23 сентября 2002
Настал День осеннего равноденствия. Праздник посвящён памяти усопшим предкам. В этот день принято убирать дом и домашний алтарь, наряжаться в праздничные кимоно, проводить время с близкими и готовить вегетарианские блюда для семейной трапезы. Кроме того, это самый жаркий день в году. Мне никогда не было дела до традиций и национальных праздников, кроме Нового Года. Да и к тому же, у меня нет умерших родственников, если, конечно, родители ещё живы, хоть я и не считаю их семьёй. Впрочем, в этом году я, похоже, буду впервые отмечать традиционный праздник, ведь Осаму пригласил меня на осенний фестиваль Сю-бун но Хи. Он даже убедил меня надеть кимоно, что я в жизни не носил. Я стоял перед зеркалом в этом одеянии, больше похожим на халат и понятия не имел, как завязать пояс. В конец отчаявшись, я позвонил госпоже Озаки с просьбой о помощи, и она даже согласилась приехать. — Складываем вот так…обматываем несколько раз, поплотнее и теперь завязываем…всё, готово. — Говорит женщина, что старательно помогала мне одеваться минут двадцать точно. Я окидываю себя взглядом в зеркале, теперь на мне надета довольно красивая традиционная одежда. У госпожи Озаки явно больше практики с этим. Мужское кимоно состоит из хакама, хаори и широкого пояса. В гэта не особо удобно передвигаться, но Коё настояла на них словами: «Раз уж решил идти как полагается, то и обувь должна быть соответствующей». Гладкая шёлковая ткань лимонного цвета, как принято, расшита изображениями семи традиционных сезонных растений: аги (клевер), обана (серебряная трава), кудзу (пуэрария лопастая), надэсико (гвоздика), оминаэси (валериана), фудзибакама (посконник прободенный) и кикё (колокольчик). Ярко-оранжевый пояс отлично подходит к моим волосам, что собраны в небрежный пучок и заколоты украшением из жёлтого циркона. Если так подумать, у меня всё-таки мания на вещички с драгоценными камнями… — Чуя, ты всё-таки решил подыскать себе невесту? С чего вдруг решил пойти на фестиваль, со мной ведь ходить всегда отказывался. — Любопытствует госпожа Озаки. — Я иду не с девушкой…это парень. — Отвечаю, переминаясь с ноги на ногу. — Ох, надеюсь ты нас познакомишь. — Кокетливо произносит женщина. — Анэ-сан, всё не так, как вы думаете, мы просто…приятели. — Отнекиваюсь я, на что она только довольно хмыкает. По большей степени, я вовсе не врал, мы ведь с Осаму никакая не парочка. И сегодня — это никакое не свидание, просто совместное времяпрепровождение. Да, конечно, целый месяц мы виделись почти каждый день, гуляя или ужиная где-то, а неделю назад, чисто случайно, так вышло, что мы поцеловались, но я не думаю, что это имеет какое-то значение. Я не люблю подпускать близко к себе людей, обычно это всегда заканчивалось печальным образом, в особенности для меня. Пускай мне отчаянно хочется избавиться от одиночества, но я не наступлю на одни и те же грабли снова… Вот только кого я обманываю, у меня совсем не выходит вести себя с ним сдержанно или хотя бы элементарно держать себя в руках. Его теплые прикосновения, глаза, смотрящие лишь на меня, нежная улыбка на этих мягких губах… Я пытался сказать, что Осаму так же дорог для меня, как и скульптуры — без его присутствия в моей жизни начинает чего-то не хватать, чего-то очень важного. Это не может меня не пугать, поскольку мы знакомы чуть больше четырёх недель. Тем не менее, я выхожу из дома и отправляюсь на встречу с шатеном, надеясь не переломать ноги в этих деревянных башмаках. Кто вообще придумал это издевательство над людьми?***
Спасибо, господи, что сегодня не так жарко, каким обычно бывает день осени. Дожди наконец закончились, и из-за туч вышло долгожданное солнце, знаменуя победу над нескончаемыми осадками. Воздух всё ещё влажный и немного удушливый, но это не страшно. Я спешу к местному храму, где проходит фестиваль, чтобы встретится с Чуей. Никогда не любил праздники, но конкретно сейчас это отличный повод, для похода на свидание. Я выбрал простую синюю юкату, не став слишком заморачиваться с одеждой. Наверное, рыжий меня побьет, потому что его, я заставил надеть осеннее кимоно. Очень уж мне хотелось посмотреть на него в традиционной одежде. Завидев коротышку в толпе, направляющегося ко входу на фестиваль, я невесомо приобнял его за талию и наклонившись к его лицу сказал: — Здравствуй, Чуя. Ты сегодня еще краше, чем обычно. — Ой! Осаму, ты меня напугал. Спасибо… Подожди-ка, а почему это я тут вырядился, как выставочная кукла, а ты припёрся в обычной юкате?! — Треснув меня по плечу, разозлился тот. — Ну-ну, не злись, просто сегодня я хотел, чтобы все смотрели только на тебя. — Подмигнув, я попытался его задобрить. Окинув меня недобрым взглядом, Чуя всё-таки улыбнулся краешками рта. На фестивале было не на шутку оживлённо, но и не менее красиво: повсюду развешаны разноцветные фонарики, множество ларьков с едой, развлечения для детей и взрослых. Участники фестиваля двигались по улицам, танцуя, играя на флейтах и бив в барабаны. Выглядело даже весело. В храм мы не пошли, вместо этого решили взять немного еды и найти уединённое местечко. Так как мясо в этот день есть запрещено, мы выбрали рисовые пирожки, о которых есть поверье: если весь день питаться только ими, бог осеннего праздника будет снисходителен к жителям и не изнурит их жарой. Мы прошли в сад водяных лилий и уселись на деревянную скамью у самой воды, тогда я предложил: — Хочешь, запустим бумажные фонарики? — Мне не для кого. — Немного даже погрустнел Чуя. — Можно и просто так, они ведь не только в дань уважения предкам. Что скажешь? — Настаивал я. — Ну хорошо, давай, звучит занятно. — Наконец сдался тот. Подписав наши имена на фонариках, мы отпустили их в вечернее сумеречное небо и смотрели, как они продолжают подниматься все выше и выше, по-прежнему не отлетая друг от друга. Затеяв кое-что, я стал спускаться к пруду, но меня резко схватили за локоть, не давая пройти дальше: — Осаму! Ты что, дурак? Куда ты идёшь, чёрт побери? — Ничего со мной не случится, я осторожно, садись обратно. На меня с подозрением посмотрели голубые глаза, но всё-таки дали совершить задуманное. Вытащив из пруда белую водяную лилию и отряхнув её от воды, я вернулся к Чуе, озабоченному тем, почему я держу руки за спиной. Присев рядом с юношей, я заправил лилию ему за ухо, любуясь его очаровательным видом. — Кувшинка? Красивая…спасибо. — Знаешь, что она означает на языке цветов? — Хм, думаю нет. Наклонившись к нему непозволительно близко, я шепнул ему на ухо: — Это значит, что ты мне нравишься. Чуины щёъки начали стремительно алеть, а сам он так растерялся, что мне не хотелось отрывать от него взгляда и на миг. — Д-дазай, ты вообще знаешь такое слово — стыд? — Я лишь говорю то, что чувствую, Чуенька. Знаю, что не умело выражаю свои эмоции, но ничего не могу с собой поделать. — Какой же ты всё-таки дурак. — С этими словами он притянул меня к себе за край юкаты и чмокнул в краешек губ. — Это означает, что ты думаешь также? — Это ничего не означает, мне просто захотелось тебя поцеловать. — Лгать Чуя совсем не умел. И именно это мне нравилось в нём больше всех остальных качеств. С фестиваля мы вышли уже за полночь, беззаботно держась за руки и болтая о всякой ерунде. Это было совершенно не свойственно мне: так запросто взять и признаться кому-то в чувствах. Как было и странным то, что я проводил так много времени с другим человеком. Но что совсем не укладывалось у меня в голове, так это то, что я всего этого искренне желал, без каких-либо злых умыслов и не ради собственной выгоды. В который раз повторюсь: Чуя — настоящее благословение для такого как я.***
Обычно ночью в Отару тихо, но сегодня из-за фестиваля по улицам то и дело проходят люди. Мы идём, взявшись за руки, от самого храма, ловя на себе неуютные, иногда осуждающие взгляды прохожих. Но меня это совсем не волнует, потому что прямо сейчас, прижавшись к Осаму, я чувствую, как в моей душе распускаются тысячи цветов из-за его признания. Я толком ничего ему не ответил от волнения, но думаю, он прекрасно меня понял. Он тоже мне нравится. И, возможно, я даже влюблён. Главную улицу освещают фонарные столбы, универмаги уже закрыты, а по каналам неспешно проплывают лодки, что создаёт впечатление, будто мы оказались в Венеции. — Давай возьмём лодку. — Мы сказали это одновременно и тут же засмеялись. — Давай. — Так же синхронно ответили. Проплывая по каналам в свете луны, мы наслаждались друг другом, не обращая внимания на старого лодочника позади. Осаму невесомо целовал меня в висок, зарывался носом в макушку и обнимал со спины, а я просто откинулся на него, полностью отдаваясь моменту. — Осаму, что тебе нравится во мне? — То, что ты похож на солнечный лучик. На это я двинул ему локтем под ребро. — Эй, я серьезно. — Ай, Чу, ты такой жестокий… Я и говорил серьёзно. Ты для меня, словно солнце, среди беспросветной тьмы. — Дурак. Опять эти твои поэтичные высказывания. Хотя, мне это даже нравится. Позже мы сошли с лодки на берег, но расставаться нам не хотелось. Было ещё тепло, а воздух был солёным и тёплым. Решив дождаться рассвета, мы отправились к морю. Усевшись на большой гладкий камень и свесив ноги, я притянул Осаму ближе к себе. Тот обвил руки вокруг моей талии и ткнулся лицом в шею. Редкие солнечные лучи падали на наши лица. Кудри Осаму отливали золотистым оттенком, а пахло от него чем-то пряным, щекочущим нос. — Твои волосы сейчас будто горят ярким пламенем. — Смотри, не обожгись. — Не отпущу, даже если сгорю дотла. — Это обещание? — Да. Осаму поднял на меня внимательный взгляд карих глаз. Нежно касаясь моей щеки, он заправил за ухо выбившиеся пряди у лица и осторожно коснулся моих губ, затягивая в медленный и чувственный поцелуй. Голова закружилась, а сердце вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Я позволил этому теплу растекаться по телу, словно приторно-сладкому меду, покалывать кожу и уносить мои мысли куда-то далеко. Я отчаянно хотел поселиться в этом моменте, боясь, что иллюзия счастья может легко раствориться в воздухе. Но человек, крепко прижавший меня к себе и любовно выцеловывавший моё лицо, заставлял верить, что все по-настоящему. В уголках глаз собрались слёзы, что тут же смахнула чужая рука, губы дрогнули в кроткой улыбке. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая начало нового дня, что непременно будет лучше всех прожитых. И я обязательно проведу его с человеком, наполнившим мой мир новыми, такими яркими красками.