Второй шанс?

      За прошедшие дни времени на размышления у Эндрю было слишком много, но, как только его мозг находил какую-то более-менее логичную цепочку, Натаниэль изрекал что-то новое своим ртом, и все надежды на благоразумность рушились, словно карточный домик.       За все года, что они с Веснински знали друг друга, каждая встреча несла за собой что-то новое, и всегда это было словно пищей, о которой можно думать до следующего лучшего момента. И вот сейчас, когда они вновь воссоединились, это кажется таким далеким и сломленным, словно они и вовсе никогда не были знакомы. Теперь, когда его сняли с препаратов, а Веснински находился за пределами гнезда, всё кажется слишком необычным. Никто из них не привык видеть друг друга так долго, а тем более после всех этих перемен. Но пути назад уже не было. И думая об этом глубже, Эндрю начинал понимать, что, если бы они хоть немного опоздали, это был бы конец. Конец всему, что они пытались построить за это время. То самое хрупкое доверие, что теплилось где-то внутри, уже почти безвозвратно утеряно, и сейчас настало то самое время, когда нужно засунуть собственные убеждения поглубже и просто довериться, идти по тонкому лезвию и попытаться возродить всё, на что они были когда-то способны.       Еще несколько дней назад, когда жизнь Эндрю не знала таких перемен, у него был сеанс с Би. Он задумывался о том, что будет дальше, и знал, что в любой момент ему придется вновь приехать в гнездо и увидеться с Веснински лично, но даже так было сложно представить, как именно ему действовать. Без друг друга они никто, связь лишала их возможности нормально существовать, и этот вопрос всё ещё был открытым. Сейчас же, вспоминая слова Бетси, Эндрю понимал, что он в самой заднице. Она говорила, что чувства помогут им обоим найти нужный контакт, и теперь, когда их разум чист от химикатов, это должно быть проще. Но, как оказалось, Веснински это одна сплошная проблема, от которой тянутся еще десятки проблем, и, прежде чем начать копаться в своих чувствах, им придется еще и постараться остаться в живых.       Найти будущего главу Мориям в гостиной их гребаного номера было почти ожидаемо. Эндрю знал, что это случится скоро, и мало удивился его приходу, но чего он точно не ждал, это реакции и настроения Ната после его освобождения. Месяцы разлуки сильно повлияли даже на состояние самого Миньярда, но осознание того, что творилось в это время с Веснински, было шокирующим даже для него. И причиной этому не была жестокость воронов или его физическое состояние, Эндрю больше удивился тому, насколько Натаниэль стал тих. Они редко общались раньше, и даже так, под своими таблетками, он смог заметить это особенное звено в характере Веснински. Чертов героизм и агрессия, что никогда не позволяла его языку остаться за зубами. С этим можно было смириться. Но сейчас Нат был слишком тихим, слишком усталым даже после их повторяющихся контактов и кратких попыток сна. Натаниэль был податливый. И это было страшнее всего.       Эндрю сам по себе знал, что это самый настоящий красный флаг, и понимал, что в Натаниэле эта грань уже пройдена. Та грань, когда при долгой борьбе ты начинаешь смиряться, когда ты перестаешь надеяться и желать хоть чего-то. Он стал послушным в их руках, и именно это больше всего задевало Миньярда. Он успел спасти его от смерти, но не успел до того, как тот самый стержень внутри его пары расколется на осколки. Натаниэль был живым мертвецом, и здесь не справится одна только связь. Эндрю мудак и знает это, и теперь это его ответственность.       После их ночного разговора желание наконец добраться до норы и спрятать Веснински, словно тот был тайным сокровищем, было неимоверно сильным. Он все еще не знал условия сделки с мафией, но мог догадаться, что ничего хорошего от этого не стоит ждать. Свобода троих воронов стоит очень дорого, и расплачиваться теперь придется им всем, но он был готов на это. Готов был хоть как-то принять участие в том, что он сломал. Никто из них не заслуживает этого дерьма, но так же они и не заслуживают сражаться с этим в одиночку. Если судьба так распорядилась, что они пары друг для друга, то глупо было от этого отказываться. Даже если перед этим им придется усмирить хотя бы себя.       Когда до Пальметто оставалось каких-то жалких пару часов, Ваймак начал звонить Эбби и некоторым лисам, дабы предупредить о том, что они наконец возвращаются. Как оказалось, их командный медик уже с самого утра ждал Натаниэля, ибо, даже без приукрас, тот все еще выглядел очень плохо, а со слов Ваймака — был почти на грани смерти. Эндрю же на это лишь хмыкнул и посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы вновь поймать нахмуренное лицо Веснински, который в очередной раз пытался сделать вид, что спит. На этот театр было сложно не обратить внимание, но еще в первый день они с тренером решили не слишком беспокоить бывшего ворона. Он лежит и уже хорошо, а там, может быть, и вовсе наконец уснет.       До Южной Каролины весна шла не так быстро, а потому, уже въезжая на территорию штата, можно было заметить редкие подталые сугробы и замёрзшие лужи. Совсем скоро южный климат полностью оправдает свое привычное настроение, но сейчас это больше казалось похожим на позднюю осень, когда погода сменялась по нескольку раз на дню, и предугадать это, казалось, не мог даже сам бог. Ещё по первому решению Натаниэль должен был остаться в квартире тренера пока не залечит свои раны, а после его могли бы добавить в команду, как нового игрока, и заселить в общежитие, но даже тут, только услышав данное предложение, Веснински возмутился.       — Я никогда не стану членом вашей команды и точно не буду жить в общежитии или у тренера, — сказал он, когда тренер положил трубку после разговора с Эбби. Ваймак посмотрел на него через зеркало. — Ты же вроде спал, — подловил его тренер. — Я не буду жить и контактировать с лисами, — вновь повторил Натаниэль. — Ты уже это делаешь, — вставил свое слово Эндрю. — Да, но я не собираюсь задерживаться в Пальметто, а тем более вступать в вашу команду, сделка с Ичиро не позволяет мне подписывать контракты с другими командами. — Ты так и не сказал, что он хотел от тебя, — Ваймак нахмурился и встретился с Натом взглядами через зеркало. Еще вчера, как только разговор Ичиро и Натаниэля закончился, тренер почти вежливо выпроводил Морияму за порог, но даже учитывая, что от этой сделки зависела жизнь его подопечных, Ваймак не стал даже пытаться выпытать это из Веснински. Возможно, это было и к лучшему. — Это и не важно, потому что, как только мы приедем, я сразу покину Пальметто, глупо даже то, что вы тратите на это свое время, — фыркнул Нат. — Если ты сделаешь хоть шаг из квартиры тренера без сопровождающего, я лично буду следить за тобой сутками, — монотонно сказал Эндрю, словно это и не было угрозой. — Ты не можешь следить за мной вечно, это банальная приватность. — Тренер поддерживает эту чепуху, — согласился Эндрю, — но, пока ты рядом со мной, не смей даже думать о том, чтобы сбежать, — на самом деле такая затея не сильно-то нравилась и ему самому, но обстоятельства требовали. Если Натаниэль уже сейчас готов бежать от них, то было бы слишком глупо вот так просто его отпускать. Эндрю не знал, насколько его моральное состояние разрушено, и надеяться на то, что Веснински будет умнее и не перережет себе руки в одном из грязных сортиров, было слишком рано. Миньярд сам по себе знал, насколько собственные демоны могут быть уничтожительными, а потому все еще не решался доверять Нату настолько, чтобы позволить ему существовать отдельно от них. — Если хочешь, я могу подселить тебя к Эбби, возможно, у нее даже будет отдельная комната, — вмешался Ваймак. Эндрю скосил на него глаза и сильнее сжал руль. Натаниэль не ответил, а лишь, сложив руки на груди, уставился в окно, и даже это раздражало. Почему он не продолжает настаивать и почему так легко сдался? Что вообще творилось у него на уме? — Если он будет жить с Эбби, то Монстры могут поселиться там, как и летом, — предложил Миньярд, на что Ваймак лишь хмыкнул. — Не чувствуешь себя мамой уткой? Ваймак был прав. Эндрю не мог уделить все время Веснински и оставить других без присмотра, но и подселить Ната в общежитие сейчас невозможно, он словно кошка, о которой ныл все время Ники. И самым логичным вариантом было сделать Натаниэля частью их команды, или… — Ты будешь следить за ними и звонить мне всякий раз, когда не справляешься, понятно? — на немецком произнес Эндрю в трубку своего мобильника. — Эм, хорошо? А ты что, снова куда-то уезжаешь? Или, Эндрю, подожди, это что-то с воронами?! — Ники. Ты понял меня? — прервал эту болтовню он. — Конечно! А когда ты вернешься? Дальше слушать было бесполезно, а потому, захлопнув мобильник прямо после очередного вскрика кузена, Эндрю повернулся к Веснински, что теперь с настороженностью смотрел на тренера и Эбби, словно они были готовы вот-вот накинуться на бывшего ворона. — Вы вроде должны были приглядывать за Жаном, — сказал Натаниэль, когда Ваймак в очередной раз уговаривал его пройти медицинское обследование. И Эндрю мог бы понять Ната, он и сам-то не очень любит, когда чужие люди прикасаются к нему и уделяют так много внимания, но не в случае Веснински. Даже самый глупый человек понял бы, что в таком состоянии медицинская помощь просто неотлагательна, а тем более если Эбби сможет выписать ему обезболивающе. Но нет же, по каким-то причинам Нат вновь пытался сопротивляться. — Эбби уже осмотрела Жана, и теперь он ждет тебя у нее дома, как только вы закончите, я подвезу тебя, — сказал Ваймак. — Но… — Нет, — оборвал его Эндрю, — делай то, что тебе говорят, и прекрати тянуть время, ты знаешь, что тебе все равно придется это сделать, — их взгляды пересеклись, и в который раз за эти дни Эндрю не мог понять, что именно творилось внутри Натаниэля. Этот взгляд был не более чем пустышкой, но в противоречие их связь стягивала внутри Миньярда жгуты, позволяя лишь на долю прикоснуться к буре, что творилась в Веснински. Эндрю надеялся, что теперь Нат не будет чувствовать это так же сильно, как и он. — Я останусь здесь, пока Жан не уедет к Троянцам, — наконец сказал Натаниэль. — Вы сообщили Джереми? — он отвел взгляд, чтобы теперь с вопросом уставиться на Ваймака. — Да, но Жан наоборот настаивал на том, чтобы встретиться с тобой до отъезда, — тренер сложил руки на груди и нахмурил брови, — с этим есть какие-то проблемы? — Избегаешь встречи с «братиком»? — хмыкнул Эндрю, изобразив пальцами кавычки. — Это тебя должно волновать, что Жан скоро уедет, — ответил ему Натаниэль. — Решаю проблемы по мере их поступления, — пожал плечами Миньярд, словно это было чем-то наименее значимым, но даже учитывая то, что он действительно собирался вытянусь всю правду лично из Натаниэля, уезд еще одной птички, таящей в себе столько тайн, задевал что-то внутри. Безусловно, это было простым делом, подойти к Моро и узнать все то, что от него так тщательно скрывали, было самым сильным соблазном. Но если судить по прошлому опыту, доверять информации из чужих уст было сложно. К тому же не факт, что Жан знает все настолько хорошо, как это знал сам Натаниэль. — Раз ты собираешься остаться здесь и приглядывать за мной, то позаботься о том, чтобы никто из лисов, а тем более бывшие вороны не перешагнули порог этой квартиры, — выставил свое условие Нат. Эндрю сощурился на него. Что произошло между этой тройкой? — Эбби нет необходимости меня осматривать, Эндрю уже все сделал сам, — перевел тему Веснински, все еще пытаясь отстоять хотя бы свою неприкосновенность. — Как бы Эндрю хорошо это не сделал, тебе придется это сделать, нужно медицинское заключение, если будут разбирательства с Воронами, мы сможем воспользоваться этим, как уликой. Еще несколько дней назад, когда они только достали Веснински из гнезда, Эндрю пришлось лично обработать его раны, чтобы тот не занес никакую заразу до того, как его привезут к нормальному медику. Учитывая то, что Эндрю не особо хотел как-то касаться Ната, пока он в бессознательном состоянии, пришлось делать всё не слишком тщательно, но даже так, не заметить всех ужасов мог только слепой. Большая часть тела Натаниэля была покрыта гематомами и свежими открытыми ранами, но то, что заставило Миньярда замереть на долгие минуты, было не это. Синяки на бедрах и животе были слишком знакомыми, это словно возвращало его самого в детство. Там, где не было ни одной спокойной ночи и хоть чего-то, о чем можно вспоминать с тоской. Нет. Это время хотелось забыть, выжечь из памяти раскаленным ножом и никогда больше не окунаться в этот омут страха и бесконечной боли. Он давно прошел этот путь, и вернуться туда обратно даже вот так было адом. Но если он прошел этот путь и наконец смог выбраться, то от осознания, что его пара до сих пор находится в этой грязи, тянуло блевать. В ту ночь он не стал даже думать о том чтобы хоть как-то проверить эти догадки, просто закрыл глаза и сосредоточился на другом, пока не стало поздно. Но сейчас есть шанс наконец узнать, что истина, а что ложь. Даже если не из уст Ната, то с заключения, которое напишет Эбби. Это должно помочь, хотя… — Вы воспользуетесь этой информацией, только если я сдохну, — неожиданно возразил Веснински, Эндрю заметил, как его пальцы пробрались под рукава рубашки, и, не долго думая, он потянулся вперед, чтобы тут же с силой ударить по чужим рукам. — Прекрати. Эта информация может быть и просто засекречена, но она должна быть, — монотонно сказал Эндрю, — чего тебе бояться? Он знал, что Натаниэль не боялся. Любой, имея возможность подговнить Рико, воспользуется этим, а значит тут было что-то другое. — Ты не вступаешь в команду, а потому к тебе нет никаких требований, — продолжил Миньярд, смотря на Веснински, что лишь отвернул голову, не желая пересекаться с ним взглядами. — Эндрю прав, эти документы останутся конфиденциальны до тех пор, пока ты сам не захочешь о них рассказать. Комитет Экси так же не в праве лезть в твое личное дело настолько глубоко, и если ты того захочешь, это останется только между тобой и Эбигейл, — сказал Ваймак, понимая, что разговор слишком затянулся. В одно мгновение голова Веснински чуть отвернулась в сторону, и если бы Эндрю знал его чуть хуже, то это было бы обычное движение, но сейчас он не сомневался, что в голове Ната был поток из мыслей, просчитывающих каждый выход из этого здания и вероятность сделать это успешно. А потому, идя в опережение, он тут же сказал: — Нет. И Нат согласился. Как Эбби и сказала, все документы остались в сейфе, без какой-либо возможности заглянуть внутрь и проверить свои догадки. Можно было, конечно, постараться, но сидящий на диване тренера Натаниэль, что не сводил с железного ящика свой взгляд уже около получаса, говорил об обратном. Если он так хочет оставить свою тайну в секрете, то пусть так оно и будет. — Моя квартира маленькая, — начал Ваймак, когда Эбби разложила перед Натом целое поле из различных препаратов. — А потому вместить двух маленьких засранцев будет сложно. Пока Жан будет у Эбби, вы останетесь здесь, потом переедете в дом, — тренер посмотрел на них обоих, но заметив лишь одинокий кивок от Ната, теперь повернулся и к самому Эндрю, — если когда я вернусь, здесь хоть что-то будет разрушено… — Вам не доплачивают, — протянул Эндрю с пустым лицом. — Вот именно, — согласился Ваймак. Теперь, когда вся квартира в их распоряжении, это будет легче. Следить за Натаниэлем, что вздрагивал от любого движения Ваймака, было даже жалко, и сейчас, не имея поблизости сильных триггеров, можно было просто закрыть дверь на ключ и не волноваться, что при малейшей же панике Веснински дернется с места. Хотя вместе с этим оставалось надеяться, что та же самая закрытая на ключ дверь не станет одним из таких триггеров. Как только все взрослые ушли, Эндрю не нашел ничего лучше, чем просто начать изучать все баночки и огромный список лекарств с их применением от Эбби. Ничего особо нового там не было, однако несколько сильных обезболивающих и упаковка успокоительных была не тем, что Эндрю привык видеть в медицинском чемоданчике. — Ты же знаешь, что от этого может быть зависимость? — сказал он, покрутив банкой перед своим лицом. Натаниэль впервые за последний час посмотрел на него. — Я не просил этого, — сухо сказал он, пожав плечами. — Эбби настояла, чтобы это было чем-то вроде скорой помощи. Эндрю нахмурил брови и вновь перевел взгляд на полупрозрачную, желтую банку. — Если ты не хочешь слезать с них, как с Риталина, то я не дам их тебе, — сказал он, сжав в пальцах пластик. Однако это произвело совсем другой эффект. В одно мгновение лицо Натаниэля побелело, а в другое он уже проскочил прямо мимо него к туалету. Когда Эндрю подошел ближе, то Веснински уже откашливался прямо над унитазом, казалось, стараясь выблевать весь желудок. Миньярд нахмурился, пытаясь сопоставить в голове, чем именно была вызвана такая реакция. Безусловно, без всех подробностей это было невозможно, однако? — Почему ты снялся с Риталина сразу после того, как уехал отсюда? — напрямую спросил он, чем тут же заслужил скривившееся лицо Натаниэля, что с недовольством посмотрел на него через плечо. — Боялся, что я расскажу комитету? Нат хмыкнул, и утерев рукавом рот, наконец поднялся к умывальнику. — Рико так захотелось, — ответил он, когда охладил лицо водой. — А ты делаешь все, что захочет Рико? — Ты знаешь, что за все есть плата, и не надо на меня так смотреть, когда сам готов умереть за кого-то из близких, — Натаниэль обернулся и теперь заглянул прямо ему в глаза. — И что же он попросил? — не отставал Эндрю, подловив, казалось, тот самый момент, когда правда может открыться хоть на секунду. — Я не знаю, — пожал плечами тот, — не помню. Эндрю ощутил, словно в его голове произошло короткое замыкание. — Ложь. — А ты заслуживаешь чего-то другого? — Нат по-птичьи склонил голову вбок, но так и не дождавшись ответа, хмыкнул, — то, что я разрешил тебе остаться здесь, не значит, что я соглашусь с твоими правилами, — продолжил он и уже было хотел уйти, как Эндрю ответил: — Ты забываешься, если думаешь, что мне нужно разрешение. И это было правдой. Сейчас ничего, кроме безопасности Натаниэля, не имело смысла, и если ему придется для этого бороться с самим Натом, то это можно пережить. Потерять что-то, что наконец вернулось в его руки, не хотелось, а потому придется вцепиться в это и держать до победного. Когда он вернулся в гнездо, он знал, что это будет непросто. Натаниэль почти ничем не отличался от Миньярда, а бороться с демонами, породившими его самого, Эндрю привык. Натаниэль не знал, почему даже в одежде он чувствовал себя голым. Осмотр Эбби закончился еще несколько часов назад, но чужой взгляд был все еще физически ощущаем настолько, что хотелось вымыться с хлоркой. Он мог понять, что его тело действительно нуждалось в медицинском осмотре, но он не мог заставить свой мозг перестать думать о всех тех ужасах, что были все еще слишком свежи в воспоминаниях. Смотря в прошлое, он был бы рад вновь снова закинуть в рот несколько таблеток и просто забыться наркотическим дурманом. Этот яд — словно русская рулетка. Ты не знаешь, насколько тебе повезет сегодня, и уснешь ли ты беспробудным сном, или вообще не сможешь сомкнуть глаз из-за того, что миражи его монстров наблюдали за ним из каждого угла. Русская рулетка, где нет победителя. Ни один из вариантов не бывает хорошим, когда твой мозг буквально умирает. Но это помогало остановить поток разумных мыслей. Помогало отвлечься. И теперь, наблюдая за Эндрю, в кармане которого и был пузырек с новым препаратом, Нат не мог отделаться от навязчивых мыслей. Если Эндрю сказал, что не даст ему этого, то так оно и будет. И даже если Нат захочет заполучить это силой, ничего не выйдет. Никогда раньше Натаниэль не думал сравнивать их вот так, он знал, что раньше они могли быть хотя бы наравне, но не сейчас. Сейчас ему хватит лишь слова, чтобы застыть на месте. Потому что он помнит последний урок Рико. Он помнит каждый момент, когда собственный язык и непокорность подвели его, а потому сам того не понимая, Эндрю сейчас был в очень большом преимуществе. Возможно, это было неправильно. Но почему-то когда Натаниэль пытался подумать об этом, в голове наступал полный штиль. Мысли переставали путаться, но не пропадали совсем, они словно кричали на него с просьбой остановиться и не дать завести себя в ловушку снова. Возможно, это было самое правильное, что делал Натаниэль в своей жизни. Наверное, это нужно было осознать еще давно. Просто смириться с этим дерьмом и позволить жизни течь так, как оно и должно быть. Перестать бороться и оставить свои силы на то, чтобы справиться с последствиями. Это нужно было понять раньше, но прошлое уже не вернуть. А потому нужно перестать вновь и вновь загонять себя же в ловушку. Натаниэль понял, что сопротивляться уже бесполезно. — Я не ответ на твои вопросы, — монотонно ответил Эндрю, не подняв даже взгляда от какой-то тонкой книжки, что он своровал у Ваймака. — Я ничего не делал, — нахмурился Натаниэль. — Ты пялишься, это раздражает. Натаниэль покачал головой. Теперь, когда они вдвоем остались в заточении этой квартиры, это уже не было таким заманчивым, как всего полгода назад. Эндрю всегда был и остается очень сложным человеком, понять которого не получится и за всю жизнь. Но это было лишь потому, что Эндрю просто не желал этого. Он не стремился и даже не хотел, чтобы другие могли заглянуть в его душу. Он всегда оставался темной лошадкой, и сейчас, смотря на все это со стороны, Натаниэль не понимал, что побудило Эндрю вернуться за ним в гнездо. — Ты — ответ на мой вопрос о том, почему ты вернулся за мной, — повторил уже вслух Нат. — Ты разучился думать, — все так же незаинтересованно ответил Миньярд. — Я же сказал, что интереснее всего получить ответы лично. Это казалось смешным. Если смысл всего действительно только в этом, то это заведомо проигрышный бой. Шанс того, что они успеют подружиться настолько, чтобы рассказать все друг другу до того, как Натаниэль навсегда покинет Пальметто, был ничтожно мал, а потому эта глупость забавляла. — Ты сам упускаешь возможность узнать всю правду сразу, — покачал головой Нат. — Я не повторяюсь, Натаниэль, — сказал он, теперь посмотрев на него исподлобья. Пустота. Все, что чувствовал он, смотря Эндрю в глаза, это было пустота. Не было тех чувств, которые были раньше, не было ничего, что могло бы тянуть или желать. Натаниэль надеялся, что это останется хотя бы таким, Эндрю не тот человек, о котором можно мечтать во снах, и тем более не тогда, когда вы совершенно чужие друг для друга. Но из раза в раз его действия побуждают лишь гнев или непонимание, и это пугало. Почему-то даже после всего того, что происходило, он не хотел ненавидеть Эндрю. Он такой, какой он есть, и было бы странно ненавидеть его за это. Когда тишина между ними стала совсем нагнетающей, а мысли продолжали бесконечно душить, Нат решил все-таки воспользоваться своими жалкими выходными. Желания идти в спальню Ваймака не было совсем, но и оставаться наедине с Эндрю не хотелось, а потому выбрав вариант, который должен устроить всех, Веснински направился в кухню. Здесь он был всего мельком, и рассмотреть все убранство, доставшееся им обоим, удалось только сейчас. Маленькая комнатка с широко распахнутой дверью, что точно закрывалась лишь изредка, Натаниэль не стал этого менять и сейчас. Кто знает, что придет на ум Эндрю. Справа у стены стоял стол и небольшой угловой диванчик, немного левее открытые шкафчики, что словно заманивали к себе выстроившимся в ряд алкоголем. Нат сощурился, подумав о том, поможет ли это хоть как-то заглушить поток бесконечных мыслей и окружившую его бессонницу в виде Эндрю. Не задержавшись долго на одном месте, он подошел ближе и стал рассматривать весь ассортимент. В своей жизни Нат пробовал совсем мало алкоголя, а потому, не желая и сейчас менять своих предпочтений, подхватил в руку почти полную бутылку виски. Словно примагниченный этим, сзади тут же появился Эндрю. — Развлекаешься? — насмешливо бросил он у него за спиной. Натаниэль закатил глаза, не удивленный тем, что Миньярд последовал за ним даже в соседнюю комнату. На самом деле это лишь раздражало. Неспособность Эндрю отпустить его хотя бы в квартире казалась слишком, и если для других такая опека могла помочь расслабиться и довериться на сохранность другому человеку, то тело же Ната, наоборот, бунтовало, поднимая откуда-то изнутри поутихшую тревогу и желание спрятаться, чтобы наконец остаться в одиночестве. После всего, что произошло, оставаться вот так с кем-то наедине, не поджидая ножа в спину, было трудно. А оставаться наедине с Эндрю было сложнее всего. — Ты не можешь следить за мной из гостиной? — развернувшись, недовольно спросил Веснински. — Нет, — коротко ответил ему Эндрю. — Прекрати. Зачем тебе это? Эндрю хмыкнул, усевшись на подоконнике. — Потому что тебе нужно запомнить одно, пока ты не перестанешь сидеть в своих норах, ты не изменишь свою жизнь. Ты даже не можешь существовать хоть с кем-то в одной комнате, — пожал плечами он, — смирись и прекрати показывать миру то, насколько ты слаб, мне жалко смотреть на это. Натаниэль не понимал, почему каждое из этих слов заседало где-то в груди неприятной болью. Возможно, это было из-за того, что это говорит его пара, возможно, просто грань, на которой можно было терпеть Миньярда, давно стерта. Он не был слаб. И он не хотел быть таким в чужих глазах, но почему-то сейчас даже это не вызывало какого-то вдохновения. Ему было плевать, что Эндрю думает о нем, и ему было плевать, куда приведет это дальше. Когда он узнает всю правду, это случится в любом случае. В конце концов, не желая продолжать этот разговор, Натаниэль вновь развернулся к шкафам, дабы отыскать уже бокал. Теперь идея просто напиться казалась самой идеальной. К счастью, Эндрю его выбор ужина проигнорировал и вновь упер глаза в книгу. Если его будут преследовать везде, то и смысла пытаться сбежать нет, а потому заняв свое уже выбранное место на диване, Натаниэль открутил крышку с бутылки и щедро плеснул виски в бокал. Жан бы вновь завел свою шарманку, если бы увидел, чем он занимается. Нат все еще помнил его реакцию на наркотики, и почему-то алкоголь для него казался чем-то менее значимым. К счастью, терпкость виски на языке заглушала даже эти воспоминания.