Его мечта | VR

Сначала приподнимается голова, веки тянут ее вниз, давя на затылок. Затем и свинцовое тело. Мир переворачивается с ног на голову несколько раз, прежде чем Минхо начинает слышать странный шум, доносящийся из-за двери и с улицы. Он все усиливается. Сначала становится различим топот, потом смесь разных голосов: басистый смех, звонкие вскрики и общий монотон звуков. Ли бросает короткий взгляд на открытое окно. Рука проезжается по холодным простыням и парень досадливо фыркает. Снова его тут нет. Грязная смесь злости и страха обволакивает легкие и застревает комом в горле. Ли старается перехватить эти чувства в самом их зачатке, но обида слишком коварная. Как только Минхо перестает держать оборону, она начинает шептать в самое ухо: «он главный наследник и не может позволить себе вставать в то же время, что и слуга», «а ты всего-лишь наемник», «а ведь за вами могли следить», «а ведь он мог и передумать». Минхо прикусывает губу чуть ли не до крови, выпутываясь из одеяла, наспех надевая ботинки и с силой распахивая дверь, будто эта ярость может сжечь мысли. Тихое «ой» снаружи и звук удара вырывают из пучины переживаний. Молодая девушка с белыми волосами по плечи и большими подведенными глазами ошарашенно смотрит на Ли, держась за покалеченное плечо. Светлые веснушки и темные радужки делают ее похожей на олененка. — П-простите, я спутала двери, — девушка кланяется и уходит, передвигаясь таким быстрым шагом, что его можно было бы сравнить с бегом. Минхо часто моргает, запоздало осознавая, что не успел извиниться. Но лучше бы она вообще забыла о нем раз и навсегда, не услышав голоса, потому что уже через несколько минут Ли должен будет стать не странным парнем, непонятно как и зачем оказавшимся в левом крыле, а слугой, отвечающим за все происходящее вокруг. Он понимал — одно появление незнакомого человека в коридоре говорит о том, что близится бал, а уже спустя несколько часов половина всех комнат будет занята. И дни превратятся в сплошное исполнение чужих желаний. Минхо хлопает себя по щекам и трет шею, отгоняя внезапно свалившуюся на него усталость. Он выбирает самые темные дороги, чтобы добраться до своей комнаты и не столкнуться ни с кем по пути. Все же, время, проведенное в замке, начало давать свои плоды. Уже издалека слышались шаги незнакомцев и Ли без труда мог определить вес, рост и примерный возраст гостя, ориентируясь на частоту и звук стука ботинок или каблуков. Несмотря на это, сталкиваться ему не хотелось ни с кем. Да и ни к чему гостям видеть слугу, одетого в спортивные штаны и толстовку. Помимо феи, каждое утро исчезающей на манер зубной, в мыслях вертелось противное слово «слуга», которое Минхо все никак не мог распробовать на вкус. Оно горчило, острило, отдавало какой-то противной сладостью и казалось слишком странным. Ли Минхо — слуга? Никогда в жизни он не поверил бы, что удостоился такого титула. Парень горько усмехается, вспоминая, что до семьи Хан ему точно так же приходилось выполнять чужие просьбы. В общем и целом, мало что изменилось. Выглаженный костюм, до слез похожий на тот, что носил Мин, уже ожидает на кровати в собственной комнате. Минхо переодевается, больше всего времени тратя на борьбу с бабочкой и воротником, сдавливающим горло, сбегает вниз по ступенькам, низко опустив голову. В подсобке для прислуги тихо, не работает плита и не пахнет едой как обычно. Если бы Минхо не знал это место настолько хорошо, то развернулся бы и ушел. Но первым в глаза бросился сдвинутый на пол метра диван, а потом до слуха донеслись и частые отрывистые вдохи. У стены, в темном углу сидит дворецкий, похожий сейчас на маленького испуганного мышонка. Он обхватил свои голени руками и уткнулся носом в коленки, покачиваясь вперед и назад. Минхо нерешительно подступает, чувствуя, как сильно сгущен воздух вокруг дворецкого. Рука ложится на чужое колено, поглаживая его большим пальцем. Затем перемещается на макушку, трепля жёсткие от лака волосы. Промедли Минхо ещё секунду и уже не смог бы сдвинуться с места. А что-то предпринять нужно было не только потому, что Мин сейчас главный в замке, но и потому, что Ли сам находился в настолько шатком состоянии, что не мог допустить еще одного перелома. Минхо встревоженно оглядывает дворецкого. Он сам ненавидел, когда кто-то пытался его жалеть. Особенно так, как он сейчас делает это. Тихо и мягко. Да и, если быть честным, мало кто пытался. Всех пугал скалящийся мальчишка, налево и направо сыплющий матами и проклятиями. Может быть, если бы кто-то осмелился подойти к нему и поговорить, вся его жизнь обернулась бы иначе. И Ли не считал бы жалость настолько непростительным чувством. Как бы то ни было, прошлая жизнь осталась позади и действовать по старым схемам было опасно. Те же действия приводят к тем же результатам. — Я могу помочь чем-то? Мин не поднимает головы и будто не дышит. Только спустя вечность он ведёт коленом в сторону. — Совсем что-ли? Не нужна мне твоя помощь, — голос дворецкого непривычно низкий и охрипший. — М-м… — спасибо, не ударил. А Минхо был готов к любому повороту событий. — Но я хочу. — Чего хочешь? — Помочь тебе. — Бесишь, — Мин поднимает взгляд опухших красных глаз и хмурится. — Бесишь, — чересчур уверенный кивок. Что ж, достойное умозаключение. Дворецкий тяжело вздыхает, снова зарываясь носом в рукава пиджака и приглушённо бурча: — Проводи людей из главного зала к их комнатам, там уже собралась толпа. И на улице тоже. — Есть, сэр. Что-то ещё? — собственный мягкий голос без вечной иронии кажется неродным. — Ты все имена выучил? — Всю ночь провел за разглядыванием чужих лиц и зазубриванием трехэтажных фамилий. Выучил, что Пак Хеккосе не любит фиолетовый и что Тен Херин была трижды судима, но говорить об этом не стоит, — ладонь продолжает хлопать по чужим волосам, пока Мин не отстраняется, облокачиваясь на стену. — Чудно. Я позже присоединюсь. — Так ты… — Минхо мнется, не зная, как подобрать верные слова, — переживаешь из-за бала? Дворецкий фыркает, отворачиваясь к стене и разглядывая ее так, будто она расписана самим Ван Гогом. — Не лезь ко мне. — Тогда лучше подожди, пока полностью не успокоишься. Или вообще не выходи сегодня, я сам все сделаю. Минхо отмечает, что дрожь дворецкого постепенно сходит на нет, а взгляд перестает быть потерянным. Что-то в груди теплеет и будто запускает давно остывший механизм. Когда за спиной захлопывается дверь в подсобку, а спереди вырастает череда залов, перетекающих друг в друга, словно внутренности огромного зверя, в голову закрадываются мысли о том, что все становится похожим на игру. Каждая закрытая дверь — пройденное задание. Найти подходящий инвентарь и одежду — есть, пообщаться с напарником и принять от него направление на новый квест — есть. Скоро кожа Минхо начнет становиться железного оттенка, а кости скрипеть на манер официантов в любимом ресторане Бина. Не доходя до большого зала, расположенного по левую сторону от главной лестницы, начинает слышаться перезвон десятков голосов. И то, что все как один радостные, не внушает ни капли доверия. Минхо натягивает на себя улыбку, замедляет шаг, позвоночник мгновенно выпрямляется, а руки расслабляются. В первую же секунду по лакированным туфлям чуть не проезжается инвалидная коляска, с тысячью кнопок и сумасшедшей скоростью, несущая на себе иссушенного старика с пугающим взглядом, недвижимо устремленным вперёд. Можно ли за такое штрафовать? Вероятно, можно, но это ничего не изменит. Один глаз старика сверкает стеклом и Минхо вспоминает имя этого человека. Ли Чхок — один из мелких акционеров. В его досье написано, что окружающие с усмешкой называют его графом, но откуда пошло такое прозвище никто не помнит. Несмотря на жуткий вид, ничем особо не прославился. Родился с патологиями, но в обеспеченной семье, дружил с кем-то из рода создателей, но информацию из него об этом вытянуть невозможно из-за особенностей болезни, затрагивающей часть мозга. Да и все это может быть лишь очередным слухом. Дальше взгляд перескакивает на двух длинноногих, похожих как одна капля воды девушек. Обе они в облегающих платьях, сверкающих золотом, со светлыми вьющимися кудрями ниже талии. Они смеются громче всех, живо завлекают людей в беседу и Минхо решает оставить их в зале до последнего. Люди мелькают яркими нарядами, украшениями, формами и цветами. У многих из них конечности заменяют протезы, расписанные кружевами золота или наоборот состоящие из тонких стальных нитей. Кто-то из гостей явно участвует в конкурсе «выше прическа — выше статус», на некоторых головах изображены целые объемные композиции из волос. Многие носят прозрачную одежду, сверкающую всеми цветами радуги на свету: рукава, оголяющие татуировки или вены, по которым течет яркая краска, юбки, открывающие ноги и колготки, блестящие металлом. Люди здесь живут если не вне времени, то точно перегнали его на несколько столетий. А, может быть, только для Минхо, большую часть жизни проведшему в трущобах, где жители могли надеяться только на кусок ткани, передающийся из поколения в поколение, это казалось странным. Гости активно жестикулируют и громко разговаривают, стараясь перекричать собеседника. Ли замечает несколько знакомых лиц в толпе. Даже в мире VR существуют знаменитости. В основном это экстравагантные личности, создающие сумасшедшие квесты, которые набирают миллионы прохождений за считанные часы или простые люди, запрыгнувшие на волну популярности благодаря своим выходкам в виртуальном пространстве. Конечно, платформа гарантирует конфиденциальность, но некоторые лица все же оказались на всеобщем обозрении. Чужие отношения, как и во все времена, интересовали людей не меньше. Новости о скандальных разводах или неприличных романах всегда возглавляли ленты новостей. А бал семьи Хан провоцировал огромный взрыв такого рода событий. За ним даже закрепилась репутация любовной обители, разбивающей сердца. И Минхо понимал причину таких ассоциаций уже сейчас. Некоторые гости не то что пожирают друг друга взглядами, а уже водят беспокойными пальцами по оголенным участкам тела. Ли учтиво отводит взгляд и прислушивается к разговорам. На глазах наворачиваются слезы смеха. Отовсюду летят слова «белка», «сигнализация», «семья Хан» и Минхо понимает, что нынче главная тема для обсуждения — недавний случай со зверским вторжением в погреб. Никто из гостей не знал настоящей причины произошедшего, поэтому повсюду велись споры о том так ли в действительности безопасно находиться в замке. Кто-то был убежден, что само наличие сигнализации говорит о высоком уровне безопасности, а кто-то уверял собеседников, что белка могла нести в себе большую опасность. Она могла оставить какую-то заразу после себя или вовсе оказаться роботом с дистанционным управлением, разведывающим устройство территории. Минхо осекается, понимая, что слишком долго уже разглядывает гостей. В помещении около тридцати человек и начать нужно с того, кто чувствует себя здесь неуютнее всего. Парень проходит вглубь зала, выискивая глазами одинокую фигуру. Что оказывается сложной задачей, потому что все здесь уже общаются в небольших группах, не обращая никакого внимания на темную тень одного из слуг. Зато этому слуге в глаза бросается компания людей, забившаяся в самый угол комнаты. Все в ней — молодые парни и девушки, в одной из которых Ли узнает того самого олененка, которого ненароком пришиб дверью пол часа назад. Она отклоняется, смеясь над чем-то и Минхо замечает за ней знакомый изящный профиль и красивую улыбку, обнажающую десна. Хан одет в белоснежную рубашку с украшенным бриллиантами воротником и рукавами, слишком узкими на запястьях. Он то и дело поправляет их, проводит по пуговицам пальцами, будто находится в шаге от того, чтобы разорвать ткань. Он улучает моменты, чтобы перевести дух и натянуть на себя новую улыбку. Кто-то из парней толкает его в плечо, указывая куда-то в сторону Ли. Их взгляды пересекаются только на секунду, но Минхо уже чувствует как горят уши. Конечно, со стороны это выглядит жутко. Зависший посреди зала слуга, прожигающий взглядом сына главного акционера VR. Компания разражается смехом и Минхо чуть не воет от злости. День только начался, но он уже хочет засунуть его в топку и сжечь со злорадным блеском в глазах. Он еле сдерживается, чтобы не обернуться и не заглянуть каждому в той компании в глаза, чтобы увидеть там пустую горечь бессмысленного бытия и успокоиться. Обида на фею продолжает расти, пока Ли вновь возвращается к выходу из зала, не замечая, как взгляд серебряных глаз неотрывно следует за ним. Ли Чхок наматывает уже -дцатый круг по залу, словно ребенок, которому подарили маленькую пластмассовую копию «взрослой» машины. Потеряв надежду на то, что старик услышит оклик, Минхо становится прямо на его пути, надеясь на то, что Его Сиятельство граф не проломит ему колени. Тот тормозит в полуметре, чудом удерживаясь, чтобы не вылететь из коляски, поднимает на Минхо прищур мутных глаз и смотрит так бессмысленно, что по спине пробегает мороз. Парень кланяется, отводя взгляд от помятого жизнью и болезнью лица и чеканя только что пришедшие в голову слова. — Здравствуйте, меня зовут Ли Ноу, я слуга семьи Хан, могу я проводить Вас в Ваш номер? — Что? — голос старика едва слышен. Он больше напоминает порыв ветра и скрип обветшалой двери в избе, чем слово. Ли приближается и повышает голос, повторяя те же слова, но уже начиная чувствовать себя абсолютным идиотом. Как и ожидалось, взгляд старика становится еще более испуганным и одновременно пустым, как у одичалой собаки. Он широко раскрывает рот, начиная шататься из стороны в сторону и кричать, насколько ему позволяют истонченные голосовые связки. Этого хватает, чтобы люди вокруг начали оборачиваться, а Минхо застыл в ступоре. Он тут же отрывает руку от поручня и отступает на шаг, но делает только хуже. Старик бьется в истерике, с каждой секундой все больше рискуя свалиться с коляски. Ли смотрит на выход, надеясь увидеть там лицо Мина или няни. Но ни того, ни другого нет, а маленький ребенок в теле престарелого продолжает привлекать к себе лишнее внимание. Что ж. Глубокий вдох и медленный выдох. Почти никогда не помогает, но дает секундный перерыв и возможность подумать. Минхо присаживается на корточки рядом с графом, соблюдая дистанцию и стараясь заглянуть тому в глаза. — Уважаемый, Ли Чхок. Пожалуйста, скажите, что случилось? Я могу Вам чем-то помочь? — откуда чувство дежавю? Старик продолжает шататься и словно задыхается, вовсе не замечая Минхо. К горлу подступает отчаяние. Это только первый час, а все уже идет хуже некуда. Прямо перед носом протягивается чужая рука, с запястьями, плотно стянутыми белой тканью. Пальцы нажимают какие-то кнопки на навороченной коляске и она тут же начинает вибрировать на манер массажного кресла и издавать звуки, похожие на дождь или шум фена. Ли Чхок замирает, прислушивается. Его глаза закрываются, а голова откидывается назад. Все происходит так медленно и нереально, будто граф принял дозу снотворного, постепенно погрузившего его в сон. Хан извиняющеся улыбается, заводя руки за спину. — Прости, такое часто случается. Нужно просто нажать на две точки на поручне, он успокоится. Сейчас можешь отвезти его в комнату, он даже не заметит. И, прости, дополнительные люди для помощи с обслуживанием должны были приехать ещё два часа назад. Я, наверное, где-то ошибся, не уверен. Наверное, неправильно составил график или… Извини, они скоро должны быть здесь. Рука Хана тревожно касается носа и волос, прежде чем снова оказаться за спиной. Минхо бросает на фею безразличный взгляд, обходя парня и кладя ладони на поручни коляски. Не нужно много усилий, чтобы она двинулась, и Минхо просто устремляется вперёд, напоминая себе старика со стеклянным глазом. Жесток. Ли сразу чувствует укол вины, но оборачиваться уже поздно. По крайней мере так кажется. Бороться с чувством обиды становится невыносимо тяжело, хотя Минхо и сам знает насколько глупо себя ведет. Из-за собственной беспомощности хочется вывернуть наизнанку весь дворец, встряхнуть хорошенько и удалить все сегодняшнее утро. Пальцы крепко сжимают рукоятки коляски и Минхо сопит настолько громко и злобно, что привлекает внимание сонного старика. Один его глаз пугающе выворачивается в сторону Ли. По телу снова бежит дрожь и Минхо не успевает остановить порыв заполнить тишину между ним и странным мужчиной. — Как вы себя чувствуете? — Где Сынмин? — шепот такой рваный, что Минхо еле понимает смысл вопроса. — Кто такой Сынмин? Старик продолжает смотреть в самую душу еще несколько минут, абсолютно не моргая. Его интерес пропадает так же быстро, как и появляется, и Минхо выдыхает с облегчением. Комната графа на инвалидной коляске предусмотрительно расположена на первом этаже и установка виртуальной реальности находится там же. Ли быстро добирается до места, интересуясь не требуется ли от него что-то еще, но снова получив недоуменный взгляд в ответ, уходит. По пути обратно он старается стереть из памяти все, что случилось за последний час. Как и обещал Хан, уже через несколько минут в замке оказывается целая толпа одинаково одетых официантов, многие из которых уже знакомы со зданием и своей работой в нем. В это же время, как по волшебству, появляется Мин. При взгляде на него никто и никогда не догадался бы в насколько плачевном состоянии он находился утром. Его уверенный голос распределял людей на разные точки, а зоркие глаза следили за всем и сразу. Он, конечно, передал часть управления Минхо, но это сложно было сравнить с тяжестью его ответственности. Ли скорее помогал сориентироваться новичкам и сам работал вместе с прибывшими официантами. Благо, оставшаяся часть людей в зале оказалась не настолько скверной. Многие смеялись и делились самыми откровенными подробностями своей жизни по пути к своим комнатам. Первое время Ли переживал, что за такую информацию его и убить могут, но после пятого человека, подробно описавшего все свои неудачи в постели, понял, что эти сплетни были общедоступной информацией. И чем более знаменитой была личность, тем проще она делилась подробностями своего быта. Словно это путь от обратного: не хочешь, чтобы твою личную жизнь превратили в скандал — делай это сам на регулярной основе и вскоре всем станет все равно. Встречались люди, заводившие разговор о философских произведениях с названиями, которые Минхо никогда в жизни не смог бы произнести. На это он только строил внимательный вид и отшучивался, мечтая об окончании рабочего дня. Было и несколько молчунов, шугающихся любой улыбки или протянутой руки. Мысленно Минхо объединялся с такими замкнутыми личностями и благодарил их за возможность отдохнуть от бесконечных разговоров и искусственного смеха. Кендра, как и ожидалось, обнаружилась на главной кухне, которая использовалась только по особым случаям. Минхо никогда не видел ее настолько замученной и энергичной одновременно. Она крутилась словно волчок, успевая давать указания каждому, кто встречался на её пути. У нее единственной был доступ к каждой комнате в замке и погребу в подвале, поэтому она не переставая металась из одного места в другое. Когда Ли снова пересекся с няней в коридоре, она даже не узнала его, пролетев мимо. Да и Минхо в это время успел с головой погрузиться во всеобщую суету, давно переступив все грани усталости и работая на пределе собственных возможностей. Все-таки, двух с половиной доверенных лиц в замке, которые хоть немного разбирались в его устройстве и порядках семьи Хан, было слишком мало. Когда все гости были расселены, все их просьбы удовлетворены или как минимум записаны, а Минхо находился на грани нервного срыва, наступает обед. Ли кажется, что прошла целая вечность с момента, как он открыл глаза утром. Кровь кипит, ноги пружинят, а кожа покрыта потом. О том, чтобы идти есть вместе со всеми не могло быть и речи. И дело не только в том, что слугам приходилось саморучно добывать себе еду, Ли просто не мог больше думать о движении. Он уже знает, что дикая усталость свалит его позже, но сейчас у него есть хотя бы немного времени, чтобы отдохнуть от нескончаемого потока людей и их забот. Минхо высвобождается из пиджака с жилеткой, расстегивая рубашку до середины груди и засовывая назойливую бабочку, оставившую красный след на шее, в карман брюк. Он сбежал на последний этаж левого крыла, туда, где совсем не было жилых комнат. В конце одного из ответвлений возвышалось прямоугольное окно, составленное из восьми идеальных квадратов. Без причины они были сделаны из мутного стекла, не дающего увидеть того, что происходит снаружи, но и скрывающие человека, ненароком оказавшегося в этой части здания. Широкий подоконник, будто специально созданный, чтобы лежать на нем, встречает прохладой, а потом приходит и тишина. Сердце перестает так громко молотить по перепонкам, а лёгкие шуршать от дыхания. Этот закуток, не поддающийся никакой логике в плане построения здания, стал идеальным укрытием от внешнего мира. Минхо открыл его всего неделю назад и даже не мог предположить как часто станет бывать здесь, сбегая от дворцовой суеты. Толстые стены и запертые окна не пропускали звуков с улицы и, казалось, был слышен даже полет пылинок, блестящих под солнечными лучами. Минхо не знал, есть ли тут камеры, да и было уже все равно. С таким количеством гостей никому нет дела до уставшей прислуги. Ли свешивает, а, точнее, роняет одну ногу с подоконника, а вслед за ней будто рвутся оставшиеся мышцы, держащиеся за кости на добром слове. Их режет и пилит болью, но от чего-то это даже успокаивает. Рука прикрывает глаза, защищая их от яркого света. Сознание мутит, нещадно клонит в сон, мысли превращаются в сахарную вату. Бедра́ касается что-то невесомое и сначала кажется, что это игра разума, но потом нежные пальцы начинают водить по шелковой ткани брюк. Таких мягких рук нет ни у кого, кроме одного человека, это даже проверять не нужно. Поэтому Минхо упрямо и молча лежит, даже не думая как-то отвечать на касание. — Я принес тебе немного еды. Не пропускай обед, ты и так много трудишься. Ли безразлично хмыкает, запоздало понимая, что это безразличие оголяет все его чувства. Хан молчит несколько минут, прежде чем снова заговорить, убирая руку с бедра Минхо. — Я разве чем-то обидел тебя? Ли чуть склоняет голову, чтобы бросить на Джисона холодный прищур. Взгляд феи заставляет треснуть и надломиться все кости разом, но гордость и обида словно стальные нити, сшивающие воедино весь скелет. — Хватит молчать. Минхо приподнимается, продолжая прожигать Хана ледяным взглядом. Его руки сжимают что-то похожее на сэндвич, который Ли стащил для Джисона однажды. Тогда это вышло случайно, но сейчас Джисон принес его намеренно. Это еще больше бередит и без того волнистые эмоции. — Нет. — Нет, значит, — руки Хана опускаются, а сам он смотрит так изучающе, что Минхо хочется утопиться в лаве. — Все нормально. — Хах, — уголок губ Джисона дёргается вверх. — Тогда что это было в зале? — А что было? Хан утирает нос рукой и Ли с ужасом замечает как заблестели его глаза, хотя держался он по-прежнему достойно. — Я не хочу с тобой ссориться, Минхо. Я не понимаю, что сделал и почему ты… и вообще… — Хан отворачивается, замолкая, чтобы еще больше не выдать своего волнения. Он кусает губы и так крепко сжимает свое предплечье, что там наверняка останутся синяки. — Блять… — Ли тяжело вздыхает, понимая, что его гордость растоптана волнением, а обида погребена под слоем чувств Хана. — Хорошо. Ворох неопределенностей так быстро катается по разуму, что Ли долго не может подобрать верных слов, каждый раз начиная не с того. Когда молчание слишком затягивается, он наконец-то выдает: — Почему ты не просыпаешься со мной? Глаза Хана удивлённо расширяются, пока он снова утирает нос, пачкая белоснежную рубашку. Он проводит рукавом по векам, прежде чем ответить. — Я должен рано вставать, чтобы успеть выполнить весь план отца на меня. — Отчима, ты имеешь ввиду? — Он просит не называть его так, — фея расстроенно опускает взгляд, а Минхо морщит нос, разглядывая недавно зажившую щеку. — Ладно, тогда почему не будишь меня? Только не говори, что чтобы не тревожить. — Ну, это тоже, ты много работаешь, но, вообще… — на секунду Хан поднимает взгляд, но тут же его опускает, — вообще я просто ужасно стесняюсь. Понимаешь, я же никогда ни с кем, ну… никто никогда не спал в моей комнате и мне кажется по утрам я просто… похож на чупакабру… — Хан проводит руками по лицу, пряча глаза за ладонями и давя на щеки, будто хочет раствориться в воздухе. — На кого.? — Такое чудовище… лесное. Лохматое и страшное. — Ага-а, — Ли хмурится, вспоминая как сам переживал, когда впервые проснулся в постели Хана, но все же, — разве не ты вчера до утра стонал от поцелуев и позволял делать все что угодно со своей шевелюрой? И это было сногсшибательно красиво, но, разве это не… типа, сближение? — Так в этом и дело! Как я могу просто открыть глаза с утра, посмотреть на тебя и не сдохнуть от смущения?! Вспоминая все это? «Привет, милый» — так что-ли? — Можно без милый, — Минхо склоняет голову, не замечая, как начинает улыбаться, смотря на раскрасневшееся лицо Хана. А он краснел значительно реже, чем Ли. — Ладно, я тебя понял. Но меня это… я воспринимаю это как-то, что ты перестаешь хотеть быть со мной по утрам. В плане, в целом перестаешь хотеть быть со мной. — С ума сошел? Я так хочу быть с тобой, что не выношу этого чувства. Оно буквально болезненное! — Хан продолжал злиться и утопать в смущении, топая ногой каждый раз, как концентрация стеснения достигала своего пика. — Да… Тогда, что это, блять, было в зале? — Ты проигнорировал меня, когда я помог с Ли Чхоком. — Нет, до этого. Твоя компания смеялась надо мной, а ты просто смотрел на это. Хохотал там с кем-то, до этого оставив меня в кристальном неведении о своей пропаже, уже не в первый раз. Я был чертовски зол, — обиженное хмыканье против воли вырывается из груди. — Они вообще-то смеялись надо мной. Джихо ещё вчера по всем знакомым распустил слух о том, что я сплю со слугой. А ты тут единственная мишень кроме Мина. Особенно становишься ей, когда смотришь на меня так на глазах у всего зала, — Хан хмурится, но очень быстро сдается и растягивается в самодовольной ухмылке. Минхо закатывает глаза, давая себе время на придумывание ответа. Первой мыслью было начать отнекиваться, но, похоже, поезд уже ушел. — Мне не давал покоя твой воротник. — А что с ним? Минхо задумчиво мычит, протягивая руку к тяжёлым пуговицам возле воротника и проводя пальцами по белой ткани, наблюдая за подергиванием мышц шеи Хана. — Тебе, кажется, очень неудобно, — ладонь перемещается выше на сантиметр, касаясь места, где воротник врезается в кожу. Хан сглатывает. — Это вроде как семейная ценность. Меня обнадёживает только мысль о том, что Джихо ещё хуже. Ему достался чуть ли не детский размер. — Жестоко, — оскал озаряет лицо. Хан делает шаг навстречу, оказываясь между бедрами Ли. Его губы приоткрыты, а взгляд такой, будто он глубоко погружен в чтение интересной книги, как бы сквозь. — А тебе всё ещё кажется, что я белый и пушистый? — Хан склоняет голову и часто моргает, словно красивая кукла с длинными ресницами. Его щека касается ладони Минхо. — Будь мы врагами, я бы боялся тебя больше всех, — пальцы поглаживают нежную кожу. — Из-за семьи? — Конечно, нет. Хотя, наверное, она сделала тебя таким. Я имею ввиду Кендру и… твоего родного отца. Ты, может, и сам не замечаешь, но ты можешь быть довольно опасным. Особенно своей искренностью. Я уважаю это, потому что сам не умею. И уже давно не встречал таких людей. Если бы мы были врагами, я бы просто влюбился в тебя точно так же и не смог бы ничего поделать с этим. Не знаю почему другие этого не делают. Боятся, наверное. Хан растягивается в такой яркой улыбке, что Минхо кажется, будто солнце теперь обитает в самом замке, сжигая все вокруг своим теплом. — Так, кстати, и произошло. Ты бы не смог причинить мне боль, даже если на кону стояли бы миллиарды. — Ты будешь вечно напоминать мне об этом? — Минхо откидывается назад и стонет, чуть не ударяясь затылком о мутное стекло и шпросы окна. — Надеюсь. Так ты больше не обижен на меня? — Да нет, конечно, намутил опять воду и на тебя все скинул. Это я тут должен извиняться. — Не надо, я бы на твоем месте тоже не понял бы. Просто в следующий раз сразу говори о чем-то таком, иначе я буду очень назойливо подходить и пытаться понять что ты чувствуешь. — Хорошо, — Минхо сплетает свои пальцы в замок, не справляясь с желанием отвести взгляд. — Можно я еще кое о чем попрошу тебя? — Джисон кладет свою ладонь поверх рук Ли, чуть сжимая их. — Ну, если я смогу выполнить это, то конечно. — Я точно не знаю… Но если чисто теоретически сложится такая ситуация, что ты смертельно на меня обидишься и захочешь прервать все контакты, обещай, что сначала хорошенько меня выслушаешь. — Ты от своих предков недоверием заразился? Я понимаю, конечно, что характер у меня не сахар, но мне кажется, если что-то серьезное случится, я не успокоюсь пока не достану из тебя все ответы, — Минхо беззаботно пожимает плечами. Он уже преодолел первый и самый высокий барьер, чуть ли не впервые в жизни поделился с кем-то самыми жалкими чувствами из всех, что у него есть. Дальше будет легче. — Так что обещаю. — Хорошо! Тогда я спокоен, — Хан довольно хихикает и делает то, к чему Минхо никак не был готов. Его руки обвивают шею, фея прижимается всем торсом. Требуется пара минут, чтобы Ли вспомнил как вообще нужно обниматься. Теплое тело Джисона пульсирует под ладонями, его грудная клетка быстро поднимается и опадает, волосы щекочут подбородок, а запах кожи пробирается до самого мозга. Странное чувство трепета и смущения выплясывает чечётку на внутренних органах. Минхо не сдерживает смешок, так и рвущийся наружу, крепче обнимая Хана и приподнимая его над землей. Сначала он испуганно хватается за плечи Ли, но, снова оказавшись на земле, выглядит слегка обиженным. Хан ставит одно колено вплотную к бедру Ли, подпрыгивая и мгновенно оказываясь сидящим на Минхо. Тот придерживает его за спину, словно это может спасти Джисона от падения назад. Тяжесть тела Хана на ногах и его смущенная улыбка снова мутят сознание. — Очень сексуально… — Молчи! — Джисон пихает Минхо в грудь, заставляя того сдавленно рассмеяться, опасаясь того, что кто-то услышит. — Нас тут никто не увидит? — Ну, вообще, это отсек для всякого неиспользуемого хлама. Загляни в любую комнату и ужаснись. А еще после обеда для гостей устраивают экскурсию по подвалу. — О, не зря я тот бассейн драил! — Да, я не видел его таким уже лет десять, наверное… Такая заваруха с экскурсиями только в этом появилась. — Грех не показать такие раковые и алкогольные богатства. — Хм-м, на самом деле там есть кое-что еще более интересное. — Камера пыток? — Хорошее предположение, но нет. Такая фиолетовая комната с красивыми цветочками. — Ахуеть. Ну да, чего мелочиться. — Ага, эту траву потом все гости курить будут. С бала лучше сбежать, когда начнется этот бедлам и наркомания. Минхо кивает, думая о том, сколько у семьи Хан секретов, о которых знают сотни людей и сколько тех, о которых не знает никто. Экскурсия кончается быстро, но снова включиться в работу Ли должен еще быстрее. Сэндвич, принесенный Ханом, спасает его от смерти и позволяет не упасть с ног до самого утра. Трехчасовой сон и громкий шум у самой двери снова опускают настроение ниже плинтуса. И в этот раз Ли встречается с девушкой с оленьими глазами, только теперь она не одна, а в составе всех «друзей» Хана во главе с Джихо. Ли еще в комнате услышал их смех, но опаздывать на смену было нельзя, а лезть через окно опасно — кто-то из гостей мог прогуливаться в саду и очуметь от карабкающегося по стене парня. Не успела дверь открыться, как прямо у лица оказался тонкий экран, напоминающий допотопный телефон. Такие экраны редко использовались за ненадобностью, но все же встречались в семьях, где не использовали очки виртуальной реальности. У Джихо, очевидно, было и то и другое, как и у остальных подростков, столпившихся возле двери. Мальчишка с упоением разглядывает лицо Минхо, предвкушая бурную реакцию. На экране в полный рост изображена фотография Хана. Такая непристойная, что даже Минхо хочется отвернуться. Джисон сидит на кровати, широко расставив ноги и выгнув спину, его голова запрокинута, а глаза прикрыты. Синий свет очерчивает стройную фигуру и мышцы. Ли был бы не прочь увидеть что-то подобное в реальности, но уж точно не в этой ситуации. Компания смотрит на Минхо чуть ли не с трепетом, ожидая, что он станет делать дальше. Но тот только пожимает плечами. — Вы забыли, господин, я абсолютно асексуален. — Боже, ну какой же ты скучный! — Джихо воет так, что слышно, наверное, в любой части здания. Сдержать улыбку уже сложнее, но Минхо справляется и с этим, поправляя ненавистную бабочку на шее и пробираясь через толпу детей, какими он окрестил их в собственной голове. Никто кроме маленьких засранцев не мог делать такие глупые пакости. Искусственный интеллект еще столетие назад захватил мир, достиг небывалых высот в подделке фотографий, им уже мало кого можно было удивить. И то, что Джихо выбрал самый простой путь, даже разочаровывало. День снова бурлит эмоциями, людьми и трудностями, и Ли живет одной мыслью о том, что во время обеда снова сможет встретиться с Ханом. Фея незаметно для других перебралась в другую комнату левого крыла, избегая лишнего внимания и незваных гостей по утрам. Правда, такой побег мог действовать лишь до момента, пока Джихо не выяснит новое место жительства Джисона. Хан обнимает Ли, развалившись на кровати, закинув на него ногу и рассказывая о новых проделках брата и гостях. Минхо внезапно вспоминает о девушке с белыми волосами. — Да, она из очень богатой семьи, ее родители третьи по значимости среди акционеров. И у нее реально прозвище олененок, как ты догадался? Мне кажется, ее подослали ко мне либо чтобы выманить какую-то информацию, либо чтобы в будущем заключить очень выгодный союз. — Тяжело быть наследником всего VR. — И не говори. Меня так сильно достало это все. Джихо больше всех на нервы действует, может, он просто хочет унаследовать компанию? Я бы отдал без раздумий, если бы мог. — Хан тяжело вздыхает. — Но тогда миру придет конец. — О, думаю, конец мира — это к лучшему. Кстати, ты видел ту фотографию? Меня утром эта стайка подкараулила. Им очень хотелось получить бурную реакцию. — Ах, да. И как тебе? — Красиво, ничего не скажешь. Но я держался. А тебе? — Ну, там не было пары моих любимых родинок, а так согласен, красиво. — Большое упущение, — Минхо ведет по спине Хана, ощупывая изгиб мышц через ткань очередной рубашки. Только теперь Хан расстегнул ее до самой груди, наслаждаясь возможностью свободно дышать и двигаться. Ли покрывал поцелуями его шею и ключицы, а Хан играл с волосами, путая их и приглаживая на место. — Бал уже завтра. — Ага. Волнуешься? — Скорее рад, что все это кончится, — Хан расслабленно пожимает плечами. — То же самое. Какой у тебя будет костюм? — А что, боишься не узнать? — На самом деле не терпится увидеть. Я чуть с ума не сошел в вашей гардеробной. Откуда она знает, как выглядит мое тело? — А я не говорил, что в твоей роскошной душевой тоже есть камеры? — Ах, ну да, — Минхо закатывает глаза. — И правда, как я сам не догадался. И до меня тут внезапно дошло. Разве я не должен буду обслуживать гостей во время бала? Зачем мне этот костюм? — Не должен. Все приближенные к семье обязаны быть гостями во время бала, это традиция такая. Так что и няня и Мин будут там, а обслуживанием займутся приглашенные слуги. Потом и их выгонят, когда начнутся танцы с бубном и наркотиками. Это такой кошмар, я даже не знаю нужно ли тебе это видеть. — Гости вообще живы останутся? — Ну, пока почти что без происшествий обходилось, — Хан гулко смеется, ведя рукой по животу Ли. — Но после каждого бала интернет кишит сотнями сплетен. — Почти? Даже знать не хочу. — Ли гладит Хана по макушке, нервно перебирая пальцами. — А что будет с нами после бала? Джисон поднимает голову, сталкиваясь с темным взглядом Минхо. — Я не знаю. Даже предположить, если честно, не могу. Вряд ли так же, как раньше. Минхо кивает. Долго скрывать что-то от семьи Хана не выйдет. Да и он не может оставаться во дворце вечно. Его единственная мечта, за которой Минхо следовал всю жизнь, еще теплилась в сердце, а, может, даже разгоралась сильнее и наливалась новыми красками. Ли не знал другого пути и не мог представить себя в вечной роли слуги. Сознание двоилось каждый раз, как он старался думать над этим. Минхо приподнимается на локтях, глубоко вдыхая, сглатывая, а потом медленно и тихо произнося: — Знаешь, в мире есть одно место. Далеко-далеко, на другом материке, самая зеленая из оставшихся зон. Там почти нет людей, море рядом, звездное небо и один мой хороший друг по соседству.