Вечером, ровно в половину седьмого, Гермиона заползла в свою квартиру и, прижавшись спиной к стене, скатилась на пол. Живоглот уже кружил рядом с ней, потирая своей моськой о руку, требуя поглаживаний. Гермиона тяжело вздохнула. Ноги сковывала ужасная усталость, постоянное моральное напряжение в течение рабочего дня теперь отдавалось в голове ритмичным постукиванием, спина, казалось, превратилась в камень, а руки свисали с плеч, как две кишки. Устало улыбнувшись коту, Гермиона вяло почесала его за ухом. Живоглот устроился рядом, благодарно урча.
Так они просидели в коридоре у двери практически полчаса, пока Гермиона набиралась сил хотя бы для того, чтобы подняться. Она уже забыла, когда уставала настолько сильно. Конечно, учебу и кучу всяческих курсов нельзя было назвать легкой работой, но усталость физическая не шла ни в какое сравнение с тем, когда у Гермионы уставали мозги. Как бы странно это ни звучало.
Гермиона не могла расслабиться в ресторане ни на секунду. Ей казалось, что, если она допустит хотя бы малейшую оплошность, ее вышвырнут вон быстрее, чем она успеет сказать: «Беллатрикс Блэк гребаная стерва».
Вот какого черта она опять думает об этой женщине?
Наконец, накопив достаточно сил для того, чтобы поднять себя, Гермиона отправилась на кухню, чтобы покормить изнывающего кота, который уже семенил впереди, периодически оборачиваясь, дабы убедиться в том, что хозяйка идет–таки в нужном ему направлении. После коротких манипуляций с пакетиком влажного корма и миской, Гермиона направила своё тело в душ.
До сих пор не промолвив ни звука, с пустым взглядом она стояла под струями горячей воды, с удовольствием принимая тепло в каждую мышцу организма. Её розовое представление о работе поваром заметно потрескалось.
Чертовы овощи мерещились перед глазами.
Казалось, поверни она голову в сторону — увидит под ногами ящик с огнередькой.
Состояние было сравнимо разве что с приседанием со штангой на вытянутых руках в течение… Суток?
Но никто же так не делал, верно? А вот ощущения складывались именно такие.
Горячий душ однозначно оживил состояние Гермионы.
Выйдя из ванной, она внезапно счастливо выкрикнула в никуда:
— Я отработала целый день в Блэк, мать его, Хаусе! И даже не сдохла!
Вроде бы, стало немного полегче.
По крайней мере, не так жалко себя, изнывающую от усталости.
Уже сидя за столом на кухне, Гермиона поздравляла себя бокалом эльфийского вина. Неизвестно, что ждало её дальше, но начало положено и это главное. В холодильнике было пусто. Вспоминая события за последние пять дней, Гермиона поймала себя на мысли, что даже и не ходила в магазин за продуктами, да и готовить бы сейчас она уже точно не стала.
Хватит с неё кухни и всего, что с ней связано, на сегодня.
Гермиона взяла в руки телефон и пробежалась взглядом по сайту с доставкой еды.
Вспомнился аромат гриля, который успешно отпечатался не только в памяти, но и крепко закрепился на спецформе, волосах и даже коже. Кажется, запах кухни до сих пор стоял в носу. После смены, когда она шла к каминной сети, Гермиона ловила на себе странные взгляды. Все оборачивались и вели носом в её сторону, принюхиваясь так, будто увидели жареный во фритюре пирожок с мясом. И сейчас ей, как никогда захотелось чего–то, приготовленного именно на живом огне. В итоге Гермиона заказала шашлык из куриных крыльев, соус из свежих томатов с зеленью и овощи гриль.
Идеально.
Через час Гермиона получила свой заказ и, расплатившись с курьером банковской картой, поспешила приступить к ужину. Живот уже не на шутку урчал, требуя калорий. По телевизору шёл неизвестный ей сериал про маньяков. Гермиона блаженно обгрызала косточку, пока на экране расчленяли какую–то жертву, запивая всё это дело вторым бокалом того же полусухого вина. Время показывало почти десять вечера. Досмотрев серию, в конце которой, конечно же, поймали этого психопата, Гермиона навела порядок на кухне и поспешила прилечь. Завтра предстоял ещё один тяжелый день.
И послезавтра.
И после–после завтра.
В общем, каждый день до выходных.
Если она не сдохнет, погребенная под ящиками с овощами, конечно же.
Или ее не убьет Беллатрикс Блэк.
Опять эта Блэк.
Подмяв под голову подушку и укутавшись в толстое одеяло, Гермиона прикрыла глаза лишь на минутку. Ей всё–таки ещё хотелось перед сном прочитать главу любимой детской книги, которая всегда помогала расслабить мозг и отключиться от окружающего мира. Гермиона уже собиралась сесть ровнее, чтобы перелистнуть страницу, как
…ощутила нежное касание ладони между лопатками.
Гермиона повела плечом и глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться на этом приятном ощущении. Касание повторилось, заставляя улыбнуться. Гермионе нравилось то, что она чувствует. С постоянной учёбой и попытками найти хорошую работу, она уже даже не могла вспомнить, когда позволяла кому–то касаться себя хотя бы так. Ласкающее движение снова ощутилось на спине, только теперь к мягким пальцам добавились ногти, скользнувшие сверху вниз, приятно царапая кожу.
Гермиона повернулась на спину в попытке ощутить приятные прикосновения ещё.
Она задержала дыхание, когда чьи–то руки коснулись её талии, затем скользнули вверх. Кончики пальцев прошлись по вздымающимся от сбившегося дыхания ребрам, будто пытаясь погладить льнувшую к ласковым рукам кошку. Гермиона слегка выгнула спину, позволяя касаниям продвинуться выше, скользнуть по груди вверх к шее. Когда пальцы сомкнулись на горле, сжимаясь уже ощутимо, Гермиона распахнула глаза в попытке рассмотреть человека, который так бесцеремонно вторгся в её личное пространство.
Это сон?
Или нет?
Перед глазами плыл какой–то странный туман, через который Гермиона ничего не могла разглядеть.
Мягкие руки всё ещё касались ее, казалось, везде и сразу, не давая сосредоточиться на том, кто именно дарил приятные ощущения. Гермиона очень хотела понять, кто же это был, силилась рассмотреть сквозь плотный туман этого человека.
Кто ты?
Пальцы снова скользнули, царапая кожу, наверняка оставляя на ней красные полосы, которые потом исчезнут, оставляя после себя только воспоминания о приятных ощущениях.
Гермиона сдалась, снова закрыла глаза, давая сладкому водовороту закружить себя.
Лёгкое касание волос скользнуло по её затвердевшим соскам. Гермиона вздрогнула, сдерживая стон. Она не была громкой в постели, почему–то стесняясь этого, но сейчас каждое движение казалось правильным.
Показывать эмоции было н–е–о–б–х–о–д–и–м–о.
Как дышать.
Теплое дыхание скользнуло по шее, заставляя слегка наклонить голову, а затем Гермиона почувствовала касание языка, которое двигалось вверх, оставляя после себя влажную дорожку, по которой тут же побежали мурашки.
Воздуха не хватало.
Хотелось держаться за плечи человека, которого Гермиона не видела — чувствовала — над собой. Но руки не двигались, словно намертво привязанные к кровати. Полная беспомощность и невозможность сделать хотя бы что–то внезапно возбудили настолько сильно, что Гермиона закусила губу.
— Не сдерживайся, — голос, смутно знакомый, но совершенно в то же время чужой, скользнул в подсознание, заставляя повиноваться.
Когда вообще Гермиона, готовая в любой момент постоять за себя, слушалась кого–то незнакомого?
Одновременно с этим пришло осознание.
Ее ласкает женщина.
Это не вызвало никого отторжения, скорее наоборот, Гермиона поняла, что возбудилась еще сильнее. Она сжалась, в попытке хотя бы как–то унять ощущения, обрушивающиеся на нее нескончаемым потоком.
По плечам пробежали мурашки.
Гермиона почувствовала на шее мягкое прикосновение губ.
Нежность поцелуев пронеслась током через всё её тело, устремляясь в низ живота, к центру пульсации.
Лёгкий укус, чуть ниже ключицы, и жар окутал всё существо Гермионы.
Нежные прикосновения гладили торс и приятно сминали грудь на податливом теле. Пальцы, такие ласковые, но в тоже время жесткие, дарили ни с чем несравнимые эмоции. Гермиона застонала, уже не сдерживаясь — ей было так хорошо. Если бы ее попросили описать то, что она ощущает — это было бы бесконечное…
Счастье?
Умиротворение?
Страсть?
У нее не хватало слов, она не могла сосредоточиться.
Ей так хотелось увидеть, разглядеть сквозь пелену тумана это лицо. Узнать, кто так чувственно ласкает каждый изгиб её тела.
Но, кажется, тело больше не слушалось. Оно не принадлежало Гермионе.
Она была во власти той, которая чувственно ласкала ее.
Так, будто знала, что нужно делать и как, чтобы Гермиона умоляла о том, чтобы ей позволили испытать, наконец, оргазм.
Тонкий аромат дыма и сандалового дерева впечатался в сознание вместе с ощущением чьей–то ладони на слегка согнутой в колене ноге. Рука собственнически развела Гермионе ноги, а чужая кисть скользнула вверх по внутренней части бедра и остановилась.
Совсем близко, так рядом с разгоряченным лоном.
Нежные пальцы двинулись вверх, между влажных складок. Губы ни на мгновение не переставали касаться шеи, целовать, иногда прикусывая влажную от пота кожу. Горячее дыхание ложилось шёлковой тканью и волной мурашек распространялось по всему телу. Гермиона издала томный стон, подаваясь вперед ласковым движениям между ног, желая принять невидимые скольжения ближе к набухшему комочку нервов.
Гермиона погрузила руки в кудрявую копну мягких волос, хватая туманный образ за напряженную шею и подтягивая к своим губам лицо, все еще скрытое от нее туманом. Она едва смогла разглядеть тёмно–красный оттенок помады на приоткрытых губах. Двинув головой навстречу, Гермиона утянула незнакомку в жаркий поцелуй, который становился все более страстным с каждой минутой.
Гермиону никто.
Никогда.
Не целовал так.
Она раз за разом терялась в ощущениях, не зная, за что хвататься руками, которые уже не лежали плетьми по обе стороны от тела. Гермиона хотела дотронуться до каждого сантиметра тела, запомнить его, как слепой изучает новые черты: пальцами, ощущениями, эмоциями, ассоциациями.
Ощутив движения пальцев там, где этого хотелось больше всего. Гермиона выгнула спину, разрывая безумный поцелуй и издавая глубокий стон, исходящий прямо из недр узла, так мучительно тянувшегося в её животе. Будто бы пытаясь его растянуть. Ослабить и освободиться.
Гермионе было трудно дышать и она, кажется, останавливала свои лёгкие, питая мозг остатками кислорода, накопившегося в организме. А когда сознание уже в который раз начинало проваливаться во тьму, Гермиона издавала громкий глубокий и дрожащий вздох, делая глоток такого необходимого воздуха.
Возьми меня.
Пожалуйста.
Прямо сейчас.
Она думала об этом или говорила вслух?
Умоляла в голос или шептала на ухо незнакомке?
Это уже не имело никакого значения.
Гермиона подавалась бёдрами навстречу к прикасающейся к её промежности руке.
Два пальца скользнули внутрь, заставляя снова выгнуть спину и податься вперед в попытке продлить неимоверно приятные ощущения. Гермиона не понимала, хочет она попросить, чтобы всё закончилось быстрее или наоборот, молить о том, чтобы незнакомка не прекращала эту пытку удовольствием.
Её разум уже был близок к потере сознания.
Пульсация грубыми толчками отдавалась не только между ног, но и в висках.
Тело Гермионы дрожало. Бёдра всё сильнее двигались навстречу длинным пальцам, которые уже и так наполняли её до конца.
Она прерывисто стонала и выгибала своё измученное желанием тело. Гермиона кусала чьи–то плечи и царапала невидимую спину, и совсем не обращала внимания на леденящий душу тихий, но почему–то до ужаса знакомый, смех своей таинственной гостьи.
— Быстрее, пожалуйста, — она с трудом выдохнула своё желание в ухо расплывчатому образу и прикусила мочку уха, оказавшуюся перед ее влажными от слюны губами.
И вот уже три пальца растягивали её узкое лоно.
Гермиона громко стонала и задыхалась под чувственными, быстрыми движениями внутри и, вместе с тем, нежными поцелуями.
Она резко открыла глаза, когда поток от кончиков пальцев рук и пальцев ступней, направился магнитными волнами через всё её тело к растягивавшемуся узлу, где–то в глубине, внизу живота.
И как только Гермиона встретилась с тяжёлым взглядом чёрных глаз, она тут же в немом крике затряслась каждой частичкой тела и забилась в лёгких судорогах, которые освобождали её напряженное тело от накопившейся тяжести.
Развязывая, наконец, этот проклятый узел.
На глазах от удовольствия проступили капли слёз.
Гермиона всхлипывала, дрожала и задыхалась. Её тело продолжало движение бедрами навстречу пальцам, которые трахали и проворачивались внутри, замедляя темп. Она крепко прижимала к себе бархатное тело незнакомки.
Перед глазами Гермиона могла видеть только образ чёрных широко распахнутых глаз.
Наконец её тело обмякло.
Гермиона как–то истерично хохотнула, в попытке избавиться от странного напряжения, внезапно сковавшего ее тело.
До неё донёсся хриплый женский голос, приглушённый, словно они были под водой:
— Мой глупый питомец… И это всё для меня?
Гермиона распахнула глаза, резко принимая положение сидя, соображая, где она находится. Осознание пришло быстро. Она провела рукой по шее, стирая лёгкие испарины пота, проступившие на её горячей коже.
В комнате было темно.
Значит, ночь.
В пальцах ног почему–то покалывало, и лёгкая дрожь одной волной пронеслась через всё тело. Гермиона повела плечами.
Сколько сейчас времени?
Мысли ворочались, как ее кот, когда грелся на солнце, еле как переворачиваясь с боку на бок, грея шерсть под яркими лучами теплого света.
Гермиона сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться, и шепотом произнесла заклинание темпус.
Цифры в воздухе показали три сорок пять ночи.
— Через пятнадцать минут, закончится час ведьм, — зевая, усмехнулась Гермиона, и фрагменты сна резко пронеслись в её голове, моментально вводя в ступор.
Нервно сглотнув, она повела рукой вниз, осторожно ныряя пальцами за кромку нижнего белья, и тяжело выдохнула, почувствовав обильную, горячую и склизкую влагу между ног. Случайно задев набухший бугорок, Гермиону передернуло, будто от легкого удара током.
Она схватила с прикроватной тумбочки бутылку с водой и опустошила её залпом.
Кажется, она кончила во сне.
***
На следующий день у входа в ресторан её снова встретила Панси.
В этот раз они шли молча. Гермиона не задавала никаких вопросов, а Панси не плевалась ядом. Пожалуй, это можно было назвать небольшим перемирием.
Или началом холодной войны.
Беспокойная ночь отражалась на лице Гермионы и выглядела она, мягко говоря, не очень. Панси, в свою очередь, видимо решила, что грязнокровке тяжело даётся работа в ресторане и выжидала, когда та наконец сдастся.
Возле кухни Гермиона встретила Дору. Та махнула ей в приветствии и рукой указала в сторону овощного цеха, прямо намекая, что утро её ждёт такое же, как и вчера. Гермиона кивнула, выжимая лёгкую улыбку, и отправилась в знакомое место.
Вчерашний банкет превзошел себя. Конечно, разве в «Блэк Хаус» могло быть иначе?
Гермиона с самоотдачей помогала поварам холодного цеха, параллельно подмечая для себя тонкости технологического процесса и запоминая новые движения невербальных заклинаний, потом незаметно пытаясь их повторить.
Три завитка палочкой влево, один вправо, короткий взмах другой рукой — и лист салата уже нарывал себя в чашку сам. Плавное движение кистью вниз, вращающее движение указательным пальцем — и венчик самостоятельно помешивал салатную заправку. Слишком много новых движений, но Гермиона впитывала каждое, уже совсем не обращая внимания на красноречивую лексику Агнес.
В целом, её первый день прошёл гораздо лучше, чем она ожидала.
Если бы не мисс Блэк, можно было даже сказать, что все было отлично.
Гермиона дочистила овощи, убрала цех и посмотрела на часы. Сегодня она закончила даже чуть раньше, потому что оставалось ещё почти десять минут до прихода домашних эльфов. Она самодовольно улыбнулась. Несколько часов работы немного привели её мысли в порядок. Хотя вопрос продолжал терзать.
Кто эта женщина?
И почему женщина?
И почему Гермиона даже не пыталась сопротивляться тому, что произошло?
Более того, она всеми силами содействовала сексу.
Во сне.
Просто отлично, пять баллов за недотрах и умения расслабиться посредством собственных странных фантазий. Что за сюрпризы от подсознания?
— Это всё из-за стресса, — убеждала себя Гермиона, но забыть сон не слишком получалось.
Не зная, чем себя занять в оставшееся время, она ещё раз прошлась очищающими заклинаниями по комнате, затем, распрощавшись наконец с домовиками, направилась в кабинет к шефу.
— Я всё, — заключила Гермиона.
Дора посмотрела на часы, потом на чуть запыхавшуюся девушку в дверях.
— Стабильно, — подчеркнула шеф, — как настрой? Ты какая-то замученная сегодня, хотя объем работы тот же. Ты не заболела?
— Нет-нет, всё в порядке уверяю, — в протесте замахала руками Гермиона, — просто дурные сны. Переволновалась перед началом стажировки и из-за ответственности, вот и результат, — усмехнулась она.
Дора, подчеркнув для себя искренность этих слов, кивнула, а затем сменила тему:
— Я знаю, что вы с Драко учились вместе в Хогвартсе, — продолжила она, — зная Драко, могу предположить, что вряд ли вы общались слишком много, так?
— Да, — осторожно ответила Гермиона, боясь сказать что-то лишнее. Мало ли какой статус у Малфоя в этом ресторане? — Только несколько раз на зельеварении вместе работали, и то молча. У него, кстати отлично получалось, — закончила Гермиона, намекая на то, что она не враждебно к нему настроена.
— Что получалось? — Дора выгнула бровь, — молчать? — последовал смешок.
— Зелья… варить… — ничего не понимая, затормозила Гермиона.
Опять над ней прикалываются?
Что она вообще должна была ответить?
— А, — усмехнулась Дора и добавила, — он в целом не тупой парень. Ещё бы не опаздывал вечно, — моментально разозлилась она.
Выражение лица шефа из спокойного сменилось на гневное, а волосы стали опять приобретать ярко красный цвет. Её явно уже не на шутку достали его опоздания.
Гермиона сглотнула, предпочитая промолчать, дабы не попасть под горячую руку. Она задумалась о том, все ли в этой семейке настолько вспыльчивые, разгоняясь от «спокойного человека» до режима «берсеркера» за пару мгновений? Хотя за мадам Малфой она этого точно не замечала, что не делало ситуацию лучше, ведь разозлившаяся Нарцисса могла оказаться хуже, чем огнедышащий дракон на крыше ресторана. Не хотелось бы познакомиться с плохим настроением такой вечно блаженной статной леди.
Дора мерно выдохнула, успокаивая себя, и продолжила:
— Сегодня будешь работать с ним в заготовочном цеху. Ставшим, похоже, уже его любимым, — выплюнула последнее предложение Тонкс. — Поступила большая партия морепродуктов с севера, как раз тебе занятие до конца смены. Будешь помогать, — подчеркнула она и натянуто улыбнулась, — Драко любезно расскажет тебе все особенности разделки, с которыми вам предстоит столкнуться.
Гермиона заинтересованно кивнула головой. Ей не терпелось заняться делом. На самом деле, ей хотелось заняться чем угодно, лишь бы выдавить наконец из своего упрямого мозга это бесконечно зудящее воспоминание о долбаном сне. Иначе это сулило закончиться тем, что она в прямом смысле слова начнёт биться головой о стену, физически выбивая из головы всю дурь.
— Знаешь, куда идти? — Дора вырвала её из мыслей.
— Ага, — улыбнулась Гермиона.
— Тогда вперёд, — Дора моментально потеряла к ней интерес, принимаясь рассматривать документы, коих на столе перед шефом было огромное множество.
Гермиона чуть подтянула спину, согнув руки в локтях и сводя лопатки и, удовлетворённо выдохнув, вышла из кабинета.
Опять погружённая в непроизвольно всплывающие в мыслях фрагменты сна, опустив голову в попытке скрыть непроизвольно проступающий на щеках румянец, она направилась по коридору в сторону кухни и, не заметив движение перед собой, с силой столкнулась с кем-то.
Гермиона испугано подняла глаза.
Твою же мать.
Ну почему ей так не везет?
— М-м-адам Малфой? — Гермиону слегка закоротило.
Огнедышащий дракон, будто издеваясь, весело нарисовался в воображении Гермионы прямо за спиной удивленной таким столкновением Нарциссой.
— Мисс Грейнджер?
Судя по всему, мадам Малфой, как обычно уткнувшись в свой планшет, шла в сторону зала, не обращая внимания на какую-либо возможность столкновения. Все нормальные сотрудники благоразумно огибали её силуэт. Конечно, таких суицидников, как Гермиона, в ресторане больше не водилось.
— Простите!
Все, сейчас ее уволят, выкинут ее шмотки из кабинки за порог, а Панси будет злобно хохотать вслед, радуясь провалу грязнокровки.
Гермиона прикрыла ладонью приоткрывшийся от страха рот.
— Ох, Мисс Грейнджер, почему рядом с вами всегда одни проблемы? — потирая плечо, изрекла Малфой.
Вроде даже не злясь.
Гермиона поспешила вежливо уточнить:
— Вы не сильно ушиблись? Я могу чем-то помочь?
— Мисс Грейнджер, не утруждайте себя пустыми любезностями и постарайтесь просто… Быть внимательнее.
И это сказала та, которая сама не отводит нос от каких-то своих заметок, не замечая вокруг, кажется, вообще ничего. Есть только Нарцисса и её любимый деревянный планшет с кипой бумаг.
— «Может, там что-то типа тетради смерти?» — не к месту пришло в голову Гермионе.
Если это так, то она точно скоро будет первая в списках.
— «Может она и спит с ним?» — следом пронеслось в голове, но этого, пожалуй, она не станет уточнять.
— Простите ещё раз, я слегка… — Гермиона не знала, как разрулить щекотливую ситуацию.
Потому что развернуться и сбежать было бы не самым лучшим решением ситуации.
Как оправдаться?
Извините, я тут задумалась о том, как меня во сне трахнула незнакомая женщина, и потому не заметила свою вполне реальную работодательницу перед собой?
Нарцисса безразлично посмотрела на Гермиону, непроизвольно устанавливая зрительный контакт с паникующим объектом напротив.
Гермиона, в свою очередь, тоскливо уставилась на мадам Малфой, в надежде, что вопросов не последует, и они спокойно разойдутся, каждая в своём направлении.
Так думала лишь та часть Гермионы, которая, судя по всему была безнадёжно подавлена другой. Так как фрагменты сна опять предательски начали проноситься перед глазами.
Тяжёлое дыхание.
Нежные прикосновения.
Взгляд чёрных глаз.
Бархатная кожа.
Запах сандала от мягких кудрей
Полные красные губы.
Жаркие поцелуи.
Стоны.
Оргазм.
Глаза мадам Малфой, с каждой секундой становились всё больше. Идеальные брови поднимались вверх. Казалось, еще секунда — и они попросту скроются под волосами, оставаясь там и навеки придавая мадам Малфой максимально охуевшее выражение лица.
Наверное, Гермиона могла бы собой гордиться.
Успеть за такой короткий промежуток времени довести почти до припадка одну из самых спокойных и безэмоциональных женщин — это надо уметь, определенно.
Только вот легче от этого не становилось.
Гермиона изо всех сил старалась прогнать из головы образ трахающей ее женщины, но, как назло, у нее ничего не получалось. Как там было: «не думай о хромой обезьяне, и ты обязательно будешь думать только о ней?»
Когда в башке начал происходить совсем уж арт-хаус, а образ женщины из сна приобретать до боли знакомый облик, Гермиона осмелилась снова поднять глаза на мисс Малфой.
— Мисс Грейнджер, — Нарцисса судорожно старалась выбраться из головы Гермионы. Вся эта легилименция происходила у неё на автомате и, как правило, чужие мысли пустым потоком и набором несвязанных букв проносились мимо.
Но сейчас ей откровенно хотелось закрыть уши.
— «Как это развидеть?» — вот, о чём сейчас думала обескураженная мадам Малфой.
— Держите свои мысли при себе, — выдавила Нарцисса, стараясь сохранить всю свою надменную аристократичность, — не витайте в облаках. Вы на работе, — и с этими словами она поспешила удалиться, оставляя ошалелую Грейнджер в пустом коридоре.
Холодок пробежал по всему телу. Всё, чего сейчас хотелось Гермионе — схватить вещи и убежать, больше никогда не появляясь в Блэк Хаусе. Второй день она испытывает такой стресс, который был ей незнаком, за все прошедшие годы вместе взятые. Но возможность работать в престижном ресторане, после которого примут куда угодно с распростёртыми объятиями и, мягко говоря, не хилый оклад, требовали держать себя в руках.
Не желая себя больше накручивать и не дай боже встретить кого-то из начальства еще, Гермиона широким шагом устремилась в заготовочный цех.
— Это всего лишь сон! Что такого? — она тихо бормотала себе под нос, — там даже не понятно, с кем всё это происходило. Мне уже нельзя видеть эротические сны? Ну, извините, это как бы неконтролируемый процесс! Прописывайте это, значит, в договоре.
Гермиона хихикнула, представив себе этот документ:
Не думать о сексе, не говорить о сексе, не видеть секс во снах, не фантазировать и не дрочить.
Работать. Работать. Работать.
За неисполнение должностных инструкций штраф миллион галлеонов и увольнение с позором.
Улыбнувшись собственному идиотизму, Гермиона твёрдо решила оставить этот казус позади.
