Божественная интермедия
19 июля 2023 г. в 08:00
Примечания:
Как и было обещано: как только так сразу.
Эйгон снова находился посреди огненного ничего, как в своём последнем Том Самом Сне, однако в этот раз он явственно ощущал чужое присутствие. Кто-то очень, очень большой, несоизмеримо великий и превосходящий любого человека, даже валирийца, неотрывно наблюдал за принцем из глубины ревущего пламени. Чем дольше Эйгон всматривался в разноцветную стену огня, тем чётче сквозь неё проступали очертания нескольких пар чьих-то глаз с вертикальными драконьими зрачками. Едва намеченные чёрными пламенными языками, они были одновременно живыми и неестественными. Едва принцу задумался над этим противоречием, как раздался громоподобный голос, говоривший сразу на всех языках мира; казалось, в голосе этом сливались воедино сразу три отдельных голоса, говоривших порой одновременно, но каждый на свой лад.
— Долго же ты сюда добирался. Мы ждали тебя.
— Меня? — переспросил Эйгон. — Кто… вы? Где я?
— Больше некого…
— А ты как думаешь?
— Там, где надо.
— Мы те, кого раньше звали богами.
— А теперь не зовут. Нас не слышат, а мы едва слышим их.
— Нас звали богами, теперь про нас говорят, что мы мертвы, но разве боги смертны?
— Не думаю, — осмелился вставит слово принц. — Вы не похожи на мёртвых.
— Мёртвые не говорят.
— Зачем… Для чего вы… это сделали со мной?
— Ты первый за долгие годы, кто нас слышит.
— Ты первый за целые века, кто не только нас слышит, но и говорит с нами.
— Почему?
— Потому что ты живешь за двоих.
— Потому что ты нам должен.
— За двоих? Должен? — растерялся Эйгон. — Послушайте, я молил о милости к моему дракону, он болен, в том, конечно, моя вина, но я хотел, чтобы он поправился...
— И мы услышали мольбу.
— Бронзовый дракон будет исцелён.
— С-спасибо. И… что вы за это хотите?
— Ничего.
— За это ничего.
— Это малость. Жизнь дракона ценнее жизни человека.
— Твой отец принёс жертву. Весомую, страшную жертву.
— Потому что за всё нужно платить.
— Он отдал за твою жизнь драконье яйцо. Жизнь дракона ценнее жизни человека. Поэтому ты нам должен.
— Я… я не понимаю...
— Ложь. Ты понимаешь.
— Храбрая женщина, сложные роды, спокойный ребёнок, славный ребёнок.
— Храбрая женщина умерла, слабый ребёнок, больной ребёнок тоже должен был умереть, но не умер. Дважды не умер.
— Слабый ребёнок – сложные роды. Слабый ребёнок – высокая лестница.
— В тебе жизнь дракона. Он бы летал красиво, свободно, высоко, но твой отец отдал его жизнь тебе и с тех пор ты живешь за него. Поэтому ты и говоришь с нами.
— Но ты все равно нам должен.
— Да понял я! И чего вы хотите от меня? Моей души? Обратить меня в своего раба?
— Твоя душа нам ни к чему.
— Рабам неведома истинная преданность, рабы боятся наказания, боятся силы, но дракону не пристало боятся нас. У тебя больше прав называть себя драконом, чем у кого-либо ещё, ибо ты живёшь драконью жизнь. Не бойся.
— Истинная преданность невозможна без понимания. Мы объясним.
— Я слушаю, — сказал Эйгон, хотя не похоже, что у него был выбор.
— Твои предки звали нас Балерион…
— Вхагар.
— Мераксес. Они поклонялись нам и чтили нас, возносили хвалы и молитвы.
— Это льстило.
— Они молили нас даровать им любовь, знания, победу, власть. Мы дали им это, свели их с нашими детьми – драконами. Это был славный союз, плодородный союз, что привёл обе стороны на вершину их могущества.
— Однако задолго до них был Враг. Наш вечный Враг, который ненавидит нас и всё, что было создано нами. Мы ведём с ним войну страшную, непримиримую, невидимую для вас уже бесчётное множество лет. Иногда нам удаётся одержать над ним верх.
— Враг хочет захватить весь мир, поработить всякую сущность, всякое живое существо. Даже нас. Мы не хотим быть рабами.
— Враг хочет обратить весь мир в пустыню из тьмы и холода и царствовать над этой пустыней, будучи единственным источником света. Но свет этот такой же злой и холодный, как и он сам.
— Он уже начинал своё шествие, могильный хлад укрывал собой почти целый континент. В тот раз мы смогли его победить, обратить в бегство его армию ледяных воинов, мёртвых воинов. Мы торжествовали.
— Но спустя много веков он сумел подобраться к нам слишком близко, тайно проникнуть туда, где наша защита была слаба, а укрепить её мы не могли.
— Иначе бы утратили связь со своими детьми.
— Враг оказался слишком близко к нам и мог в любой момент нанести свой разрушительный удар. Поэтому мы ударили первыми.
— Враг подошёл слишком близко к нам, и нам пришлось защищаться. Это была страшная битва, которую никто из смертных не в состоянии представить. Вас достигли только ослабевшие отголоски той битвы, но и они сотрясли ваш мир до основания.
— Это был Рок? — потрясённо выдохнул Эйгон, напрочь забыв о почтительности.
— Да. Вы зовёте это Роком Валирии.
— Защищаясь, мы разрушили свой дом в этом мире.
— Нам жаль наших детей. Всех наших детей. Но их участь всё же легче той, что грозила бы им, окажись Враг сильнее нас.
— Тогда Враг снова бежал, но он не был побеждён.
— А мы заперты здесь.
— Мы всё ещё можем его одолеть, пока он не восстановил силы и не обрёл прежнего могущества, но мы заперты здесь.
— Заперты? Разве что-то может ограничить богов?
— Мы общались с нашими детьми – всеми нашими детьми – в их доме, в святилищах, что они возвели для нас. Рок уничтожил наших детей и наши святилища, и мы остались у руин в одиночестве.
— Твои предки, твоя семья, бежали по нашему совету, но Рок поколебал их веру в нас. Они обвиняли нас в жестокости, слабости, злости, они не возвели в своих землях храмов, чтобы мы могли говорить с ними. Мы видели их, но были бессильны.
— Мы пытались говорить с ними, звали их через сны, объясняли опасность Врага. Но нас не поняли.
— Мы послали человеку с твоим именем, что оседлал дракона с моим именем, сон о войне льда и пламени, об опасности Врага, что притаился слишком близко, но он не успел закончить начатое.
— Но ведь Эйгон Таргариен завоевал Вестерос, создал Семь Королевств, спаял их воедино, — встал на сторону предка его тёзка. — Это великое деяние.
— Да, но человеческая жизнь короче драконьей. Он не успел всего, а мы этого не учли.
— Мы пытались говорить с его сыновьями, но один не слышал нас, а второй пытался нас обмануть. Мы наказали его.
— Была ещё девочка, обиженная девочка, забытая всеми девочка, которая нас услышала и пришла к нам.
— Но девочка была слишком слаба и не вынесла проклятий, что остались в наших старых землях.
— Нам они не вредят, но люди слабы…
— Дракон с моим именем сам едва выжил.
— Единственное, что мы для неё смогли сделать – отправить умирать домой.
— А после я принял её смерть.
— Мы ждали, но не могли найти никого, способного нас услышать.
— Но потом твой отец отдал за твою жизнь драконье яйцо. Поэтому ты говоришь с нами.
Боги милосердно дали Эйгону осознать услышанное.
— И чего вы хотите от меня?
— Мы хотим, чтобы ты нам помог.
— Чтобы я сражался вместе с вами? — осмелился предположить человек.
— Мы прячем себя за этой завесой, потому что твой человеческий рассудок не вынесет нашего облика и обратится в прах. Ты бессилен перед нами, бессилен и перед Врагом!
— Предоставь нам вести эту войну. Но есть то, с чем тебе совладать по силам.
— Пока мы ведем борьбу с Врагом там, где вам не постичь, нам нужно, чтобы ты помогал нашим детям – драконам. Они – наше зеркало, в них мы черпаем силы.
— Сейчас они как никогда уязвимы, их мало. Если Враг найдёт способ извести их, то…
— Это будет значить, что дни вашей семьи сочтены.
— Это будет значить, что дни вашей страны сочтены.
— Это будет значить, что дни вашего мира сочтены.
— Спасти драконов. Ага. Что-то ещё?
— Разве тебе мало?
— Что я должен буду сделать? Устраивать случки? Насиживать яйца?
— У тебя есть всё, что для этого нужно. В тебе течёт драконья кровь, ты живёшь драконью жизнь. Ты поймёшь, что нужно делать.
— Мы дадим знание, которого ты всегда желал. Ты станешь истинным драконовластным.
— Это справедливая цена.
— И я отдам за это свою душу? Мою жизнь?
— Твоя жизнь уже принадлежит нам, с тех пор как ты живёшь за дракона. Без души же ты уподобишься тем убогим созданиям, порабощённым Врагом. Вручи мне свою смерть.
— И я стану бессмертным?
— Нет.
— Тогда в чём смысл отдавать свою смерть сейчас? Она же всё равно отойдёт тебе.
— Верно. Мы признаём за тобой право распорядиться собственной смертью. Коль так, то оставь её себе.
— Ты согласен?
— Ты поможешь нам?
— Ты встанешь на нашу сторону?
— Что значит «быть на вашей стороне»? Как я могу обещать то, чего не знаю?
— Для тебя наша сторона – сторона драконов. Их жизни ценней человеческих. Всегда будь на их стороне. Помни, что Враг таится во льдах и не склоняй перед ним колен.
Эйгон не был уверен, что сердце ещё билось в его груди, не был уверен, что у него ещё есть тело, что он ещё может нервно сглотнуть, но, видимо, от фантомных ощущений не избавиться и в потустороннем мире. Преодолев себя, он постарался сказать как можно более уверенней:
— Я согласен. Я помогу вам. Я буду на вашей стороне.
— Ты поможешь нам.
— А мы поможем тебе.
— Да будет так!
Примечания:
Автор выкладывает эту интермедию не без доли волнения. Так уж вышло, что едва у него сложился сам концепт путешествия, то посещение Мантариса и эта сцена логичным образом встали на место кульминации всей арки.
Содержание оной части (в фикбуковском понимании этого слова) натолкнуло автора на мысль, что это нельзя считать полноценной главой: во-первых, она слишком коротка (4,5 страницы против средних 20-25), а во-вторых, она слишком специфична (общение со сверхъестественными сущностями оно такое). Так и родилась "Божественная интермедия" - безномерное междудействие, своего рода антракт, но с бОльшим значеним. Со следующей главы продолжится прежняя сквозная нумерация.
Автор также пошёл на риск эксперимента и постарался отойти от своей привычной модели повествования в пользу чего-то более "инакового". Ему показалось, что Балерион, Вхагар и Мераксес заслуживают особого подхода и особого отношения. Остаётся лишь надеяться, что игра стоила валирийских свеч.