Эндрю кивнул, охотно приняв предложение Ваймака. У них не было другого выбора, нежели как вести себя тихо и не привлекать излишнее внимание. А потому Миньярд вновь доверил это тренеру, уверенный, что мужчина его не подведет. Смотря перед собой в ровную гладь зеркального отражения, Эндрю пытался осознать себя. Вот он здесь. В очередном задрапанном отеле Чарльстона, в их небольшой ванной. Он в безопасности, так же как и Натаниэль, что лежал прямо за стенкой. Его руки дрожали от чего-то неизведанного, и Миньярд с силой стиснул кулаки, рассмотрев тонкие затянувшиеся шрамы на костяшках. Снова разжал, теперь уже наблюдая за чистой кожей ладоней. Желание вновь помыть руки стремительно возникло почти из ниоткуда. Он только что собственноручно почти три часа кропотливо обрабатывал все раны Натаниэля, не позволяя никому помимо него подходить хоть на метр ближе. Тело его пары было словно неживым под его руками, когда Эндрю вновь и вновь вертел им, переодевая и отмывая от крови. Он никогда не думал, что его жизнь вот так могла измениться всего за какие-то жалкие дни, но вот он здесь. И ему надо смириться с тем фактом, что все закончилось. Недосказанность все еще борется в груди, подгоняемая словами Мориямы, но Эндрю лично пообещал себе, что не позволит отнять это у них. Ему нужно увидеть глаза Натаниэля. Ему нужно почувствовать его дыхание, и ему нужно услышать его голос. Хоть что-то, что уберет мыльную пленку перед его глазами и сделает все по-настоящему реальным. Эндрю сделал шаг назад, наконец сведя взгляд с собственного отражения, и развернулся к выходу из ванной. Ему нужно хоть что-то, что сможет задержать его в этом мире и не позволит панике пробраться глубже. Он вошел в спальню, тут же ощутив, как теплый сквозной ветер из распахнутого окна огладил его тело и дал глоток свежего воздуха. Лунный свет пролился прямо на постель, слабо осветив расслабленное лицо Натаниэля и сделав его рассыпавшиеся по подушке волосы огненно-прозрачными. Живой трепещущий огонёк, что только грел, но не обжигал. Эндрю наклонил голову в бок, проследив за тем, как грудь Веснински мирно поднималась при дыхании, но этого было слишком мало, а потому он сделал еще несколько шагов вперед, опустившись на пол прямо перед постелью ворона. Протянул собственную руку ближе, и навис над ладонью Натаниэля в паре жалких миллиметров. А потом словно в замедленной съемке прикоснулся, ощутив, как с каждым его движением на кончиках пальцев расцветало словно электрическое покалывание. Кисть Натаниэля дрогнула, почти отпугнув его, однако Миньярд лишь сильнее переплел их пальцы, прикрыв глаза от накатывающего расслабления. Он опустил голову на край кровати, вновь рассматривая профиль Натаниэля и словно пытаясь отпечатать в разуме каждый изгиб. Красиво... Эндрю не заметил, как собственные глаза закрылись под тяжестью усталости, погрузив его в сон.***
Первое, что почувствовал Натаниэль, когда его разум вынырнул из сна, было горячее, слепящее солнце, что пускало по его лицу обжигающие лучики. Следующим было теплое, почти наэлектризованное касание к его руке. Он пошевелил пальцами, словно неверя, но вновь лишь ощутил, как давно забытая энергия втекала в него через эти кусочки касаний. Первые моменты спокойствия и расслабления покинули его тело в ту же секунду. Он резко распахнул глаза, сощурившись от яркого света, и попытался встать, как чужая рука буквально пригвоздила его обратно к постели. Он дернулся назад, уходя из-под жесткого касания, но наконец понял, кто именно находится рядом с ним. Карие глаза внимательно следили за каждым его действием, пока Натаниэль пытался собрать все самообладание внутри и успокоить разбушевавшееся сердцебиение. Где он? Почему здесь Эндрю, и знает ли он обо всем что... Натаниэль поднял глаза, встретившись со взглядом Миньярда, и весь воздух покинул его легкие почти в ту же секунду. Это конец... Он отшатнулся назад, ударившись спиной о стену, и сжал зубы до боли. Эндрю сощурился, но все так же не сказал ни слова. — Что... — просипел Натаниэль, гадая, какой вопрос задать первым, однако Миньярд лишь завел руку куда-то за спину, и через мгновение в его ладони появился тот самый нож. Веснински резко вскинул на него взгляд, застыв на месте, и уже было открыл рот чтобы спросить, как Эндрю положил оружие на постель и двумя пальцами пододвинул ближе к нему. — Он тебе еще пригодится.