25 августа 2002
Очнувшись ото сна в полвосьмого утра, я вспомнил, что уже как три дня назад должен был заглянуть в издательство и отдать подготовленные черновики в редактуру. Прекрасно понимая, какой нагоняй мне устроят по прибытию, я в прекрасном расположении духа вышел на балкон и уселся выпить горячего чёрного чая и покурить. Здание, в котором располагалось издательство, находилось в двух кварталах от моего дома, поэтому я обычно предпочитал прогуляться до него пешком. Окончив свой скудный завтрак, если можно его назвать таковым, я освежился, сменил бинты и переоделся в белую рубашку с темно-коричневой жилеткой в шотландскую клетку и светлые брюки, накинул любимый бежевый плащ и окинул жилище взглядом. В комнате было не так много мебели: двуспальная не заправленная кровать в углу, деревянный, заваленный разного рода бумагами и книгами письменный стол у противоположной стены, довольно внушительный книжный шкаф с пылящимися на полках произведениями японских, английских, французских и многих других авторов слева от окна и маленький платяной шкаф, вмещающий несколько комплектов одежды. На крохотной кухне располагался квадратный стол с двумя стульями, плита, холодильник и в общем-то все. С кухни можно было выйти на открытый балкон и смотреть вниз на мельтешащие автомобили и снующих прохожих, с высоты пятого этажа. Временами казалось, будто тут и вовсе никто не живёт, тем не менее, я уже свыкся со скромным интерьером. Выйдя на улицу, я вдохнул прохладный утренний воздух и побрел в сторону издательства. На дворе была середина августа, однако сезон тайфунов в этом году пришел раньше, чем обычно. Уже целый месяц прибрежные дома, сооружения и пристани вместе с набережной затапливает по первые этажи, навевая панику среди горожан. А купальный сезон вообще накрылся медным тазом. Погода за что-то гневается на нас, это точно. Вскоре я подошёл к кирпичному зданию издательства и стал подниматься в главный офис на третьем этаже, изрядно запыхавшись, в связи с отсутствием лифта. В данный момент я стою в проходе со стеклянными дверьми и в меня летит с явным намерением убить керамическая кружка, брошенная моим закадычным коллегой. — Чёртов Дазай! Где тебя носило неделю?! Иди сюда, иди, я тебе сейчас такое устрою, поганый ты ублюдок, мать твою! — Кричит на меня разъяренный офисный клерк, использовав все ругательства из своего лексикона. Бедная кружка, не заслужившая своей участи, разбивается на множество мелких осколков о стену позади меня, поскольку я успел вовремя увернуться. — И тебе доброе утро, Куникида! — Парирую я с явным весельем в голосе и улыбкой во все тридцать два. Минут пять мне пришлось убегать и уворачиваться от продолжающих лететь в меня различных предметов, пока Куникида наконец не выдохся и не успокоился, надорвав голосовые связки. — Ну и зачем ты явился? — Скорее утверждает, чем спрашивает Куникида. — Как зачем? Работать, конечно. Вот, черновики принес. — Пытаюсь оправдаться я. — Их нужно было принести ещё три дня назад, придурок ты эдакий. Ох, ладно, чёрт с тобой, давай сюда. — Выхватывает у меня листы выдохшийся редактор. — У меня, к великому разочарованию, отсутствовало вдохновение. — Печально произношу я, решая, что ёрничать будет опасно для жизни. На что Куникида лишь бросает на меня грозный взгляд и уходит работать. Помешанный на правилах и сводящий с ума этим всех сотрудников дотошный перфекционист Куникида Доппо — заместитель директора в издательстве. Я уже сочувствую будущей жене этого двадцатипятилетнего блондинистого трудоголика, обожающего классические костюмы и свои очки в прямоугольной оправе. Иногда мне кажется, что он меня искренне ненавидит, но каждая его реакция на мое появление в офисе чрезвычайно меня веселит. Вообще в издательстве всегда много народу — толкучка, как в очереди за такояки на летнем фестивале. Но прямо сейчас в офисе тишь да гладь и только Куникида носится туда-сюда, как жужжащая муха, раздавая всем указания. Вот сидящая за столом Наоми старательно что-то печатает на компьютере; чуть дальше её брат Джуничиро монотонно перебирает архив, а Рампо, как обычно, спит прямо в офисном кресле, закинув ноги на стол и прикрыв лицо газетой. Краем глаза замечаю, как ко мне неуверенно подходит практикант Накаджима Ацуши — восемнадцатилетний парнишка и единственный из здесь присутствующих, который пока что беспрекословно выполняет все поручения Куникиды. Набравшись смелости, он все-таки пророняет: — Господин Дазай, а о чём вы решили написать в этот раз? — О несправедливости судьбы к нам — жалким смертным на этой грешной планете, где каждый пытается отхватить себе место под солнцем. — Кратко описываю я идею своего нового повествования. Ацуши быстро хлопает глазами, пытаясь понять смысл мною сказанного, но, похоже, ему это так и не удается. Промямлив невнятное «понятно», он поспешно ретируется. Ацуши — славный малый, всё время твердит, что хочет у меня учиться и стать таким же талантливым писателем. Я всегда свожу его просьбы в шутку, потому как не представляю, чему мог бы научить юнца, да и талантливым писателем себя вовсе не считаю. Нет, безусловно, мне нравится писать, но делаю я это по большей степени, дабы не умереть с голоду. Неожиданно передо мной возникает Куникида и говорит следующее: — Говоришь, вдохновения не было? — Ну да. — С подозрением протягиваю я. — Тут выставка одного скульптора намечается через три недели, сходи, может вернётся твоё вдохновение. — Предлагает тот, акцентируя последнее слово кавычками в воздухе. — Ооо, Куникидушка, ты что же, приглашаешь меня на свидание? — Издевательским тоном выдаю я. — Тьфу на тебя, Дазай, я тут вообще-то великодушие проявляю. — Отнекивается блондин. — А этот скульптор не Накахара ли Чуя, случаем? — С какой-то надеждой интересуюсь я. — Он самый, а ты откуда знаешь? — Искренне удивляется коллега. — Да так… С удовольствием, при условии, что ты пойдёшь со мной. — Отмахиваясь, заявляю я. — Делать мне больше нечего. На кой мне идти с тобой? — Отказывается клерк. — Ну как же, надо хоть иногда выходить в свет, Куникида, не то ты так в книжного червя превратишься ненароком. — Убеждаю я его. — Я подумаю. Только до этого времени не смей забивать на работу! — Ворчит Доппо. — Вот и славненько! Всем пока! — Бросаю я, игнорируя наказ коллеги, торопливо удаляясь из офиса. — Эй! Дазай! Куда ты опять намылился, скотина?! Я точно прибью его в следующий раз… — проклинает меня в след Куникида.***
С утра, когда я уже был на лекциях, Дазай позвонил мне и предложил снова встретиться вечером. К слову, вчера он выпытал у меня номер телефона, воспользовавшись тем, что я был пьян, уверяя меня в том, что не будет надоедать телефонными звонками. Грош цена его обещаниям. Сейчас у меня дико болит голова из-за похмелья, так что, надеюсь, мы не пойдем опять пить. По наступлении вечера мы встретились в оговорённом заранее месте и двинулись в путь. По всей видимости, он не нашёл ничего лучше, чем притащить меня в казино. Казино, серьезно? Хотя, чего ещё можно было ожидать от Дазая. К таким заведениям я отношусь спокойно, но в карты предпочитаю играть в более легальных местах. Подпольное заведение располагалось в не самом благополучном районе, в подвале аптеки. В холле красовалась неоновая красная вывеска, гласящая «Поднебесье». Хозяин «Поднебесья» — старый знакомый Дазая, как тот упомянул, но я знаю лишь его прозвище — Сигма. Раз уж мы тут, покажу кое-кому, как надо играть. Я научился играть ещё в интернате со старшекурсниками, поэтому могу с уверенностью сказать, что довольно хорош в карточных играх. — Вскрываемся. — Командует Дазай. — Стрит-флеш. — Называю я свою комбинацию. — Флеш-рояль. — Ухмыляясь, будто ни на миг не сомневаясь в своей победе, весело прощебетал тот. — Блять. Да как ты это делаешь?! — Ударив кулаком по столу, рявкнул я. Сыграв две партии в покер, Дазай выиграл у меня оба раза. Не знаю уж, где он так хорошо научился играть в карты, но факт того, что я в данный момент в ярости — налицо. Я был абсолютно уверен в своём успехе, но этот бинтованный шулер (в чём я не сомневаюсь) нарушил все мои планы. — Чууя, ну не кипятись ты так, надо уметь проигрывать. — С ехидной улыбочкой говорит шатен. — Ещё. Один. Раз. Сейчас я тебе точно не проиграю, самодовольный ублюдок. — выцеживаю я сквозь зубы. Что ж, это было до обидного ожидаемо. В этот раз я опять продул партию Дазаю. Но тот заказал мне в качестве утешения бокал вина, и гнев стал потихоньку утихать. Сидя на диване с бархатной зелёной обивкой, Дазай попивал свой виски со льдом, как вдруг заговорил: — У тебя намечается выставка? — Да, в середине сентября. Можешь заглянуть, если хочешь. — С удовольствием. А какая у тебя задумка? — Семь смертных грехов. — Символично…а почему именно грехи? — Вдохновился после похода в христианскую церковь, когда ездил во Францию в мае. Да и мне в принципе нравится божественная тематика. Спустя ещё две партии в бридж, мы покинули казино и остановились под козырьком покурить. Я был удивлён тем, что Дазай курит крепкий Parliament, да и вообще курит. На улице был уже вечер, а дождь по-прежнему лил, как из ведра. В глубоких мутных лужах отражался лик Луны, а по трубам ловко перебиралась черно-белая кошка, в конце концов, усевшись позади Дазая. Тот приласкал её, почесав за ухом, что-то нашёптывая, и кошка промурчала ему что-то в ответ. — Ты любишь кошек? — Мне стало любопытно, почему этот отстраненный с виду человек проявил интерес к бездомному животному. — Они уникальные создания, за ними намного увлекательней наблюдать, чем за людьми. — Пояснил Дазай. — Послушать тебя, так начнет казаться, что у тебя синдром бога. — Отшучиваюсь я. — Вовсе нет, просто, я их не понимаю — людей. — Восприняв мою фразу как-то серьезно, отвечает тот. Остаток вечера мы решили провести, снова гуляя по набережной, что была моим любимым местом в Отару после горнолыжного склона на горе Тенгу. Вообще я люблю свой город, да, климат здесь не самый теплый и часто бывают дожди, но зимой становится поистине сказочно, ведь выпадет огромное количество снега. Иногда я езжу в Саппоро — столицу префектуры Хоккайдо, на дополнительные факультативы тамошнего филиала академии, где прохожу обучение, но этот небольшой городок мне по душе куда больше шумных мегаполисов. Хотя, я бы хотел однажды побывать в Токио. Тем временем, на небольшой площади близ набережной играла музыка свинговых мотивов и люди живо танцевали, кружась и веселясь от души. Вдруг Дазай меня огорошил: — Пойдём, потанцуем? — Неа, я пас. Не подходи ко мне, нет! Поставь меня на землю сейчас же! — Завопил я, когда этот придурок взял меня в охапку, как тряпичную куклу. На самом деле я люблю танцевать, но делаю это только дома и в одиночестве. Музыка инстинктивно заставляет меня двигаться в ритм, хоть мне и до ужаса неловко. Но, когда Дазай берет меня за руки, пододвигая ближе к себе, становится уже не так стыдно и даже забавно. Мы оба никудышные танцоры и, наверное, очень глупо сейчас выглядим со стороны, но всё же, мне сейчас весело, как никогда раньше. Мелодия плавно обволакивала наши тела, будто создавая особенный ритуал, а разум отдавался в объятия окутавшей нас эйфории. Так мы плясали до самой ночи, заливаясь смехом, и мне стало казаться, будто я знаком с этим беспечным парнем целую вечность. Прежде, чем разойтись, мы договорились снова встретиться послезавтра. Я никогда раньше не заводил друзей, но, кажется, Дазай завёлся сам по себе и теперь вряд ли отлипнет. Что ж, быть может, из этого выйдет что-то хорошее?