XXI
Человечество рождено свободным и никто не вправе отнять у людей их святого права. Сие стало бы неискупимым по размеру грехом. Только существо то высшее столь ведомо и безголово, что позволяет себе отпускать фразы о том, будто человек над волею своей не властен. Заблуждение. Сколько бы человек не выхаживал по острию, из раза в раз было невредимо. Отбросим рамки бытия, кои затрагивать в сем вопросе абсурдно, станешь сознавать, что люд единственная стая, которая то и дело шутит над волею своей. Лишь он и только решает: дышать им полной грудью иль скончаться в тот же миг. Человек властен над волею своей. Человеку сущее повинуется и отчаянно льнётся в ноги. Лишь одно решение, одна мысль и люди способны теми разрушать миры. За каждым отвратным деянием стоит сам человек. За каждым из своих грехов стоит тот, кто породил его, а имя тому – человек. Не все зримы пред истинною сей. От того и не в силах признавать, что беды ураганом сносят их лишь по собственной вине. Судьбу свою вручают в окровавленные лапы и не желают зрить во очи. Таковыми стался самый неприметный союз мира мафии. Каждый из них остался со своей бедой. Рокантен так и не удостоилась чести пребывать возле сына больше положенных пары минут и то ради кормления. Единственная из Стоунов по-прежнему изнывала от настигшей её кары. Лишь господа Хан и Денбро разделяли утраты и без конца топили те в спиртном. Дуэт безо всякого конца устраивал празднества меж собой, тратил весомые суммы на пустые вещи, и совершенно позабыл о группировке, коя была основана ими. Заместо двух пьяных умов эти владения перебрал под свой контроль единственный оставшийся в рассудке Рихтер. Уильям назначил того лишь старшей прислугой, но по итогу и не заметил, как Роуман стал управлять всеми счетами, группировкой, переговорами и происходящими на тех сделками. Ещё до смерти родителей, шатен являлся единственным наследником малой группировки. Рихтер с малых лет пребывал в особом интересе ко всем делам родных, от того и смог набраться у них достаточного опыта в делах главы сего кошмара. Вот уже который месяц юноша восседал в своей маленькой комнате, которую ему неохотно выделил Билл, и без конца тонул в размышлениях: стоило оно того? В то время как по всем коридорам поместья раздавался отвратный, желчный смех дуэта, что распивал ночами напролёт. — Как Рокантен? Всё ещё изнывает? — сбившись со счёта, Билл берёт в руки которую бутылку и вновь наполняет бокалы. — Я говорил с ней на эту тему…Она твердит своё, да и утверждения её правильные. Этот ребёнок куда больше, чем проблема. Он с первой минуты рождения стал меж нами всеми. — облокотившись на спинку кресла с тяжёлым вздохом, Мурад потирает лоб в попытках просветить одурманенное спиртным сознание. — Он является нашим ключом к лучшей жизни, ибо Эдвард в сыне души не чает. Если с первых дней привьём Александеру любовь в нашей стороне, то сможем обернуть того в змею, что станет помогать нам. — Хан, не печаль меня своим пропитым умом. Вы собираетесь ставить ставки на младенца? — в пару глотков опустошая бокал, Денбро усаживается напротив друга и заглядывает тому прямиком в глаза. — В будущем быть может это и стоит провернуть, но сейчас надо действовать иначе. Не зря я сидел в тени все эти годы…Я прошёл тот же путь, что и Господь, всё познал. Вот и настало время мне восстать. — Снова ты об этом…Билл, пустое. — Нисколько! Тогда я был близок, если бы не споткнулся вновь, то этот дьявол был бы мёртв!...Я ещё совершу над ним великое мщение божье и выдам тому своё наказание. Сотру с лица земли и всех заставлю позабыть о том, кем был этот…прокажённый. — Но ты споткнулся и он властвует. Что будешь делать на этот раз? Двери кабинета распахиваются, прежде чем Билл успевает ответить. Внутрь проходит Рихтер с очередной кипой отчётов за прошедший месяц. Оглядывая двоих, тот гасит бурю отвращения к тем и кидает папки на залитый спиртным стол. — Здесь всё то, что следовало выполнять тебе. Расходы возросли и это меня беспокоит. День ото дня ты тратишь огромные суммы на то, что нам вовсе не требуется. — цедя сквозь зубы, Рихтер достаёт пару листов из папки, пока дуэт с трудом сдерживая смех не сводил с того взгляда. — Три недели назад ты выпустил кучу денег на мраморные полы в торжественном зале, на следующий день было закуплено порядка десяти картин за бешеные деньги…Ковры из шкуры, позолоченные столовые приборы, драгоценные камни. Что это?...Для чего? И пока Рихтер пребывал в негодовании, что мешалось со гневом, друзья в один миг не сдержавшись залились звонким смехом, что заставил поникнуть Роумана. — А ты на траты мои не смотри…Ты обычный слуга и дело твоё – приумножать моё состояние! — грозя пальцем дрожащей руки, Денбро быстро сменяет былой настрой. — Я заслужил всех благ этого несчастного мира! Я достоин всей роскоши…золота, шелков, драгоценных камней! Всё это по праву, от рождения было моим и никто иной кроме меня того не смеет иметь! Я никому не позволю даже зарекаться о том, что я возымел… Алчность разливалась в том, словно поражающий кровь яд. Без конца окружая себя стоящими вещами, Денбро позабыл о том, как живут его слуги: малые, сырые коморки, ничтожные выплаты и одним словом – бедность. Ненасытная жадность калечила, мертвила его обезумивший разум. Разве мог он жертвовать тем, ради чего ночами не спал то и дело домогаясь до подобного богатства и власти? — Зоркий взор и додельный разум…похвально. — наблюдая за столкновением юношей, Хан успевает подметить интересную для себя вещь. — Так это ты…руководишь всеми делами Уильяма? — Обыкновенная прислуга, такой же как и все те, что пробегают у глаз. Не советую ставить его во что либо. — выдав язвительную усмешку, Уильям обращает взор на друга и решает доказать явь. — Роуман, раз уж ты здесь…Разлей ка нам выпивку. Со злобой оглядывая Денбро в повисшей тишине, Роуман понимает, что противиться нельзя. Он и впрямь по сей день занимал пост прислуги и ни разу не удостоился повышения. Поджимая губы, тот проходит чуть ближе и выполняет указ Уильяма, ощущая на себе два прожигающих взора. Рихтер давно выучился терпению, но это его качество никак не довольствовало Билла. Взяв в руки бокал, шатен прокручивает тот в руке и безо всяких эмоций откидывает тот в сторону. Стекло вмиг разлетается по полу с громким гулом, заставляя Хана невольно вздрогнуть. — Разбился…Но ведь ничего страшного? Убери это. — цедя сквозь зубы приказным тоном, Денбро вальяжно устраивается в кресле с до боле ядовитой улыбкой на устах, пока Рихтер казалось что вот-вот сорвётся с цепи. Меж двумя повисает напряжение в котором невольно тонул и без того одурманенный Мурад. Наблюдая за противостоянием, русый не выдерживает и предотвращает ряд неминуемых последствий одним своим громким выдохом. — Роуман…Вижу я, тебе здесь не место. Ты слишком умён для простого слуги и я хочу предложить тебе нечто большее. — слова Хана заставляют обоих парней обратить на того внимание. — Билл, мне кажется, что именно он и поможет нам. — И чем этот урод может помочь? Я тебе уже показал, он ничего не стоит! Былое тёплое отношение, как и образ верного спасателя, давно позабылись в глазах Уильяма, и сие не могло не породить обиду в душе Роумана, который разделял с бывшим другом все ужасы его гнилой жизни, но по итогу так и не окупился. Некоторые обиды нее уходят, не забываются и это чувство, что испытывает Рихтер – оно подобно этому описанию. Его ранил тот, к кому Роуман был предан всем своим сердцем. — Я помню твою сестру…Мадлен кажется. Да упокоит всевышний её душу. — словно не замечая выкриков Билла, Мурад продолжал свою мысль выдерживая зрительный контакт с Рихтером. — Ты помнишь, чем занималась твоя сестра? — Как возможно забыть то, что и стало причиной её предсмертных мук? — сложа руки в замок, Роуман опускает на них взор, пожелал отстраниться, дабы не проявить излишних эмоций. — Ныне она там, где душа её вольна от бед и переживаний…Она пыталась казаться сильной, помню как она заявляла о себе, и я честно был шокирован исходом. Так вот к чему я это…— медленно поднявшись на ноги, Хан не сводя взора с прислуги проходит к тому ближе и переходит на полушёпот. — Я хочу, чтобы ты продолжил дело своей сестры…Ты предан, умён и силён духом. В отличии от Уильяма, я обещаю ценить эти качества и если ты вступишь на нашу сторону, то проси у меня всё, что пожелаешь. Рихтер цепенеет от подобного предложения, пока Билл лишь в ужасе метался взглядом с одного на другого союзника. —…Что Вы хотите получить? — не показывая слабины, Роуман поднимает взор на оппонента, пока тот расплывается в ухмылке. — Сейчас же начнёшь сборы, а после отправишься со мной. Сначала послужишь подле меня, но о Рокантен и Стоун забывать не станешь. Выполняй любые их поручения, если станешь сомневаться, то обращайся ко мне…Твоя главная задача – следить за Каспбраком. Любые его переговоры, принятые на них решения, всё это ты должен передавать мне. Только будь осторожен…Он душит змей ещё до того, как те вырастят зубы. Никакой самонадеянности. — Я наслышан о Господине…Работа далеко не лёгкая, ибо сейчас после всего свершившегося он огородил себя высокими стенами. Конфиденциальность для него превыше. — сводя брови, Роуман погружается во сказания о великой личности. — Думаете, что у нас что-то выйдет? — Не недооцениваешь противника…Молодец. Только вот не путай это качество с излишним его возвышением. Ты справишься, не подведёшь нас…Я возлагаю на тебя свои надежды, Рихтер. — своим строгим взором Хану удаётся убедить союзника в своей правоте. Сделке быть, как и новому началу неизбежного кошмара. И в то время, когда строились козни, Эдвард и размышлять о тех не смел пребывая вот уже который час вместе с сыном. Первые дни были вовсе не лёгкими, но всего за месяц юноше удалось отбросить былые страхи и найти в новорождённом свою отдушину. — Алексадер успокаивается лишь рядом с Вами. Когда Вы далеко он будто зазывает Вас обратно. — с яркой улыбкой наблюдая за держащим на руках сына Каспбраком, прислуга стояла неполадёку. — Пускай же так будет всегда…Для меня в радость быть для него всем. — переглянувшись с женщиной, что кивком подтверждала его слова, Эдди вновь возвращает взор к сыну. — Доложи о Рокантен… — Госпожу допускают лишь на кормление, суммарно она проводит с ним лишь часа полтора в день. Ваше распоряжение действует…— после отчёта, женщина внезапно сменяет настрой и виновато опускает взгляд. — Прошу простить меня за следующий вопрос, но разве гоже это разделять мать и сына? — Не заставляй меня выходить из себя при Алексадере. Ваше дело следить за ним, выполнять моё поручение, но никак не лезть в принятые мною решения. — крепче прижимая ребёнка к себе, Каспбрак отпускает строгий взор в сторону прислуги и сразу заставляет ту замолчать. — Пусть сама Анна поговорит со мной на сей счёт, ей я с радостью отвечу гоже то иль нет. Между тем в комнату проходит сама Рокантен, с тем самым новым, жестоким взором. Оглядывая Эдварда та вбирает в лёгкие больше воздуха и не сводя смеркнувших глаз с партнёра, та близится к нему выдавая приказ прислуге. — Оставь нас. — оказавшись в шаге от шатена, та уводит взор в сторону, дожидаясь пока женщина покинет комнату и лишь после решается на первый за месяц разговор. — И как оно? Отравил существование всем…Билл и Мурад сломлены, Мари давно трупом стала, а меня так вовсе радости лишил. — В Мурада и Билла алкоголь не я вливаю, Мари рука моя протянута, да вот проблема…Она сама не желает за неё взяться, а ваш великий квартет ей не угоден. О тебе заговорим или приостановим твой поток желчи? — не сводя взора с ребёнка, Каспбрак тихо усмехается. — Безмозглое существо этот человек…Сам судьбу свою калечит, а после вопит на других. Не могу представить что сталось бы со мной, если бы я был вам подобен. В своё время люди также успели мне насолить, но только я не взвыл, а вынес уроки и изменил свою судьбу. — Какой ты святой…Да только вот забыл, что путь к нынешнему положению ты трупами услал, а восседаешь прямиком на трупах! — повышая голос, девушка выплёвывает поток оскорблений. — Закрой рот…Я напомню, Сандер между нами. — Пускай с рождения знает кто его отец…Самый настоящий мерзкий ублюдок! — Рокантен! — приближаясь к шатенке, Эдвард полушепотом цедит сквозь зубы, наконец заставляя девушку смолкнуть. — Ты не в себе…И не имей я уважения к Сандеру, то ещё в тот же миг выкинул бы тебя от сюда, но этот поступок подобен тебе, также низок. В отличии от тебя я буду прививать ему уважение к тебе и любовь, коей ты недостойна…Так будь добра не терзать его сердце, ибо если из его глаз прольётся хоть одна слезинка, я обрушу белый свет на твою поганую голову, а после своими же руками вырву тебе печень. Глядя в изумрудные глаза, кои давно испустили всякий дух, Каспбрак поджимает губы и не видя продолжения разговора, передаёт сына на руки девушки. Та в тот же миг перенимает ребёнка, но взгляда с шатена не сводит. Вот уже как месяц прошёл с того момента, как Рокантен утеряла былой запал. Она ощущала себя так, будто жизнь избила её до полусмерти и оставила в одной из подворотней на выживание. Остаток чувств к Эдварду, потеря связи с сыном и тьма в будущем, всё это не могло взыграть над той злой шутки. Как только двери комнаты закрылись, девушка опускает опустошённый взгляд на сына, что с уходом отца будто насторожился, но всё равно смотрел на мать самым невинным на свете взором. — Теперь лишь ты моё единственное оружие…Я обещаю, что приложу все усилия для того, чтобы умертвить твоего отца и я знаю, что ты поможешь мне. Не откажешь матери…и станешь полезен хоть в чём-то, Александер…— с животной злобой оглядывая невинный лик, девушка казалось уже успела узреть то, что ранее было недосягаемым: её будущее. Да только вот её и будущее остальных соратников Рокантен волновало не только девушку, но и двух друзей, что ныне не расставались ни на день. Переезд Ричарда сменил жизнь Хартманна к лучшему, ведь рядом со старшим Майк куда лучше перебарывал всю горечь обиды и вовсе не оглядывался назад. На приятелях возлегла весомая ответственность за часть дел группировки, от того почти круглые сутки те проводили вместе за разговорами и даже по окончанию рабочего дня Тозиер зачастую принимал приглашения шатена выпить чая с различными угощениями. — Ты что-то слышал о Рокантен или о Мари? — А есть что-то что мы должны знать? — сидя напротив Майка, Ричард внимательно вчитывался в один из договоров, будто и не желая слушать ничего за указанных особ. — Затаились, а это не к добру…Недавно я пытался зайти к Мари, но меня не пустили. Она дала приказ прислуге, чтобы никто её не беспокоил. Анна так вовсе ходит по коридорам как призрак. — вскидывая бровями, Хартманн оглядывает друга и лишь после с большим нежеланием берёт в руки документы. — Тебе не стоило даже ходить к ней, Майк…Её ни Хан, ни Рокантен в чувства привести не могут, а тут ты. Мы крайняя сторона в их глазах. — тихо усмехнувшись, Тозиер поднимает взгляд на шатена. — Я сам раздумывал, что подобное добра не несёт, но вселять в себя страхи тоже не вариант. Мы станем опасаться за одно, то что прямиком у наших глаз, а они нападут со спины…Нужно просто быть на стороже, но без фанатизма. — Быть может ты и прав…По крайней мере с твоим присутствием здесь стало спокойнее. — А работы в разы больше…— сразу после ответа Тозиера друзья одаривают друг друга ярким смехом, кой ранее казался тем нереальным. — Я серьёзно, для нашей компании дела пошли в гору…Эдди больше не ходит хмурым, а я не чувствую себя так одиноко. — переглядываясь с брюнетом, Хартманн сохраняет тёплую улыбку на губах, которую вслед за ним подхватывает и Ричи от услышанных в свой адрес слов. — Это приятно слышать…Надеюсь, что смогу пробыть рядом с вами как можно дольше. Теперь это моя единственная забота. — припоминая последние слова Рокантен, Ричи внезапно поникает. С того самого дня не прошло ни минуты когда Тозиер не размышлял бы над ними. Страх утерять Каспбрака настал с каждым прожитым мигом. Сам не подмечая того, брюнет стал с особым трепетом ценить время проведённое возле шатена и каждый раз во мраке ночи молил, дабы всё это не оказалось злосчастным сном. — О чём задумался? — из обрушившихся на него бурей мыслей, Ричи выбирается лишь благодаря голосу позади, что подкрался к друзьям секундами ранее. — Я с полной уверенностью, что он помогает мне с союзами, а прихожу на думы великие. — Каспбрак…— наблюдая за смеющимся по сию секунду Майком, Тозиер тяжело вздыхает и откладывает документы обратно на стол, когда до боли знакомые руки укладываются на его плечи. — Не стоит оправданий, я всё вижу. — растягивая язвительную ухмылку, шатен начинает заботливо разминать плечи брюнета, пока взор медленно блуждал по столу. — Я думаю, что нам следует отдохнуть…Например, как наши величайшие противники. Вот Уильям и Мурад точно знают толк в отдыхе, стоит поучиться. — А как умело они тратят деньги. Недавно мне в руки попали выписки счетов, так я обомлел. — изображая удивление, своим видом Майк лишь больше раззадоривает друзей. — Вот увидите, совсем скоро он переплюнет нашего покойного отца, ибо количество драгоценных камней, ковров и прочих позолоченных безделушек явно превышает все богатства Юсефа! — Только вот свою прислугу, да Урисов обделил…лежат в земле, а поверх деревянные, хлипкие кресты. — поджав губы, Каспбрак опускает взор вспоминая картины увиденные не так давно. — Единственные смерти о коих я сожалею. — Видят небеса всё…Он ещё поплатиться за это. Осмелюсь и пророчить, что после кончины его могилу ждёт участь хуже. — выразив всё недовольство на лице, Майк опускает взор и встаёт с места. — Все эти разговоры тоской веют. Я схожу проверю Анну и попрошу приготовить нам кофе. Затею Хартманна быстро оценили и проводив того слабыми улыбками, юноши остаются наедине. — Быстро же краски сгустились…— тяжело вздыхая, Ричард перенимает руку Эдди в свою и сжимая ту покрепче тянет вперёд на место перед собой. — Откуда такая жалость к Урисам? — Думаю, что я ожидал иного отношения от Уильяма. Высший свет трепетал о их близости, Стэн душу ему отдал, а как известно…Мы в ответе за тех, кто сделал нам подобный дар. — нехотя присаживаясь, Эдвард пожимает плечами и не отпуская руки партнера, заглядывает тому в глаза. — Если бы не дай бог что-то случилось с тобой…Я никогда не смог бы забыть такой утраты. И вновь дьявол заставляет полыхать грудь брюнета во адском пламени, что ныне доставляло далеко не боль. — Ты бы такого не допустил и подтверждением тому то время, когда ты вернул меня с того света. — грустно усмехнувшись, Тозиер перебирает уже обе разгорячённые ладони Каспбрака в свои руки. — И не допущу…Только в последнее время вижу, как потухаешь ты, мой милый друг. — слегка клоня голову вбок, шатен ведёт брови к переносице и подмечает как заметно поник собеседник. — Не уж то в тот день Рокантен смогла задеть твои чувства? — Смеёшься надо мной? — заглядывая в глаза напротив, Ричард ощущает как нечто необузданное в нём порывается излить все свои переживания, открыть страхи, но он молчит. Брюнет опускает взор в пол и абстрагируется, не желает казаться таким в этот миг. Не сейчас. Не в этот день. Не перед ним. — Тишина неизбежна? — подвигаясь ближе к Ричи, Каспбрак склоняется к тому и в тот же миг убирает всякую язвительность, коя была до. — Сердце моё не спокойно за тебя, щемит, изнывает в негодовании. Мои очи, моя тень…Душа моя, всё - ты ныне, ибо даже Майку я не силах доверить всего мрака. Боюсь, что спугну, сломлю его тем ужасом, что обитает во мне. Ты же смог подчинить себе его, разделить тот со мной. Стался величественной тенью моей, чьё тепло дарует мне покой. Так я хочу, чтобы ты знал…Ни один гнилой язык не вымолвит тебе истины, от того не в силах он сломить тебя, а если того не миновать, то я отравлю каждый вздох того, кто посмеет задеть твои чувства. — Теперь ты меня защищать станешь? Неожиданно…— выдав грустную усмешку, брюнет оглядывает лик Каспбрака и после решается на то, чего бы ранее себе не позволил. Сокращая расстояние меж ними до невозможного, Тозиер прислоняется губами ко лбу Эдди и замирает, прикрывая глаза. Первое, что ощущает Ричард это тепло, несравнимое ни с чьим иным. Оно распространялось не только на него одного, но и на всех кто пребывал рядом. Окутывал, согревал. Лишь после, уткнувшись носом в шелковистые каштановые пряди, начинает слышаться аромат мяты вперемешку с едва уловимой розой. От всего этого сердце начинало биться быстрее, словно от встречи с нечто невообразимым, недосягаемым. Видит свет, Ричи отдал бы всё за подобные мгновения, когда одним своим присутствием дьявол вынуждает всё вокруг бушевать под велением той всепоглощающей силы, коя протекала в жилах его. Лишь рядом с Каспбраком он сознал, что-то самое чувство в груди – великий дар. Его невозможно приобрести, отыскать, даже будто иголку в стоке сена, нет. Оно являлось нежданно, по воле случая пронзало двоих насквозь, повязывая воедино истерзанные души. Ради этого не страшно было и лишиться всего. Эдварду же поклонялось всё в этом сгнившем мире, лишь ему. Но рядом с брюнетом, он понял, что власть та ничтожна по сравнению с тем, как билось его сердце, когда Тозиер смотрел на него гордым, сверкающим взором, когда при тусклом свете свечей его смолисто-чёрные кудри переливались, а с губ слетали слова, за кои Каспбрак ранее продал бы душу. — Ради того, чтобы ты никогда меня не покинул, я готов пожертвовать всем, истребить каждого, кто заставил бы тебя сомневаться в твоём положении рядом со мной. — шатен не отрекается, лишь прикрывает глаза вслед за партнёром и сохраняет мгновение, сильнее сжимая руки Ричи. Они стались единственными кто сумел испытать подобное искренне чувство средь всех кто их окружал. И было то правдой, ведь некоторые оказались вовсе обречены на вечное клеймо «нелюбимых». Такой являлась единственна Стоун, что уж давно позабыла о всякой любви. Навеки изгнанная заперла себя в стенах, кои пропитаны были её слезами и тоской. Всю жизнь она мечтала о любви, целой семье и покое, но ни одна из грёз так и не сбылась. Вот уже месяц она блуждала в рассуждениях, расхаживала по комнате с фарфоровой колбой в руках. « Вы совсем ослабли, ничего не едите, не пьёте. Нельзя себя так изводить…Прошу, возьмите эти капли, они ослабляют всякие мучения, даруют мрачному разуму сон. Только будьте аккуратны, малейшее превышение нормы и организм перейдёт на медленную гибель, сердце станет болеть, конечности ослабнут. Принимайте по три капли в неделю.» — с этим руководством женщина из состава прислуги вручила Мари её ключ к смерти. Ничто боле не держало её в этом месте. Оказаться рядом с отцом – вот её единственная забота в данное мгновенье. Громоздкое «ненавижу» впилось кинжалом в сознание, где с отчаянием взвывала истина, коя гласила о правоте сводного брата. Нельзя было сказать уверенно, что она не любила того, вовсе нет. В последний год сердце белокурого создания кровоточило от боли за него, но ум, что унаследован был от отца, вопил о смерти. Медленно, но верно та шла к концу доски во самое глубокое и мрачное море безумия. Не могла того снести хрупкая натура, от того светлой головой и было принято судьбоносное решение. Ноги словно не слушались хозяйку, подкашивались, отказывали той, как и дрожащие руки. С трудом та удерживала свой «яд». Для одних гибель являлась началом нового пути, но Мари воспринимала ту иначе, желала окончить всякое своё существование на земле бренной. С самого начала жизнь её была без смысла и без всякой цели. Она оказалась обделена всякой ценностью. С трудом открыв колпачок, блондинка поднимает взор и видит чрез зеркало истинное обличие уныния с сероватой кожей, набухшими от бесконечных слёз глазами, что утеряли свою привычную небесную синеву, и погребенье в них. Конец. Не сводя взора с отражения, белокурая дрожащей рукой подносит пузырёк к обледеневшим губам и медленно опускает веки. Всего пара глотков и она исчезнет, забудется, раствориться сквозь годы пустоты, кою та поселит в сердцах знавших её. — Мари! — позади убиенной разносится жуткий вопль шатенке, что явилась к той по воле случая. Рокантен несётся сломя голову, выхватывает смерть из рук подруги, и быстро закрыв пузырек, вбирает девушку в свои объятия. Прижимает как можно крепче к себе, а сама ощущает, что в сей миг испустила дух во страхе утраты. — Мари, прошу, скажи, что ты не успела выпить! Не успела же?! — треся слабеющее в руках тело, Анна кричит громче, взывает до белокурой, что отвечает той внезапным, громким рыданием. С каждой секундой Рокантен становилось всё труднее удерживать блондинку, от того подруги медленно припадают к полу вместе. Мари сталась безутешна. Ей не удалось оборвать муки свои, не смогла она спокойно сокрыть очи, от того и вырвалась вся горечь и обида из неё громким плачем. — Мари, я уже давно не могу узреть ту тебя, что была ранее. Ты скрыла свою улыбку, затаила смех, а заместо него выявила горестное отчаяние. Что же сделал он с тобой, с той сильной и властной натурой, которая была для меня роднее кого-либо?…Я обещаю тебе, он ещё поплатиться за всё содеянное. Не избежать ему кары и мук адских. — внезапно страх покидает Анну и на смену тому вместе с осознанием приходит злоба, изумрудные глаза вновь воспламеняются во жажде мести. — Я хочу чтобы он был проклят…Да будь он проклят! Будь проклят каждый его вздох! — вздымая голову вверх, Стоун вопит сквозь безграничный поток слёз, пока шатенка молча внимала её молитвам и уже готова была те исполнять, переведя свой взор на пузырёк в своих руках.Май 2024
С того самого дня смертельный план Рокантен вступил в силу. Ей нечего было терять, также как и Стоун. Единой целью для девушек сталось свернуть дьявола с его кровавого престола и заменить того тем, кто был ближе всего – Александером. Внезапно проснувшаяся любовь к сыну боле была похожа на нечто иное, отвратное. Анна и не пыталась скрыть того, что ребёнок являлся для ничем иным, как оружие. В её глазах тот обернулся ядовитым кинжалом, коим с лёгкостью можно было пронзить Эдди со спины. Самый мерзкий, но подобающий Рокантен способ. — Сколько ещё можно ждать? Прошло два месяца, ты обещала мне, что он заплатит за весь кошмар совершённый надо мной…— сидя рядом с подругой, Стоун не сводила строго взгляда с ребёнка на руках Рокантен. — Стоит увеличить дозировку. — Мари, если мы убьём его одним разом, то всё сразу станет ясно. Ричард додельный в этом вопросе…Если опавший лист заденет Эдди, то он вырубит леса. — с тяжёлым вздохом шатенка облокачивается на спинку софы и прикрывает глаза. — Во всю еду, витамины, всюду добавляют ту отраву. Я лично слежу за этим…Он уже выглядит как мертвец, почти не встаёт с постели, а вчера так вовсе я еле успела перехватить Александера с его рук, прежде чем он повалился на пол. Яд работал. Каспбрак и впрямь сильно ослаб за последние два месяца, но и подумать не мог, что причиной подобного являлись змеи за его спиной. Врачи списывали подобное на ослабление иммунитета и обычную простуду, но они и сами будто не верили этим заключениям. — Я молилась, чтобы он не открыл глаза…Но и в этот раз выжил! — процедив сие сквозь зубы, Стоун резко встаёт с места и начинает расхаживать из стороны в сторону. — Что же тот человек, которого Мурад притащил в поместье? От него есть какие-то новости? — Он часто ошивается возле комнат Каспбрака, Тозиера и Майка, но помимо планов о союзах и грязи о нас они чего не говорят. Это была самая глупая идея Мурада… — Надо привлечь этого человека к делу…Пускай также подмешивает отраву куда угодно, даже пусть в воде будет она! — Замолчи! Никто не должен знать об этом деле…Ни Мурад, ни Билл, а уж тем более не посторонние! — срываясь на блондинку, кою сжирало нетерпение, Рокантен сталкивается с той взглядами. У них была общая цель, желание, но подходы к достижению оказались слишком разными. И пока одни не были в силах найти компромисса, Роуман начинал изнывать от принятого им решения. В поместье Денбро парень был в почёте, его велению следовала целая группа, а ныне тот прокрастинировал во роли прислуги. С самого начала Рихтер пришёл в это поместье с совершенно иной целью: заполучить расположение того, кто казался единственным спасением. Да вот только возможности не доводилось. По всем постам быстро разлетелась весть о болезни управляющего, в его покои вход осуществлялся под строгим контролем ради сохранности покоя Каспбрака и Роуман никак не вязался в ряды тех, кому дозволено было войти в них. Судьба обернулась к тому спиной. Передавая никчёмную информацию, что не стоила ничего, и изо дня в день выполняя обыденные задачи низшей прислуги, Рихтер буквально сгнивал. Ровно до того дня, когда он не попался бдительному глазу. Направляясь в прачечную, с тяжёлым мешком постельного, Роуман останавливается на мгновение для передышки и совсем не замечает, как из-за угла выходит уже знакомый образ. Прошло не так много времени с того дня, как Ричард выпалил всю свою злобу прямиком на лицо Денбро, от того лик шатена, что присутствовал при избиении, не успел им забыться. Поравнявшись с Рихтером, Тозиер замирает от шока. — Ты…Это же ты верная шавка Денбро? Так? — не видя отрицания на лице зеленоглазого, брюнет выходит из себя и схватив парня за заднюю часть ворота рубашки, тянет ближе к себе. — Немедленно отвечай, что ты здесь забыл? Сколько здесь находишься?...А может это ты причастен к болезни Каспбрака?! Но на удивление Ричи, шатен вёл себя не свойственно. Выдав тому лишь тихий смех, Роуман попытался вырваться из хватки Тозиера, но это было напрасно. — Отвечай! — повышая голос, Ричард усиливает хватку. — Своим криком ты ничего не добьёшься. Я буду отвечать лишь перед самим Каспбраком. — Рихтер воспринял сие за свой шанс выбраться из круговорота абсурда. — Тебе решать…узнать от меня всю правду или просто убить меня и мучиться в догадках. — Ты думаешь, что я совсем глуп, чтобы пускать тебя к нему?! — Решать тебе, Ричард. Роуман хоть и предлагал выбор, но тот был совсем не ощутим. При двух вариантах присутствовали большие риски, от того деваться было некуда. Не отпуская шиворота змеи, Тозиер выругивается себе под нос и быстрым шагом направляется в покои партнёра, пока Рихтер ликовал внутри себя. Он никогда не желал пребывать на гниющей, пагубной стороне. От роду юношу учили отстаивать права стороны, коя следует за правосудием и он внимал этому правилу. Только никак не мог подумать, что сей стороной окажется тот, кто уже который год именуется дьяволом. Взгляды менялись, менялась и истина. Путь до желанных покоев оказался не долгим. Уже через пару минут под оглушительный грохот распахнувшихся дверей, Рихтера буквально вышвыривают на середину комнаты, не оставляя шансов устоять на ногах. — Ричард, в чём дело?! — захлопнув книгу, Каспбрак быстро поднимается с софы и с ужасом оглядывает незнакомца, что приподнялся на четвереньки. — А ты спроси у него, на мои вопросы этот урод не отвечает. — тяжело дыша, брюнет проходит ближе к Эдди становится в паре шагов от его левого плеча. — Он ранее служил Денбро, его сестра когда-то была у тебя в качестве змеи, а теперь вот…Династию лазутчиков развивают. — Помолчи! — жестом руки заставляя старшего прекратить абсурдные высказывания, Эдди укладывает книгу обратно на софу и проходит ближе к шатену. — Поднимайся и отвечай с какой целью ты здесь? Сменившийся тон всадника выбивает всякую уверенность из парня. Всё это время он оказался замершим, не поднимая головы тот выслушал краткий разговор партнеров и уже несколько раз успел передумать обо всех своих мотивах. Только вот назад дороги уже не было. Испуская ядовитый воздух из лёгких, Роуман излишне медленно поднимается с пола и оказывается напротив того о ком было выслушано миллиард сказаний, баек и прочей несуразицы, что попросту не складывалась воедино. Он никогда ранее не видел его истинного лица, лишь маску в тот день, когда прокажённый явился к Денбро с Мадлен. Всё было для него нереально в сей момент, от того Рихтер упрямо не поднимал головы, смотрел себе под ноги в нежелании сталкиваться с тем самым животным взором. — Смотри на меня и отвечай, кто подослал тебя сюда. — до режущей в сердце боли грубый голос кромсал всякие собранные в кучу мысли Рихтера, но не повиноваться приказу было бы большей ошибкой. Одно мгновение и Роуман затаив дыхание поднимает страшащийся взор. — Моё имя Роуман Рихтер…Я ни в коем случае не желаю Вам зла, Господин, напротив…Здесь я лишь для того, чтобы доложить истину и предостеречь. — метаясь взором по белёсому, худому лицу, старший наконец сталкивается с теми самыми аспидовыми глазами, что моментально заставляли покрыться кожу волной мурашек. — Что ж, Роуман…предостерегай. — в отличии от собеседника, Каспбрак был на удивление спокоен. Оглядывая гостя с ног до головы, тот тяжело вздыхает и ощущая, как слабеет его тело, направляется обратно к дивану, предварительно подозвав жестом руки Рихтера. Его «болезнь» сказывалась на каждом лишнем телодвижении, но дать узреть сие кому-то кроме Ричи, Эдди попросту не позволял. От того вальяжно устроившись на своём месте, Каспбрак вновь даёт тому команду «говорить» и вскидывает бровями, изображая мнимый интерес. — Здесь я пребываю уже как два месяца по приказу Мурада. На одной из встреч с Денбро, те договорились, что я стану выполнять роль их помощника. В мои обязанности входило подслушивать Ваши переговоры с Ричардом и Майком, а следом передавать полученную информацию им. — взгляд напротив стал прожигать куда более нежели прежде, с чем Рихтер всеми силами старался бороться. — Но я хочу сразу предотвратить поток Ваших неверных мыслей на мой счёт. К Вашей болезни я не причастен…При переговорах с Мурадом и Анной я также не получал информации об этом. Эта хворь для всех стала удивлением…И от части радостью. Выслушав речь противника, брюнет тут же обращает свой взгляд на партнёра, кой казалось ныне был сосредоточен на словах зеленоглазого. По их окончанию Каспбрак ведёт брови к переносице и отводит взгляд в сторону, прокручивая те в своей голове вновь, но уже в следующую минуту дьявол заставляет кровь в жилах Рихтера стынуть, заполнив всю комнату своим звонким смехом. — Плохой из тебя доносчик, Роуман, раз ты сейчас взял и выпалил все ваши планы на меня. — окончив смех, шатен вновь оглядывает противника, но уже с высокомерием и широкой ухмылкой на губах. — Это от того, что я пришёл сюда не для вражды… — Удивил, а в чём же дело? — ведя бровью вверх, Каспбрак переглядывается с по-прежнему разъярённым Ричи и с трудом подавляет новый порыв смеха. — Я никогда прежде не смел увидел Вас вот так перед собой. Первый раз, когда я краем глаза повстречал Вас, так это в день перестрелки, когда Вы вернули к Уильяму мою сестру, но той встречи было недостаточно…Долгое время я знал о Вас лишь с рассказов людей. Особенно памятными стали пересказы вечера, когда вы открыли своё лицо миру. — погружаясь в воспоминания, Рихтер невольно выдаёт слабую улыбку и на удивление получает то же в ответ от прокажённого. — Сын великих Каспбраков…Худощавый, с неестественно бледной кожей на которой странно выделялась россыпь веснушек и глаза, мрачные, но до ужаса взрослые, умные и таящие в себе столько боли. Люди говорили, что создавалось ощущение, будто весь испытываемый страх Вы испускали в толпу…Многие падали в обморок, не скрывали громких рыданий и мук от окутавшего тех кошмара. В тот день, одним своим жестом Вы свели с рассудка порядка двух тысяч людей и ещё несколько тысяч за пределами самого поместья. Неожиданно для присутствующих на лице шатена вновь проявилась уже забытая лёгкая грусть, а быть может и тоска по тем самым временам. Та язвительная улыбка на обледневших губах также приобрела иной характер. За прошедшее время многое сменилось, в частности то, что в то время за его спиной верно стоял сам Юсеф Стоун, кой руководил каждым шагом юноши и был извечной опорой. — Сейчас я перед Вами и могу уверенно сказать, что Вы в разы величественнее. Ваша статность, тяжёлый взгляд, умение восседать пред низшими по рангу и всё держать под контролем...С Вами считаются, держаться осторожно. Вы чаруете этими данными. Только красота Ваша несёт за собой разрушения. Люди по сей день гадают, как нечто прекрасное может вселять столько зла?...Но они не правы. Последние Ваши деяния пошли на благо всему. Преступный мир боле не находится в тирании, прежний режим восстановлен и на удивление…в этой пагубной прослойке общества воцарило правосудие. Вы явное подобие своих родителей, что были высшим даром для нас всех. — Так значит я в твоих глазах не являюсь опасностью? — в недоверии прищурив взор, Каспбрак оглядывает Роумана вновь. — Наоборот…спасением. Всем известно, что Уильям пал в рассудке и верно движется к погибели, но страшно не это, а то, что людей ведёт он за собой. Я боле не желаю пребывать среди этого стада. — лишь после всех выдвинутых откровений голос Рихтера становится уверенным, ибо на кону стояла его жизнь. — И что же ты собираешься ныне делать? Поставленный вопрос на долю минуты ставит Роумана в тупик. Неужели ему самому даруют право выбрать исход? Медлить нельзя – это он сознал сразу. От того в следующий же миг парень нерешительно проходит ближе и вновь опускается на колени перед великим всадником, повергнув тем самым Ричарда и самого Эдди в шок. — Если позволите, Господин, то нам придётся сочинять мнимые доносы на Вас и с потехой наблюдать за тем, как неверные движутся к смерти. — протягивая тому руки, Рихтер нерешительно поднимает и взор в коем отчётливо читалась грядущая веками преданность. Поражённый подобным Каспбрак сводит брови в негодовании, но протягивает юноше свою руку, почти сразу получая поцелуй на тыльную сторону ладони, в знак присяги на верность. — Да будут же твои деяния также честны, как и все выпаленные речи. — протягивая свободную руку, Эдди похлопывает нового союзника по плечу. — Клянусь…Что прикажете делать? — Пока ничего…Следи за Ханом и его компанией, а также предостерегай Сандера от их злых мыслей. Мне пока к нему нельзя…Неизвестно, заразно ли то, что меня поразило иль нет. — тяжело вздыхая, шатен переводит взор на Ричарда, кой явно выражал своё недовольство насчёт подобного союза. — Помогай ему и передавай мне всю информацию, которую добудет Роуман. — Как скажешь… Рихтеру повезло. Тозиер не мог перечить решениям Эдди, от того с этого момента ему пришлось принять подозрительную персону под своё обучение. С этого момента обе стаи стались на равных, четверо на четверых.28 мая 2024
Время шло непривычно быстро. Сменялось всё, но не самочувствие Каспбрака. И вот уже спустя который месяц новость о предсмертном состоянии шатена просочилась во весь преступный мир. Распространителем новости неожиданно оказался Уильям, который кажется не мог нарадоваться скорейшей смерти противника, пока остальным оставалось лишь негодовать. Но могла ли сама «война» сдаться? В этот день были назначены одни из тысячи переговоров и на сей раз Эдди было принято решение лично присутствовать на них. — Ты безумец, едва ли стоя на ногах собираешься отправиться на другой конец Нью-Йорка! Я и Ричи на что? — следуя за другом и будучи на стороже Хартманн не переставал причитать. — Майк…— идущий в одну ногу с другом брюнет казалось, что оставил всякие попытки повлиять на решение партнёра. Ныне ему оставалось, как и в клятве, выступать в роли его сильной тени и быть на стороже. Но выходило то не совсем так. Видя малейшее замедление Каспбрака, Ричи в ту же секунду равнялся с тем и брал его под руку. — Безумен только Денбро, который один чих от меня услышит и уже поспешит заказать гроб, да яму вырыть. — крепче взявшись за руку Тозиера, веснушчатый переглядывается с тем, словно сообщая, что повода для беспокойства нет и наконец выходит за пределы поместья в сопровождении друзей. Направляясь к машине, троя совсем не ожидает, что из находящегося вблизи леса появится женский образ, облачённый во тёмные одежды. — Эдвард! — женщина пожилого возраста в тот же миг окликнула свою жертву и приспустила чёрный платок на плечи, открывая вид на медного цвета волосы с редкой сединой. Первым на подобное реагирует Ричи, кой в ту же секунду проходит немного вперёд Эдди, закрыв того рукой. Троица с непониманием оглядывает даму, что и не собиралась обращать внимания на подобные опасения. — Аспид во главе со своим мучеником, да невинным ангелом, сие велика честь для меня. — растягивая на губах ломаную ухмылку, женщина проходит ближе, так и не сводя своего взора с цели. В то время как Эдвард вмиг осознал кто перед ним. Осторожно делая шаги навстречу, шатен ведет брови к переносице и с недоверием оглядывает ту, будто миг сей был нереален. — Не меня тебе страшиться надо, дорогой. Не бойся, я во имя блага явилася к тебе. — оказавшись в шаге от юноши, гадалка с некой гордостью оглядывает облик младшего и выдаёт тихий смешок. — Только взгляни, мне довелось узреть все три эпохи и ныне предсказание сбылось: существо породилось твоё…Да только вот, кажись застану я и его правление. — Что это значит? — он знал, что отсекаемые ей слова были пророчественными и приход этот явно был не к добру. — Ожесточённая борьба началась. Стаи сильные, злоба животная ими правит, но вот участники лишь жертвы. Истинная битва ныне меж Господом мнимым да Дьяволом великим разродилась. День судный настал, люди гибнуть станут один за другим…Ведь истина гласит: желание смерти одного человека, ведёт к гибели весь свет! — выдерживая прочный зрительный контакт с самим аспидом, женщина хватает того за руку и сжимает её крепче, повышая тон. — Но Вы обязаны вынести все удары судьбы! Истинный конец света настанет если с Вами что-то случится…Затменьем смеркнет солнце, разразятся крики, вопли, стану аспидову не дадут покоя. Затем жизнь пагубна уйдёт вслед за Вами и лишь по глупости своей, но смертного одра не избежать. Неожиданно в глазах рыжеволосой проступают слёзы. Широко распахнутый взор в тот же миг переходит на Ричарда, кой казалось оцепенел от ужаса вместе с Майком. — Мученик станется во тьме погребён, да вины своей так не искупит. До костей сгниёт при жизни и рыданием своим потопит Вас…— опустив веки, женщина не внимает пробежавшим по щекам слезам и вновь поднимает взор исподлобья на Эдди. — Сын светлейший останется в одиночестве, да без защиты. Правду он о Вас узнает и лишь тогда восторжествует дух! Смерть не окончит век его! Каспбрак всей душой не желал веровать в услышанное. Искусывал нижнюю губу, метался взором по горящим глазам напротив и пересиливал свой страх. — Это конечное? — единственное, что ему удалось выпалить с неистовой болью в груди. — Столько раз сменяли Вы миры, исходы…Всё только в Ваших руках. Вы здесь главный владыка судьб порочных. В Вас живёт и смерть, и исцеленье. — с трудом выдав истину, женщина в последний раз оглядывает всех юношей и явно не желая того, отпускает руку Эдди. Переглядываясь друг с другом ещё какое-то время, оба не могли отстраниться друг от друга, но дух гадалки оказывается сильнее. Набрасывая плотный платок на голову, та опускает голову и быстрым шагом покидает место встречи, оставляя за троей миллионы вопросов. Выданный приговор громом разразился в голове Каспбрака. Каждое из предсказаний по сию минуту воплем раздавалось со всех сторон шатена, подавляя остальные шумы. Он точно помнил переданные Стоуном слова, кои ныне являлись правдой, от того страх повтора истории кувалдой ударял по голове веснушчатого. Укладывая ладонь ко лбу, Эдди ощущает как тело того слабело с каждой минутой, в то время как пустота, в кою был уведен взгляд, стала обращаться во тьму. Сердце в ужасе мига конечного забилось быстрее прежнего, то и дело колотя хрупкие рёбра изнутри. Охвативший нежданно жар смешался с пронзающей конечности болью воедино. Каспбрак терял возможность держаться также стойко, как было то ранее. На подкашивающихся ногах, тяжело дыша, юноша с трудом оборачивается и совершает пару шагов навстречу друзьям, но подобное потрясение сталось для него последней каплей. Убило. — Эдди… — Всё в порядке? — Ты слышишь нас? Пара с трудом отойдя от шока пыталась взывать к шатену и уже движилась к нему, как в один момент прямиком на их глазах утерявшее жизнь, отяжелевшее тело за секунды припадает к земле. — Эдди?!