Here’s to us//За нас

Пятница, 22 мая. Это слишком. Всё это больше, чем слишком: лазеры, синтезаторная музыка и мигающие неоновые огни. Тот факт, что вся эта ночь ощущается как одна большая шутка, в которой я не участвую. Я не знаю, почему я думал, что это пройдёт хорошо. Я в некотором роде даже ждал этого — пара кайфовых, приятных друзей проводят кайфовый, приятный вечер, где я был бы одним из тех зрелых дружу-со-своими-бывшими парней. К тому же, если бы всё завернуло не туда, я всегда мог просто исчезнуть на полпути с Джесси. Крайне надёжно, не так ли? Неверно. Джесси сбежала с Самантой час назад, Бен и Дилан находятся на десятом уровне инопланетного вторжения, а новый парень моего бывшего, возможно, планирует убить меня одной силой своего обаяния, а может и нет. — Я был там на неделю после Рождества, — говорит Марио. — Максималка шестьдесят и постоянно светящее солнце. Просто ахрененно. Бен даже не… — БЛЯТЬ! — Дилан бьёт руками по столу. — Выкуси, — говорит Бен. — Вы-куси. — …пока я не показал ему фотографии. Я отключаюсь, потому что мне не нужно слышать о сексуальных калифорнийских фотографиях Марио. И мне не нужно больше свидетельствовать хорошие бицепсы Марио. Мы поняли, Марио, ты тренируешься. Это просто отстой, потому что сегодня мне вроде как нравилось моё лицо. Даже мой наряд казался подходящим: закатанные рукава, лёгкий свитер-жилетка и мой новенький синий галстук в цветочек. Тадж сказал, что я выгляжу как безумное дитя мечты о фее Джозефа Гордона-Левитта и Зуи Дешанель в сиквеле фильма «500 дней лета» в альтернативной вселенной, и я думаю, мой мозг просто воспринял это и смирился. Весь день у меня было ощущение, что я живу в кино, как будто во мне было что-то золотое и пронзительное. Я чесал затылок, и это ощущалось так, будто меня снимали. Почти можно было услышать, как The Smiths играют на заднем плане. Пока не вошёл Марио. Так мою виниловую пластинку ещё не переворачивали. Солист мечты? Нет! Просто восемнадцатилетний придурок из Джорджии с фермерским загаром и новый жирный прыщик на моём подбородке. И эти две дюжины мерцающих светодиодных экранов телевизоров не совсем создают то приятное настроение, на которое я надеялся. Но бьюсь об заклад, они бьют, как солнечный свет в золотой час, когда ты ростом с Марио. Могу я просто телепортироваться в Бостон? Это всё, чего я хочу. Обычный вечер на диване с Майки. Он будет крутить анимированных акул в Animal Crossing, я буду смотреть видео с бродвейским прокатом на YouTube, а потом мы почистим зубы, выключим свет и уж точно не будем заниматься сексом, поскольку Майки даже мастурбировать не будет, когда его сестра дома. Но кого это волнует? Я просто хочу просыпаться рядом с ним. Я мог бы позвонить ему. Я мог бы спрятаться в какой-нибудь гоночной игре или улизнуть в вестибюль, и, возможно, это всё, что мне нужно, чтобы чувствовать себя уверенно. Милое, надёжное личико моего парня. Но что бы я ему сказал? Как бы я объяснил Майки сегодняшний вечер? Я не имею в виду «у Дэйва и Бастера» или даже тот факт, что я здесь с Беном. Майки знает об этом, и его всё устраивает. Я думаю, Бен не такая уж угрожающая концепция, когда на горизонте есть кто-то вроде Марио. Теперь Марио рассказывает какой-то анекдот об их занятиях по писательскому мастерству, о рукописи Бена и о том, что Бен однажды сказал во время критики сверстников, и, клянусь, каждое второе слово, которое он произносит, — имя Бена. И он продолжает трогать Бена за руку. Что, я думаю, прекрасно, хотя я не уверен, почему он думает, что отвлечение Бена в середине игры закончится хорошо. Это мальчик, который, как гласит легенда, однажды отказался от минета в пользу того, чтобы побить рекорд Дилана в Candy Crush. Минет от Хадсона, для протокола. Бен никогда не отказывался от моего минета. Не то чтобы у него когда-либо была такая возможность. Но всё это не имеет отношения к делу. Минет определённо не имеет отношения к делу. Это даже не относится к нам сейчас, потому что у Бена есть парень, и у меня есть парень, и все устроились. И счастливы. Я счастлив! Я просто немного не в себе сегодня, но что с того? Не похоже, что Марио замолчал настолько надолго, чтобы заметить. — Так что я такой, знаешь что? После этого я пойду домой и доделаю остальное сегодня вечером. Сколько бы времени это ни заняло. Я просто отосплюсь завтра в самолёте. Я неопределённо улыбаюсь, как будто имею хоть какое-то представление о том, что здесь происходит. — Однозначно. — Знаешь, я чувствую себя хорошо. Как будто я знаю, к чему клоню, так что теперь остаётся только подобрать слова, — он зевает и потягивается. — О боже, сорян. Я так поздно встал… Занимался сексом с Беном, думаю я. — …подбирал ритм для кульминации, — говорит он. И мне требуется блядская минута, чтобы понять, что он говорит о сценарии, а не половом акте. Лицо Марио влияет на мои мозговые волны? Это именно то, что происходит, когда ты встречаешь нового парня своего бывшего? Я украдкой бросаю быстрый взгляд на Бена и Дилана, они оба так близко наклоняются к консоли, что я не могу сказать, в чем их цель — уничтожить пришельцев или поцеловаться с ними. Нет никаких шансов, что эта миссия закончится в ближайшее время. Мне просто нужно отойти на минутку. Моему мозгу нужна перезагрузка к заводским настройкам. — Мне нужно позвонить, — я качаю головой, морщась. — У меня есть звонок. Которой нужно сделать. — Ах. Проверить, как дела у парня, — понимающе говорит Марио. Я киваю, немного слишком быстро. Верно. Проверяю своего очень проницательного парня, который продержится, сколько, десять секунд, прежде чем спросить, всё ли у меня в порядке? В этот момент я начинаю сбиваться с толку, объясняя, что я в полном порядке, даже отдалённо не расстроен, потому что с чего бы мне расстраиваться, и если я кажусь угрюмым, значит, я просто устал. СМОТРИ, Я ЗЕВАЮ! ОБЫЧНЫМ ЗЕВКОМ. Ага, это его успокоит. Пять минут и одно очень будничное сообщение Майки спустя, я набрасываюсь на Итана из гоночной машины. Угадайте, кто тусуется с новым парнем Бена😬 Две секунды спустя мой телефон гудит от входящего звонка. Итан даже не дожидается, пока я поздороваюсь. — Ты видешься с Беном? — Я не вижусь с Беном! Я с парочкой людей в Dave &Buster's… — С парочкой людей, включая Бена. — И парнем Бена, — напоминаю я ему. Парень Бена, парень Бена, парень Бена, парень Бена. Я моргаю, уставившись на руль, чувствуя себя ошеломлённым и не в своей тарелке. Я как будто стою за пределами собственного мозга. — Я не знал, что у Бена парень, — говорит Итан. — Не просто парень. Чрезвычайно сексуальный парень. Определённо сексуальнее меня. — Воу. Повезло же Бену. Я чуть не роняю телефон. Повезло же Бену? Итан вообще помнит о нашем разрыве? Я проплакал всю обратную дорогу из Нью-Йорка. Не мог уснуть. Я был зомби несколько недель. Я съел столько пинт мороженого, что папа начал называть меня Молочным королём. Даже при воспоминании о осени в выпускном классе у меня крутит живот. — Не могу поверить, что ты только что это сказал. Итан смеётся. — Почему? У тебя есть парень. Так почему у него не должно быть? Я смеюсь так громко, что парень с усиками поворачивается и смотрит на меня через водительскую дверь. Я отмахиваюсь от него и поворачиваюсь обратно к Итану. — Ты упустил ту часть, где говорилось, что он сексуальнее меня? — Нет? — Ты должен был сказать, что я сексуальнее! — Но я ни разу его не видел, — говорит Итан. — Откуда мне знать? Я хлопаю себя по лбу. — Потому что Марио тебе не друг, а я являюсь таковым! — Его зовут Марио? Бляха, это действительно звучит сексуально. — О, поверь мне, я, блять, знаю. Я уже второй раз чувствую его сексуальность лично, — говорю я. И тут меня мгновенно охватывает паранойя, что Марио каким-то образом подслушивает это всё. Или Бен. Боже, я не знаю, что было бы хуже. Но когда я поднимаю взгляд, это всего лишь усики, уставившиеся на меня сверху вниз, и, необъяснимо, щёлкающий языком в букву V перевёрнутого знака мира. Не совсем тот жест рукой, который я бы использовал для описания своей сексуальной жизни, но ладно. Я одаряю усики своим собственным классическим жестом. — Я всё ещё зациклен на том факте, что ты тусуешься с парнем Бена, — говорит Итан. — Не нарочно! Во всём виновата Вселенная. Когда я снова поднимаю глаза, Усики, очевидно, решили поделиться своими дарами в другом месте, не загораживая мне обзор. И внезапно всё, что я вижу, — это игра на мотоцикле с двумя гонщиками. Ту, в которую мы однажды играли с Беном на нашем первом свидании. Я зажмуриваюсь. — Я не могу поверить, что Бен устраивает повторное свидание после нашего первого свидания. Прямо сейчас. Со своим новым супер-горячим парнем… — Он не такой уж и горячий! Ты сексуальнее! — Итан делает паузу. — Как у меня получилось? — Очень убедительно, — я сжимаю руль. — Нет ничего странного в том, чтобы чувствовать себя странно из-за этого, верно? Например, Бен странно относился к моему парню. Я могу быть странным из-за его. — Что странно, так это то, что ты только что четыре раза употребил слово «странный». — Ну, это странная ситуация! Итан смеётся. — На самом деле это не так! Ты просто завидуешь, что у твоего бывшего появился новый парень. Это самая нормальная вещь в мире. У меня сжимается грудь. — Ты думаешь, я ревную Бена? — Ну… — Сьюзикал! — лицо Дилана появляется рядом с игровым экраном, и я чуть не падаю со своего места. — Мне пора, я напишу тебе, — говорю я, нажимая на кнопку завершения вызова с такой силой, что почти сгибаю палец. Дилан уже втискивается на водительское сиденье рядом со мной. — Сьюзикал, выслушай меня. Ты мне нужен. Я люблю тебя. Я хочу провести остаток своей жизни с… — он вытаскивает меня из гоночной машины, — с тигром, которого ты собираешься достать мне в игровом автомате. Так что теперь я ошеломленно иду за ним, как будто он какой-то крысолов, перебравший кофеина. Он протаскивает меня мимо кассы с монетами, резко сворачивает налево рядом с Pac-Man, и вот они. Бен и Марио, бок о бок, но в то же время как бы лицом друг к другу. Марио говорит, а Бен смеётся, и есть что-то особенное в том, как они выглядят на фоне сложенных друг на друга плюшевых игрушек-призов. Как будто они позировали для какой-то причудливо-романтической фотосессии. У меня словно выбивает воздух из лёгких. Они очень, очень хорошо смотрятся вместе. — Отойдите в сторону, джентльмены! Прибыл король игровых автоматов, — говорит Дилан, кланяясь, и я, естественно, не могу сказать, пьян ли он или у него просто характер пьяницы. — Послушай, Сьюзикал, я не говорю, что ты должен завоевать этого маленького парня, чтобы доказать свою любовь ко мне. Но. Мне нужно, чтобы ты выиграл это, или я буду считать, что всё это было ложью… — Напомни мне, почему ты сваливаешь это на Артура, а не на Саманту? — перебивает Марио. — Потому что Саманта — полный отстой в игровых автоматах, и нам не нужно, чтобы это закончилось слезами. — Её слезами или твоими? — спрашивает Бен. — Не имеет значения. Бен улыбается мне, и мой мозг работает слишком медленно, чтобы удержаться от ответной улыбки. — Артур! Не своди глаз с приза, — Дилан стучит по стеклу игрового автомата, указывая на то, что кажется шаром из неоново-оранжевого синтетического меха с двумя белоснежными пенисами, торчащими из его морды. Я наклоняюсь. — Это должен быть тигр? — Сьюзикал, да ладно тебе. Тигр? — Дилан выглядит ошарашенным. — Вау, так это и есть тираннозавр рекс? Ящерица? Я полагаю, Муфаса для тебя просто лев? — Хорошо, — я делаю паузу. — Муфаса и правда лев… — Он чёртов король львов. А этот ублюдок — саблезуб. Столь же величественный. Столь же легендарный. Я называю его Сабре с «-ре», — Дилан целует кончики его пальцев. — За этот дополнительный штрих изящества. Сабрах. Я с минуту смотрю сквозь стекло, затем поворачиваюсь обратно к Дилану. — Он вроде как… — Нежный, но жестокий, — говорит Дилан, — с ангельским личиком. — Нет, его лицо — худшее, что может случиться с саблезубыми тиграми как видом, включая вымирание. Я собирался сказать, что он слишком зажат там. Его невозможно достать. — Ох уж ты. Такой скромняга. — Нет, я имею в виду, что эти клещи буквально ни за что не поднимут этого тигра. — Спасибо! — Марио выглядит торжествующим. — Именно это я и сказал! Говорю вам, они подстроили машины. В них просто невозможно выиграть. — Может, ты и не сможешь выиграть, — огрызаюсь я, что в моей голове звучит так дерзко и игриво. Но вслух это звучит резко и напряжённо, практически как объявление войны. Глаза Бена расширяются, совсем чуть-чуть, и Дилан заметно давится смехом. Марио только улыбается. — Крутяк. Докажи, что я не прав. Все трое подходят поближе, чтобы посмотреть, от чего моё сердце бьётся в два раза быстрее. У меня никогда не получалось игнорировать публику. — Хорошо, — я всматриваюсь сквозь стекло, обдумывая варианты. Затем я оглядываюсь на Дилана. — Я могу подарить тебе этого медведя. Дилан выглядит так, будто я только что попросил разрешения ударить его. — Я прошу саблезубого тигра, древнего зверя, обладающего достоинством и силой, а ты предлагаешь мне мишку, которого дарят на день святого Валентина? — Ладно, во-первых, этот медведь излучает достоинство и силу. Посмотри на его лицо. Во-вторых, если он тебе не нужен… — Воу. Я не говорил, что не хочу его, — говорит Дилан. Бен наклоняется ближе к Марио. — Почему это самое захватывающее противостояние, которое я когда-либо видел? — Напряжение, — бормочет Марио в ответ. — Ставки. Круто, рад, что могу обеспечить такое захватывающее развлечение для Бена и его нового парня. Так вот почему я здесь — давать им анекдоты, чтобы они могли рассказать их другим парам на будущих вечеринках? Детка, помнишь того маленького парня, с которым ты встречался, который думал, что сможет выиграть в игровом автомате? Я поворачиваюсь обратно к автомату, разглядывая свою мишень через стекло. На часах пятнадцать секунд. Медведь всего в нескольких дюймах от призового лотка, так что это хорошо — меньше места для захвата означает, что у клещей меньше возможностей для преждевременного падения. Двенадцать секунд. Его задняя нога зажата под чем-то, но остальные конечности свободны. Что ещё лучше, атласное плюшевое сердечко, которое он держит в руках, кажется, не приросло к его груди. Девять секунд. Восемь. Семь. Я собираюсь это сделать. Четыре секунды. Если выигрыш этого десятицентового мишки-валентинки поможет мне стереть самодовольную ухмылку с лица Марио, считайте, что я выиграл. Три секунды. Две секунды. Одна секунда. — Он слишком далеко, — говорит Марио, но он ошибается. Клещи опускаются прямо в цель, равномерно обрамляя её. Я не моргаю. Я даже не дышу. Клещи смыкаются, задевая морду и туловище медведя. Затем они замирают на долю секунды, прежде чем снова начать подниматься. Пустые. Конечно. только если не… — О. Мой. Бог, — Дилан прижимает ладони к стеклу. Клещи поднимают медведя за сердечко-валентинку и в целости и сохранности относят его к лотку для призов, прежде чем отпустить. На мгновение я застываю на месте, как танцор, принимающий джазовую позу с поднятыми руками после большого бродвейского номера. — Ахренеть. Ты, блять, сделал это. Ребята, вы это видите? — Марио хлопает своей ладонью по моей в самом энергичном жесте «дай пять» в моей жизни, а затем — прежде чем я даже осознаю, что это происходит — он обнимает меня. — Невероятно. Я не могу поверить, что сомневался в тебе. — Вот то, что я имел в виду. Раз и готово, — Дилан садится на корточки перед лотком для призов. — Правильно, иди к папочке. Бен одаривает меня небольшой улыбкой, и мой желудок переворачивается, как блинчик. — Ты только посмотри на этого малыша! Он такой милый, — говорит Марио, и я оборачиваюсь, краснея. Малыш? Ладно, но он смотрит на Дилана. Даже не на Дилана. На медведя. Марио говорит о медведе. — Знаешь, чего бы я хотел? — говорит Дилан. — Хотя бы один чёртов раз в жизни я хотел бы увидеть валентинку с капелькой креатива. Я не собираюсь его принимать в качестве твоего подарка. Разве мы не эволюционировали после ялюблютебя по-медвежьи сильно? Эй? — он нажимает на медвежье сердечко. — И где энергия для я еле люблю тебя по-медвежьи? — Это не валентинка, это подарок на расставание, — говорит Бен. Марио толкает его локтем и смеётся. — Это твой ход при расставании, Алехо? Ты выигрываешь парню медведя-засранца, и дело сделано? Нет. Ни в коем случае. Никто, буквально никто, не просил Марио рассказать о прошлых расставаниях Бена. И я с первого взгляда могу сказать, что Бен тоже чувствует себя странно из-за этого. На самом деле странно, сколь многому могут научить год или два общения в FaceTime. Сейчас я понимаю Бена лучше, чем когда мы встречались. Дилан принимает вызов. — Ты называешь моего медведя засранцем, Супер Марио? — Твой гипотетический медведь-засранец? Определённо, — говорит Марио. — В свою очередь, этого медведя? Просто чёртов душка. Дилан, ты счастливый папуля. И я думаю, что мной овладел какой-то демонический порыв Выбери-Меня-Крутого-Бывшего, потому что внезапно я выхватываю медведя у Дилана и тычу им в Марио. У Дилана отвисает челюсть. — ЧТО? И тогда я с нарастающим ужасом осознаю, что только что подарил новому парню своего бывшего плюшевого мишку. С сердечком. На котором написано, что я люблю тебя по-медвежьи сильно. Неужели вся моя жизнь вела к полнейшему позору этого момента? — Я… Господи, мне так жаль. Ты не обязан… Я тянусь за мишкой, но Марио отбирает его. — Эй, а ну-ка. Я не говорил, что ты можешь забрать его обратно. Дилан выглядит ошеломлённым. — Я никогда в жизни не был настолько оскорблён. Ты только что похитил моего ребёнка. — Ты только что сказал, что не примешь его в качестве подарка, — говорит Бен. — Беннифер, почему ты перевёл тему на капитализм? Марио прижимает медвежонка к груди, сердце к сердцу. — Артур, ты сделал меня самым счастливым человеком на свете. — Я… рад, что у вас двоих всё получается, — говорю я Марио. Но мой взгляд скользит к Бену.