Here’s to us//За нас

Воскресенье, 17 мая Самое лучшее в том, что папа мой босс, — так это возможность получать деньги просто за то, что он говорит мне делать. Я смог направить свои чеки от Duane Reade на, я надеюсь, мою следующую работу — автор мега-бестселлера «Война злых волшебников», — купив программу для написания текстов, которая поможет собрать все мои мысли о построении мира, и купив имя для будущего веб-сайта серий моей рукописи. Я мечтаю о многом, а Марио оказался отличным рекламщиком, сказав, что моя работа может стать чем-то значимым. Было бы эпично иметь франшизу фильмов, и я мог бы писать побочные комиксы или даже играть в видеоигры, действия в которых разворачиваются в придуманном мною мире. И, конечно же, папе и маме больше не придётся работать, если они этого не захотят, хотя я бы с удовольствием покомандовал отцом в моём возможном парке развлечений. Но до тех пор папа вручает мне корзинку с тестами на беременность и презервативами. — Вот ещё немного для этого прохода. — Разве презервативы не должны быть в другом месте? Давайте создадим раздел, не посвященный планированию семьи. — Во что бы то ни стало, дерзай. Я уверен, корпорация хочет, чтобы девятнадцатилетний сын их нового менеджера изменил все планы их этажей. — Непотизм ради победы. Я до сих пор не могу поверить, что впервые официально работаю на отца. Я думал, это будет что-то вроде распаковки посылок в книжном. Но когда отец сказал мне, что они принимают людей на работу, я подал заявление, так как был уверен, что всё, что вся моя работа будет заключаться в заполнении полок, слушая музыку. Не-а. Очень важно как можно быстрее запомнить, где находятся различные товары в магазине, потому что покупатели терпеть не могут, когда вы не можете выдать ответ со скоростью поисковика в Google. И оказывается, что работа за кассовым аппаратом меня напрягает. Однажды я отдал клиенту неправильную сдачу, и он попросил поговорить с моим боссом. Я по глупости назвал своего руководителя папой в присутствии клиента, и он накричал на моего отца за то, что тот не научил меня считать лучше. Я покраснел, а отец прикусил язык, и мы оба были расстроены до конца смены. Совершенно ясно, почему я предпочитаю распаковывать вещи в задней комнате, когда есть такая возможность. Никаких клиентов плюс дополнительное время для размышлений о моём мире — реальном и воображаемом. Я достаю свой телефон. — Никакого телефона во время работы, — говорит папа. — Я просто проверяю время. Lo siento. — Está bien. Ты встречаешься с этим мальчиком позже? — он говорит о Марио. — Просто Дилан, — отвечаю я. — Это никогда не «просто» Дилан, даже когда это просто Дилан. Он очень важен для тебя. Папа одобряет Дилана гораздо больше, чем Марио. Он считает, что я заслуживаю большей самоотдачи, но мы с Марио развлекались в романтическом плане всего чуть больше месяца. Мы с ним ещё о стольком не говорили. Например, его собственная история с бывшими и ищет ли он вообще новых отношений. Мне не нравится осуждение Марио моим папой за то, что тот не является моим официальным парнем. Папа похлопывает меня по плечу. — Если я предложу тебе пенни за твои мысли на испанском, ты это ещё поймешь? — Нет, — говорю я. — Это было английское «нет» или испанское «нет»? Я ещё немного смотрю на коробки с презервативами. Папа щёлкает пальцами. — Бенито, поговори со мной. — Мы на работе. — Я больше выступаю в роли твоего отца, нежели босса. За исключением тех случаев, когда ты хочешь уйти пораньше или тебе нужен незапланированный выходной. Он не понимает, что это как раз таки одна из проблем. Он мой отец и босс. Возможно, он хочет поговорить прямо сейчас, но я уже изрядно выгорел, и мне нужна небольшая отдышка. Всё было бы совсем по-другому, если бы у моей семьи было столько же денег, как и у Дилана, и я мог бы уехать учиться. Я не собираюсь рассказывать об этом папе, пока мы надеваем наши синие жилеты от Duane Reade. Или даже дома. Мне нужно личное пространство. — Я в порядке, — заверяю я. Папа вздыхает. — Хорошо, если ты так говоришь. Заверши подведение итогов, и можешь уйти пораньше. — Спасибо. Папа нарочито покашливает, чтобы заставить меня заговорить по-испански. Он добивался от меня большего с тех пор, как я превратил Марио в своего личного Duolingo. Это ещё одна причина, по которой папа так странно относится к Марио, хотя он никогда бы в этом не признался. У него была возможность научить меня испанскому самому. А теперь я обращаюсь к кому-то другому. — Никому не нужны уроки испанского, чтобы сказать «спасибо». — Каждая мелочь имеет значение. — Gracias, папа. — он сжимает моё плечо. — Ese es mi hijo. Из его рации доносятся помехи, прежде чем голос Альфредо просит папу помочь ему у кассы. — Не забудь попрощаться перед уходом. — Ты не об «adiós»? Папа слегка кланяется в знак благодарности и направляется к передней части магазина. У меня есть привычка извиняться из-за замкнутости в себе но мне стоит перестать постоянно просить прощения. Мне нужно немного времени, чтобы спокойно разобраться в своих чувствах. Я убираю коробки с презервативами на полку, думая о том, что я всё ещё живу со своими родителями. В прошлом месяце папа стирал белье и нашел в кармане моих джинсов упаковку от презерватива. Это привело к важному разговору, в ходе которого он спросил, был ли я сексуально активен или нет. Он был шокирован, когда я рассказал ему, что занимался сексом с Хадсоном, Артуром и Марио. Папа очень занервничал, потому что, по-моему, ни одна из статей о разговорах с сыном о сексе, которые он прочитал, не смогла подготовить к тому, что его девятнадцатилетний сын занимался сексом с бо́льшим количеством людей, чем он сам. Всё, что он смог сказать, так это то, как он рад, что презервативы всегда были задействованы, и что он может рассказать об этом маме за меня, если я хочу. Я не возражал, чтобы она знала, но я всё равно не мог смотреть никому из них в глаза до утра. Я собираюсь переключить свое внимание с презервативов на тесты на беременность, когда слышу голос своего лучшего друга. — Ага! Я должен был догадаться, что найду тебя здесь, — говорит Дилан. — Почему это? — Потому что ты, должно быть, готовишься к новым секс-марафонам со своим парнем. — Он не мой парень. И как только Дилан открывает рот, я добавляю: — И у нас нет секс-марафонов. — Как ты умудряешься не сталкиваться задницами с этим идеальным творением при каждом удобном случае? Я сказал Саманте, что держу пари о том, что Марио был создан в лаборатории каким-то похотливым доктором Франкенштейном, и она не стала возражать. — Дилан тихо присвистывает. — Да, он красивый, — говорю я, складывая новые тесты на беременность, которые, в отличие от презервативов, нуждались в пополнении запасов; математика здесь говорит сама за себя. — Горячо, — говорит Дилан. — Для нас это больше, чем просто секс, — говорю я, относя запасные презервативы в заднюю комнату. — Я знаю, Биг Бен. Я видел вас, ребята, вместе. Ты определённо станешь Луиджи для его Марио, просто прыгаете друг на дружке и, — Дилан замолкает, когда мимо нас проходит посетительница с ребёнком в проходе. — просто… — Не нужно заканчивать это предложение, — говорю я. Я иду в заднюю комнату, выключаю часы и переодеваюсь из брюк цвета хаки и белого поло в джинсы и синюю футболку с V-образным вырезом, напоминающая мне оттенок лака для ногтей, который иногда наносит Марио. Когда я выхожу с задней комнаты, Дилан стоит и читает рекламный ролик популярного любовного романа. Я останавливаюсь перед ним, думая, что это привлечет его внимание, но он продолжает читать, бормоча краткое содержание о школьном учителе и морском пехотинце, влюбившихся друг в друга. — Я гей, если куплю это? — спрашивает Дилан. — А ты как думаешь? — спросил я. Дилан делает паузу. — Нет? — Правильно. — Потрясающе. Какая у вас скидка для сотрудников? Пятьдесят процентов? — Нет. — Семьдесят? Я действительно шокирован, что мы покупаем эту книгу, но это работает в его пользу, когда папа зовёт нас к кассе, за которой работает. — Дилан, с возвращением, — говорит папа. — Для меня большая честь, что вы встречаете меня, Диего, — Дилан отдает честь. Вежливая улыбка папы напоминает мне о тех случаях, когда он устаёт от клиентов, но вынужден это скрывать. Он поворачивается ко мне. — Тебе не нужно было стоять в очереди, чтобы попрощаться. — Я этого и не делал. Дилан подходит к прилавку и откладывает любовный роман. — Это для Саманты? — спрашивает папа. Дилан качает головой. — Диего, Диего. Конечно же, вы более прогрессивны, чем это. — Ты же сам спросил, означает ли покупка книги, что ты гей, — говорю я. — Я читаю романы, — продолжает Дилан. — Это то, что делает меня таким прекрасным с дамами, — он обнимает меня за плечи, — и с вашим сыном. — Похоже, колледж не сделал тебя более зрелым, — говорит папа. — О, поверьте мне, Диего, в колледже я был достаточно зрелым. Другой кассир, Донни, случайно несколько раз просматривает флакон с шампунем, подслушивая бред Дилана. Папа упаковывает книгу Дилана. — Пожалуйста, уходи. — Скоро вы будете чаще меня видеть, — говорит Дилан, перекидывая сумку через плечо и направляясь к выходу. — Почему это прозвучало как угроза? — спрашивает папа. Я пожимаю плечами. — Увидимся, папа. — Te quiero, mijo. — Я тоже люблю тебя, папа. Папа кашляет. Я вздыхаю. — Te quiero, Pa. В нашей семье мы всегда говорим, что любим друг друга, прежде чем выйти из дома, лечь спать или повесить трубку. Мои родители всегда ясно давали понять, что время от времени у нас могут возникать некоторые финансовые проблемы, но мы всегда будем богаты любовью. И я понимаю это, но если бы любовь была деньгами, я бы не хотел тратить их все в одном и том же месте. Может быть, я хочу вложить деньги в симпатичного парня с именем мультяшного сантехника. Я ухожу из Duane Reade, Дилан ждёт меня снаружи. В этом квартале всегда полно людей, потому что он находится рядом с парой остановок от метро и прямо через дорогу от Юнион-сквер, где люди играют в шахматы, выгуливают собак, читают и катаются на скейтбордах. Это одна из моих любимых частей города — была одной из моих любимых частей города. Даже Юнион-сквер теряет свой блеск из-за того, как часто я вижу ее сейчас. Несколько недель назад я встречался с Марио где-то здесь и непреднамеренно направился прямо на работу, пройдя весь путь до комнаты отдыха, прежде чем осознал, что делаю. Я был на полном автопилоте, потому что теперь это моя жизнь. — Что нам следует делать? — спрашиваю я. — Ты имеешь в виду, без миссис и мистера? — Дилан берёт меня под руку и ведёт к метро. — Он не мой мистер, — говорю я. — С таким отношением он таким и не будет. С каждым днём мои чувства к Марио растут. Я продолжаю пытаться ослабить их, чтобы защитить себя после того, как меня обожгли парни, которых я любил. Сначала мы с Хадсоном сильно поссорились, и он поцеловал какую-то незнакомку, прежде чем мы смогли помириться. Затем Артур, чья любовь ко мне, казалось, врезалась в стену, как только он встретил Майки, который оказался гораздо более совместимым с ним. Теперь моя очередь быть с кем-то, кто более совместим со мной. — Мы едем в верхний Манхэттен, — говорит Дилан. — Мне нужно купить немного печенья на двадцать четвертую годовщину свадьбы родителей Саманты. — Это странная годовщина для празднования. — Немедленно напиши это Саманте! Я сказал ей то же самое. Это не двадцатая или двадцать пятая. Какова их выгода, Бен? Они делают это только ради печенья? — Что делает Саманта? — спрашиваю я, игнорируя вопрос. — Она… — Дилан запинается перед автоматом с карточками метро. — Она собирается поговорить по скайпу с Патриком. — он сплёвывает на землю. — Ты можешь ненавидеть Патрика и не плеваться каждый раз, — говорю я, когда мы пробираемся на платформу. — Его имя оставляет неприятный привкус у меня во рту. — Я не понимаю, почему ты с ним воюешь. — Он говорит о Саманте так, будто знает её целую вечность. — Ди, они выросли вместе. Они реально знают друг друга целую вечность. — Вечность — это намного дольше, чем девятнадцать лет, Бензо. Тебе бы не мешало еще раз сходить в летнюю школу. — Ты хочешь забирать печенье в одиночестве? — О, да ты дерзкий. Дилан одобряет. Прибывает поезд, обдавая нас порывом ветра и заглушая следующий сексуальный выпад Дилана. Мы запрыгиваем внутрь, плюхаясь на сидения, пока поезд везет нас в центр города. Дилан рассказывает мне о том, как здорово было у них с Самантой до переезда. Когда они только переехали, у них были некоторые трудности, потому что, как бы сильно они ни любили друг друга, им всё равно приходилось приспосабливаться к совместной жизни. Саманте пришлось привыкнуть к тому, что Дилан был Диланом 98 процентов времени, и к тому, как быть рядом с ним в те оставшиеся 2 процента, когда он был не таким. И Дилану пришлось научиться сидеть в тишине, пока Саманта занималась, и давать ей немного личного пространства просто потому что. Мы выходим из поезда, и я рассказываю ему о том, как сильно ненавижу свои занятия по нетворческому письму, и о том, какое дорогое обучение в целом. Прогулка по Верхнему Вест-Сайду не помогает. Возле кафе стоит группа людей с сумками для покупок. Я ставлю доллар на то, что кто-то из них только что купил рубашку, которая стоит больше, чем я зарабатываю за две недели. Я бы чувствовал себя обманутым, разгуливая по любому из подобных магазинов. Кому они вообще нужны? Я бы лучше заплатил Марио, чтобы он сшил мне одежду на заказ. — У меня пересохло во рту, мой прекрасный Бенджентльмен, — говорит Дилан с небольшим наездом. — Я надеюсь, что в Levain есть чай со льдом или, хотя бы, кристальная сельтерская вода. Требуется секунда, чтобы я понял, что вообще Дилан только что сказал. Сначала я думаю, что, возможно, это персонаж из какого-нибудь фантастического романа. Затем я останавливаюсь над канализационной решеткой, чувствуя, что вот-вот провалюсь сквозь неё, когда понимаю, куда именно мы направляемся. — Levain Bakery? — Вот видишь, ты умный. Беру слова о летней школе назад. — Вот где… — я чувствую, как мыслями меня отбрасывает назад во времени. На два лета назад. — Это место Артура. — И что? — И я уверен, что он будет там со своим парнем покупать печенье и… — И ты будешь со мной! — Но ты не мой парень. — Кто в этом виноват, мистер труднодоступный? Я делаю глубокий вдох, когда мы приближаемся к пекарне. В Нью-Йорке миллионы людей, миллиарды дел, а я всё равно нервничаю, что вот-вот могу столкнуться с Артуром. Он всегда был абсолютным сторонником того, что Вселенная сближает людей, в то время как у меня было намного больше сомнений по поводу судьбы и тому подобного дерьма. Если мы войдем в Levain и встретим там Артура, я изменю своё мнение о вселенной. Я стану полностью верующим, но всё равно не буду стучаться в двери и делиться добрым словом. Мы встаём в очередь, которая тянется за дверью. Я поднимаюсь на цыпочки и вглядываюсь вперёд, чтобы посмотреть, нет ли там Артура. Я все равно его не замечаю, но не исключаю того факта, что он может быть здесь. Возможно, он слишком мал ростом, чтобы я его увидел. — Конец света не наступит, если ты столкнёшься с ним, — говорит Дилан, пристально глядя на меня. — Признай, что ты любишь его. Моя грудь сжимается. — Что? Нет, это не так. — Ого, мистер обороняющийся. Я же не говорю, что ты влюблён в него. Я имею в виду, что тебе нравится эта маленькая искорка внутри тебя. В хорошем смысле, конечно. Ну, это чтобы ты не изменял своему парню. — Марио не мой парень, — но мои чувства к Артуру были бы проще, если бы это было так. — Ты же ведь знаешь, почему бывшие пытаются соперничать между собой, верно? — Э-э, да. Харриетт буквально сказала мне, что она лучше, потому что у неё на десятки тысяч подписчиков в Instagram больше, чем у меня. Не слишком ли поздно написать ей, что одна Саманта стоит миллиона Харриетт? Я свирепо смотрю на него. — Слишком поздно, — говорит Дилан. — Вернемся к нашему бывшему. Почему он враг общества номер один? — Он не мой враг, но это просто отстойно, когда кажется, что Артур выигрывает буквально всё. Отличный колледж, парень, классная летняя работа в Нью-Йорке. А у меня что? — Твой сексуальный лучший друг. — Это уже не нова. — А мои булочки такие, и я что-то не замечаю, чтобы ты относился к ним с той любовью, которой они заслуживают. — Я не знаю, Ди. Иногда мне кажется, что моя жизнь движется так медленно, будто она вообще стоит на месте. — Как и эта очередь, — Дилан вглядывается вперед. — Народ, сколько можно выбирать печенье? — Спасибо за твоё великодушие. — Ну и что я должен сказать? — Дилан подмигивает. — Война между бывшими — сложная штука. Просто не забывай, что Артур вспыхнул бы, как вампир на солнце, если бы только взглянул на твоего парня. — Он. Не мой. Парень. Игра в сравнения глупа. Марио мне нравится по другим причинам, в отличии от Артура. И все они не самые лучшие. Ни с одним из них ничего не происходило сразу. Я несколько раз думал о том, как найти Артура после первой встречи с ним на почте, но это не я выставлял объявления о поисках в кофейнях. И я довольно быстро понял, что Марио действительно симпатичный, но всё равно потребовались месяцы и целое письменное задание, чтобы стать ближе. Я надеюсь, что когда-нибудь мне не придётся так усердно думать, чтобы чувствовать себя легко и беззаботно. Я уверен, что у Артура и Майки всё хорошо. Иногда я думаю о том, как они вместе поют мелодии из шоу, как Артур рад, что ему не нужно рассказывать о бродвейских хитах вроде «Гамильтона» кому-то вроде Майки, чтобы они могли свободно говорить о более малоизвестных внебродвейских шоу. Такие темы подходят для настоящих театральных фанатов, а не для таких, как я, которые слушают подобные альбомы только потому, что этого захотел милый мальчик, который прочитал мою работу. Этот опыт с Артуром был действительно особенным и интимным. Огорчает, что это было всего лишь мгновение; я для него всего лишь вспышка. Я лайкнул его пост в Instagram, а он всё ещё не удосужился связаться со мной, чтобы сообщить, что он в Нью-Йорке. Серьёзно, вот как бы я узнал, что он в Нью-Йорке? Instagram? Всё в порядке. Я перестану зацикливаться на прошлом. Я начну смотреть, не отрывая глаз, на свою собственную историю. На свою собственную жизнь. Например, на то, как завтра я проведу время с Марио. Я собираюсь помочь ему с кое-какими заданиями, прежде чем мы отправимся ко мне домой. Посмотрим фильм, немного поработаем над испанским, может быть, даже больше. Я прекрасно понимаю, что это для большинства окружающих это похоже на свидание. Но с Марио это по-другому. С Марио всё по-другому. Иногда мне кажется, что мы — часы, одна стрелка которых застыла на одиннадцати и никогда не сойдётся на двенадцати. Я надеюсь, мы найдем для этого время. Наконец, мы попадаем в пекарню Levain, где сильно пахнет свежеиспеченным печеньем. Дилан сообщает кассиру, что он здесь, чтобы забрать заказ, но, конечно же, мы не можем уйти, не угостив и себя. Я беру овсяное печенье с изюмом, а Дилан — печенье с тёмным шоколадом и арахисовым маслом. Он поднимает печенье к небу. — Этим ты мог бы забить кого-нибудь до смерти, — говорит он. — Нет, вы не можете, — говорит кассирша. Дилан подозрительно смотрит на неё, делая шаг назад — Я надеюсь, что у вас будет отличный и веселый день, — он берёт свою коробку и направляется к двери, шепча: — Она определённо пыталась убить кого-то печеньем, Бен. Мы должны доложить об этом? — А ты как думаешь? — …Нет? Я держу дверь открытой, и мой мир в этот момент переворачивается. Это не то, чего я ожидал, но, возможно, до сильного удара осталось всего несколько вдохов. Лучшая подруга Артура, Джесси, стоит снаружи. Кажется, она так же, как и я удивлена, увидев меня. — Бен! О Боже мой, привет! — Джесси обнимает меня, и я снова чувствую, как меня накрывают мысли о прошлом. Следующим она обнимает Дилана. — Эй, ребята! Мы будто бы на встрече выпускников. — Может быть, это одна из тех встреч, где люди дерутся? — Дилан потирает ладони друг о друга. — Где Артур? Приведи его сюда, и давайте начнем эту битву бывших. Бен, я люблю тебя, но я ставлю на Артура. В нём есть что-то дерзкое. Джесси смеётся и закатывает глаза. — Артур всё ещё распаковывает вещи в своей квартире. Я проверяю, готово ли печенье. Ребят, а вы помните ту ночь у Милтона? Кажется, будто это было целую вечность назад. Это происходит и в то же время не происходит. Это был день рождения Артура в дядиной квартире: мы разделили печенье Levain; я познакомился с Джесси и другим лучшим другом Артура, Итаном; Дилан и Саманта принесли торт в гамильтонской тематике; коллеги Артура Намрата и Джульетта удивили его своим приходом, а ночью мы с Артуром обнимались в постели, пока он читал ещё одну главу моей истории, где я впервые упоминаю короля Артуро. Я помню все эти радостные моменты, как будто это было только вчера. — Было весело, — это всё, что я говорю. — Я удивлена, что в ту ночь у нас ничего не случилось, — говорит Джесси. — На этот раз родители Артура не приедут, так что мы можем устраивать больше вечеринок. — Рассчитывай на меня, — говорит Дилан. Джесси ухмыляется. — Артур будет в ярости от того, что я столкнулась с вами обоими. — Пожелай ему от меня удачи в его нью-йоркских делах, — говорю я. — И дай ему знать, что я скучаю по его необузданной сексуальной энергии, — говорит Дилан. Джесси смеётся. — Я должна было быстро разобраться с печеньем. — Умно, — говорит Дилан. — Кстати, думаю, кассирша может быть убийцей. На этот раз смех Джесси кажется натянутым. — Я удивляюсь Саманте. Как она ещё тебя терпит? У неё стальная выдержка. — О, ты даже не представляешь… Я оттаскиваю Дилана прочь. — Пока, Джесси. Повеселись! Дилан чуть ли не роняет коробку. — К чему такая спешка? — Потому что всё это странно и неожиданно для меня, Ди, ты должен это понимать. — Что-то не похоже, чтобы это был Артур. — Нет, но это наталкивает на мысли о нем. Как, по-твоему, это выглядит? Мне понравился его вчерашний пост в Instagram, а сегодня я околачиваюсь возле пекарни по соседству с ним. Он подумает, что я пытаюсь привлечь его внимание. Я не хочу вызывать бессмысленных подозрений, тем более что у него есть парень. — Я поднимаю палец. — Но если ты скажешь ему, что у меня тоже есть парень, я забью тебя до смерти этим же печеньем. — Это не сработает, — напевает Дилан. Я направляюсь обратно к железнодорожной станции, жалея, что всё это так сильно потрясло меня. Я хочу порадоваться за Артура, но тяжело чувствовать, что со мной он не был счастлив. Я просто был кем-то, кто развлекал его, пока он не нашёл кого-то получше. Но это нормально. У меня тоже есть кое-кто, кто лучше вписывается в мою жизнь. Вместо того чтобы беспокоиться о том, что я столкнусь со своим прошлым, я собираюсь продолжать строить своё будущее.