XXIII
18 января 2003 20:28
Всего час назад Господин Стоун вернулся в поместье после провального деяния. Подобно грому средь ясного неба, тот бурей пронёсся по коридорам и созвав срочное совещание, скрылся за массивными дверьми. Прознающий душу крик и грохот раздавались по всему третьему корпусу, позволяя столпившейся у зала переговоров прислуге понять, что их нежданно настигло пополнение. Они успели узреть лишь совсем маленького ребёнка, кой был с головы до ног сокрыт в тёплое одеяло. Перед тем, как скрыться за дверями, Юсеф передал того цепенеющей от ужаса Махфируз. Женщина не медлила с выполнением полученных указаний супруга и сразу же направилась в покои одного из детей, который точно смог бы помочь ей и разделить обрушившееся на их головы горе. И она оказалась права. Прошедший час, Мурад ни на шаг не посмел отойти от матери, что восседала в его покоях со спящим ребёнком на руках. Махфируз лишь обрывками поняла произошедшее, но уже твёрдо для себя решила, что как и для Хана сделает всё, дабы они не чувствовали отсутствие семьи. — Совсем маленький…— покачивая ребёнка в руках, Стоун тянет грустную улыбку и склоняется чуть ближе, оставляя невесомый поцелуй на лбу спящего. — Теперь он будет жить с нами?...А что же с настоящими врагами? Отец отомстит им за такое предательство? — сидя рядом с блондинкой, Мурад с интересом оглядывал лик младшего, невольно пытаясь отогнать дурные мысли в своей голове. — Твой отец всегда добивается справедливости. Так и на этот раз он вознесён неверным заслуженную кару…Но и нам с тобой придётся взять ответственность, коя в разы боле отцовской. Мы должны сохранить невинную жизнь. — поднимая взгляд на Хана, женщина тяжело вздыхает. Махфируз сознавала, что судьбы этих детей схожи. Оба разделены с семьёй. — Я буду стараться даровать ему материнское тепло, а ты в свою очередь…Пожалуйста, прими его как брата. Ведь кто иной кроме тебя сможет понять его, помочь? — Обещаю, мама. Я никогда не дам его в обиду! Мурад не смог вырвать прошлого из сердца. Никому не говорил, но иногда в ночи тот вспоминал о своей родной семье и за прожитое в стенах поместья время, мальчик изучил свои чувства. Знал каковы мучения изречённого, в особенности когда ты таков один. От того Хан без раздумий выдал клятву, словно вовсе не для Махфируз, а для самого себя. Если же ему не удалось скрасить свою жизнь, он поможет иной не обрушится в холодные воды одиночества. — Мурад…Мой мудрый, храбрый мальчик. — освободив одну из рук, Стоун приобнимает второго ребёнка и прижимает крепче к себе, параллельно целуя того в макушку. — Лишь благодаря тебе я буду спокойна за него.4 июня 2024
Не сдержал выданной клятвы. Погубил того, кто именовался ему братом. Спустя года восседая на том же месте, Мурад заостряет всё внимание на пустующем ныне месте рядом с ним. Воспоминания тугой верёвкой обернулись вокруг шеи и душили беспощадно, не позволяли отречься от мерзкого деяния, забыть то, опустить. Сожалел ли он? Спорный вопрос, когда пред тобой возникает две чаши с весами. Да грузы оказались равносильны, и весь выбор стался лишь на одном затуманенном рассудке. Любовь или семья. Хан сожалел бы в любом случае, от того ныне путался в поставленных выводах о своих чувствах. В двери старой комнаты раздаётся тихий стук. Началась церемония. За пару глотков оглушая пребывающий в руках бокал, Мурад слабо шикает и отставляя тот, поднимается с места. Оглядывает покои в последний раз и направляется на выход. В своё время Юсеф Стоун установил чёткий порядок прощания с членами семьи. Всё должно было происходить величественно, почётно, отдавая последнюю дань уважения значимой личности. Так прошла его церемония, и Хартманн был удостоен её. Вдоль ледяных, мрачных коридоров у стен выстроилась прислуга, облачённая в траурные одеяния. Женщины не сдерживали подступающих слёз, от коих помещение наполнялось бесконечными всхлипами и отчаянными вздохами. Спустя мгновения пред ними появляется шестеро мужчин, что возложа тяжёлый гроб на свои плечи, осуществляли последний путь погибшего в стенах поместья, что сталось тому родным домом. Служащие склоняли головы один за другим и не смели поднимать тех. Вклад Хартманна в их жизни был велик, хоть он сам того и не сознавал. Люди успели душой возлюбить его позитивный настрой и лучистую улыбку, что закрадывалась под рёбра и обдавала ледяные сердца теплом. В сей миг они прощались с ним. С их единственным утешением, отдушиной. За процессией малым скопом следовали члены семьи. Возглавляли движение Мари и Эдди, что с трудом держались друг за друга, за ними спутано перебирая ногами, шли Ричард и Роуман. Лишь на пару шагов от четвёрки направлялись Мурад и Анна, чей вид шокировал присутствующих. Подобно двум хищникам, те движились с горделиво приподнятыми головами. Грациозной походкой, со сложенными на уровне талии руками, Рокатентен пожирала взглядом контингент и вонзала кинжалы в сердца благодаря неуместной змеиной ухмылке. Хан словно поощрял то и пытался соответствовать, не выставляя напоказ истинной бури царящей в его мыслях. Сей настрой те сохраняли до самого кладбища. Там, рядом с двумя ещё новыми могилами у вырытой ямы, пара сменила триумф на скорбь, при виде всего высшего света, что также собрался почтить память Хартманна. Негоже было показывать свою истинную натуру при будущих союзниках. Толпа быстро окружила место погребения и склоняя головы, украдкой наблюдала на процессией. Пока к Рокантен и Хану сквозь поток подобрался уже всеми знакомый образ. Уильям, разделяя настрой напарников, молча поприветствовал тех кроткими кивками и вальяжно закладывая руки в карманы, пристально следил за противниками. Четвёрка неестественно разделилась. Многие представители группировок с удивлением оглядывали сплотившихся брата и сестру, что не отпускали рук друг друга. Казалось, что если они решаться отстраниться, то замертво припадут к земле. Оба без сил и жизни. Ричард также подмечал сие, но лишь редкими взорами, пока основное внимание приковала к себе закрытая крышка гроба. Подробности смерти решили сокрыть, во избежание массовых волнений. От того пришлось скрыть и тело юноши, с огромной раной на шее, коя оставлена была предательством. Его оградили от излишних взглядов и сплетен. Лишь после смерти спасли от лап жестокого мира.***
Время движилось слишком быстро. В повисшем трауре Каспбраку не удалось заметить, как гроб погрузили под землю, как он попрощался с частью своей жизни. Картины пред глазами сменялись одна за другой. Множество приглашенных семей проходили к тому выказывая свои соболезнования. Половина из тех словно смешались воедино в затуманенном скорбью сознании, пока сам Эдвард с огромным трудом сохранял внешнюю стойкость. Передав сестру Рихтеру, тот оставался возле могильного камня, даже не пытаясь вслушиваться в слова. Лишь изредка кивал и пожимал руки. От того и не заметил, как последним из всей толпы к тому приблизился сам Денбро. — Тяжёлая потеря…Пусть душа его будет спокойна. — оглядывая выгравированные даты, Уильям слегка вскидывает бровями. Его безмятежность убивала. — Кто только тебя позвал сюда? — набрав в лёгкие больше воздуха, шатен не поднимал поалевшего от слёз взора на противника. Каспбрак сознавал, что устраивать склоки у могилы брата стало бы верхом невежества. — Мурад…Странно, что он сам решился прийти сюда после содеянного. — переводя взгляд на Эдди, тот невольно застаёт пред своими глазами совершенно иные, забытые временем воспоминания. Ныне в веснушчатом Денбро мог узреть себя. Того слабого и потерянного Уильяма, чья жизнь обрывалась раз за разом с потерей каждого из близких ему людей. — Чтобы ты знал…Я не одобряю его поступка. Убийца собственного брата падает в моих глазах. — Тогда для чего явился по его же зову? — не сдержав пыла, Эдди выдаёт вопрос с укором, да взор обращает на того. — Дабы как и все проститься с Майком, разобраться с Мурадом, который в последнее время на себя не похож. Разве не ясно? — Так ступай, поговори и наставь на путь истинный. Ты же столь мудр в отличии от всех нас. — Пойду…— заглядывая в глаза напротив, Денбро тяжело вздыхает. — Когда-то я был на твоём месте. Теперь на нём оказываешься ты…Это кара и тебе её не избежать. Смирись и прими плоды своих стараний с достоинством, Эдди. Цепляясь взглядами, противники решились окончить их краткий диалог. Каспбрак мог ответить, вновь снести венец гордыни с головы Денбро, но не в этот день, когда душа его сталась похоронена вместе с братом. Проводив глазами оппонента, Эдди тяжело вздыхает, видя направляющегося к нему Ричарда. Любой разговор был тому в тягость, и лишь одно его предвкушение вызывало до жути отвратное чувство тошноты. Та подступала внезапно, заставляя Каспбрака то и дело вздымать голову вверх, избавиться от мук. — Чего он хотел? — стараясь не задерживать взгляда на Эдди, Тозиер стиснув зубы переводит внимание на Билла, что направлялся ближе к Рокантен. — Тебе то какая разница? — в отчаянии изогнув брови, шатен мимолётно оглядывает брюнета. — Направляйся к машинам и поменьше кружись возле меня. — Так рвёшься от сюда? Ступай, а я вернусь в поместье позднее. — огрызаясь в ответ, Тозиер выдаёт нервную усмешку, так и не переводя внимания на шатена. Никто из них не делал первого шага к примирению, а лишь ширили пропасть равнодушием. Бесследно утраченная сплоченность и тепло казались мифом, коего никто и не бывало ранее. Эдди пробегает широким взором по строгим ныне чертам лица Ричи и чувствует, как душа его сталась захлёбываться в унынии. Он желал всё исправить, дабы не ощущать холода, что пронизывал того до костей, да только сил не оставалось. Скрывая подрагивающие губы и намокший взор, тот тянет улыбку и направляется прочь с места разговора, напоследок выкинув едкое: — Можешь и не возвращаться. И Эдди попадает в цель – в сердце, что уже давно было охвачено страхом услышать подобное от него. Дыхание спирает, когда Каспбрак промелькивает мимо и отдаляется от брюнета всё дальше и дальше. Карие глаза провожают того молча, отпускают единственное, что имелось у них в жизни и борются с неприятным пощипыванием от желающих наконец вырваться слёз. Тозиер не пролил ни одной из них с момента смерти близкого друга, не мог сам себе позволить проявить слабость. Так и сейчас, брюнет, поджимая губы, оборачивается к мраморному камню и уложив на тот ладонь, сдерживает бурю отчаяния внутри. Пока упущенный с его взора Уильям перехватывает Рокантен из толпы и направляется уже вместе с девушкой к машинам. — Никто не ожидал подобного от него. Я понять не могу как он вообще дошёл до убийства. — полушёпотом переговариваясь с напарником, шатенка складывает руки на груди. — Не дай бог всё вскроется…Что мне тогда делать?! — Тут и я тебе не помощник. Мурад сотворит то, что обернёт всё с ног на голову…Дай трауру утихнуть и Каспбрак прольёт кровь. — достав из кармана брюк пачку сигарет, юноша с тяжёлым вздохом достаёт одну и закуривает. — В том то и дело! Либо я, либо он…Билл, ты обязан что-то сделать. По-крайней мере засчёт Хана ты ещё твёрдо стоишь на ногах! — Я устойчив лишь благодаря своему уму и бывшему положению. Не пытайся манипулировать мной. — равнодушно оглядывая всполошённую девушку, шатен проходит к автомобилю и присаживаясь на край капота, уводит взор свой в пустоту. — Ты сама создаёшь миллионы бед, а после добиваешься помощи. Что по-твоему я в силах сделать? — Поговори с Ханом, пусть он сам разбирается с пролитой кровью, пусть несёт заслуженное наказание…В крайнем случае поговори с Каспбраком, уведи его мысли от меня! — Мне залезть к нему в голову и заставить забыть о теле Хартманна в твоей комнате? — ведя бровью вверх, шатен выдыхает едкий дым и не сдерживает тихого смеха. — Уильям! — ополчившись на напарника, Рокантен стало казаться, что та сходит с ума от чрезмерного спокойствия Денбро. — Рокантен, не начинай свою привычную песню. Ты на меня больше никакого влияния не оказываешь…Да и не престало тебе на меня агрессировать. Я хотя бы не держусь на волоске от смерти. — прикусив нижнюю губу, Уильям оглядывает оппонентку и вновь отстраняет взор. — Я попробую что-то сделать, но ты должна быть готова к любому исходу. Достаточно травить всех ядом. Уже пора бы и остановиться. Переглянувшись с Рокантен, Билл совершает последнюю затяжку и выкидывая окурок в сторону, отворяет дверь. Анна испепеляла того взглядом в коем читалось искренне непонимание. Казалось, что шатен вовсе перешёл на сторону ополчения и не собирался помогать, но вся оставшаяся в душе вера без вопросов возлегла именно на Билла.26 июля 2024
Время не меняет, не лечит, не стягивает раны. Оно притупляет боль, да делает более явными оставшиеся шрамы, кои раз за разом терзают воспоминания. По-крайней мере прошедшего месяца было не достаточно, дабы сбросить с себя тяжёлые оковы скорби. Над величественным поместьем скопились плотные, мрачные тучи. День ото дня те обливали ливнями каменные стены, словно пытаясь отмыть то от крови и грязи, но то сталось тщетно. Ни один ливень не в силах отмыть человека от сотворённых им деяний. Пороки будто яд въедаются под кожу, поражают душу и заставляют сгнивать личность изнутри. Этому и подвергся Мурад. Месяц не выходя далее своей комнаты, Хан метался в сомнениях. С отречением Анны, яд пропал из его вен и возвращался разум. Слова Рихтера вили свои сети, складывали воедино огромных размеров пазл истинного образа возлюбленной. Так и порождалась в душе злоба, сметая собой скорбь. Сама же Рокантен затаилась в ожидании, днями поддерживая связь с единственным её спасением - Уильямом. Она действовала указаниям сторонника, прекратила пускать яд и то казалось впрямь начало давать плоды. Про неё забыли. Впервые Анна была счастлива подобному исходу, но не переставала держать пыла наготове, ибо Каспбрак также как и она сокрыл себя. Он стался отстранён от мира, как и несколько лет назад. Былые грезы ломались на глазах, подобно хрустальным колоннам на коих восставал шатен. Невозможно было ступать по пути морали замаранными в крови ногами. Прокажённый вопил, кричал от злобы и страданья. Огнём сжигал грудную клетку, дабы выбраться наружу. Не выносил ударов без причины. Настало его время возносить по заслугам за все свершившиеся смерти да паденья. Он вновь станется ножом вонзающимся глубоко во плоть неверных. Восстанет над умертвлёнными душами подобно правителю Ада, да превратит те в свою плотную основу и трофей. Обернётся стеклом битым, истерзает каждого кто смел нанести тому удары и насытиться их кровью вдоволь. Последнее, смертельное ранение станется за ним.***
Ненасытная стихия бушевала. Топила в своих водах Нью-Йорк. Ливень - безжалостный и беспощадный царь отчаяния. В слепом гневе тот избивал размытые земли и листву, с грохотом тарабанил по крышам домов, пока люд в умиротворении вкушал сию горестную песнь. Стеной стоя, закрыв пол неба, с трудом давал узреть чужому взору яркие разряды молний, полыхающих со всех сторон. С отделанного мрамором балкона лучше всего было наблюдать за карой, да бедствием небесным, что словно посылало знаки, умоляло не ступать на отравленные пути. Только Каспбрак тому не внимал. Сжимал в руках белоснежные, мокрые перила да лик вверх возносил для благословения. Крупные капли припадали к усыпанному веснушками лицу и омывали то, избавляя от греха тяжелого - уныния. Шатен, опустив тяжелые веки, с жадностью животной вдыхал порывы свежего воздуха и на губах истерзанных порождал улыбку, знакомую ему давно - дьявольскую. Натянутая ранее, трупная оболочка Эдварда сползала с каждым новым ударом ливня, возвращая свету истинное нутро. Вот уже стан его выравнивается, обретая былую благородную осанку, хватка усиливается до обеления костяшек на худощавых руках. Прокажённый восставал в нём под раскаты зловещего грома, что будто оповещал мир о начале дня судного. Готовил порочные души к возмездию. С каждой минутой небеса бунтовали больше, сопротивлялись возрождению дьявола, но того кажется и не заботила вымокшая насквозь одежда, что прилипала к разгорячённой коже и потемневшие от капель пряди, обрамляющие его лик. Восстав над целым светом вновь, прокажённый был готов к любому противостоянию, ведь знал, что победа за ним. Его второе рождение застаёт лишь одна душа, осмелившаяся пройти на залитый ливнем мрамор. Тихое хлюпанье белоснежных балеток не остаётся незамеченным, ведь Эдди чётко знал, что так смиренно вышагивала лишь одна особа: — Мари…— полушёпотом протягивая из уст имя сестры, шатен приоткрывает глаза, да со вздохом тяжёлым отрывает руки от перил. Протягивая те к волосам, Каспбрак зачёсывает пальцами мокрые пряди назад и оборачивается к блондинке, что настороженно оглядывала вымокшего юношу и нервно перебирала в руках тёплый плед. — Что же ты…Только отойдя от одной заразы, решился подцепить вторую? — ведя бровью вверх, девушка слабо клонит голову вбок, выслушивая приглушённый смех Эдди. — Я и от первой не избавлен…Язвы по-прежнему украшают меня. — опуская взор на свои руки, что и впрямь были усыпаны крупными алеющими пятнами, шатен проходит ближе к Стоун. — Всё пройдёт…По-крайней мере они начинают выцветать. — набрасывая плед на плечи младшего, Мари оставляет ладони на предплечьях юноши и утягивает того с собой в коридор. — Уж не могу я тебе позволить простудиться. — Что же это за чрезмерная забота? Не задумала ненароком чего-нибудь? — ступая вслед за сестрой, Эдди с грустной улыбкой оглядывал ту. — Задумала…Но тебе это должно угодить. — дойдя до дверей комнаты Каспбрака, Мари отворяет двери и неестественным смешком проходит внутрь, пока сам парень от подобного впадает во смятение. За прошедший месяц именно их взаимоотношения претерпели самые большие изменения. Смерть брата их сплотила, заставила наконец стать единым целым, как годами желал того сам Майк. Они посмертно исполнили его мечту, только вот были не в силах до конца избавиться от выстроенной временем стены. Визиты их к друг другу были краткими и мимолётными, а разговоры скудны на выражение чувств и признания. С этим пора было кончать, и Мари поняла это быстрее Эдди. Присаживаясь на диване, девушка дожидается младшего и оставляет на том свой тяжёлый взгляд. Он таил в себе столько важного, недосказанного ранее и буквально кричал ныне о своих намерениях. — Когда-то ты пришёл ко мне на разговор…И попыток подобных сталось бесчисленно. Я замыкалась в себе из раза в раз. Боролось с истиной, что погублена была нашим отцом. Теперь же я готова и сама делаю шаг к тебе. — внезапно настигнувшее ту волнение берёт верх над хрупким телом, она слабо дрожит и хватается за руки Каспбрака не отрывая взора от его вопросительного взгляда. — Нас настигла общая утрата. Поверь, здесь я не враг тебе, больше нет. Если мы не станем держаться вместе, горе поглотит нас, истерзает разум, как то было после гибели отца. Мы вместе утеряли уже две частицы наших душ…Так позволь же нам стать утешением друг другу. Иначе скорбь погубит, умертвит нас. Слабо оглаживая тёплые руки Эдди, блондинка опускает на них взор от лица юноши, что ныне выдавало сожаление. — Я знаю, вижу, что ты всегда душой ко мне открыт и даже в минувшие мгновения позволил мне остаться рядом. Только злое время порождало холод, отстранённость. Мы пребываем вместе, но недосказанность продолжает нас губить. Довелось мне до ума, что ты собрался возносить всем по заслугам…Так вот прежде чем ты начнёшь действовать, я хотела бы выдать тебе правду. — И в чём она заключена? — крепче сжимая руки сестры, шатен слегка клонится ближе и готовиться внимать. — Уверена, что ты знаешь о стоящих за отравлением, но мучаешься в догадках о главенствующем лице. Боле можешь не терзаться, а наконец услышать имя…Анна. Она организовала твою гибель. У Каспбрака не было ни единой причины на сомнения. Лишь опуская взгляд, и тяжело вздыхая, тот отмалчивается, позволяя Мари продолжить. — С себя вины снимать не стану, я указала ей на средство, что смогло бы избавить её от тебя. В этом моя главная ошибка, не одумалась и не уберегла. — поджимая розоватые губы, девушка опускает веки, тем самым позволяя слезам припасть к тёмной юбке. — Но ныне я достаточно собрала сил, чтобы противостоять и наконец выдать всё о чём приходилось молчать. Ты обязан знать, что она не успокоиться, продолжит грызть зубами землю, дабы остаться здесь и сместить тебя. Сейчас Анна затаилась и ведёт тайные переговоры с Биллом. Её шокировал поступок Мурада, ибо тот был не ей спланирован. Случайность…которой брат наш обрёк её на беды. — И чем же ей помогут переговоры с Биллом? Приговор для неё и для Мурада уже давно засел у меня в голове. — переглядываясь с Мари, шатен меняет свой настрой. — Она сама того не знает, но уповает на то, что останется здесь, дабы продолжить через время свои планы. — Змея растёт…Мурада затравила, а тебя не до конца ядом насытила и я чрезмерно тому рад. — с рваным выдохом, Эдди подсаживается ближе к Стоун. — Я ждал слов первых твоих долгие года. Молил о них и взывал отчаянно у тебя прощения. Знала бы ты, сколько раз я пытался породить к тебе злобу, возненавидеть глаза в коих таилось моё спасение, но всё выстроенное быстро сметалось моей преданностью. Глаза блондинки неожиданно загораются прежним пламенем. Ныне она слушала брата иначе, не головой, а самой глубиною сердца. — После смерти отца ты стала одним из смыслов моей жизни, светом да воздухом её. И если б дыхание твоё прервалось, то я погиб бы следом…Так ныне вновь топчу я гордость свою пред тобой и молю, пускай слова твои станутся правдой и не взыграешь боле ты на моих чувствах. Ответь, готова ли ты взяться за руку мою крепче и пойти наперекор всем тем, кто попытался нас сломить? Ответ не заставлял шатена долго ждать. — Я постараюсь искупить вину свою пред тобой и стану той старшей сестрой, которая должна была быть рядом. — выдав слабый кивок и лёгкую улыбку на губах пухлых, Мари вступает на верную сторону. — От того ответ мой ныне – да. Но каковы будут наши первые шаги? — С твоим то вкладом взгляд мой стал яснее на творящееся за спиной. Первым делом я обернусь к Мураду, от которого, по словам Рихтера, отступил яд. Сейчас он пребывает в рассудке и сможет внимать моим речам. — протянув руку к волосам девушки, Эдди заправляет пряди той и улыбается ярко. — Начав с него…Оставим Анну без союза, а там уже по принципу гиен мы стаею сгрызём змею. — Как прежде ты умён не по годам…Но действуй аккуратно. На сей раз противник наш пример свой взял с тебя. — выдав едкую усмешку, Стоун клонит голову вбок наблюдая за улыбкой брата и оттаивает на глазах. Вековые глыбы, что порождены были самим отцом, наконец, гибли от тепла самого дьявола. — Но у меня же есть сторонники…И ныне ты должна оказать мне услугу, пока я отъеду по делам. — Всё сделаю, только попроси…И что же это за дела такие? — Скоро всё узнаешь, сестрёнка. Союз, коего когда-то боялся Юсеф Стоун, наконец, был закреплён. Два самых сильных его льва, чьи возможности да умы скреплённые воедино могли подчинить себе весь свет. Да только вот стоящей за дверьми Рокантен то было явно не угодно. Быстро отринув от тех, девушка во страхе мечется взглядом по коридору и почти в тот же миг рвётся с места. Брат с сестрой были как никогда правы. Она теряла своё влияние, и то сталось фатальной ошибкой на пути достижения желаемого. Анна знала, что была близка и не могла боле слушаться приказов Денбро, что лишь стопорили ход событий. Ей нужно быть сохранять власть и мнимое положение. В закравшемся в сердце страхе, шатенка добирается до комнаты Хана и с грохотом врывается в ту, сразу захлопывая за собою двери. — Рокантен…Вечность станешь нарушать мои границы? — переводя одурманенный спиртным взор в сторону возлюбленной, Мурад кривится и отставляет бокал на стол. — Мари предала нас! Она сцепилась с этой шавкой и теперь они замышляют козни против меня вместе, а ты здесь так спокойно распиваешь?! — подлетая ближе к русому, Анна оглядывает того со злобой и сжимает кулаки. — Предала «нас»? Быть может правильней сказать «мою натуру»? — погано усмехаясь в лицо девушки, Хан облокачивается на спинку дивана и лишь разводит руками. — По твоим речам я понимаю, что меня кара не заденет. Так от чего же мне вступать в оборону? Вновь защищать тебя змею, дабы подвернуть жизнь свою опасности? От каждой новой реплики партнера, Анна цепенела на глазах. Уж слишком долго та не испускала яда своего во разум Мурада. Вспыхивая от гнева, девушка хватает бокал со стола и бросает тот в стену, попадая недалеко от головы оппонента, заставляя того тут же сорваться с места. — Что ты творишь?! Совсем позабыла перед кем стоишь?! — быстро обойдя стол, русый становится вплотную в девушке. — Быть может позабыл ты о том, кто стоит перед тобой?! Не мне ли посвящены были все твои любовные речи?! — вздымая подборок кверху, Рокантен нисколько не робея от напора звонко усмехается. — Что же произошло? Сбежал словно трусливый пёс? — Не зарывай себя в моих глазах, как мои чувства. Да, я взывал к тебе, но как поступала ты? Теперь же нет во мне того, что было ранее и помогать тебе я не стану. — Значит «нет» того больше? — вскидывая бровями, Анна опускает змеиный взор на поджатые губы Хана. Он говорил противореча своему же обличаю. Рокантен видела его насквозь, а именно оставшиеся чувства. Мурад хотел казаться сильным, противостоять губящей того натуре, да только та была умней и если движилась навстречу цели, то преграды сметала беспощадно. Осторожно укладывая ладони на руки старшего, девушка заставляет оцепенеть Мурада, когда к губам льнёт с поцелуем. Вновь доносит яд, дурманит беспощадно, затмив одной собой всякую мысль, что месяц выстраивал Хан. Она была его первой, роковой любовью, во имя которой тот посмел отречься от семьи. Так утерять подобное из-за одних лишь убеждений, он не смог. Девушка и впрямь змеёй вилась вокруг шеи, удушала всякий здравый смысл. Пеленой плотной сокрывала от мира, что вопил о грехах её и оставляла лишь один свой образ пред глазами парня. Анна руками ведёт вверх, обвивает те вокруг, да ногтями алыми впивается во плечи, а Мурад и не противится. Лишь стоит Рокантен усилить свой напор, он следом отвечает на отравленный поцелуй, обнимая ту крепко и сознавая, что не в силах отречься от своей единственной и самой сильной зависимости. И пока Рокантен пребывала во мысли, что остаётся одна, Уильям всё же решился внять её отчаянным нападкам, но обернуть те слегка в свою сторону.18:00
Поместье Денбро на ушах, казалось, что то сталось наполнено невыносимым напряжением. Оно росло, ширилось избивая стены и сознания персонала. Те были оповещены о внезапном госте, встречу с коим запланировал Уильям ещё неделю назад, но никто точно не знал: прибудет он иль нет? Сам Уильям же будто не внимал беготне персонала и их излишнему волнению. Он знал, что когда-то сие должно было произойти, а сама Рокантен лишь приблизила их к таковому исходу. Стоя у окна, Денбро оглядывал задний двор поместья в попытках успокоить неистовый поток мыслей в голове, все те хаотично разбивались друг о друга, выносили здравый смысл, пока сам Билл закуривал очередную сигарету. Вот уже спустя мгновенья, за дверями кабинета начинают слышаться удивлённые воздыхания и многочисленные приветствия, топот смолк. Денбро невзначай растягивает на губах ломанную улыбку и затаивает дыхание, когда к нему в кабинет наконец проходит тот, кто стался когда-то его самым страшным кошмаром. — Уильям, добрый вечер. — выказанное приветствие с нотой язвительности, наконец заставляет голубоглазого обернуться, застав перед собой шатена. — И тебе, Эдвард. Ты озарил этот вечер своим появлением. — оглядывая Каспбрака, юноша движится ближе к тому и жестом руки призывает того к накрытому столу. — Ты без охраны? Не боишься? — А стоило? Ты бы хоть предупредил, я бы отрепетировал страх. — усмехнувшись, Эдди оглядывает уставленный угощениями стол и метнув краткий взгляд на Денбро, присаживается. — Если же быть честным, для меня стало большим потрясением твоё приглашение. Я долго раздумывал над решением. — Чего же? В один из наших последних разговоров ты так тепло отзывался о союзе наших родителей. Признаюсь, слова твои меня тронули и вот я решился повторить историю. — выдыхая едкий дым, шатен вновь затягивается отравой, да вслед берётся за бутылку вина, начав открывать ту. — Всё же меж нами назрело затишье. Почему бы им не воспользоваться? Следя за действиями оппонента, Каспбрак располагается в кресле расслаблено, да поражается излишней простоте Билла, что порождала в голове ряд вопросов. — А ты от прошлого никак не отринешься…Вернуть то возжелал? — Почему бы нет? Укажи мне хоть на одну персону, что не желала бы хоть на мгновенье окунуться в безмятежные деньки? — разлив спиртное по бокалам, Денбро берёт свой в руку и направляется к своему месту. — Сначала мы считаем всё обыденным, заслуженным, а когда то пропадает, вымаливаем небеса, дабы те обернули время вспять. — Тяжёлая ноша человека…Хуже всего то, что из раза в раз мы обещаем себе начать ценить мгновения и дорожить теми, но никогда не блюдем своей же установке. — взяв в руку бокал, Эдди прокручивает аккуратно тот, наблюдая за губительным напитком и бровями вскидывает. — Что-то стопорит… Переглядываясь меж собой, противники смолкают на мгновения. Разглядывают друг друга иначе. Такие схожие судьбы и разнящиеся исходы. — А как же нам с тобой определять мгновения, которые обязаны мы сохранить? Не возникало ли у тебя ощущения, что с каждым днём краски всё боле да боле сгущаются? — от чего то Денбро и не хотелось язвить, противоречить гостю. Впервые, сидя напротив него, Билл понимает, что подобного разговора может больше и не состояться, а ведь когда-то именно об этой встрече он и грезил. Ещё когда личность Эдварда не была раскрыта, Денбро день ото дня вспоминал о не рождённом, что мог статься тому самым близким другом. Скорбел и не отпускал образ, кой невидовал света. — Было и такое…Отчаяние порождали подобные мысли, и в кой-то миг я от него устал. Выучился принимать всё, как уроки тиранической судьбы, ибо не могло всё статься уже иначе. Так родился новый я – прокажённый, что бедам не внимал, а судьбу возложил под свои ноги, заставив ту подчиниться натуре своей. — отпив немного алкоголя, Каспбрак больше в мысль погружается и кажется поникать начинает. — Мне кажется, ты не совсем прав. Мог исход свернуть в иную сторону и я когда-то говорил об этом. Приди ко мне ты без железной маски, выдав истину…Быть может не было бы этой вражды. Не полегли бы люди. — Верно, но ты забываешь об одной грозной тени за моей спиной. Покойный Юсеф Стоун…мир душе его, извечность твердил мне о безжалостности людей в наше то время. Да и как моему подростковому уму простить можно было убиение родных? Всё это сплетённое воедино взыграло над исходом многих судеб…Что было то прошло, ведь ныне на моих руках покоится иная жизнь, что даже не догадывается пока в какой мир та попала. — Хотел бы изменить всё, дабы даровать тому покой? — Уильям не сводил взгляда с собеседника, внимательно слушая речь его, да начиная понимать. Подобное должно было б страшить его, ведь как можно понять того, кто годом ранее искоренил твоё существование? Оказывается, человечность всё же пребывала в нём. — Ну а как тут иначе?...У любого ребёнка рождённого в преступном мире не будет счастливой жизни. Таковы законы да порядки, в принципе, как и во многих простых семьях. Нас от чего-то с малых лет посвящают, да погружают в ряд проблем, не позволяя проникнуться детством. От нас слёту требуют стойкости, бдительности, да мудрого ума, чтобы суметь противостоять чёрствому миру, выжить в его реалях. На нас наседают, стараются воплотить свои мечты чрез наши юные умы, что пока не в силах выказывать своих желаний…Такими были мы. Пока тобой руководил Антуан, над мной главенствовал сам Юсеф. От одного лишь упоминания об отце, Уильям ощущает, как к горлу подступает жгучий ком страха, да скопившихся обид. Уводя взор в сторону, парень молчанием своим доказывает правоту слов оппонента, впервые не желает противостоять. — Они враждовали…Да ещё как. Весь белый свет содрогался от упоминания этого противостояния. Их время окончилось, но они создали два высших ума натравленных друг на друга. Мы, как они того и желали, продолжаем великую бойню. — царившая тишина давила на виски, сжимала грудную клетку, от того Эдди пытался с ней бороться, продолжая речь и выдавая грустную усмешку. — Поэтому…Я не хочу, чтобы Сандер испытывал те горести и боли, кои пережиты были нами. Я максимально отстраню его от зла, дарую детство, которого когда-то мы с тобою были лишены. — И это верно…Будь я на твоём месте, не допускал бы тех ошибок, что сотворяли наши представители. — наконец вновь обратив взгляд на собеседника, Денбро слегка ведёт бровями к переносице и вспоминает о одной из целей поставленной беседы. — Но ведь при всём при том…Ты уже наступил на одни из граблей, лишил его матери. — Билл…Ты спрашивал хоть раз, когда она была с ним в последний раз? — вопросом, на кой оба уже знали ответ, Эдди ставит парня в тупик, заставляя того лишь тихо рассмеяться. — Она может прийти к нему в любой момент, пригреть на своей груди и показать, что мама рядом. Да только вот прислуга день ото дня мне сообщает, что её и след простыл…Я месяцами ранее твёрдо решил, что никогда не скажу Сандеру и слова пагубного о Рокантен. Наоборот, я всеми силами буду стараться возвести в нём уважение и любовь к родному человеку. Беда во всём этом одна, поддержит ли труды мои сама Анна. — Кажись она уже противиться тебе. — Так от того и решил я, что пора её остановить. Сегодня вечером я вынесу ей приговор. — Убьёшь? — вскинув бровями, Денбро пробегает глазами по лицу шатена и почти одновременно с тем заливается звонким смехом. — Бог с тобой…Уж слишком много уйдёт на похороны. Для неё у меня уготована другая судьба. — Ты слишком много даровал ей однажды…Вот змея наелась, выросла и теперь считает, что ей по силам одолеть любого. Поэтому, действуй, я одобряю всё, кроме убийств. — получив одобрительный кивок оппонента, Билл вновь подхватывает тихий смех, но вскоре прекращает тот, ради решающего судьбы их вопроса. — А что же заготовлено у тебя для меня? — Убью на снегу январском…Во время сильной метели. — вальяжно приподняв бокал, Каспбрак преподносит то как тост, да тянется к Уильяму, что мгновенно перенял язву оппонента. Они торжественно чокаются бокалами, да расплываются в отвратительных улыбках. — Что ж, заслуженно…Со временем я сознал истину: на моих плечах возлегли грехи, которых я не совершал. — Денбро выдыхает прерывисто и отводит взгляд, вновь погрузившись в омут своих мыслей. — Такова значит участь наша: вечность быть врагами. — Жестоко, но как никогда верно. Значится судьба такая и не статься нам родными никогда, как желали того Антуан и Софья. — впервые оглядывая образ напротив с жалостью, Эдди отставляет бокал и смолкает на время, вслушивается в тишину, коя стала для него излюблена, и лишь после произносит. — Ты…Прости меня за всё содеянное. Уильяму внезапно становится мутно от вымолвленных Каспбраком слов. Не знал, что сказать, как повести себя в сей момент. Страх, тот что волнами избивал его сознание в прошлом, накрыл его вновь. — Прощаю…Но и ты пусти мои грехи. — произнеся сие нерешительно, дрожащим голосом, Билл устремляет взор исподлобья на Эдди, что слабо тянул улыбку и с трудом набирает воздуха в лёгкие. — Прощаю…Я прощаю тебя, Уильям. Вековая мудрость гласит: даровав прощение врагу своему, мы оставляем тех наедине с пороком, да грехом своим во вечный бой. Так и их прощение сталось не снятым с души грузом, а головой спавшей с плеч, что место освободила для новых трагедий и бед. Топор войны, кой вонзили их родители, никогда не будет вынут из почвы. Он уже давно пустил свои корни, да укрепился засчёт деяний двух сторон. Их встреча хоть и прошла смиренно, да пыла не утихомирила. И пока одни оканчивали показные встречи, Роуман завершал свой обыденный рабочий день. Разобравшись с оставшимися на день делами раньше, Рихтер со спокойной душой направлялся в свою комнату, даже и не подозревая, что как несколько месяцев назад тому на пути повстречается уже знакомый образ брюнета. Роуман не видел того в поместье месяц. Ещё со дня похорон, Ричи исполнил пожелание Каспбрака, покинул дарованное место и перестал выходить с тем на связь. Исчез из его жизни. Но что же движило им ныне? С этой мыслью Рихтер направляется навстречу знакомому и приятно удивляется, когда тот без оклика останавливается возле него. — Ну здравствуй…Где же ты пропадал? — оглядывая изнеможенный усталостью лик Тозиера, шатен слегка ведёт брови к переносице. — Пропадал? Я лишь следуя указанию покинул эти отравленные стены. Сейчас решился забрать оставшиеся вещи. — закладывая руки в карманы джинс, брюнет тянет слабую улыбку и сознавая ряд грядущих вопросов, кивком зазывает Рихтера за собой. — Зачем? Неужели ваши связи настолько расторгнуты, что единственным решением остаётся побег? — следуя за парнем, Роуман уводит взор в пустоту. — Мне ясно дали понять, что ценности я больше не имею. Так к чему лишние разговоры? — доходя до нужных дверей, Тозиер распахивает те и проходит внутрь, почти сразу поддавшись воле нагрянувших воспоминаний. — Я не Рокантен, что станет отчаянно грызться за это место. Оно не имеет для меня смысла без особо расположения. Проходясь взглядом по комнате, Ричи сознаёт, что эмоции по сей день были свежими, бушевали в его сердце и сметали сердце в клочья. Когда-то Каспбрак стал для него бурей, что не обошла стороной, прежде чем не раскромсала в клочья жизнь брюнета. Он снёс фундамент выстроенный годами и возвёл желаемое на обломках, а Ричард покорно наблюдал и взывал до того с мольбой, дабы замок дьявольский не пал во Ад. Ныне же, он точно знал, что всё былое было лишь вуалью, коя быстро задушила все надежды и намерения, но помогла прокажённому достичь желаемого. — Этот факт давно всем ясен…Рокантен духом пала и в отчаянии рвёт, да мечет всех здесь. Ты поступил более достойно. — наблюдая за брюнетом, Рихтер прикрывает за собой двери и остаётся возле них. — Она тайно властвует, а прокажённый змею на груди греет. Ничего удивительного. — сам не сознавая от чего, но после слов подчинённого, Ричи вмиг вспыхивает от злобы и уже без раздумий направляется к оставшимся полупустым коробкам. — Да нет…Уже сегодня судьба её решиться. — сложа руки на груди, шатен надменно оглядывает Тозиера с яркой улыбкой на губах. — Мари должна добыть сокрытую Анной отраву, после она передаст её Эдди и тот совершит своё возмездие. Не зря же мне приказано подготовить его второе, малое поместье, что вдалеке от города. Брюнета подобные новости заставляют быстро обратить всё внимание на Рихтера. — Мари? И для чего поместье? — сводя брови в непонимании происходящего, Ричард присаживается на край рабочего стола с тяжёлым вздохом. — Да и где сам дьявол ваш? — Хорошо, что ты присел…Эдди сейчас у Билла. Но по моим сведениям, вот-вот должен прибыть в поместье. — Что он забыл у Денбро?! Пробегая взглядом по лицу брюнета, Роуман едва ли укладывал всё произошедшее за месяц в своей голове, будучи в неведении, как начать повествование. Но всё же проходя ближе к знакомому, зеленоглазый пододвигает стул ближе к нему и присев напротив, начинает длительное повествование.20:28
После трудной для души своей встречи, единственное, на что уповал Каспбрак – хороший отдых. Только вот пока он успел позабыть о грядущих планах, его излюбленная сестра не могла оттягивать с их общим триумфом. Подсторожив брата в коридоре, та успевает перехватить его за один из углов. — Как всё прошло? — с лёгким беспокойством оглядывая ошеломлённый лик Эдди, Стоун чуть клонит голову вбок. — Как и следовало ожидать, козни Анны. Благо Денбро не в силах грамотно вести переговоры, её участи он не сменил…А что же насчёт? Не успевает шатен окончить фразу, как Мари достаёт из-под широкого рукава блузы несколько колб, кои уцелели с того рокового дня. — Ты об этом? — растянув на губах лисью ухмылку, девушка ведёт бровью вверх. — Мари…Теперь то змея точно в наших лапах! — с яркой улыбкой, Каспбрак забирает три сосуда и быстро прячет те в карман пиджака, когда вдали начинают слышаться чьи-то тихие шаги. Переглядываясь меж собой, пара быстро сметает всякую радость в ожидании мимо проходящего, но то было ни к чему. Сорвавшим беседу оказался Рихтер, что только подметив господ, сразу в удивлении вскинул бровями и льнул ближе к ним. — Господин, госпожа…Какие новости? — Самые наилучшие, Роуман. Со смертью мы в союз вступили…Займись приготовлениями в моей комнате. Я просто обязан принять Рокантен на высшем уровне. — играючи указывая взглядом на свой карман, Каспбрак злорадствует и передаёт настрой свой собеседникам. — Я ни на секунду не сомневался в вашем союзе, господа. Сейчас же выдам распоряжение, и буквально через час можете приступать. — слабо кивая головой в знак принятия указаний, Рихтер оглядывает оппонентов и внезапно вспоминает о назревшей на того совсем недавно мысли. — Госпожа, могу ли я поговорить с Эдвардом наедине? Подобная просьба вводит в смятение сразу двоих. Метнув краткие взоры друг на друга, родственники с тяжёлыми вздохами одаривают друг друга объятиями и пока Эдди переводит всё внимание на Рихтера, Мари покидает тех, направляясь в свои покои. — Только не смей меня огорчать. Сейчас явно не подходящее для того время. — закладывая руки за спиной, шатен слегка хмурит брови. — Не знаю, какие эмоции я вызову у Вас, но…Ричард прибыл в поместье. Он в своей комнате, собирает оставшиеся вещи. — проговорив то тихо и весьма нерешительно, Роуман склоняет голову, но успевает подметить, как быстро с лица Эдди слетает вся строгость и величие. Жестом руки останавливая речь подчинённого, веснушчатый опускает взор и слишком резко срывается с места, направляясь к указанным покоям. Чуть ли не пробегая кажущийся вечностью путь, Каспбрак внезапно ощущает, как разум его поддаётся панике от грядущей неизвестности. Весь месяц он лишь казался тем, кто упустил ситуацию. Но всё это сталось лишь маской, вернувшейся на лик его. Несясь к желанной встрече, Эдди уже смутно помнил их последний разговор, но удержал в сознании карие глаза, что так и не направили тогда взора своего на него. Он забывал, как с трудом собирал свои оставшиеся силы в первые дни после разрыва и часами засиживался в пустующей комнате брюнета. Едва удерживались в воспоминаниях и слёзы, что терзали уставшие глаза, но продолжали изливаться с болью в сердце. Невозможно было забыть момента разлуки с тем, кого считаешь своей жизнью. От того все минувшие моменты фильмом проносятся пред глазами заставляя сердце дребезжать от страха. Разве можно было после всего этого ворваться к нему, да без стыда за свои реплики заглянуть в опустошённые глаза? Возможно, что нет, но Каспбрак не в силах был сдержать себя в руках. Эдди до боли искусывает губы, уже не пытается ровняться на шаг, а и впрямь бежит. Когда же он оказывается пред нужными дверьми, то в тот же миг распахивает те, забегает внутрь, и сразу заострив всё внимание на знакомых смолисто-чёрных кудрях, захлопывает за собою вход. Тозиеру не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто ворвался к нему, приведя за собой необъяснимую тревогу. В былое время, он бы заулыбался, сразу грянул бы к шатену, но до режущей боли в сердце Ричи не мог проявить сейчас подобного. Обида брала верх над всеми пережитыми моментами, затмевала, рушила те. Весь мир приостанавливает своё движение в сей миг, оставляет позади грядущие заботы и прошлое, лишь ради них двоих. И пока Ричард пересилив себя не подаёт виду, продолжает молча складывать вещи, Эдди внезапно ощущает, как его обдаёт волной холода. Дыхание спирает в миг, когда он вновь не видит карих глаз, что когда-то смотрели на того со всем теплом мира. Шатен вновь закусывает губу и прижимается к дверям, осознавая сотворённую ошибку. Внезапно ему захотелось выскользнуть из комнаты, скрыться, да из воспоминаний брюнета вырвать сей момент, но то было бы верхом паранормального. Вокруг царила реальность, в коей Каспбраку стоило принять заслуженное отречение и наконец, начать действовать. — Ты…Покидаешь нас? — единственное, что смогло слететь с поалевших от укусов губ. И Эдди почти сразу начинает винить за себя за столь очевидные вопросы. — Не думал, что тебя подобное волнует. У тебя сейчас столько дел…Перепады Рокантен, вернувшаяся в рассудок Мари и как на блюде сам Уильям Денбро. — процедив сие сквозь зубы, брюнет по-прежнему не желал зреть того перед собой, знал, что тогда то он не сдержит истинных своих чувств. Но при этом он слышит, как нервно выдыхает Каспбрак и понимает, что ещё никогда не видел его в подобном состоянии пред кем-либо. — Ричи…Ты многое пропустил и не знаешь для чего всё это. — Роуман поведал, не волнуйся. — взяв в руки заполненную коробку, брюнет наконец оборачивается и в тот же миг цепенеет, когда взгляд его встречается с большими карими глазами, что смотрели на него с таким страхом, что не поддавался никакому описанию. Но ясно было одно – Эдди боялся его ухода. И то было правдой. Ему до ужаса не хватало Тозиера все минувшие дни, что ровнялись кошмару. Шатен из раза в раз пытался пробудиться от того, наконец узреть излюбленный образ, но не получалось и Каспбрак пуще прежнего впадал в былое отчаяние. Теперь же, когда его единственное желание осуществилось, тот бледнеет с каждой секундой от ударившего в голову волнения и крепче сжимает ручки дверей позади. — Отойди от дверей. — сохраняя наигранное безразличие, брюнет уводит взгляд куда-то за Каспбрака, а сам ощущает, как коробка так и норовит выпасть из подрагивающих рук. — Нет. Я уже посмел тебя отпустить, но больше этого не повторю. — почти сразу выпалил шатен, направляясь ближе к другу. — Послушай, я не собираюсь оставаться в роли запасного варианта и вновь выжидать день, когда я как и Рокантен стану тебе не нужен. Вместе мы справились со Стоуном, пережили гибель Майка, а теперь я понимаю, что моя миссия здесь окончена. — не успевая совершить и шага, парень ощущает, как груз в руках внезапно исчезает. Эдди выхватывает ту и отбрасывает в сторону, перебирая руки старшего в свои, да сжимая те крепче. — Я даже не стану интересоваться, откуда в твоей голове весь этот бред, ибо ты говоришь языком змеи, что в отчаяние впала, когда сталась отстранена. Только ты не раз говорил мне о том, что не схож с ней. Так и не будь! — крепче сжимая ладони Ричи, веснушчатый топчется на месте, пытается словить его взор. — Не к такому тебе я когда-то прильнул…Не этот образ я полюбил. Последняя фраза Каспбрака током проходится по всему телу брюнета, заставляя каждую клеточку вспыхнуть от необъяснимых чувств, что ураганом зародились в груди. В этот же миг тот наконец опускает взор, приковывает тот к Эдди, но сказать что-либо не в силах. Парализован. — Наши взгляды разняться…Это нормально, но ты пойми. — Я понимаю. Теперь понял, о чём тогда ты вёл речь. — перебивает того Ричи. — Просто…Когда мы расправились с Стоуном, мне казалось, что больше нас не настигнет этот круговорот бед и кровопролитий. Было чувство, будто всё происходящее случалось лишь из-за него, но оказалось, что люди вокруг нас даже в несколько раз превосходят Юсефа по бесчеловечности…И я боялся, что если ты вновь ввяжешься в подобное, то настанет день, когда я потеряю тебя. Взгляд брюнета падает на их сплетенные руки и он усиливает хватку. Долго обдумывает сказанное, что так тщательно собирал целый месяц, но все готовые мысли улетучиваются, лишь от одного обеспокоенного взора напротив. — Думал, что ты прислушаешься и не станешь начинать кошмара, но Мурад всех опередил…Ударил по самому больному и только тогда я понял, что дело вовсе не в тебе, а бедствий будет ещё море. — Они следовать будут за нами по гроб, но я обещаю, что ценой жизни своей буду стоять на лучшем пути. Не дарую поводов для огорчений. — отпуская руки Ричи, веснушчатый ладони свои на плечи того укладывает, заставляя вновь обратить внимание на себя. — Только не уходи. Не оставляй меня никогда…Когда-то я даровал тебе свою душу и не ошибся, ибо каждый прожитый день я проживаю лишь за тем, чтобы видеть тебя рядом. Сердцу моему покоя нет, когда мы в разлуке, оно сгорает от нетерпения вновь воссоединиться с тобой. И даже когда ты рядом, всё равно мне мало…Будь только вечность мне подвластна, я безоговорочно посвятил бы ту тебе. Тозиер, словно зачарованный, разглядывает два мрачных омута напротив, внимает словам, коих дожидался всё это время и понимает, что не смог он покинуть шатена. Вся его стойкость рушится, когда Каспбрак становится слишком близко к его лицу и переходит на полушёпот. — Когда-то ты стался единственным, кто нашёл путь к моему сердцу. Оно было вырвано, уничтожено, покрыто толстым слоем грязи порока и гнева…А ты исцелил его, вновь даровал мне и заставил то биться ровно. Видно было невооружённым взглядом, Эдди собирается продолжить заветное признание, но Ричи вовсе сокращает расстояние меж ними до злосчастных миллиметров. Безжалостно сводит с ума. Трусливо, боясь испортить миг, брюнет опускает веки, когда чужое дыхание опаляет того. Мгновенье он пробегает взглядом по россыпи веснушек и затаив дыхание, укладывает ладони на талию Эдди, а вслед за тем льнёт к губам напротив. Целует кратко, отчаянно и чувствует, как шатен отстраняется. Каспбрак боится, подмечает, как сердце его готово было вдребезги разорваться от набранного ритма. Оно колотило рёбра, извивалось от переполняющих чувств, но всё же тянулось к брюнету. Ему хватает пары секунд, чтобы отбросить страхи и вновь приблизиться к Ричи. Аккуратно, почти невесомо Эдвард проводит кончиком носа по его щеке и вновь ощущает чужие губы на своих, в этот раз, отвечая партнёру взаимностью. И Тозиер не сдерживается. Трепетно проводит ладонями по пояснице Каспбрака, прижимает как можно крепче во страхе утерять. Не желает отрываться от Эдди, пока тот казалось поддерживал его идею. Шатен тонкими пальцами зарывался в тёмные кудри и слабо сжимал те, путал. Больше касаний. Как можно крепче прижимаются друг к другу, словно пытаясь удостовериться, что всё происходящее с ними и впрямь наяву, что в миг когда глаза распахнуться они узрят излюбленные лица. Руки Тозиера не слушают его, из строя выходят, то и дело проходясь по спине и талии юноши. Не удивительно, ведь в этих ладонях пребывал целый мир, что также как и сам брюнет полыхал от жажды, будучи не в силах насытиться желанным моментом. Но несмотря на это им всё же приходиться оборвать единение, когда в двери комнаты раздаётся приглушённый стук, а вслед за ним слышится голос Рихтера: — Господин, всё готово. Я следую дальнейшим указаниям? Эдди первый с трудом отрекается от пухлых губ и быстро, с долей злобы, выпаливает: — Через несколько минут!…Я скоро подойду. Тяжело дыша, Каспбрак закусывает нижнюю губу и наконец распахивает глаза, застав Ричи по-прежнему рядом. Вздыхает с облегчением и кончиком носа касается чужого, пока сам брюнет был явно не рад прерванному поцелую. — Обещай мне, что когда я вернусь, ты будешь здесь. — шатен чуть отстраняется, дабы заглянуть в глаза напротив. — Куда же я денусь? — пробегая взглядом по лицу партнёра, Ричи выдаёт грустную усмешку и не упуская Каспбрака из рук вновь льнёт к его губам, но уже целуя кратко, почти невесомо. С трудом сдерживаются, чтобы вновь не упасть с головой друг в друга. Эдди ладонью разгорячённой оглаживает щёку партнёра и затаив дыхание, робея, отстраняется от брюнета первым. Не разрывая зрительного контакта, шатен направляется к дверям и отворив те, ловит себя на мгновении, когда с губ желает слететь заветная фраза и Ричи видит это, каждой клеточкой рвётся навстречу к желанным словам, но Эдди быстро, даже смущенно покидает комнату. Он знал, что если признается в этом, то уже никогда не сможет отойти и на шаг от Тозиера. Станется скован чувством своим.23:09
Горделиво выстаивая у диванов, Эдвард водил взглядом по прислуге, что носилась из стороны в сторону со свечами, угощениями и оканчивала последние этапы в уборке. Да только мыслями юноша пребывал в ином месте. Выдерживая руки сложенными на груди, тот еле сдерживался, дабы не потянуться ими к своим губам. Словно до сих пор не веровал произошедшему, желая вновь повторить тот миг, пропасть в нём с головой. Но ныне близился решающий момент. Эдди просто пришлось отречься от граничащих в голове мыслей. — Оканчивайте. Оставьте меня одного. — отмахнувшись рукой, парень тяжело вздыхает и оборачивается к окнам, закладывая руки за спиной. Прислуга в тот же миг внимает указаниям и быстро удаляется из покоев, пока одна из девушек задерживается пред Каспбраком и тихо проговаривает тому: — Все Ваши поручения выполнены… Шатен выдаёт едва уловимую усмешку и лишь кивает головой, закладывая руки в карманы. Внимая отдаляющимся от того шагам, Эдди вбирает в лёгкие как можно больше воздуха, дабы смести оставшиеся моральные устои, что вопили в его мыслях. В нынешней среде не было им места. Лишь одно правило было верным: либо они, либо он. Девушка из состава прислуги не успевает закрыть двери, как близь неё оказывается уже знакомый образ, само олицетворение гордыни. Её пропускают внутрь и лишь после, немного задержавшись взором на госпоже, те замыкают пару в четырёх стенах. Анна совсем недавно получила приглашение, но вид той словно кричал о том, что она ждала этой встречи уже давно и заранее была готова к той. Осматривая комнату, шатенка проходит ближе к Каспбраку и выдаёт тому уже привычную змеиную улыбку. — Эдвард…Неожиданно было получить приглашение от тебя. Что же заставило тебя обратить на меня свой взор? — тихо смеясь, Рокантен оглядывает уставленный от и до угощениями стол и слегка клонит голову вбок. Довольствуется. Она давно подметила его разлад с брюнетом и словно предвещала подобный миг меж ними, когда как и ранее она сможет пройти к Каспбраку и вновь получить от того в ответ былую яркую улыбку. — Нас слишком много связывает, чтобы в один миг оставить всё это за плечами и статься незнакомцами. — обернувшись к шатенке с желанной ею улыбкой, Эдди оглядывает ту с ног до головы и протягивает свою руку. — Так быть может стоит даровать этому союзу новый глоток свежего воздуха? Необъяснимо, но чувства, что были закопаны голыми руками в самые недра души, внезапно обрушиваются на Анну с новой силой. Девушка пробегает широким, искрящимся взором по лику Каспбрака, кой в этот момент резко сменился для неё, стал прежним, излюбленным и таким живым несмотря даже не оставшиеся язвы и неестественную бледность. Она излишне резко хватается за разгорячённую ладонь, словно пред ней стоял тот, кто ещё годами ранее также тянулся к ней, возвышал на золотом пьедестале и никому не даровал в обиду. Она пропадает в нём с головой, когда Эдди крепче сжимает её ладонь и проводит ближе к диванам, позволяя с удобством устроиться рядом с ним. Сердце воспламеняется от бешенного темпа, вся грудь оказывается охвачена огнём. Анна сгорает от малой искры, кою породил шатен. Глаз от того не отрывает, но всё же выдерживает змеиную оболочку. — Так значит, что ты предлагаешь мне шанс? А как же всё былое? — Для этого я и пригласил тебя. Я бы хотел, чтобы мы поговорили, приняли свои ошибки и позволили друг другу внять урокам судьбы. — оглаживая тыльную сторону ладони девушки, шатен свободной рукой берёт одну из чашек с чаем со стола и протягивает ту Анне. — Последние месяца я провёл на грани, то и дело припадая то к смерти, то вновь к жизни. Это время стало для меня как никогда поучительно, я сознал многие свои ошибки…Одна из которых – твоё отречение. Поджимая пухлые губы от нахлынувших воспоминаний, девушка перенимает в руки чашку и опускает взор к содержимому. Она никогда не показывала, как сильно её задевало столь быстрое и незаслуженное обесценивание. Всегда преображала обиду во гнев и рвалась к бою. — Когда-то ты одна из первых даровала мне любовь и покой. Сталась другом верным, соратником, моей отдушиной. А ведь до этого я презирал тех, кто не видел в тебе света. — взяв со стола вторую чашу, Эдди растягивает на губах слабую улыбку и вновь переводит взгляд на шатенку. — Теперь же, спустя года, я вижу насколько несчастен твой образ, как сильно он нуждается в поддержке и опоре…Виню себя за то, что ранее лишил тебя этого. И если то ещё возможно, я хотел бы получить прощения и выдать взамен обещание, что боле никогда взор мой не сойдёт с тебя. Я всегда буду рядом. Внимая речи партнёра, девушка совершает пару глотков и с тяжёлым вздохом, выпрямляет спину. — Не вникай во всё обдуманное и не считай меня слабым звеном, что нуждается в сильном плече. Ты меня недооценивал. — Недооценивал, но ныне вижу, что ты мудрее многих мною приближённых. Влиянию твоему, да планам равных нет. — каждым словом Каспбрак пробуждает в девушке нечто волнительное, трепещущие. Подливает масло во вспыхнувшее в той вновь пламя. — И что же теперь? Что будет между нами? — хрипло выдав волнующие вопросы, девушка чувствует, как в горле пересыхает, спасается последними глотками чая и отставляя кружку, рукой потирает шею. Она и впрямь была взволнованна, ибо с каждой секундой та всё боле ощущала себя на заседании суда, где во слушании находилось дело о её судьбе. Иль она будет вновь на вершинах, иль вовсе никогда не узрит даже их обломков. — Чего бы ты хотела сама? — слегка прищуривая взор, Эдди растягивает на губах ломаную улыбку. — Хочу быть с тобой, чтобы никто иной не стал стеной между нами. — не сводя взора с шатена, Рокантен подмечает, как во взгляде её всё стало рябить, да размываться. — Хочу быть с тобой одним целым, покорить весь преступный мир, чтобы имена наши были бессмертны…Ведь, правду говорят: над народом тенью нависает мужчина, а вне поле зрения управляет женщина. Состояние её ухудшалось с каждой секундой. Не спуская руки с шеи, шатенка чувствует, как воздуха становилось критически мало. Она задыхалась. Во страхе схватившись дрожащей рукой за колено Каспбрака, Анна подобно рыбе выброшенной на сушу, жадно пытается совершить глоток воздуха, но всё оказывалось тщетно. — Верно…Были в истории преступного мира такие женщины: Нимерия Денбро, моя мать, Махфируз Стоун. Да только вот ты не из их числа. — хватая запястье оппонентки, Эдди резко подрывается с места и отшвыривает слабеющее тело в сторону. — Умна, но недостаточно. Вздымая взор переполненный страха, Рокантен задыхаясь, прощается с сознанием и видит в миг последний, как из кармана пиджака парень достаёт один из тех самых сосудов, что когда-то покоились в её руках. Лишь в это мгновение она сознаёт истинную причину своей лихорадки и выстаивая на четвереньках, совершает попытки пятиться назад. Каспбрак прокручивает колбу в пальцах и проходит ближе к девушке. Присаживаясь пред той на корточки, шатен виртуозно вскидывает бровями и усмехается над положением соперницы. — Растягивала по сосуду на целый день, даже не учитывая того, что я поесть порой забываю. А вот влей ты, как я, сразу три колбы в одну кружку…Уже бы давно восседала здесь, на моём месте. Откинув хрустальный сосуд в сторону, Эдди встаёт на ноги под оглушающий Анну звон разбитого сосуда и заливается неестественным, ломаным смехом. Он разрезал им отравленный воздух, заглушал предсмертные стоны и до роя мурашек по телу наслаждался, расправив плечи и заложив руки на спиной. Возвышаясь над Рокантен, парень глаза с той не спускал, следил, не упуская не одной детали, чтобы миг её конечный навсегда стался запечатлён в сознании. И когда тот подходит к концу, когда кожа, что отливала золотом, начинает отдавать синевой, когда тело бездыханное припадает к полу бездушно, а изумрудные глаза тускнеют, Эдди вздымает подбородок горделиво и зубы сжимает до боли в дёснах. Оканчивает триумф.