Here’s to us//За нас

Понедельник, 18 мая. Джесси выходит из примерочной в костюме в ёлочку, сшитом для кого-то на полфута выше. — Прикольно, я выгляжу как трое детей в плаще, — говорит она. Я смеюсь. — Нет, ты так не выглядишь. Она скептически смотрит на меня. — Во-первых, это блейзер, а не плащ, — Джесси надувает щёки и шумно выдыхает, и я мгновенно ощущаю боль тысячи парней из пригородных торговых центров. — Что мне делать? Я не могу появиться в юридической фирме вот так. — Ты же знаешь, что на самом деле тебе не обязательно надевать костюм, да? Просто веди себя по-деловому непринуждённо. Она в отчаянии смотрит в зеркало. — Что это вообще значит? — Деловая непринуждённость? Я не знаю, что-то вроде блузки или рубашки на пуговицах. Ну, типа того. Просто одевайся, как Меган Маркл, в костюмы. — Так ты говоришь, что мне реально нужен костюм? — Джесси выглядит сбитой с толку. — Нет… Да, нет, просто так называется шоу. Меган одета в строго деловой повседневный костюм. Знаешь что? Давай я просто открою свою доску с Меган… — Почему у тебя есть доска Меган Маркл в Pinterest? — Потому что она моя близняшка по дню рождения. Ты это знаешь, — я встаю, доставая свой телефон из заднего кармана. Но я останавливаюсь как вкопанный в тот момент, когда вижу экран. Два уведомления. Два сообщения. Сообщения от… — Джесс, — мой голос выходит сдавленным. — Бен ответил. Джесси вырывает телефон у меня из рук. — Ты написал ему? Когда? — Пока ты была в раздевалке. Это ничего не значит. — Ты собираешься рассказать Майки? — спрашивает она. — Уже. — Ты сказал Майки, что написал Бену? — Да! Иди проверь, если хочешь. Джесси прищуривает глаза, как будто ищет подвох. — Всё в порядке! Почему ты веришь в мои отношения? — Что? — она замолкает, поражённая. — Неправда. Я просто думаю, что тебе следует быть осторожным. Не хочу, чтобы ты делал что-то, о чём потом пожалеешь. — Джесси, я не собираюсь изменять. Это совершенно не… — Я знаю! Но, Артур, измена — это не единственное, что может испортить отношения, ясно? Вот, — она возвращает мне телефон. — Просто возьми. Но используй это ответственно, хорошо? — Значит, я должен удалить ядерные коды из заметок? — Просто не разрушай свои отношения с Майки. Он мне вроде как нравится. Я улыбаюсь. — Мне тоже. Теперь я думаю о том, как Майки удивил меня этим утром видео, где они с Мией поют «New York State of Mind» — и это, пожалуй, самая милая вещь, которая когда-либо случалась в истории музыки. Я показал его Джесси за завтраком, и половинка круассана выпала у неё изо рта, когда Майки попал в А4 во втором куплете. Это был первый раз, когда она услышала его певческий голос вне группового вокала. Майки просто всегда очень стеснялся соло. Но, чёрт возьми, просто посмотрите на него сейчас. Я никем так не гордился с тех пор, как… ну, с тех пор, как «Bennace the Menace» загрузил свою последнюю главу на Wattpad. Бен. Как только Джесси выходит из раздевалки, я просматриваю свои сообщения. Определённо, это знак от Вселенной! И, говоря о 🪐, угадай, где я сейчас Второе сообщение от Бена — фотография. И мой мозг просто выходит из строя. — Срань господня. — О-о-о. Что? — Джесси выглядывает из-за занавески примерочной. — Бен на почте. — Ладно. — Джесси, в почтовом отделении. Это… — Это место, где вы познакомились. Я знакома с этой легендой. — Нет, я имею в виду, что это в двух кварталах отсюда. Бен Алехо в двух кварталах отсюда, — глаза Джесси широко распахиваются. «О.» Я прижимаю телефон к груди, лишь наполовину осознавая, что делаю это. Моё сердце колотится так сильно, что, клянусь, экран может треснуть. — Может, нам сходить поздороваться? — Ты имеешь в виду, не устроить ли нам засаду на твоего бывшего? — Это не засада! — я смеюсь, но у меня перехватывает дыхание. — Я просто думаю, что было бы здорово увидеть его. Прошло два года… — Так построй с ним реальные планы, как с нормальным человеком. Но я качаю головой ещё до того, как она замолкает. — Ты не понимаешь, как мы с Беном работаем. Джесс, это всё игра вселенной. Бен сам так сказал! — Да, но… — И это не засада. Это сюрприз! Я имею в виду, когда Дилан был в больнице, я проехал через половину Манхэттена, чтобы оказаться там. И Бен был чертовски доволен этой засадой. Я не думаю, что когда-нибудь забуду выражение его лица, когда он увидел меня в приёмной. Джесси поджимает губы. — Артур, я… — Ладно, ты знаешь, на кого ты сейчас похожа? — Кого? — Ты говоришь так, как это было перед Новым годом! Артур, что ты делаешь? Куда ты летишь? Разве ты не можешь просто поговорить с ним, когда вернешься в школу? — Ну что ж, я рада, что в тот раз всё получилось! — говорит Джесси. — Но ты не можешь притворяться, что это не было рискованно. Заявиться в дом родителей Майки? Что, если бы они отправились куда-нибудь на выходные? — Это был вторник… — Дело не в этом. Только потому, что в прошлый раз тебе повезло… — Повезло? — я усмехаюсь. — Окажи мне небольшую услугу, пожалуйста. Это был грандиозный жест на пятерку с плюсом! — Так что, может быть, давай не будем делать грандиозных жестов в пользу твоего бывшего. — Джесси! — я прижимаю пальцы ко лбу. — Ты хочешь, чтобы у меня была компаньонка? Так пойдем со мной! — Я и не говорила, что тебе нужна компаньонка. Джесси хватается за занавеску в раздевалке и смотрит на меня сверху вниз, кажется, целый час. Затем она вздыхает. — Ладно, послушай. Сходи на почту. У меня здесь есть ещё несколько вещей, которые нужно примерить, а потом я пойду посмотрю, какие ещё магазины есть в этом квартале. Просто напиши мне, когда будешь возвращаться этим путём, хорошо? — Тебе не нужно этого делать. Я могу подождать тебя… — Артур. Иди! — Но… — Сейчас же. Или ты будешь скучать по нему. — Хорошо. Ладно. Я быстро киваю и выдыхаю. И с этими словами я срываюсь с места и убегаю. Я знаю дорогу туда наизусть. Всё в этом месте точно такое же, каким я его запомнил: белый камень, зелёная отделка и надпись «ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ» рельефными заглавными буквами. И эти стеклянные двойные двери — я почти уверен, что, пройдя через них, я перенесусь прямиком в то лето. Снова я шестнадцатилетний, в своём нелепом галстуке, ослеплённый этим парнем, его лицом и большой картонной коробкой. Встреча с Беном сделала ряды почтовых ящиков похожими на золотые кирпичики. Лампы дневного света превратились в солнечный свет. У Бена просто был такой способ заставить весь мир казаться увеличенным. В тот день я даже не узнал его имени, не взял его номер телефона и понятия не имел, где его найти. И всё же мне казалось, что Нью-Йорк наконец-то приоткрылся для меня. Забавно оглядываться на это сейчас, зная всё, что было дальше. Я чувствую себя путешественником во времени, появившимся из будущего. Конечно, моё сердце безоговорочно решило, что мне снова шестнадцать. Оно бьётся так быстро, что я его слышу. Теперь, когда я здесь, я едва могу уложить это в голове. Бен. Мои ноги кажутся слабыми и болтающимися, почти веретенообразными. Мои пальцы находят дверную ручку, и внезапно я начинаю спускаться по пандусу в холл. К Бену. Впервые почти за два года. Всё так запутано и странно. Я и не знал, что всё ещё могу чувствовать себя так. А потом я вижу его, прислонившегося к киоску самообслуживания, с пустыми руками и без всякой цели. Ни коробок, ни упаковочных листов, ни даже книжки с марками. Но он выглядит совершенно как дома. Я думаю, что он вроде как всегда так делает. Его волосы немного отросли, а его темно-синие брюки выглядят смелее, чем всё, в чём я когда-либо его видел. Но больше всего я просто загипнотизирован его профилем и тем, как его волосы завиваются вокруг ушей. Вещи, о которых я знал, но забыл. Забавно, как время всегда размывает детали. Он поворачивается ко мне и заметно вздрагивает. — Артур? Моё сердце подскакивает к горлу. — Прости. Я… я просто… Когда ты написаа сообщение, мы были… я был неподалёку. В двух кварталах отсюда. Прости, — я бесполезно машу руками. — Как ты? Бен смеётся. — Я в порядке. Чёрт возьми. Артур. И следующее, что я помню это то, как он обнимает меня, а я обнимаю его в ответ, и это так же знакомо, как дыхание. То, как он пахнет, то, как соприкасаются носки наших кроссовок, то, как я прижимаюсь к его подбородку. Может быть, все эти последние два года были сном. Может быть, всё это время я был здесь, в объятиях Бена. Может быть, я никогда и не уезжал. Мне хочется разрыдаться. Я чувствую себя как… Майки. У меня есть Майки. Так что я не могу… я не могу этого чувствовать. А я этого и не чувствую. Потому что здесь нет ничего такого, что можно было бы почувствовать. И мой мозг уже знает это. Просто моим легким нужно немного времени, чтобы восстановиться. Бен высвобождается и изучает моё лицо, а я смотрю в ответ. Я ничего не могу с собой поделать. — Я скучал по тебе, — выпаливаю я. Бен снова обнимает меня. — Я тоже. Прости, что я не… — Нет, это моя вина, — говорю я. — Я был как бы погружен в свои дела. Учёба, знаешь ли. — И Майки! Как у тебя с ним обстоят дела? Ух ты, ладно. Сразу же перешёл к разговорам о парне. Но это же здорово! Просто пара старых друзей, обсуждающих нашу личную жизнь. Может быть, на этот раз мы даже сможем пропустить ту часть, где мы преследуем друг друга в течение трёх месяцев. Бен выжидающе смотрит на меня, и мои щёки вспыхивают. — Да! Майки! Он хорош. Я не могу определиться, увеличились ли веснушки у Бена. Может быть, я просто привык видеть только те, которые изображены на фотографиях. — Это действительно здорово. — Как ты? Как дела в школе? — Отлично. Я имею в виду, я много пишу. Не то чтобы для школы. Просто штуки с волшебниками, — он пренебрежительно машет руками. — Просто штуки с волшебниками? Ты ведь понимаешь, что разговариваешь с человеком, который трижды прочитал «Войну злых волшебников», верно? — О-о-о. Правда? — Бен, я буквально прочитал фанфики других людей о войне волшебников. — У меня есть… фанфики? — Безусловно, — я краснею, вспоминая фанфик, которую обнаружил прошлой осенью, о Бен-Джамине и короле Артуро, которых вместе заперли в темнице. Не такой уж тяжёлый сюжет, но проза была очень описательной. Я прочищаю горло, игнорируя румянец на щеках. — Так почему же ты убрал «Войну злых волшебников» с Wattpad? — О. Я просто пересматриваю его. Добавлю кое-что, — неопределённо говорит он. — Дай мне знать, если тебе понадобится, чтобы кто-нибудь посмотрел то, что ты добавишь! Ух ты, мне нравится, как круто я отыгрываю. Мне нравится, что я не являюсь очевидным грёбанным фанатом своего бывшего. Эй, может быть, я стану первым в мире человеком, вступившим в парасоциальные отношения с кем-то, с кем у меня в буквальном смысле был секс. — Спасибо, это многое для меня значит. Серьёзно, — мгновение он изучает меня, улыбаясь. — О! Погоди, ты не поверишь, с кем я столкнулся в Центральном парке… — Пожалуйста, скажи, что это были близнецы. — Нет! — он смеётся. — Ух ты, хорошая догадка. Но нет. Итак, я тусуюсь с друзьями, и мы натыкаемся на свадьбу, да? А когда я подхожу ближе, я понимаю, без шуток, это пара из того флешмоба с предложением. — Завались. — Совершенно серьёзно, — он потирает щёку, ухмыляясь. — И я такой: «откуда я их знаю, откуда я их знаю… вот ДЕРЬМО». — Вселенная! Когда это было? — В субботу! Просто так получилось. Я вообще—то заснял видео — я как раз собирался отправить его тебе. Бен отступает к киоску самообслуживания, пропуская чернокожую женщину с малышом бороном на руках, и я плыву рядом с ним, в моём мозгу вспыхивает огонек. Суббота. В тот день Бену понравилась моя фотография. Ностальгия, я полагаю? Может быть, это просто вселенная напомнила ему о моём существовании. Я изучаю его лицо. Теперь он рассказывает о том, как подружки невесты носили брюки, и о том, какое у Дилана было мнение о кофе уличного торговца, и я продолжаю кивать в такт, но мой мозг далеко отсюда. Потому что как Бену позволили просто появиться на свет с таким лицом? Это очень довольно грубо, если честно. Да, Бен, мы все знаем, что ты великолепен. Тебе не обязательно бить людей этим по голове. Или, может быть, это только у меня так. Я даже не знаю, производит ли он такой эффект на большинство людей, но что-то в лице Бена Алехо заставляет мой мозг включиться. Это просто происходит, и я никогда этого не понимал. Честно говоря, поначалу это усложняло ситуацию с Майки, потому что с ним всё происходило не так мгновенно. Я имею в виду, я определённо заметил Майки. Я часто видел его в кампусе — этого миловидного мальчика в дедушкиных очках и со светлыми, как у Эльзы, волосами. Но это не была ситуация «останови меня на полпути», когда все органы на палубе. И я думаю, это заставило меня задуматься, было ли моё влечение к Майки вообще реальным. Раньше я пытался собрать доказательства этого. Я провёл весь осенний семестр, изучая рот Майки, линию его подбородка, его тёмно-русые брови и ресницы. То, как он печатал все свои показания для класса и выделял почти каждую строчку. Иногда он казался мне таким неотразимым, но в другое время я мог бы поклясться, что уговаривал себя на это. И когда мы целовались, всегда вспыхивали искры, но потом я чувствовал такое странное облегчение. Как будто я никогда не мог до конца поверить, что искры будут там в следующий раз. Помню, я задавался вопросом, встало бы всё на свои места, если бы я просто попросил Майки стать моим парнем. Один последний прыжок, и я был бы уверен. Но если бы я не был уверен, как бы я мог спросить его об этом? Я продолжал откладывать это на неделю, и ещё на неделю, и ещё через неделю после этого, пока не наступил декабрь. И я всё ещё не был уверен. Что было похоже на своего рода ответ. Поэтому я порвал с ним, хотя даже при слове «разрыв» чувствовал себя нелепо. Можно ли вообще назвать это разрывом, если изначально это были не настоящие отношения? Несмотря на то, что Майки был совершенно невозмутим, когда я рассказал ему об этом, я проплакал всю ночь. Я чувствовал себя чудовищем. Но опять же, проснувшись на следующее утро в одиночестве в своей постели, я почувствовал себя… правильно. И на следующий день почувствовал себя ещё более правильно. Всю ту неделю я ходил по кампусу с таким чувством, словно только что сошёл со слишком быстрой беговой дорожки. Сбитый с толку и испытывающий головокружение, но в то же время какой-то блаженно развязанный. А потом наступили зимние каникулы. Сначала это были мои родители, которые делали это странным, особенно мама. Она была так полна нежной заботы, что это было почти агрессивно. По сути, ни один из них не выпускал меня из виду целую неделю. Мы сделали освещение меноры в «Авалоне» и «Фантазию в огнях» в «Каллавей Гарденс», и они оба все это время настороженно наблюдали за мной, как будто в любой момент я мог вспомнить, что схожу с ума от большого беспорядочного обвала по спирали мрака. Но это было совсем не похоже на мой разрыв с Беном. Во-первых, я был на полтора года старше и мудрее. — К тому же, — напомнил я маме, когда она заезжала на парковку торгового центра North Point. — На этот раз бросили не меня. Мама припарковала машину и повернулась, чтобы странно посмотреть на меня. — Тебя и в прошлый раз не бросали. Конечно, она была права. Мой разрыв с Беном был по обоюдному согласию. Технически, устно, в сообщениях и с любой точки зрения. Я не знаю, почему мне всегда казалось, что Бен бросил меня. Дело в том, что Майки был другим. По большей части я чувствовал себя прекрасно. Может быть, моё сердце и слегка сжималось каждый раз, когда я пробегал мимо его имени в своих сообщениях, но это не значит, что я хандрил или тосковал. Иногда я даже проводил часы, не думая о нем. До Сочельника. Клянусь, это осенило меня из ниоткуда. Мои родители смотрели «Один дома» в двадцати миллиардный раз, пока я листал TikTok и обменивался мемами с Итаном. Но потом Маколей Калкин вошёл в церковь. Мне кажется, я на секунду перестал дышать. Это было похоже на падение мультяшной наковальни. Хор пел «O Holy Night». И внезапно всё, о чём я мог думать, была та октябрьская ночь, когда мой друг Муса заставил нас проснуться до рассвета, чтобы посмотреть на какой-то метеоритный дождь. Не буду врать — поначалу я был действительно недоволен этим. Я был только наполовину в сознании, было чертовски холодно, и я с самого начала не совсем понимал, в чём смысл метеоров. Но потом мы добрались до Фосс-Хилл, и что-то изменилось в моей голове. Там было много людей, которые лежали на одеялах, накрыв их сверху дополнительными одеялами, как на самой большой в мире вечеринке с ночёвкой. И было действительно приятно свернуться калачиком рядом с Майки, смотреть на небо и держаться за руки под одеялом. Он рассказал мне о своей племяннице, и каково это — иметь гораздо более старших братьев и сестёр, и как ему было одиноко, когда они все уехали в колледж. За тот месяц или около того, что я его знал, я никогда не слышал, чтобы он говорил так много сразу. Это был первый раз, когда я заметил его очень слабый акцент, переливчатость в голосе на коротком звуке «о». Мне хотелось целовать его каждый раз, когда он произносил «Бостон». Он рассказывал о Рождестве, о том, как сильно он его любил, и о том, как он раньше пел со своим церковным хором. Он ненавидел, когда они исполняли «Joy to the World», потому что она была слишком мелодично проста, но «O Holy Night» была его любимой. Поэтому я рассказал ему, как мы пели эту песню в школьном хоре, и мне нравилось, когда ноты в конце становились по-настоящему высокими, но мне всегда приходилось произносить слово «Христос» одними губами, вместо того чтобы петь его, потому что я не хотел, чтобы Бог думал, что я плохой еврей. Майки повернулся ко мне лицом, когда я это сказал. — Плохой еврей? — За то, что изменяю ему с Иисусом. Я надеялся рассмешить Майки, но у него этого не получилось. Он просто смотрел на меня, слегка улыбаясь, как будто начинал понимать, что мой мозг — это всего лишь одно большое яйцо-сюрприз, полное загадочных странностей, и, возможно, это было вовсе не так уж плохо. Я попытался запомнить черты его лица в свете звёзд. В тот момент мы уже целовались несколько раз, но что-то в этом моменте, казалось, ранило глубже, чем поцелуи. Итак, два месяца спустя я сидел на диване между своими родителями и думал:«О, чёрт тебя подери». Я скучал по нему. Вот так я и оказался в Бостоне неделю спустя, умоляя Майки начать заново. Чтобы на этот раз позволить мне сделать всё правильно. Быть настоящими, официальными парнями. Майки Маккоуэн, мой настоящий, официальный парень. Поэтому Бен Алехо может отправить свои глаза, веснушки и чертовски милые ярко-синие штаны обратно во вселенную. Вернуть отправителю. — И самое странное, — говорит Бен. — Это то, что я даже не знал, что ты будешь здесь буквально до того дня. Я не знаю, как я это пропустил. — Это… да, это вошло в планы недавно. Своего рода неожиданное предложение о работе. — Что ж, я рад, что ты вернулся, — говорит он, улыбаясь мне так нежно, что я покрываюсь румянцем. — Да, я тоже. Бен начинает говорить, но затем его глаза поднимаются, рот захлопывается, и из ниоткуда появляется темноволосый мальчик. Он бросает две коробки на землю рядом с Беном. — Прости, прости! Не злись. Я здесь! Он игриво хватает Бена за обе щеки и быстро целует его в губы. Каждая молекула воздуха покидает мои лёгкие. — Привет! — говорит парень, протягивая руку. — Марио. Марио. У меня голова идет кругом. Марио? Я никогда не слышал, чтобы Бен даже упоминал имя Марио, когда не говорил о Nintendo. И я никогда в жизни не видел этого парня. Его нет ни на одной из фотографий Бена в Instagram. Поверьте мне, я бы, блять, запомнил это, особенно если бы парень выглядел вот так. Потому что этот парень пиздецки симпатичный. Или горячий. Наверное, «горячий» — подходящее слово. У него большие карие глаза, лицо кинозвезды и широко открытая улыбка, и он одет в комбинезон с наполовину застёгнутыми пряжками поверх майки, как будто он только что выбрался из чьего-то курятника на заднем дворе в Бруклине. К тому же у него действительно красивые руки. Не в смысле накачанного бодибилдера, но он определённо выглядит так, словно побывал в тренажерном зале. И он по меньшей мере на полфута выше меня. И… Я понимаю, что должен пожать ему руку. — Привет! Артур. В смысле, я Артур, — я моргаю. — Погорди. Артур в смысле Артур? Ладно, значит, новый парень Бена знает обо мне, и это просто… так забавно. Даже смешно. Марио знает меня по имени, а я даже не подозревал о его существовании. Бен неловко улыбается и пожимает плечами, и всё лицо Марио озаряется. — Да ни в жизнь! — он крепко обнимает меня и целует в щёку. — Так приятно с тобой познакомиться. Чёрт возьми. Ты здесь в командировке, или на лето, или что? — На лето, — говорю я. Марио. Парню Бена. Потому что у Бена есть парень. — У меня стажировка с этим странным режиссёром и драматургом Джейкобом Д. — Джейкоб Демски? — Ты знаешь Джейкоба Демски? — Чувак, Джей Ди — легенда. Ты серьёзно работаешь на него? — Марио хлопает в ладоши. — Артур, поздравляю! Это безумие. — Спасибо! Я… да. Я взволнован, — я краем глаза замечаю, что Бен нервно переводит взгляд с Марио на меня и обратно, как будто мы — кроссовер, о котором он никогда не просил. — Извини, тебе нужно кое-что отправить по почте. Не хочу тебя задерживать, — говорю я, неопредёленно указывая на коробки у ног Бена. — В любом случае, мне пора бежать. Я встречаюсь со своей подругой… — Нет, всё в порядке! Я просто так рад наконец-то познакомиться с тобой, — Марио снова обнимает меня. — Серьёзно, не будь незнакомцем. Нам всем стоит как-нибудь потусоваться. Он улыбается, и это так явно искренне, что почти застает меня врасплох. — Хорошо, — я оглядываюсь на Бена, который выглядит таким же ошеломлённым, как и я. — Ладно, да. Звучит здорово. Только я, Бен и его парень. Потому что у Бена есть парень. Что, чёрт возьми, абсолютно нормально, потому что у меня тоже есть он. У меня есть парень. У меня есть Майки. И ещё до того, как я выхожу из почтового отделения, мой телефон начинает набирать его номер.