Его мечта | VR

Сегодня кошмары не гнались за ним, темнота и лязг металла не сдавливали горло. Под ногами шелестел песок. Он шел по пустынным улочкам, изредка натыкаясь на полуразрушенные здания вдали от центра поселения. Все просто — не хочешь мучиться от сновидений или попыток заснуть — не спи. Что-то подсказывало, сегодня мозг вывалил бы на него самые жуткие картинки на какие только был способен. Они легко могли бы материализоваться в реальности и распилить его на кусочки острыми пилами ногтей. Чужие руки сжимали бы горло, царапали живот и лезли в глазницы, медленно сводя Минхо с ума. После бури, прибитой к земле дождем, воздух казался странно свежим. Если прислушаться, можно было ощутить запах ни с чем несравнимых химикатов, щекочущих нос, но на этом все. Казалось, звук мерцающего Сириуса тихо гудит в воздухе, принося редкое ощущение уюта. Минхо успел забыть о том как гулял по этим серым районам все детство. Очков и тем более костюма в его бедной семье никогда не было, друзей тоже, приходилось развлекаться самостоятельно. Он делал скейты из найденных на улице кусков пластмассы, обматывал толстые шестеренки нитями и закреплял на доске. Ездить на таком было опасно для жизни, но в его случае это не имело значения. Родители, как всегда, слонялись по «барам», которые скорее напоминали скопища таких же пьяниц, как и они, где люди обменивались самым дешевым алкоголем и рецептами. Минхо изучил каждый закоулок в радиусе десяти километров от дома. Много раз он забирался по трубам на крыши разломанных зданий, выживших после крушения мира, изучал старые надписи чернильными маркерами, собирал самые красивые камни и восторгался, заметив очередного таракана. Нечасто можно было увидеть хоть что-то живое в округе. Как он узнал, очутившись в мире VR позже, его район — один из самых непригодных для проживания на оставшихся клочках Земли. То, что где-то еще есть люди и то, что они живут лучше вызвало необузданный шквал эмоций, окончательно вбило в голову мысль о том, что он тоже так сможет. Виртуальный мир вывернул сознание наизнанку, осветив жизнь разноцветными лучами. Первые месяцы Минхо раз за разом обследовал карту выжженной реальности, это превратилось в зависимость. Понимание того, что он не один, что еще не все потеряно, что он не станет такими же как они, заставляло его просыпаться каждый новый день. Он всегда боялся стать похожим на свою семью. Семью, которая заваливалась домой раз в несколько дней, распевая ту самую песню, прожегшую в памяти Минхо сквозные дыры. Они рассказывали сказки, обдавая его запахом жуткого перегара. И он очень их любил. Но однажды они исчезли и не вернулись ни через день, ни через месяц. Ли умолял жителей города помочь, обошел все дома, стараясь найти отклик хоть в ком-то, но ответ был один: «Мальчик, они, наверное, валяются в какой-то канаве или давно уже гуляют по тому свету, забудь и успокойся». Люди нехотя отрывались от другого мира, с трудом концентрировали взгляд на грязном и отвратительно пахнущем ребенке. У них на лбу было написано «отвали, малец». С тех пор стало ясно, что полагаться в этом мире стоит только на себя. Ноги натыкаются на гравий, складывающийся в извилистую дорогу. Вокруг вырастают неровные блочные башни, покачивающиеся от порывов ветра на высоте. Ночную тишину разрывают только крики мужского басовитого голоса: «давай, давай, давай!», грубое «черт!» и все стихает. Раздача воды начнется только спустя несколько часов, а Минхо уже на месте. Чуть ли не впервые в жизни он будет впереди в очереди. Парень усаживается на грязную землю и облокачивается на руки, подставляя лицо мягкому ветру, облизывающему кожу. Под пальцами перекатываются мелкие камешки, ноги обдает сырым холодом, легкие наполняются запахом поднимающегося солнца. Когда-то он сидел на этом же месте и рыдал, трясясь от холода и обиды. Люди проходили мимо, а Ли очень хотелось опереться на кого-нибудь, чтобы ненадолго скинуть с плеч тяжесть собственной жизни. Мысленно Минхо гладил по голове маленького мальчика, который навсегда останется в этом городе. Он должен научиться жить, а не выживать, избегая и ненавидя всех людей в округе за их безразличие. Постепенно жители начинают выкатываться из своих жестяных банок, заспанные и растрепанные и Минхо впервые не чувствует к ним ненависти. Только сочувствие и странную тоску. Все они несчастны, он не может винить их в том, что они не нашли в себе силы помочь ребенку, оказавшемуся в беде. Точнее, у него есть на это право, но он больше не может. Слишком долго обида разъедала его печень, слишком бессмысленным это кажется сейчас, когда его оставшееся время здесь ограничивается несколькими часами. Даже если Хан соврал и все это глупая шутка, Ли никогда больше не вернется в город в котором родился. Слышится звук мотора и плеск воды в огромном сверкающем цилиндре. Грузовик быстро пристраивается на своем месте, грязные краны оказываются прямо перед носом. Синяя униформа мелькает перед глазами, раздается знакомый голос. — Встаем в очередь, не толкаемся, не шумим. Говорим личный номер, наливаем воду и отходим, не путаемся под ногами. Внезапно в вытянутом жилистом лице худого мужчины Минхо различает смертельную усталость, будто корочкой покрывшую морщинистую кожу. — А как узнать свой номер? Скрипящий голос старухи раздается откуда-то сзади. Ли вновь устремляет взгляд к работнику в синей униформе и ловит едва заметную улыбку. — Он записан в верхнем правом углу вашего профиля VR. Минхо раньше не понимал, что этим людям нравится так жить. Они могут говорить обратное, но он не будет больше верить и злиться, думая, что люди не могут взять себя в руки. Потому что каждый из жителей был частью этого застывшего во временной петле города, каждый поддерживал застоявшуюся систему действий и коммуникаций, всех это устраивало и дарило чувство безопасности. Он же отчаянно не вписывался сюда, слишком сильно хотел вырваться на свободу, вновь сотрясти этот мир в попытке сделать его лучше. Хотя бы для себя. Бутылка до краев наполняется кристально чистой водой. Осознание того, что ему это не понадобится, настигает слишком поздно. Минхо отходит, останавливаясь в нескольких метрах от очереди, удивленно всматриваясь в голубые отблески пластмассы в своих руках. Что ему теперь с этим делать? Взять с собой, наверное, будет глупым решением. Отдать кому-то? Минхо неловко оглядывает знакомые лица и понимает, что желание контактировать с ними не прибавилось. Глаз цепляется за темное, дергающееся пятно, нарушающее стройный порядок очереди. Сердце радостно екает в груди. Сгорбленный, истощенный старик, который едва ли доходит до пояса Минхо, ковыляет к работающим кранам, привинченным к грузовику. Точно как в прошлый раз. Работник уже замечает его в толпе и делает шаг навстречу, лицо искажается злобой. Ли двигается быстрее. Он оставляет бутылку в стороне и силой оттягивает начавшего выть старика подальше от очереди. На него направляется сразу десяток испуганных и удивленных взглядов. Минхо морщится от режущего ноздри запаха, исходящего от бездомного, но руку не отпускает, стараясь поймать его мутный взгляд на себе. Он вообще его слышит? Парень пару раз встряхивает мужчину за плечи, выводя из состояния испуга. Старик сжимается, будто ждет удара, но спустя время поднимает к Ли голову, замирая в ожидании чего-то, смотря то на руку парня, то куда-то на область лба. — Вы слышите меня? Бездомный не двигается и Минхо начинает терять надежду. — Как Вас зовут? Ответа снова нет и парень протяжно вздыхает, отстраняясь от старика. — Я помогу… если Вы этого хотите. Хорошо? Молчание. Ли нерешительно замирает на месте. Взгляд бездомного направлен четко на него, но он никак не реагирует на слова. Может, говорить не умеет.? — Если Вы не можете ответить, я сам все расскажу. Давайте отойдем. Минхо делает несколько неуверенных шагов назад и старик внезапно протягивает к нему костлявые руки. Ли вздрагивает, когда перед глазами проносятся картинки из кошмаров, но тут же отбрасывает их подальше. Раздается грубый, хриплый и резкий голос: — Не помню! — Что? — Я не помню как меня зовут! — Ах… Да, хорошо. Из головы вылетает все, что Минхо планировал сказать. — Вы… живете где-то? — Вопрос кажется грубым, но Ли должен удостовериться, что делает это не зря. — В будке возле семнадцатого строения. Собственное лицо невольно перекашивает, живот неприятно скручивает от осознания. Это действительно была будка или древний курятник метр на метр. Проходя мимо, Минхо всегда спрашивал себя почему его еще не разобрали на части. Хоть где-то люди смилостивились. Что ж. — Вы хотите жить в другом месте? Глаза старика озаряются пониманием на мгновение, но снова тухнут, накрываясь тяжелой складкой бровей. Минхо даже успевает удивиться резкой смене его облика в тот короткий миг. — Ты мне, малец, зубы то не заговаривай. Знаю я вас, схватите, мешок на голову нацепите, побьете, заставите работать на каком-нибудь руднике, остаток жизни искалечишь. Так вот что с ним произошло. Минхо запинается, не зная как продолжить разговор. И решает, что лучше всего будет вывалить всю правду сразу и пусть другой поступает с данной ему возможностью как пожелает. — Я не знаю как Вам доказать… Я хочу отдать свое жилье, потому что никогда больше не вернусь в него сам. И свой идентификационный номер, чтобы Вы могли брать за меня воду. Старик недоверчиво щурится, разглядывая лицо Минхо. Его нижняя губа выпячена, лоб идет волнами, редкие седые волосы спадают на лицо, путаясь в изогнутых бровях. — Малец… а ты случайно не сирота из цеха? Отпрыск семьи Ли? Минхо морщится, будто кто-то проехался бритвой по едва зажившей ране. Не так больно как в первый раз, но повторять не хочется. — Да. Вы были знакомы? — Мгм, хорошие были ребята. Хорошие? Да, возможно… Но это лишь малая их часть. — Так, Вы согласны? — Надеюсь, отпрыск Ли не впутался ни в какие дела с работорговцами. Гореть тебе в аду, если ты соврал. Кажется, это можно принять за согласие. Парень кивает и взваливает на себя бутыль с водой. За это время очередь сократилась вдвое и никому не было дела до двух изгоев, идущих одной дорогой. В толпе мелькает маленький черноволосый мальчик, держащий в своих руках худого кота, яростно трущегося о его грудь. Он смеется и машет Ли, тут же теряясь среди людей. Путь до дома продлевается чуть ли не в два раза. Большую часть пути они молчат, только изредка Ли напоминает ворчливому старику запоминать дорогу. Рассказывает о других маршрутах и немного о своем быте. Еще больше времени уходит на реставрацию рольставней, которые Минхо чуть ли не припаял гвоздями к раме на горячую голову. Пласт железа с грохотом падает, что означает, что завал на той стороне куда-то пропал. Либо кто-то успел растащить, что маловероятно. Никто в здравом уме не забирался в жилище наркомана и отшельника, но еще более маловероятным было то, что сосед сверху забрал свой хлам. Загадка оставалась неразгаданной. Минхо пропускает старика в свою комнату и оглядывается. — Я уеду через несколько часов. Заберу с собой немного одежды и… все на этом. Очки и костюм оставлю, можете продать. Как и все остальное. Еда приходит каждый день по утрам. Ли находит в одном из ящиков тупой нож и выводит цифры своего идентификационного номера на стене. — Вот. Запомните, пожалуйста. Вам нужно будет хорошо побриться и помыться, чтобы люди вас не узнали. Салфетки я тоже заказал… Старик смотрит на него пристально и явно не верит в происходящее. Повисает напряженное молчание. — Малец… ты совсем сбрендил? Наглотался поди чего? Смех отражается от стенок ребер, но замирает где-то в районе горла. Что за ирония. Поведешься с Ханом — наберешься сумасшествия, даже бездомный заметит. — Возможно, но сюда я больше не вернусь. — И куда же ты собрался? — М-м, — в голове мелькают мысли о том как можно обозвать свое следующее пристанище. — В промежуточный пункт на дороге к моей мечте. Я там не задержусь. — Такой же сорви башка, как и папаша. Он тоже все грезил о каком-то другом мире с самого детства, а потом и перестал… Минхо хмыкает, желая поскорее закончить этот разговор. Возможно, каким-то сиротам и интересно узнать побольше о своей семье, но ему нет. Он вообще никогда больше не хочет вспоминать о ней. На глаза попадаются искореженные гвозди и молоток. Надо бы закончить то, что даже не начал нормально. — Обустраивайтесь, я пойду потолок заделаю. Во время бури из-за дыр сюда много песка засыпается. Ли замечает как старик начинает стягивать себя порванный плащ и изношенные штаны и спешно ретируется в главную часть здания цеха. Следующие часы проходят в потном и изнуряющем долблении по балкам на которых держатся стекла. Он прибил на их место металлические пластины, оставшиеся от многострадального балкона соседа. Все еще оставалось загадкой куда он подевался, но дыры были заделаны. Аккуратный долгий спуск. Минхо прикидывает в голове время и решает. Пора. Его комната уже успела провонять другим человеком и это странно радовало. Теперь его здесь не держит даже родной запах. Минхо складывает в свои руки несколько подранных острыми когтями футболок, единственную кофту и дополнительную пару не по размеру больших штанов. В последний раз он кивает бездомному, уже устроившемуся у ведра с только что принесенной водой и бритвой, мысленно прощается с комнатой, цехом и даже соседом. Проходит мимо заброшенных ржавых станков, перекладин и балок, выходит на невысокую каменную лестницу в половину этажа с порушенными ступенями. Лицо обдает жарким воздухом, слышится звук мотора. По телу пробегают мурашки, а мозг на мгновение путается, отказываясь осознавать себя в реальности, в которой провел большую часть времени. Эта внезапно появившаяся деталь создавала ощущение нахождения в мире VR, настолько не вписываясь в пустынное окружение. Вытянутый, лоснящийся на солнце автомобиль с поднимающейся на дыбы статуэткой серебряного единорога на самом носу. Так похоже на семью Хан. Несмотря на пыль вокруг, он ослепительно сверкает чернилами, диски колес вырисовываются в изящные снежинки, фары смеются над застывшим на месте Минхо. Все его части разом начинают двигаться, практически бесшумно отрываясь от корпуса машины, раздвигаясь во всех направлениях. Ли казалось, он видит сон. Последней встает на место дверь водительского сиденья, открывая перед ним обзор на… точно ли это был человек? В реальности Минхо никогда таких не видел. Костюм без единой пылинки, черный галстук, идеальный белый воротник. Ли совсем забыл как выглядит белый цвет в этом мире. Пухлые губы и ровная челка почему-то только усиливают эффект. Сердце сжимается от предвкушения, будто он маленький ребенок, которого затянули в какую-то новую, неизвестную доселе игру. Парень делает неуверенный шаг вперед и уже готовится изображать из себя самое дружелюбное существо на свете, но не успевает и рта открыть как получает тихое и сухое: — Это все Ваши вещи? — А, да… — Кладите их в багажник. Минхо теряется на секунду, чувствуя себя необразованной гориллой. Очень хочется переспросить, но слова застревают в горле. Он сотни раз видел навороченные машины в VR, но сейчас все равно замирает, не зная за что хвататься в первую очередь. Сбоку слышится раздраженный вздох и водитель забирает из его рук изношенную одежду, из-за чего по ушам начинает ползти предательский стыд. Несмотря на явное пренебрежение, с вещами мужчина обращается очень аккуратно, укладывая их в один из отсеков автомобиля. Следом он приоткрывает дверь заднего сиденья и указывает на кресла легким жестом руки. Ли молча усаживается и ненароком ударяется о низкие потолки машины. Мда, в VR такое едва ли могло произойти… Водитель не обращает на дерганность и неловкость Минхо никакого внимания, захлопывает за ним дверь, чуть не защемляя ногу, усаживается впереди заводит транспорт. Ли завороженно наблюдает за тут же подсветившейся голубым панелью с мириадом различных кнопок и рычажков. Случайно сталкивается взглядом с темными холодными глазами в зеркале заднего вида и отворачивается к окну, ненавидя себя за горящие уши, выдающие его смущение с потрохами. В салоне пахнет чем-то очень дорогим… Новой тканью, лаком, покрывающим детали корпуса и горьким парфюмом. Ли вжимается в дверь, стараясь слиться с машиной, утыкается хмурым взглядом в окно и замирает. До боли в мышцах и ноющей головы хочется спать, но он не может себе позволить расслабиться перед другим человеком. С губ слетает настороженный вопрос, изрядно успевший помотать нервы. — Как долго нам добираться? — Четыре часа. Четыре часа?! Он не ослышался? Это ведь совсем недалеко. Он рассчитывал на день, два, перелет или паром, но никак не на четыре часа обычной автомобильной поездки. Возможно, тут встроена функция сверхзвукового ускорения… Не может быть, чтобы они с Ханом жили так близко все это время. Невозможно. Из груди доносится ошарашенный выдох, кожу щеки прожигает чужим вниманием, но водитель продолжает хранить молчание. Минхо был уверен, что этот человек — временный наемник, отправленный из какого-то поселения неподалеку. Парень концентрируется на дороге и невольно вытачивает в памяти каждый поворот и спуск. Автомобиль петляет по полуразрушенным каменным дорогам, где-то они совсем пропадают, где-то сменяются песком и завалами мусора. Все вокруг видится бесконечной пустыней без единого намека на обитание в ней семьи Хан. Невольно в голове возникают картинки, игнорировать которые Минхо удавалось всю прошлую ночь и утро. Как Хан отреагирует на него? Не распродадут ли его сразу на органы? Не слишком ли быстро он согласился жить с незнакомыми людьми, относящимися к касте, которую он на дух не переносил… Увидятся ли они с Джисоном или Ли сразу подселят к персоналу… А, может, Хан абсолютно потеряет к нему интерес как только увидит какой Минхо жалкий на самом деле. Живот болезненно сжимается, по телу проходит дрожь, когда автомобиль внезапно перестает трясти и мотать из стороны в сторону, а за окном начинают появляться изумрудные пятна. Дыхание перехватывает, когда до Минхо доходит, что это настоящая зелень. По сторонам от каждого кустарника стоят извилистые светильники, начинающие голубеть с наступлением вечера. Взгляд опускается на дорогу, выложенную небольшими гладкими камнями, они приятно скрипят под колесами автомобиля. Ли бросает осторожный взгляд на водителя, крепко сжимающего в ладонях тонкий руль. — Можно открыть окно? Вместо ответа Минхо слышит звук опускающегося стекла. Голова высовывается наружу, ноздри втягивают запах зелени. Такой… настоящий. Еле ощутимый, смешанный с сухостью песка, кисловатый, но настоящий. Губы растягиваются в улыбке. Можно вычеркнуть из списка целей одну: «вдохнуть настоящие фитонциды». Взгляд бежит к силуэту, возвышающемуся вдалеке. Вскоре начинают вырисовываться высокие арки ворот, светлые стены здания за ними. Они украшены полукруглыми эркерами, заостренными крышами с бирюзовой черепицей, колоннами с закрученными капителями, все это сверкает в лучах красного закатного солнца, переливается золотыми узорами, выгравированными на каждом сантиметре настенной плитки. Минхо кажется, что перед ним замок из какой-то доброй сказки, такой же волшебный, как и сам Хан. Идеальное место для феи, но не для охотника за артефактами из трущоб. Машина не успевает подъехать к изогнутым прутьям ворот, как они открываются сами по себе, возвышаясь над головой и будто упираясь остриями в небо. В глазах темнеет от волнения, когда Ли видит два силуэта на невысокой лестнице порога. Дверь открывается, пропуская в машину запах зелени и цветов, сердце бьется так бешено, что Минхо не может унять дрожь в руках. Ноги еле слушаются, когда он поднимается с места и выкатывается из машины, снова чуть не задевая макушкой потолок. Голова невольно опускается, взгляд утыкается собственные ноги, он просто не может поднять глаз на двоих людей, стоящих в десятке метров от него. В руки тут же опускается грязная порванная одежда и Минхо хочется умереть. Он замирает так, не в силах двинуться. Наверное, из-за своего состояния он не услышал чужих быстрых шагов и радостного вскрика. На шее повисает чья-то тяжесть. Хан прижимается всем телом и утыкается носом в основание шеи. Минхо пробивает на истеричный смех и из всех слов благодарности и оправданий, которые он перебирал в своей голове всю дорогу вырывается только: — Бля, я же воняю, Хан… Джисон только крепче сжимает Ли в своих тисках, на плече чувствуется его обжигающее дыхание, в ноздри забивается знакомый аромат и Ли кажется, что он вот-вот рухнет замертво. — Минхо, в реальности ты еще красивее. От тихого шепота в самую кожу подкашиваются ноги, сознание опасно плавится от крепких объятий. — Пользуешься информацией при каждом удобном и не очень случае, засранец… Тело непроизвольно потряхивает от судорог волнения и Минхо очень хочется, чтобы Хан этого не заметил. Джисон отрывается спустя несколько секунд и его улыбка растягивается всего в нескольких сантиметрах от лица Ли. Он точно знает как быстро сердце Ли колотится о ребра. Все совсем не так как в виртуальной реальности. Силой преодолевая окаменелость конечностей, Ли освобождает одну руку, зажатую между их телами и подносит ее к лицу Хана, коротко тыкая в его щеку и опуская на его спину. Под бежевой рубашкой чувствуется его быстрое дыхание, линия позвоночника и непрекращающееся движение мышц. — Тебе так идут черные волосы. — Боже… — Нет, я не сумасшедший! — Зато я видимо сумасшедший… От тебя нахватался. Хан снова улыбается и утыкается носом в плечо Минхо, кажется, хочет сказать что-то еще, но со стороны раздается недовольное «кхм», впивающееся клыками в шею, и Ли приходится отстраниться, одаривая фею неловкой улыбкой. Тот коротко надувает губы, но быстро берет себя в руки, осматривая Ли с ног до головы. Смущение снова ползет по затылку и вискам, Минхо опускает взгляд. — Молодой господин, Вас и Вашего… друга уже ожидают. Ли решает убеждать себя в том, что не заметил заминки и ноты раздражения в словах водителя. — Идем. Теплая рука обвивает предплечье и тянет за собой. Минхо буквально чувствует как от Хана расходятся волны энергии и жизнерадостности, окрашивая мир яркими цветами и запахами. — У нас очень большой дом, если честно, я сам до сих пор путаюсь в этажах, надеюсь ты быстро привыкнешь. Ты будешь жить в правом крыле, знаю ты не очень любишь соседей, поэтому ты один на этаже, снизу живет Мин, сверху няня. А еще у нас много лестниц, тоже легко запутаться. Если хочешь я могу водить тебя первое время… — Заманчиво, но у меня очень хорошая память. — Мог бы подыграть. Минхо смеется, наблюдая за сверкающими глазами Хана. Он видит его спутанные ресницы и неровности кожи и это кажется самым красивым, что Ли когда-либо рассматривал. Хочется прикоснуться, чтобы точно убедиться в реальности происходящего, но парень быстро отбрасывает эту идею, чувствуя как следом стелются чужие шаги. — А еще в твоей комнате есть проход к душевым, большое окно и кровать. Я бы и сам не отказался там жить. Минхо снова смущенно смеется. Хан же без зазрения совести щебечет о прелестях его нового жилища, параллельно умудряясь вклинивать в речь очаровательные наглости и непристойности. По-видимому, его совсем не заботит присутствие хмурого водителя, но Ли буквально ощущает на своем затылке его режущий взгляд. Ко входу в замок ведут арочные навесы из нежно-бежевого камня, десятки тонких белых колонн и тяжелые ступени, на которых совсем не пружинят ноги. Высокая арка главного входа увита цветочными узорами, синими и розовыми всплесками лепестков. Минхо все еще не может поверить, что он не спит. Это слишком похоже на сказочный сон, где он наконец-то встречает Хана, а он оказывается принцем на белом коне, забирает его в свое королевство и живут они долго и счастливо. В первое мгновение глаза слепит от бесконечных деталей, сверкающих от света сотен свечей и последних лучей солнца, бьющихся сквозь высокие, разделенные на небольшие квадраты окна, также завитые полукругом на верхушках. По полу стелется огромный светло-зеленый ковер, повторяющий очертания разветвленной лестницы, ведущей на другие этажи. По обе стороны от Минхо сверкают светлые туннели, плавно перерастающие в другие залы. Парень уверен, что в этом доме хранится бесконечное число тайн, от которых семья Хана всеми силами будет беречь взор нового гостя. И ему нужно не вляпаться ни в один чужой секрет, чтобы сохранить себе жизнь. Хан уверенно тянет за собой, заворачивая по лестнице направо, проходя мимо кованных золотых перил и висящих на стенах картинах из того же материала, покрытых россыпью разноцветных камней. Минхо видел фотографии его дома в сети, кто-то даже создавал виртуальную экскурсию по первому этажу замка, но Ли не думал, что вживую все будет ощущаться настолько иначе. Вся эта роскошь хоть и сносила крышу своей красотой и разнообразием, но в той же мере и давила на неподготовленное сознание, будто сжимая его в еще более тесных рамках, чем они были до этого. Хан молча минует лестницу и поворот на второй этаж, где исчезает водитель, и Минхо расслабляется. — Фух… Какой-то он у вас напряженный. Хан резко останавливается и поворачивается к Ли, крепче сжимая его ладонь и слегка подталкивая к углу лестничной площадки. Его шепот у самого уха едва можно различить. — Тише. Ты должен кое-что понять. Каждый метр тут утыкан камерами, датчиками движения и диктофонами. Если не хочешь, чтобы о чем-то знали все — молчи, пока не поймешь как все устроено. — В моей комнате… — Тоже, конечно. Идем. Хан тянет дальше и снова начинает щебетать что-то о том как прекрасен его дом. Его голос тут же меняется на веселый и легкий, но Минхо уже не может отделаться от ощущения опасности, прилипшего ко внутренней стенке живота. Они заворачивают в один из коридоров, пока Ли тщетно пытается понять как устроено здание. Кажется, в нем нет никакой логики. Проходы и туннели путаются и закручиваются непонятными лабиринтами, некоторые двери расположены в невозможных местах, там, где комнату уместить невозможно. Но там, где должно быть еще больше пространства — возникает тупик. Шаги, которые Минхо отсчитывает всю дорогу, отчаянно не сходятся с тем, что он намерил в другом месте и вскоре он вовсе бросает попытки, надеясь, что Хан будет присматривать за ним первое время. Джисон останавливается у одной из дверей третьего этажа. Она, как и все остальные увита золотистыми узорами, выступающими поверх светло-коричневого покрытия, мерцает голубоватыми всплесками и не имеет абсолютно никаких отличий от других. — Смотри, она пятая и с начала и с конца коридора. Ровно посередине. — Хорошо. Минхо кивает и бросает последний взгляд назад, ужасаясь тому, насколько все кажется одинаковым. Он заходит внутрь за Ханом, который до сих пор крепко сжимает его ладонь, будто боится потерять несмышленого ребенка на переполненной людьми улице. И опасения эти точно не беспочвенны. Комната, на удивление, выглядит не так вычурно как все в замке. Оглядевшись, Минхо не замечает ни одного золотого завитка, не считая тех, которые тонкой струей обрамляли оконную раму и зеркало у стола. Все остальное мягко мешалось молочными, мятными и охристыми оттенками. Полупрозрачный тюль, покачивающийся от порывов ветра, доходил до самого пола и вторил движениям воздуха. Ли глубоко вдыхает и снова не может сдержать улыбки от ощущения запаха настоящей зелени. — Знал, что тебе понравится. — Ты выбирал? — Да. Специально под самым цветущим деревом тебя поселил. Надеюсь, у тебя не начнется аллергия. Хан нежно касается плеча Ли и гладит его, будто радуется так же сильно, как и Минхо. — Из твоей комнаты есть прямой доступ к душевым. — Душевым? Их много? Вместо ответа Хан снова тянет Минхо к двери в углу комнаты, которую он сначала даже не заметил из-за ее молочного цвета и практически полного отсутствия узоров. У Минхо уже в сотый раз за несколько минут нахождения в замке отвисает челюсть. Но это, пожалуй, самое удивительное. — Это все… мне? — А кому же еще. Задорный голос Хана глухо отражается от гладких стен… душевой? Нет, это точно не она. Больше похоже на бассейн, поделенный на небольшие сегменты, с аккуратными лестницами, уходящими прямо под горячую воду. Стены и пол выложены прямыми досками разных оттенков коричневого, напоминающими настоящее дерево, помещение освещалось мягким медовым светом, в воздухе уже чувствовался пар. Это помещение было раз в десять больше каморки, где раньше жил Минхо. Ему понадобится очень много времени, чтобы привыкнуть. А если тут еще и камеры есть… — Тут… тоже? — Да, и здесь. — И у тебя есть… доступ? Хан заливается звонким смехом, одаривая Минхо хитрым прищуром темных глаз. Ли покрывается краской, кажется, с ног до головы. Конечно же, у него есть. Наверное, он никогда не сможет помыться в этом доме. Придется вечно ходить с осевшей на нем пылью, грязью и потом. — Прости, но тебе придется помыться здесь, даже несмотря на то, что мне нравится твой запах. Няня уже подготовила одежду и все остальное. Что Хан подразумевал под «всем остальным» Минхо не знал и даже боялся предположить, не говоря уже о смысле его слов в целом. Он и правда видит Ли насквозь. Хан вновь выходит в комнату и по-хозяйски оглядывается. — Когда помоешься и обоснуешься тут, пойдем прогуляемся по территории и будет ужин. М-м, тебе лучше молчать первое время при всех, хорошо? Минхо кивает, хотя перестает понимать что-либо окончательно. Кто эти «все» и почему он должен помалкивать? Радует только то, что Хан говорит об этом заранее. Он становится немного скованным после своих же слов, обхватывает тело руками и нервно водит ими по предплечьям, прежде чем подойти к Ли, устроившемуся на краю кровати и коснуться своими коленями его бедер. — Прости, но так правда будет лучше. — Эй, я ведь ничего не говорю, окей? Я очень благодарен тебе… и твоей семье, что приютили меня на время. Я постараюсь не доставлять хлопот. Минхо тянется к талии Хана, но замирает, так и не коснувшись его, вспоминая о камерах, которые, по его словам, должны быть повсюду. Фея почему-то выглядит еще более расстроенной и Ли разрывает от внезапного желания развеселить парня перед собой. — Ты же пойдешь со мной? — Куда? — В место, которое ты называешь душевыми. Хотя скорее похоже на царскую купальню. Впрочем, о чем это я, тут все царское. И это работает, Хан растягивается в настолько же смущенной, насколько и бравой улыбке и отвечает, прикладывая указательный палец к подбородку. — М-м, не так быстро, милый. Я пока подожду тебя тут, потом уже полюбуюсь твоими… Договорить ему не дают, хотя Минхо ужасно хотелось услышать продолжение. В комнату стучат с поразительной силой, а потом разносится громкий грудной голос. — Молодой господин, вас ожидают в левом крыле. — Ох… черт. Прости, кажется, даже мое нахождение тут отменяется. Это моя няня, вы познакомитесь позже. Минхо снова кивает, озадаченный такой резкой сменой атмосферы. Меняются голос и движения Хана, становясь более четкими и резкими. От этого в комнате повисает тяжелый густой воздух, затрудняющий движения. Ли уже понял, что Джисон обладает удивительной способностью распространять на всё вокруг своё настроение: на мебель, растения и людей. Он быстро прощается, едва касаясь плеча Минхо, и скрывается в проходе комнаты, оставляя за собой теплый запах корицы и бесконечное количество вопросов, которые нельзя задавать в стенах этого дома.