Дракон

Прогоняя задумчивость, размял плечи — цепи натянулись и зазвенели. От звука Никкаль вздрогнула. Я чувствовал, как всё внутри неё сжимается при взгляде на меня. Помня о своём обещании, она прятала слёзы. Но я не мог не видеть их там — в глубине её глаз. — Кингу, как ты? — Буду хорошо, если ты расскажешь новости. — Мы прилетели в Ур. Жемчужина со мной. Завтра Ниалл идёт к Энки: хочет убедить его отпустить Этана… — она запнулась, видя, как я качаю головой. Если бы всё было так просто, я бы сам давно пришёл к Ниаллу, не впутывая тебя в эту историю. Вот если бы, вот если бы… — Они его не отпустят. Слишком большой риск. Ещё и перед Церемонией… — Но зачем им Этан? — в голосе была мольба, будто бы от меня зависела его судьба. — Конкретно он — незачем, но им нужны маги. И к этому моменту он слишком многое видел и знает. Я замолчал, ожидая следующего вопроса. Однако в этот раз Никкаль не удовлетворилась моей недосказанностью. Ей было неудобно допрашивать меня, прикованного цепями. Она пыталась побороть раздражение, поднимающееся изнутри. Увы, не получилось… — Кингу, кхм, — она показательно натянуто улыбнулась, причудливо сморщив нос. — Ты, конечно, весь такой загадочно-таинственный, это интригующе и безумно интересно, но… — ее губы напряжены, очерчивают каждое слово. — Тебе не кажется, что для тайн поздновато? Никкаль чуть склонила голову, раздражённо-заинтересованно глядя мне в глаза. На губах всё та же подчёркнуто вежливая улыбка, глаза чуть сужены из-за напряжённых скул. Я мысленно усмехнулся, но промолчал. Меня начинала раздражать её манера речи. Если я не говорю, значит, на то есть веские причины. Пора бы запомнить. Не дождавшись моей реакции, Никкаль продолжила сахарно-елейным голосом: — Я и так по уши в этой истории. Может, знание будет безопаснее, чем незнание? Это мне решать! Мне совершенно точно не нужна ещё одна Нингаль на совести. Вдоволь насладившись её приторностью, резко бросил: — Если с тобой что-то случится по причине твоего знания, виноват буду я. — А если что-то случится по причине незнания? — Я тебя защищу. — Как защитил Нингаль? Увидев мой взгляд, она пожалела о сказанном. Змеиный клубок внутри меня начал извиваться, жаля, царапая, теребя залатанные раны. Никкаль разворошила мою вину, высказав вслух то, что я сам себе говорил наедине. Лахму и лахаму, да кто ты такая, чтобы судить меня? Что ты знаешь? Что ты видела в жизни, девчонка? Только стены своей Академии под заботливым крылом Поручителя. Заносчивая, незнающая… Я физически ощущал, как ярость изливается из меня. И даже не пытался сдержать её. Это было лучше, чем вина. — Что ты знаешь о Нингаль? — не сказал, прошипел. Никкаль расправила плечи, пытаясь придать себе уверенности. Глаз не опустила. — Только то, что Эрешкигаль рассказала в Иркалле. А ещё то, что ты назвал меня её именем, когда на меня напали псы, — на последних словах её голос сорвался. Что я сделал?! Внутри всё переворачивалось. Недавняя ярость отползала в самые дальние уголки, где ей, впрочем, и место. Так вот в чём дело. Н-да… Провести с ней ночь и на следующий день назвать чужим именем… не самое мудрое действие в моей жизни. В этот момент я почувствовал то, что так упорно игнорировал, упиваясь своей злостью: — Тебе больно. — Ничего мне не больно! Просто мне не нравится думать, что кто-то видит во мне свою мёртвую бывшую. Ну, да. Не больно. Оно и видно. Я задумался, подбирая слова. В те редкие моменты, когда я полностью открывался ей, был кристально честен и до боли искренен, она верила мне. Несмотря на всю мою ложь — она верила. И сейчас, распахивая ей душу, потянувшись к ней всем существом, я зашептал, в надежде на её веру: — Ты не похожа на Нингаль. Совсем. Нингаль была очень спокойной. Нежной. Податливой и поддерживающей. А ты… ты сильная. Смелая, острая, как кинжал в руке воина. Между вами нет ничего общего. Кроме одной вещи… Кинжала, который всадили в ваши спины по моей вине. Никкаль смотрела мне в глаза. Я видел, как подрагивают её ресницы, как она нервно сглатывает, стараясь не показывать свои чувства. Она ничего не ответила, но её тело сказало мне всё. Она поняла. Поверила. Простила. Бросив взгляд под ноги, глухим, чуть охрипшим голосом спросила: — Эрешкигаль рассказала мне о ней, чтобы позлить, да? Прежде чем я успел среагировать, губы дрогнули в улыбке. Так всегда бывает, когда ты открываешься другому человеку. Всё, что ты почувствуешь следом, гулко отзывается в тебе, не успевшему зарыться обратно в свой кокон. Замечательно. Улыбаться от удовольствия, зная, что её пытали моим прошлым. Молодец. Хоть глаза закрыл, а то совсем бы неудобно получилось. — У Эрешкигаль достаточно причин ненавидеть всех нас, оставшихся наверху. Теперь к ней прибавилась и глупая кража топора. — Не понимаю, зачем Иштар топор Нергала? Это ведь она его украла, знаешь? — Я бы удивился, будь это кто-то другой. Что-нибудь другое она украла? — Только топор. Эрешкигаль говорила, что она хотела забрать что-то ещё, но у неё не получилось. Вот и хорошо. Эта тварь больше ничего не получила. По-прежнему слаба и уязвима. — Амулеты. Эрешкигаль забрала у Иштар амулеты силы, подаренные Матерью. Иштар не такая сильная, как ты думаешь. Просто опытная. Без амулетов ей приходилось непросто все эти столетия. — Я не понимаю. Если верить легендам, они вышли из Хаоса в обнимку, и ничто не могло их разлучить. Откуда такая вражда? — Иштар… поступила не слишком дружелюбно по отношению к Эрешкигаль, — мой ответ в очередной раз её не удовлетворил. Я вздохнул. — Ты ведь не отцепишься, пока не узнаешь, да? Она вздёрнула бровь, подтверждая мою догадку. Я тихо рассмеялся. — Неугомонная, любопытная госпожа. Хорошо. Слушай. Давненько я легенд не рассказывал. Что ж сегодня у нас в бардах Повелитель, только лиры не хватает. И на что ты меня толкаешь, девчонка. — Тиамат дала каждому ребёнку свою задачу и силы, чтобы выполнить её, и они были благодарны. Она любовалась ими и давала указания: как жить, как петь, как любить. И всей душой они любили её, и каждый старался стать её лучшим, её любимым дитя. Среди них первой была смешливая Иштар, что вышла из Хаоса в одно мгновение с нежной Эрешкигаль. Светлая и радостная Иштар. Спокойная и мудрая Эрешкигаль. Иштар выращивала для Матери кристаллы и цветы, Эрешкигаль возводила горы и леса. Чёрной завистью окуталось сердце Иштар: не видела Мать за горами цветы. И приходила она к супругу Эрешкигаль — Нергалу. И пела ему песни, предлагала свои ласки и поцелуи. Лишь смеялся над ней Нергал, сея ещё большую злобу в сердце когда-то светлой Иштар. Но любовь Эрешкигаль к Матери была столь велика, что и Нергал стал чувствовать себя одиноко. И искал утешение в объятьях Иштар. Не подозревала ничего Эрешкигаль, любила и доверяла. Сердце Иштар радовалось сим. Когда дети поднялись против Матери, не хотела Эрешкигаль присоединяться к ним, но Нергал говорил ей: «Не хотим мы навредить Матери, хотим лишь донести ей наши страдания». И в битве, занявшейся на рассвете, встал Нергал пред клинком, защищая не жену свою, но Иштар. И остановил клинок Кингу сердце Нергала. Криком Эрешкигаль дрогнуло небо. И ушла она под землю. Но, будучи великим магом, создала такую темницу, из которой и сама не могла выбраться. И молила она друзей своих и сестру свою о спасении. Не откликнулся на зов никто. Лишь Иштар к ней под землю спустилась, посмеяться да победу свою отпраздновать. И раздела Эрешкигаль сестру свою и обнажённой на крест, что в Иркалле, повесила. Лишь заунывные речи Энки убедили её отпустить Иштар. Но оставила себе Эрешкигаль амулеты, дарованные Матерью Иштар. И дала обещание заботиться об ушедших детях Пяти. Я выдохнул. Вроде, нигде не соврал. — Ну и тварь эта Иштар! — Несчастное, недолюбленное дитя. Это её не оправдывает, но и тварью не делает. Немного странно самому называть её тварью, но отговаривать Никкаль. Однако у нас с Иштар сложная история и сотни причин ненавидеть друг друга. — Никкаль, пойми… Каждый из детей… каждый из нас был создан с определённой целью. Иштар должна была заполнить мир цветами, Эрешкигаль — лесами. Но, как всегда, взрослея, дети хотят жить, руководствуясь своими помыслами, а не по указу. Бунтуют. Но это был их долг: они должны были делать то, для чего Мать наделила их силой. — Я не совсем понимаю… ты их осуждаешь или оправдываешь? — Ни то, ни другое. Каждый из нас решает сам и последствия своих решения испивает сам, — продолжать я не стал, но видел: она догадалась. Про мой долг, про мои сомнения и метания. Но спрашивать не стала. Я был ей благодарен. Обдумывая мои слова, Никкаль вздрогнула от собственной догадки: — Кингу… если ты убил Нергала… — её глаза расширились от ужаса осознания. — Бедная Нингаль! Мне нечего было на это ответить. Говорить о посещении Иркаллы и её последствиях я был пока не готов. Да, Нингаль пришлось очень несладко. Даже после смерти она продолжила расплачиваться за связь со мной. — Могу я задать вопрос, который может тебе не понравиться? — Эм… Да, конечно. — Как ты оказалась в Иркалле? Вздох. Она кивнула. — Моя очередь отвечать на неудобные вопросы, да? — голос тихий, но твёрдый. — Иштар… она отправила в Иркаллу своего посланника — Лихы. Студентка из Академии, мы общались, она была девушкой… впрочем, это не важно. Забрав топор, она прибегла к древнему ритуалу обмена. Знаешь, что это? Я кивнул. — Меня схватили какие-то лахамовы собаки. Подробностей не помню, моя голова повстречалась с камнем, и я отключилась. Очнулась уже на кресте, — она стушевалась и с испугом посмотрела на меня, словно взвешивая: говорить или нет. — Эрешкигаль сказала… она сказала, что Нингаль висела на нём же… — ни одним мускулом не показал разрывающей внутренности боли. — Она мучила меня. Ммм… Ворошила самые болезненные воспоминания, посылала видения, — Никкаль понадобилось время, чтобы продолжить. — В одном из видений ты спас меня. Вывел наверх. Мы сидели в лесу, разговаривали, а потом, — запнулась, собираясь с духом. — Ты сказал, что я буду тебе мешать. Что я слабая и никчёмная и меня надо вернуть в Иркаллу и… Она тихо всхлипнула. — Госпожа. Посмотри на меня, — она подняла глаза. В них стояли слёзы. — Мне очень жаль, что я не спас тебя. Мне очень жаль, что в видении я был столь жесток. Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, и я не смог предотвратить этого. Ты не никчёмная, Никкаль. И не слабая. Нет. Ты очень смелая, верная, бесстрашная, временами излишне. Отчаянная, да. Но это не делает тебя плохой компанией. Она улыбнулась уголками губ и кивнула, благодаря и принимая мои слова. Слёзы отступили. — Как ты выбралась? Если мне позволено будет узнать, конечно. Никкаль тихо рассмеялась и по-напускному осуждающе посмотрела. — И ты ещё меня любопытной называешь, — она присела на каменном выступе. — Что ж, хорошо. Когда я была на грани отчаяния, готовясь навсегда остаться в полном одиночестве, разбавленном пытками Эрешкигаль, в Иркаллу спустился Ниалл. Ты знал, что вход в Царство Мёртвых прямо у него в кабинете?! — она возмущённо округлила глаза. — Нет. — Шутишь? — Конечно, — не дав ей скрыться за очередной остротой, уходя от болезненной темы, спросил сам. — Ниалл отдал за тебя душу? Никки вмиг будто уменьшилась, плечи опустились, грудью прижалась к коленям, плотнее обхватив их руками. Взгляд затравленного зверька, загнанного сворой охотничьих собак. — Как узнал? — Неплохо знаю Эрешкигаль. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Я больше не задавал вопросы про Иркаллу. Захочет что-то рассказать — сама расскажет. Ни к чему изводить. Всё, что мне нужно, я уже узнал. Потому, позволил Никкаль перевести дух, а заодно и тему разговора: — Получается, Иштар украла топор просто так? Чтобы позлить Эрешкигаль? — Нет. Нет, конечно. Он ей нужен для борьбы с ануннаки. Видишь ли, после Церемонии их станет значительно больше. — Но почему?.. Нет. Не смей увиливать! Какая издёвка! Опять тот же выбор. Рассказать всё или… или сказать только то, что считаю нужным. К чему привело это в прошлый раз? Пора признать: моя чрезмерная опека сыграла злую шутку с Нингаль. Стараясь защитить, я сам отдал её в руки Энки. Тот умело сыграл на её страхе. Если бы она знала, если бы я рассказал, почему дракон мне необходим… Кивнув своим мыслям, вслух сказал: — Хорошо. Я расскажу тебе всё. Ты права: ты слишком глубоко увязла в этой истории. Она робко улыбнулась, не веря, что так легко уговорила меня, и тут же вздрогнула. — Нет, нет! Только не сейчас! — Возвращайся. Я буду ждать. Никкаль исчезла, а я закрыл глаза, прислушиваясь к журчанию Хубура. Правильно ли я поступаю? Я должен был рассказать Нингаль об Энки, о Чётвёрке, о Церемонии… О том, что лишь дракон мог нас защитить. Мог спасти её. Я опасался, что лишние знания оттолкнут её от меня. Сделают опасной для Четверых. И они убьют её, чтобы не проболталась. А в итоге… сам же отправил её в пасть ко льву. Её любовь ко мне, вернее к той половине меня, что она считала целым мной, толкнула её на самую страшную жертву. Она сама, добровольно, отдала свою душу Эрешкигаль. Ради меня. Не зная, что этим убивает нас обоих. И сейчас… сейчас я стою перед тем же выбором. Никкаль пойдёт до конца — упрямая, целеустремлённая. Она вбила себе в голову, что обязана принести мне жемчужину. Спасти брата. Она не остановится. При этом понятия не имеет, с чем столкнулась. Я не смогу её остановить. Всё что я могу — предостеречь. Рассказать, куда она идёт. Что её ожидает. Может, попытаться переубедить. Запугать, в конце концов. Я должен рассказать. Даже если… даже если я её потеряю, я буду знать, что не виноват в её незнании. В её неготовности. Это я втянул её в опасную игру. Осознанно. Заставил искать брата, заранее зная где он. Может, знай я, какая она до нашего знакомства, не стал бы. Предположить, что слабый маг ринется штурмовать тюрьму Пяти, я не мог. Слабое оправдание, конечно. Только выживи, госпожа. Не подведи меня. Выживи. Я провалился в тяжёлый сон. Я бежал по глухому тёмному лесу. Передо мной вставали псы: десятки, сотни. Они мешали мне добраться до неё. Рыжие волосы то и дело мелькали меж кривых деревьев. Небо было в тучах, ни единого проблеска лунного света. Тьму разрывали только искры от соприкосновения стали о сталь. Удар. Удар. Звон мечей разливался по лесу, заполняя собой всё пространство, изредка разбавляясь короткими криками боли. Взмах, и я перерезаю очередное горло. Пробиваясь вглубь, я оставлял за собой горы трупов. Очередной пёс упал мне под ноги. Я услышал её крик. Вылетел на поляну. Она стояла спиной ко мне, в одиночестве. Под лопаткой торчала рукоять кинжала, кровь стекала по обнажённой спине. Я бросился, разворачивая её к себе. И… вместо лица, на меня смотрела пустота. Девушка вцепилась в меня руками, до боли впиваясь пальцами в кожу, царапая. — Кто это, Кингу? — сбоку раздался сочувствующий голос Энки. — Не знаю… — Такая молодая, смеющаяся, красивая. Ты убил её. И даже не знаешь, как её зовут? — Не знаю… я не знаю… Я распахнул глаза. И впервые был рад водам Хубура. Кое-как восстановив дыхание и успокоив сердцебиение, увидел дымку. — Никкаль? Что-то было не так. Она была… другая. — Госпожа. Что с тобой? Почему ты такая… прозрачная? — Кингу. Спешно сделала ко мне несколько шагов и чуть не ступила в воду. Осеклась и опустила глаза. Во мне зрело волнение. Она не спала, и я не понимал, что с ней. Да и платье… если это можно назвать платьем, конечно. Никкаль была почти обнажена. Куда ты опять влезла? Я пытался подменить волнение злостью, получалось из рук вон плохо. Я почти потерял терпение, когда, наконец, она подняла на меня глаза и чуть сдавлено произнесла: — Я скучала, — признаться, лучше слов она сказать не смогла бы. — Я тоже. И вовсе не потому, что здесь одиноко. Никкаль закусила губу, она нервничала, вглядываясь в тёмные воды Хубура. — Я… я хочу вывести тебя отсюда. — Я знаю. Знаю. Но сейчас не время. — А когда будет время? Когда меня поведут на Церемонию. Но тебя там быть не должно… Только не ты. Я мягко улыбнулся. — Что-то случилось? — Я… я просто… — Никкаль обессилено опустилась на влажный камень. Обхватив руками колени, сжалась в тугой клубок. Совсем как тогда — у дерева, где мы познакомились. Она снова пыталась спрятаться от мира. Глубоко вдохнула. — Очень много всего. Ниалл ходил к Энки. Ты был прав: Этана он не отпустит. — Мне жаль. — Ага, — тяжело выдохнула. — Энки сказал Ниаллу, что Этан будет принесён в жертву во время Церемонии Приветствия Пяти. — Предложил ему стать Повелителем после смерти Энлиля? — А ты откуда знаешь? — Не вижу других причин для подобной откровенности. Если Ниалл ещё жив, разумеется. — Зачем ему убивать своего сына? — у Никкаль округлились глаза. Я лишь пожал плечами. Это точно лишняя информация. — Что-то ещё? — А? Да. Энки сказал, что Этан больше не в тюрьме. Мы решили попытаться увидеться с Ияром, чтобы узнать больше. Всё-таки он долгое время пробыл с Шамашем и Энлилем. Ниалл не смог убедить Повелителей. — И ты пошла сама. — Ага. Я смогла… убедить их и увидеться с Ияром. Он исхитрился сказать мне, что Этан… Дальше я не слушал. Я знал Шамаша и Энлиля и знал, что Никкаль пойдёт на всё, чтобы спасти брата. Даже в тюрьму Пяти полезет. Причина её внешнего вида стала понятна. Картины, которые рисовал мозг, мне не нравились. Спросить — верх бестактности. Да и кто я такой, чтобы спрашивать подобное? Я смотрел на неё, силясь увидеть хоть что-то, что опровергнет мою догадку. -… а потом Этан позвал охрану, и вот я здесь. Мы встретились взглядами. — Никкаль, я же обещал рассказать тебе всё. — Да, — она озадаченно подняла брови, явно не понимая к чему этот вопрос. — Почему ты не пришла ко мне? Ты же можешь, — пресекая ненужный мне ответ, продолжил. — Обещай: в следующий раз, когда у тебя возникнут какие-то вопросы касательно Церемонии или зиккурата, ты спросишь у меня. — Хорошо. Повисла неловкая тишина. Впрочем, ненадолго. — Кингу, Церемония… что случится во время Церемонии? — Если они проведут Церемонию — Тиамат пробудится. Испуг. — Ты уверен? — Никкаль, я всё ещё генерал Тиамат, ты можешь доверять мне в этом вопросе. Девушка опустила лицо на ладони. — Всё плохо. Всё глупо. Я бесполезна. Нет. Нет, Никкаль. Это я бесполезен. Так глупо всё провалить… Ты сделала больше, чем было в твоих силах. — Не говори неправды хотя бы о себе. Я растерял невозмутимость. Взгляд метался по пещере, не задерживаясь ни на чём. — Я столько всего могла сделать иначе. Более умный человек на моём месте поступил бы по-другому. — Твои поступки всегда складываются из трёх вещей: обстоятельства, знания и то, кто ты есть в этот момент. Если всё это сложить, ты поймёшь, что просто не могла поступить иначе. Сидя на холодном камне, свернувшись клубочком, она пыталась восстановить спокойствие. Такая маленькая на фоне высоких сводов моей темницы. Столь смелая и столь беззащитная… Между нами было всего десяток шагов. Ничтожное расстояние, которое я не мог преодолеть. — Знаешь, у Хубура, как у любой реки, есть свои течения, волны и мели. И если поймать нужный момент, можно черпнуть немного Хаоса. Самую малость. Песчинку. Но её хватает на то, чтобы поддерживать тело и разум в живых. Если знать как. Закрой глаза, Никкаль. — Я… — Ш-ш-ш. Просто закрой. Доверься мне. И она доверилась. Поймав нужный момент, дотронувшись до Хаоса, я потянулся к ней. Закрыв глаза, почувствовал, как мои пальцы нежно оглаживают её лицо. От скулы к шее. Мягкая кожа обжигала, поднимая волны мурашек на моём теле, заставляя сердце биться сильнее. В ноздри ударил приятный запах апельсина и корицы. Жаль. Но это длилось лишь мгновение. Сладкий запах сменился металлическим вкусом. Кровь заполнила весь рот. Никкаль улыбалась. Это всё, что мне было нужно. Я не могу её потерять. — Я вынужден просить тебя о вещи, которая тебе совершенно не понравится. — Да? — Тебе не стоит идти на Церемонию. Взгляд Никкаль впился в меня. Её злость раскаляла воздух, разливаясь по пещере. — Что? Да как ты?! Ты обещал! Я принесу тебе жемчужину, чтобы ты спас Этана! — Я подвёл тебя. Снова этот её взгляд, который и Тиамат не обещал бы ничего хорошего. Не переспоришь. Не уговоришь. Полная, отчаянная решимость. Я вздохнул. — Кульминация Церемонии выглядит так. В момент, когда маги собираются на площади, выходит Энки и даёт знак всем колдовать. В это время в жертвенной комнате другим магам пускают кровь. Магия, кровь и Хаос. Я. Там должен находиться я. Тогда Сердце Тиамат откроется, и Пятеро смогут напитаться её силой. — Я думала, ты заботишься о чужих жизнях. — Так и есть. — Но ты позволил им убивать магов? — Я не горжусь собой, но в прошлый раз, когда я отказался участвовать в Церемонии… они убили Нингаль. — Я хочу знать больше. — О Нингаль? — Скорее, о тебе, но если без неё не получится… Я улыбнулся. Мне была приятна её откровенность. — Я обещаю, что расскажу тебе больше. О себе. О Нингаль. Обо всём, что ты захочешь. Никаких тайн, обещаю. Только если ты обещаешь выжить. Не приходи на Церемонию. — Там будет Этан. Там будешь ты. Значит, и я должна быть там. — С моего камня позиция выглядит безнадёжной. Никкаль посмотрела мне в глаза. И я понял: что бы я ни сказал, переубедить её я не в силах. Ничто в этом мире её не остановит. Она там будет. С моей помощью или без. — Хорошо… Чтобы освободить меня и спасти брата, тебе придётся подняться на крышу зиккурата. Нас там не будет, мы будем в жертвенной комнате, позади лестницы. Псы туда не допускаются, там будет лишь тот из Пяти, кто приносит жертвы. Но… на твоём пути встанут все псы и те из Пяти, кто будет не занят. А без жемчужины я мало на что способен. Поэтому ты должна держаться подальше. Я подвёл тебя. Не сумел придумать хороший план и не сумел избежать этого плена. Я пошевелил руками, демонстрируя кандалы. — Знаешь, а у меня ведь мелькала мысль, что арест — часть твоего плана. — Это было бы прекрасно, но нет, — я усмехнулся. Её вера в меня потрясала. — Значит, ты просто не смог убежать от псов? — У меня был выбор: перенести тебя в безопасность или удрать самому. Я выбрал. Никкаль вздрогнула. Снова подступали слёзы. Сжав кулаки, удерживая свои эмоции, глубоким тихим голосом произнесла: — Ты не дашь мне умереть. Я лишь покачал головой. — Ты слишком хорошо обо мне думаешь. — Нет. Я думаю о тебе так, как ты того заслуживаешь. Как об опытном, умном, подготовленном маге. Ты не дашь мне умереть. Не помню, когда кто-то в последний раз столь сильно в меня верил. Я попытался скрыть улыбку, впрочем безуспешно. Несколько долгих мгновений мы просто смотрели в глаза друг другу. — Кингу… Я что-нибудь придумаю. Я всегда что-нибудь придумываю. — Это будет очередной самоубийственный план, верно? — Но не безнадёжный! — Но не безнадёжный… Я тихо рассмеялся. Какая же ты отчаянная! — Что ж. Я бы очень хотел, чтобы ты обещала мне, что убежишь, если опасность будет слишком велика. Но ты ведь не обещаешь? — Нет. — Я так и подумал. Собери амулет воедино. Попробуй обратиться к нему, когда будет нужно. Чем лахаму не шутят, вдруг поможет… — Обратиться? Как? — Так же, как зовёшь меня. Так ж, как приходишь сюда. Войти в Хаос не сложно, Никкаль. Его нужно только слушать. Как музыку. Амулет с жемчужиной — как арфа. Ты можешь петь без него, барабанить ногой по полу. Но настоящую музыку извлечёшь именно из него. Он подскажет тебе, что делать. Если у тебя есть хоть крохотный шанс на победу — амулет поможет. — Мне пора… — Я вижу. И мне очень жаль, что тебе пора. Никкаль протянула руку, шепча моё имя и, подёрнувшись дымкой, растворилась, оставляя меня наедине со своим страхом. Я боялся, что это была последняя наша встреча.