Time Left Today

Закопане Когда Гарри проснулся, было еще темно, но тьма уже была сдобрена туманом, который часто предшествует рассвету. Он сбросил с себя простыню когда-то ночью и обнаружил, что дрожит, беспокойный из-за смутного сна, который он не мог вспомнить. С кислым привкусом во рту и головокружением и, что хуже всего, снова мокрым. Все, чего он хотел, это снова заснуть. Вместо этого он выбрался из постели и на цыпочках прокрался в ванную. Резкий свет заставил его прищуриться. Из зеркала на него смотрел мертвец. Вскоре он понял, что не сможет привести себя в порядок, как хотел: вся его одежда вернулась в Берлин. Как и его альбом. Он проглотил слезы и высморкался, потому что ничего нельзя было с этим поделать. Может быть, он мог бы снова заснуть. Сухой одежды у него все равно не было, так что это не имело значения. Он мог бы притвориться, что все в порядке, хотя бы на несколько часов, а утром разобраться с последствиями. Когда он снова вошел в комнату, Снейп сидел, наблюдая за ним. Это было очень жутко и очень неловко, и Гарри едва не бегом добрался до своей кровати, чтобы укрыться от взгляда. — Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, — ответил Гарри. Он не сказал Снейпу, что произошло на самом деле. Он, конечно, в конце концов узнает, но Гарри, по крайней мере, может не говорить об этом. Он уткнулся лицом в подушку, так что слышал только, как Снейп зашаркал и вздохнул, а потом матрас прогнулся. —Сядь. Гарри так и сделал, вопреки своим желаниям, и позволил Снейпу прикоснуться к своему лбу, чтобы проверить, нет ли жара, которого не могло быть.  — Я не болен, — напомнил он ему. — Вообще-то ты довольно теплый. Это может быть тепловой удар. Это часто случается? Снейп спрашивал не о тепловом ударе, он спрашивал о другом, но не называл вещи своими именами, что Гарри ценил.  —Нет. Этого не было много лет. Я имею в виду, не считая этих последних раз, после тех событий в тайной комнате. Этого не было с тех пор, как мне было около девяти лет. Он посмотрел на Снейпа, поймав его улыбку.  — Много лет, — повторил он вслед за Гарри, как будто это было забавно. По какой-то причине тот факт, что Снейп был весел, заставил Гарри грустить. Ему пришлось прикусить губу, чтобы не заплакать, и спрятать голову на сгибе локтя на случай, если он заплачет. Его дыхание было влажным и сбивчивым. — Я… я не знаю, чем тебе помочь, Поттер. Что делала твоя тетя, когда это случилось? Поток страха пронзил Гарри.  — Я не хочу, чтобы вы это делали! — Хорошо, я не буду, — голос Снейпа звучал немного оскорбленно. — Все равно скажи мне. Гарри не хотел говорить, но он слишком устал, чтобы возражать.  — Она… она заставляла меня засовывать туда свое лицо. Потому что она сказала, что это то, что нужно делать с собаками. Я имею в виду, когда они щенки, чтобы научить их не делать этого. Так что, может быть, это сработает и для людей. В комнате воцарилась тишина. Гарри чувствовал себя глупо из-за того, что вообще заговорил: было странно говорить об этом кому-то, особенно своему учителю. — Твой дядя знал об использовании вашей тетей именно этого… метода? — Э-э, я не знаю. Только моя тетя меняла простыни и тому подобное, так что я не уверен, сказала она ему или нет. — Ясно. Снейп больше ничего не сказал, но заставил Гарри встать, а затем дал ему одну из своих рубашек, чтобы он использовал ее как ночнушку.  Когда Гарри вернулся после переодевания в ванной, его кровать была разобрана и заправлена свежими простынями из старого шкафа в углу. В рассветных сумерках он разглядел на них замысловатый узор из ромашек. Они пахли лавандой. В следующий раз он проснулся из-за того, что хозяйка постучала в дверь. Он смотрел сквозь прищуренные глаза, как Снейп забирал поднос с завтраком, а затем некоторое время говорил с ней в коридоре. Он не мог ничего разобрать, кроме того, что Снейп сказал ей, что Гарри болен. Это было неправдой, а Снейп все равно продолжал так говорить. Судя по всему, Снейпу удалось убедить не только хозяйку, но и себя, потому что, поставив тарелку и чай на столик у окна, он отнес поднос к кровати Гарри и позволил ему позавтракать в своем гнезде из одеял. — Вы же знаете, что я на самом деле не болен, — сказал ему Гарри. — У тебя тепловой удар. — Нет. Снейп проигнорировал его и пошел завтракать к окну, отвернувшись от Гарри. Он доел свою булочку с черничным кремом, когда кое-что вспомнил. — Сэр, вчера, когда нас поймала полиция волшебников, это вы наложили чары на собаку и мусорные баки? — Мы называем их аврорами, а не волшебной полицией. — Авроры. Это были вы, сэр, не так ли? Потому что парень, аврор, говорил, что это был не он, и я не видел, чтобы из его палочки вылетали заклинания. Снейп даже не удосужился повернуться на стуле, что Гарри счел ужасно грубым. — Да, это был я. Я хотел убедиться, что власти волшебной Германии узнают об инциденте. Если в Британию дойдут новости о том, что эти авроры напали на вас и преследовали в центре маггловского Берлина, это может дискредитировать Министерство и вызвать симпатию к вам — это все политика, Поттер. На данном этапе вам не нужно это понимать. — Я понимаю, — Гарри не был полностью в этом уверен. — Я достаточно взрослый, чтобы разбираться в политике. — Я с нетерпением жду ваших страстных дебатов перед следующими выборами, — Снейп встал, хотя Гарри видел, что на его тарелке еще много еды. — А пока я пойду и куплю тебе одежду. Оставайся на месте. — Почему я не могу тоже пойти? На самом деле у меня нет теплового удара. — Есть или нет, не имеет значения, учитывая, что в настоящее время тебе нечего надеть, кроме рубашки большого размера. Ты останешься в постели и будешь ждать меня, или я обещаю тебе, что буду очень недоволен. Это ясно? Это было ясно, конечно, но это не означало, что Гарри должен был этому радоваться. В номере не было даже телевизора.  — Вы должны были рассказать мне о моей маме, — напомнил он ему, чувствуя себя храбрым. — Или это была ложь? Снейп уставился на него.  — Я расскажу тебе о ней, как только ты снимешь мою рубашку. — Вы просто будете откладывать это до тех пор, пока я не забуду. Но я никогда не забуду. — Меня раскусили, — Снейп потерял всякий интерес к разговору. — Я отправляюсь. В тот момент, когда за ним закрылась дверь, Гарри встал с кровати. Он осмотрел еду, которую Снейп оставил на своей тарелке: свежие помидоры и огурцы, а также немного колбасы, ни одна из которых не показалась Гарри особенно привлекательной. Однако он выхватил последний кусок хлеба из крошечной корзинки, чтобы отложить на потом. Некоторое время он сидел на широком подоконнике. Луга за домом опускались вместе со склоном, а затем снова поднимались там, где начиналась следующая гора. Серо-стальные скалы казались карликами на горизонте, некоторые еще блестели от зимнего снега. Глядя на них, Гарри почувствовал в своих руках вибрацию, которая скользнула по коже и исчезла в сгибах локтей. Она извивалась внутри него, это было похоже на щекотку. В дверь постучали. Хозяйка пришла забрать поднос с завтраком. — Тебе понравился завтрак? — спросила она. Гарри почувствовал раздражение. В голове его промелькнула странная мысль, что если она не поторопится и не оставит его в покое, он коснется руками ее лица и посмотрит, что произойдет. — Да, спасибо, — сказал он, пытаясь скорее забыть эту мысль, —  Черничная булочка очень вкусная. — Хочешь, я принесу ещё одну? Гарри больше всего хотел, чтобы она ушла. Может быть, дело было в том, что он стоял перед незнакомцем босиком и без нижнего белья. Но было бы грубо сказать «нет», поэтому он кивнул. — Грустно, наверное, заболеть на праздник. У нас есть общая комната с настольным теннисом, играми и книгами. — Я должен оставаться в постели, — сказал он, на этот радуясь этому факту. Она не успокаивалась.  — Я принесу игры. Ты останься здесь и поправляйся, хорошо? Она действительно принесла игры: монополия и игра на память, а также старая коробка с шашками и пуговицами от рубашек вместо фигурок; были игральные карты и одна из тех электронных игр с печатными досками, где нужно было сопоставлять слова и картинки. Гарри какое-то время играл в шашки с воображаемым противником, вспоминая игру в шахматы с Роном в башне Гриффиндора, потом это надоело, и он вздремнул, а к тому времени Снейп наконец вернулся с одеждой, которая была ему как минимум на размер больше. Гарри чувствовал себя очень расстроенным.  Если он услышит от Снейпа очередную колкость или если у этого человека хватит наглости потребовать от Гарри благодарности за китовую одежду, он собирался показать ему, что Гарри тоже может быть недоволен. — Не делай такое лицо, — предупредил его Снейп. — На данный момент они достаточно хороши. — Да, для кита. — У меня не было твоих мерок, Поттер. Ты ребенок, ты вырастешь для них. И мне не нравится такое дерзкое отношение, когда я провел последние два часа, пробираясь сквозь жару в чужом городе, где ни одна душа не говорит ни на одном знакомом мне языке, приобретая для тебя эти вещи по доброте душевной. Это ясно? Хорошо. Гарри был готов к этому. — Я не буду надевать это, — заявил он, затем полностью зарылся в одеяло, чтобы не оставалось сомнений в его заявлении. А еще потому, что то, что он собирался сказать, вышло бы намного легче, если бы он не видел Снейпа, — Разве вы покупаете себе одежду на пять размеров больше, ожидая, что однажды она вам подойдет? Нет, вы покупаете одежду, которая на самом деле вам подходит, как и все взрослые. Но только потому, что я ребенок, вы думаете, что не имеет значения, как я выгляжу. И вам все равно, что я могу смущаться или что-то в этом роде, потому что зачем вам, ведь не похоже, что у меня есть чувства . Итак, я не надену это, потому что я никуда не пойду в таком виде. Я лучше останусь в вашей дурацкой рубашке, потому что это не имеет значения. И вообще, вы меня никуда не отпустите, потому что у меня тепловой удар, помните? — Значит, ты планируешь целыми днями валяться в моей рубашке? — Да, и что? Он услышал, как Снейп сглотнул. — Я подумал, что мы могли бы одеться как цивилизованные люди, сесть и поговорить о твоей матери за чаепитием. — Нет. Я хочу играть в настольные игры в постели, мне не нужно одеваться для этого. Молчание затянулось до тех пор, пока он не смог больше терпеть: ему пришлось немного сдвинуть угол одеяла, чтобы посмотреть вверх и оценить реакцию Снейпа.  Единственный глаз Гарри и пара глаз Снейпа ненадолго встретились: мужчина мог планировать убийство или свадьбу, Гарри не смог бы сказать, что именно. Он быстро накинул одеяло на голову. Внутри было хорошо, хотя и немного душно. Солнце, просочившееся в окно, залило внутренности уютного кокона Гарри золотисто-желтым цветом. — Если ты останешься в постели, тебе не нужно одеваться. Но надень носки. Гарри был настолько удивлен, что обнаружил себя покинувшим своё укрытие и подчинившимся, прежде чем понял, что делает. Он остановился, один носок свисал с его ноги наполовину.  — Разве у меня не должно быть теплового удара? Я просто буду еще горячее. — Либо полностью одевайся, либо надевай носки, Поттер. — Вы должны объяснять мне свои рассуждения, когда велите что-то сделать, — заметил Гарри. — Ваши рассуждения не имеют смысла для носков. Сначала вы говорите, что у меня тепловой удар, потом вы говорите, что я должен носить носки, когда я в постели, но если я останусь в постели, как мои ноги вообще замерзнут? — Что ж… Внезапно Гарри оказался на спине, его ноги наполовину свесились с матраса. Снейп держал его ступни, которые резко дёргал, грубо натягивая носки. Мысль пнуть мелькнула в голове Гарри, но быстро исчезла, когда его отпустили. — Отлично, — выплюнул он, потянувшись за толстым шерстяным джемпером, который ему купил Снейп.  — Тогда я просто предполагаю, что вы хотите, чтобы я сварился до смерти. Он натянул джемпер. Тот был связан черно-белыми нитками V-образным узором и был таким длинным, что обвивался вокруг сидящего Гарри. Это была настоящая шерсть, колючая и теплая. Прошло меньше минуты, а он уже перегрелся, наполовину от джемпера, наполовину от непонятного ему гнева. Снейп, как всегда, был раздражающим, но не злым, и даже предлагал рассказать Гарри о своей маме, но Гарри пришло на ум сказать, что он предпочитает играть в дурацкие настольные игры. Даже если Снейп попытается рассказать ему о ней сейчас, Гарри не выдержит, ему придется заткнуть уши, или заставить Снейпа закрыть рот, или начать кричать, и он понятия не имел почему, но ярость кипела внутри его горла и в глубине его глаз. А теперь Снейп ухмылялся, и он не имел на это ни малейшего права. — Это не смешно! — закричал Гарри. Ухмылка не сдвинулась с места, — Перестаньте надо мной смеяться! — Ты бы предпочёл, чтобы я начал кричать? — его тон резко контрастировал с ухмылкой, — Потому что это один из вариантов, который я вижу в данных обстоятельствах. — Нет! Я не сделал ничего плохого, а  вы сказали, что будете объяснять мне свои приказы, и я не виноват, что одежда слишком велика… — Это не так, и ты прекрасно знаешь, что ведёшь себя крайне нагло. Я пытаюсь найти в этой ситуации юмор, но мое терпение на исходе… — Мне все равно! Мне плевать на ваше терпение или на то, недовольны вы или нет, и перестаньте спрашивать меня , ясно ли мне это или то! Я не тупой, и я запрещаю вам говорить это снова, и перестаньте все время говорить мне, что я болен! Я не болен и у меня нет проклятого теплового удара, это вы с тепловым ударом!» — Поттер… — Нет! Я сейчас говорю, и… и смеяться надо мной нельзя! Вы думаете, что все это так смешно, да? Потому что все авроры преследуют меня, а я всего лишь ребенок, и я не умею заказывать в ресторане, и мне приходится носить китовую одежду … так смешно … и что я плакал над каким-то дурацким альбомом, но это были мои единственные фотографии, и Хагрид только что дал мне их, так что теперь он будет сердиться на меня за то, что я потерял свой подарок… но вам все равно, вы думаете, что это так смешно, что я до сих пор делаю «это» ночью и то, что моя тетя делала со мной после… но это не смешно, так как насчет того, чтобы просто заткнуться?! Его колени впились ему в лоб. Он задыхался — джемпер царапал и сковывал его, а там, где он был мокрым от свежих слез на рукавах, он прилипал к нему, и Гарри это ненавидел. Он также ненавидел то, что Снейп ничего не сказал о том, что произошло ночью; тогда он не ожидал, что Снейп как-то отреагирует, и даже сейчас он не был уверен, чего хотел, но он чего-то хотел , а не получил вообще ничего. Он попытался вдохнуть. Он не мог. — Хорошо, — сказал Снейп через минуту. — Я согласен с тобой, все это совсем не смешно. Я больше не буду смеяться. Как насчет того, чтобы снять с тебя этот джемпер, и ты высморкаешься во что-то, что не является одеждой, а потом мы сыграем в одну из твоих настольных игр, как ты и хотел. Это приемлемо? Гарри было слишком неловко, чтобы ответить, но он поднял руки, когда Снейп потянул его через голову. Он высморкался в салфетку, затем попытался промокнуть ею глаза, но там было слишком много соплей, которые текут, когда плачешь, и промокшая бумага только перераспределила их по всему лицу, смешивая их с потом и слюной. Это было так отвратительно, что он чуть не снова расплакался. — Можно мне еще одну салфетку? — прошептал он, опустив голову, не желая, чтобы Снейп увидел его лицо — желательно, чтобы Снейп вообще больше никогда в жизни не видел его лица. — Да. В какую игру ты хочешь сыграть? Трясущимися пальцами Гарри открыл коробку с карточками для запоминания: во время этой игры нужно меньше всего говорить.  — Можно я и носки сниму? — спросил он свою коленную чашечку. — Ненадолго, а потом я их снова надену. — Да. Тебе не обязательно носить их, если тебе тепло. — Нет, я их надену, просто мне сейчас очень жарко из-за джемпера. У Снейпа была ужасная память. Это было странно, так как он ,вообще-то, казался умным человеком; но Гарри продолжал находить пары, а Снейп снова и снова брал одни и те же три карты. К тому времени, когда у Гарри было восемь пар на счету, а у Снейпа — жалкая одна, он начал чувствовать себя эгоистом и стал намеренно пропускать матчи, чтобы дать мужчине шанс. Это было напрасно: тот все равно проиграл, и легко, но не мог особо радоваться победе, когда сначала накричал на Снейпа, а затем уничтожил его, играя в игру для маленьких детей. — Извините, — сказал он. — Мы можем сыграть во что-нибудь еще, если хотите. Он все еще был слишком труслив, чтобы оторваться от своих колен, но чувствовал, как Снейп наблюдает за ним. — Ты должен дать мне возможность провести матч-реванш, — сказал он Гарри. — Потом я могу научить тебя карточной игре, в которую мы с твоей мамой играли в детстве, если мне удастся ее вспомнить. У нас в запасе достаточно времени. Думаю, мы останемся здесь на несколько дней. — Я не болен, — напомнил ему Гарри. — Да, я слышал. Но следующий этап нашего путешествия обещает быть утомительным, а я, например, уже очень устал. Никто не знает, что мы здесь, даже директор. Нам обоим будет полезно отдохнуть, пока есть возможность. — Хорошо,— Гарри вынужден застрять здесь на несколько дней и играть в настольные игры. — Если это не из-за меня. — Ну, тепловой удар, безусловно, фактор… — У меня нет теплового удара! — Вы самом деле? Я не имел представления… — Я же вам сказал… — Ах, я полагаю, ты выразился недостаточно ясно. Позволь мне еще раз спросить, чтобы не было путаницы: у тебя есть тепловой удар или нет? — Это не смешно, — пожаловался Гарри, хотя немного лукавил. — Конечно, нет, — согласился Снейп и начал перетасовывать карты.