Ромео & ...Ромео.

Затянутое тучами небо. Все не перестают всхлипывать и утирать красные носы платками. Джон Винчестер прячет взгляд ото всех, и желает поскорее остаться наедине с могилами сына и Кастиэля Новака. Он хочет в сотый раз попросить прощения. Он тяжело вздыхает и поднимает взгляд, разглядывая пришедших. Заплаканные, опечаленные лица и лишь один взгляд Новака горит отчаяньем, которое поймет лишь Винчестер. Они переглядываются без былой вражды. Бобби долго глядел куда-то в сторону, боясь наткнуться взглядом на свежую землю. Неподалеку он увидел старую подругу. — Я надеялся мы встретимся при иных обстоятельствах, — надломленным голосом шепчет Бобби шерифу Миллс. Он хоть и с опухшими от слез глазами, переживает не меньше отцов, но не теряет былую иронию. Шериф Миллс поднимает на него взгляд. — Да, Бобби, я тоже, — сдавленно произносит она и устремляет взгляд на надгробие. «Их любовь бессмертна» — гласила эпитафия. Джоди утерла слезы и ушла прочь. Она не могла больше терпеть эту пытку. За ней ушел Бобби. Постепенно у могил остались лишь Джейсон Новак, Джон Винчестер и его младший сын. Сэм был опустошен гибелью брата. Дин заботился о нем, бывало, получше отца. Он любил брата, пусть они и враждовали время от времени, но это были лишь мелкие ссоры, которые не стоили брату жизни. Сэм часто уходил в себя, понимая, что и его вина в этом присутствует. Если бы он хоть чуточку понял Дина, то помог бы ему. Поговорил бы с отцом и, возможно, конец был не таким бы печальным. Он еще немного постоял и ушел к своей машине, оставляя бывших врагов наедине. — Джон, я хочу, чтобы ты знал, — хрипло начал Новак. — Я не держу на тебя зла. Мне надоело драться. Он устало опустился на корточки, кладя руку на сырую землю. — Прости меня, Джес, — он прикрыл лицо рукой, ощущая, как в уголках глаз скапливается влага. — Больше никакой вражды. Никогда. В душе Джон Винчестер ненавидел себя за случившееся. Если бы он всего лишь понял. Всего лишь прислушался бы. Но теперь было поздно думать о том, как стоило поступить тогда. Сейчас Джон думал, как бы поступить правильнее теперь. — Джесси… Пойдем выпьем, — Джон с мольбой посмотрел в лицо Новака. Тот кивнул и они направились в машину Джона. Шикарный, огромный тонированный Хаммер, сверкал отполированными боками. Они забрались в машину и уселись рядом. Джон отослал водителя и заблокировал авто. Он не хотел, чтобы кто-то помешал сейчас их разговору. Откупорив виски, он разлил напиток по стаканам. Мужчины молча посмотрели друг на друга, кивнули и, не чекаясь, опустошили их. Помолчали. — Джесси, — вздохнул Джон, понимая, что от этой темы им никогда не уйти, тем более сейчас. — Прости меня. Новак вскинул на него синие глаза. — За что, Джон? За наших детей, земля им пухом? Так я уже сказал тебе, что не виню. Мы сами разрушили их жизни, и нам теперь нести этот тяжкий груз. Что толку винить друг друга? Их не вернёшь. — Нет, Джес. Не за это. За наше прошлое. Если бы я тогда, поступил, как мой Дин… Возможно, сейчас у нас не было бы детей, но не было бы и боли их потери. Ты понимаешь? — Джон протянул руки и взял ладони Джейсона в свои. Джейсон вздрогнул. Накрыли воспоминания. Если честно, прошлое никогда не отпускало его. Эту боль он нес в сердце все эти годы. И только Кастиэль, его любимый сынишка, помогал ему как-то барахтаться и выживать в этом мире боли. Новак посмотрел в глаза Винчестера. — Джон. Мы были молоды. Ты поступил так, как требовалось. Да, у нас не хватило окаянства. Но, как ты сам выразился, если бы хватило, у нас бы не было наших детей. Они молча обнялись, тихо роняя слезы на руки друг другу.

***

Много лет назад в городе Лоренс, штата Канзас, жили по соседству две семьи — Новаки и Винчестеры. Дружили, помогали друг другу, растили детей. Джейсон Новак был помладше Джона Винчестера на год, но это не помешало им стать лучшими друзьями. А ещё их другом был Бобби Сингер. Он всегда опекал их, как старший, прикрывал от родителей их мелкие проказы и защищал от взрослых пацанов. Время бежало незаметно. Мальчики выросли. Джону исполнилось 18, Джейсону 17. В день рождения Джона, Новак впервые признался ему в любви. Он не ждал ничего от этого признания, просто хотел, чтоб Джон знал о его чувствах. К его удивлению, Винчестер ответил взаимностью. Как оказалось, они уже давно любили друг друга, но боялись признаться в этом. Это открытие перевернуло их жизнь. Ночь праздника Джона они провели вместе и больше не расставались. Им приходилось прятаться, делать вид, что они поссорились, чтобы не вызвать ненужных разговоров. — Джесси, — тихо шептал Джон на ухо любимому. — Потерпи ещё немножко. На следующий год тебе будет 18 и мы уедем. Новак прижимался к нему и плакал. Он так устал прятаться. Он любил Джона и хотел просто быть с ним. Но, видимо для них была прописана другая судьба. Отец Джона, однажды, случайно поймав их в самый интересный момент, устроил Варфоломеевскую ночь с кострами и бубнами. Бобби, услышав, что в доме Винчестеров просто дым коромыслом, тут-же примчался на выручку. Он пытался защитить ребят, но лишь огреб по первое число и от отца Джона, и от своего собственного папаши, который был лют на руку, особенно, когда выпивал. Бобби предложил парням уехать, давал свою машину. Джейсон был готов, а вот Джон… Он струхнул. Портить отношения с отцом не хотелось, и Винчестер решил закрыть тему. Он предложил Джесу остаться друзьями. Так все и получилось. Они стали друзьями. Вот только Джон, сам от себя скрывая свои желания, пошел по лживой дороге. Он начал встречаться с девушками. А вскоре встретил Мэри и сделал ей предложение. Сыграли свадьбу, родился Дин, потом Сэм. Джейсон же до последнего надеялся, что любимый одумается. Но после рождения Сэма он понял, что пути назад отрезаны навсегда. Они продолжали «дружить», вместе стоили империю, работали. Вскоре Джейсон встретил милую хохотушку Лори и женился. Родился Кастиэль. Новак сошел с ума. Он не просто любил сына, он обожал его! Тем более, что через два месяца после его рождения, Лори не стало. Неудачно сделанная операция по удалению аппендицита свела молодую женщину в могилу. Джейсон больше не женился. Он полностью посвятил себя сыну и работе. А для удовлетворения простых физических потребностей использовал необременительные связи. Он честно пробовал делать это с женщинами, но не смог. Поэтому заводил кратковременные интрижки с парнями, честно платя за любовь. Так и жили они. Дружили семьями, растили детей. Пока однажды маленький Кас на семейном празднике не поцеловал Дина и не заявил, что любит его и выйдет за него замуж. Джон взбесился. Вот оно, Новаковское отродье. Он злился не на малыша Кастиэля, и даже не на Джейсона. Он злился на себя. Джон любил своего голубоглазого друга, но всячески старался переломать себя. В последние годы стало совсем невыносимо. Видя, что Джейсон уже не сходит по нему с ума, а старается научиться жить без него, Джон, парадоксальным образом, лишь бесился. Он ни словом, ни жестом не подпускал к себе любимого, но при этом, тайно надеялся, что Джес все ещё любит его. Глупейший поступок, но он не мог по другому. Постепенно, это разрывающее его чувство привело Джона к ненависти. Поэтому, когда он увидел маленького Каса, целующего его старшего сына, ему просто сорвало крышу. Поругавшись, они разорвали не только дружбу, но и бизнес. Каждому пришлось строить свою империю самостоятельно. И вот что интересно. Джейсон всегда был ведомым. Творческая личность, слишком экзальтированный и тонкий, слушавший классику, легко отличавший Мане от Моне, и цитировавший Шекспира в оригинале, оказался на поверку настоящей акулой. Он неизменно лидировал на рынке, вырывая у Винчестера самые выгодные контракты буквально из-под носа. Винчестер только диву давался этой деловой хватке бывшего друга. Жизнь шла своим чередом, старые скелеты пылились в шкафах. Дети выросли. Не стало Мэри. Джон, обуреваемый ненавистью к своему любимому врагу, становился все жёстче и беспринципнее. Он воспитывал детей в ненависти к Новакам. Джейсон же, оставался все такой же романтичной натурой, хотя в бизнесе даже Джон ему в подмётки не годился. Новак никогда не внушал сыну ненависти к Винчестерам, но всегда упоминал, что они враги и конкуренты. Впрочем, Каса это мало заботило - он не хотел войны и вражды. Дин удивительно напоминал отца. Он был таким же жёстким, а при необходимости даже жестоким и исключительно доминирующим. И Джон радовался этому. До той самой поры, пока не застукал его в постели с парнем. Господи! И его сын пошел по этой тропе. Джон всю жизнь боролся с этим, а сын не смог. Они поговорили и пришли к шаткому компромиссу. Дин, так же как и его отец когда-то, крепко завязал и стал волочиться за бабами. Сын Новака тоже был полной копией отца. Он был нежным, ранимым, творческим. Вот только деловой хватки не было. И да! Он тоже предпочитал мужское общество. Отец не судил его. Какое он имел на это право? Он! Сам такой же до мозга костей. Всю жизнь любивший одного единственного. Он понял свое дитя. Но жизнь — штука сложная. Как ни старались Винчестеры и Новаки разойтись по разным углам — ничего не вышло. Даже живя на разных континентах, они не смогли уйти от неизбежного. Судьба — индейка упорно проигрывала с ними один и тот же сценарий. На помолвке Дэйва Лэсситера и Кетрин Лоуренс судьба вновь разыграла партию в покер. Дин Винчестер и Кастиэль Новак встретились, чтобы больше не расставаться. Дин, также, как и его отец когда-то, не смог устоять против очарования синих глаз. У их детей хватило сил справиться с враждой и недопониманием. Они боролись за свою любовь до последнего вздоха. И вот теперь их нет. Джон и Джейсон смотрели сейчас друг на друга полными слез глазами. Их дети смогли сделать то, что не смогли они. Они ушли вместе. Это урок. Жестокий, но справедливый. Нельзя предавать любовь! — Джесси, — прошептал вдруг Джон. — Скажи. Ты все ещё любишь меня? Новак посмотрел в его глаза. — Джон. Я всегда любил только тебя. Они прижались друг к другу. Теперь смерть детей заставляла их многое переосмыслить. Они должны исправить то, что не смогли тогда. Их глаза встретились. Теперь они должны быть вместе. Ради памяти их детей, ради любви. Когда они обнявшись вышли из машины, к ним тихо подошёл Бобби. — Ну что? Поговорили? Надеюсь, вражде конец? Джон и Джейсон кивнули. — Эх вы, балбесы! — усмехнулся Бобби. — Если бы вы тогда… А ведь я говорил вам. Он махнул рукой и направился прочь. Они молча смотрели ему вслед. Если бы… К ним подошли оба Лэсситера. Дэйв уже поправился, но все равно был ещё слаб. Но не приехать на похороны он не мог. Сейчас он стоял, тихо роняя слезы, и молча смотрел на бывших врагов. — Джон? Джейсон? — Оливер не знал, как выразить соболезнования. — Мы хотели сказать… Нам очень жаль. Это тяжёлая утрата. Винчестер поморщился. Ну к чему ломать комедию? Ведь Оливер намеревался посадить Сэма. — Джон, — продолжил Лэсситер. — Мы забрали все заявления и дали показания, что ребята просто неосторожно играли с оружием. Подключай своих адвокатов. Сэм получит условку. Винчестер завис с открытым ртом. Его враги протянули ему руку помощи. Видимо, он неправильно прожил свою жизнь! — Спасибо, Оливер. Спасибо, Дэвид. И простите. И, конечно, спасибо тебе, Джейсон. Они молча обнялись и застыли вот так, вчетвером. Дождь тихо моросил. Свинцовые тучи укрывали небосвод. Казалось, вместе с ними сейчас плакало и небо.