XXIV
10:29
Боль. Невыносимая головная боль, что поражала каждую клеточку тела и с треском разламывала кости. Она кинжалами терзала плоть, да грузы возлагала на веки Анны, что с смуте боролась с той. Подобные мучения боле походили на агонию, предсмертную, последнюю, но в одно из мгновений девушке удаётся вобрать воздух полной грудью и с ужасом невиданным распахнуть глаза. Хриплый, гулкий кашель одолевает её и привлекает внимание восседающих рядом с кроватью девушек из состава прислуги. Те быстро успевают спохватиться к графину с водой и наполнив ею стакан, в спешке протягивают его Рокантен. Анна с особой жадностью припадает к стакану и вместе тем запускает поток мыслей. Пробегая умом по последним воспоминаниям, восстанавливая цепь случившегося, девушка цепенеет, переводя взгляд на свою руку. Язвы, что укрывали ранее тело Эдди, ныне стались распространены по всей коже шатенки. Сжимая в руках опустевший стакан, та с трудом обращает внимание на одну из девушек, что стояла возле неё с конвертом в руках и вот уже которое мгновение пыталась дозваться до старшей. — Госпожа, это просили передать Вам. — с явным равнодушием к «трагедии» девушки, прислуга протягивает той конверт, слегка вздымая подбородок выше. Анна не медлит. Знала, что там кроется то, что так требовалось её уму, кой метался из стороны в сторону средь урагана мыслей. Схватив свободной рукой конверт, шатенка быстро вытягивает из него письмо и припадает взором к строкам:« В миг, когда я пред моралью восстаю на коленях с молитвой о благополучии вашем, ты чужие глотки змеёй обвиваешь, отравляешь сердца и сознанья людей. Да с силой такой, что когда оборачиваюсь я, застаю пути трупов разбросанных. Только боле тому не бывать. Пропитанный ядом, истерзан, избит мнимой речью, но я восстал. Словно сокол я разорву в клочья всех мне неверных и скину к твоим ногам во имя вопля радующего слух, да праведной кары. Нет грани силе моей. Одно желание и боле никогда не открыть тебе глаз. В словах моих будь уверена, а подтверждение ищи в поступках. Сие сталось последним моим предупреждением. Отныне, даже если вдох близких мне покажется неровным, повинна в этом будешь ты и больший грех возляжет на твоей отравленной душе. А дабы вовсе развалить твой пьедестал, я лишаю тебя правда на состояние моё и организую переезд в поместье в Уэйн. Пребывая там у тебя будет достаточно времени для вымаливания грехов. Чрез два дня состоится твой отъезд. Успей собрать все вещи. Внимай указаниям прислуги и не бросай камней, пока сама то пребываешь во стеклянном доме. Эдвард. »
— Что это значит?! — с хриплым выкриком, девушка перебарщивает с силой, коя переполняла ту от злобы, и лопает стакан пребывающий в руке ее. Шатенка моментально вскрикивает и начинает трясти израненной рукой, дабы избавиться от осколков, пока прислуга лишь слабо ведёт бровью и с надменным вздохом проходит ближе к той. — Нам поручено помочь Вам со сбором вещей. Некоторые из них уже упакованы, поэтому можете не напрягаться. Вам бы отлежаться и набраться сил для дороги. — с усмешкой в голосе, одна из девушек разглядывает всполошенный вид Рокантен и явно злорадствует, то и дело переглядываясь с остальным составом. — Вы права не имеете говорить со мной таким тоном, а уж тем более трогать мои вещи! Немедленно разложите всё по местам! — подорвавшись с места, Рокантен в ярости отбрасывает письмо и рвётся к нескольким чемоданам у входа, но почти сразу путь той преграждает прислуга. — Имеем и ещё как. Кончилась твоя ненаглядная власть, Анна. — заливаясь ядовитыми смешками, девушки с презрением оглядывают былую госпожу, что ныне боле походила на измученную жизнью женщину: растрёпанные во все стороны волосы, истёртый часами макияж и неестественно дрожащие от страха изумрудные очи. Происходящее больше напоминало один из самых страшных ночных кошмаров, нежели жестокие реали, что наконец настигли горделивую натуру. Сжимая руки в кулаки, невзирая на стекающую к полу кровь, Рокантен слишком резко срывается с места. Расталкивая пытающихся остановить ту девушек, Анна вырывается из комнаты и отрекаясь от всякого здравого смысла несётся к уже знакомым дверям. С каждым пройденным шагом к горлу невзначай подступал поток желчи, горечи вперемешку с болью от принесённого шатенке вреда. Она пытается затмевать ту злобой, испивает из ядовитой чаши ту, да распространяет по всем венам. Изумрудные глаза вмиг воспламеняются, когда видят пред собой двери комнаты Каспбрака и совершив последний рывок, девушка хватается за ручки, тянет те с силой на себя, но все её выходки оказались предусмотрены заранее. Двери заперты. — Эдвард! Открой немедленно, я знаю, что ты там! Чувствую запах гнили! — срываясь на нечеловеческий крик, Рокантен начинает беспрерывно тянуть на себя двери. — Открывай! Истошные вопли волной проходились в разных уголках корпуса, зазывая к себе находящуюся близь прислугу. Мужчины и женщины с ужасом сбегались к месту склоки и нерешительно совершали попытки оттянуть Рокантен подальше, увести ту обратно, дабы подавить поднятый шум, но та ни в какую не поддавалась им. — Да будешь же ты проклят за все свои проступки! Это из-за тебя, только из-за тебя гибнут люди! — колотя по деревянной поверхности, девушка заливала те кровью необработанной раны и всё боле теряла над собой контроль. — И в один день мы все погибнем, а ты останешься один! Я проклинаю тебя на вечное одиночество, чтобы оно сжирало тебя день за днём! Быть может так до твоего ума дойдёт, что ты сделал со всеми нами! Слова потоком выливались из той, прожигая собственную грудь и мысли. Озлобленные глаза в считанные секунды наполняются горькими слезами, кои та и не пыталась скрывать. Лишь голову обрёчённо опускает и вновь наносит несколько отчаянных ударов по дверям. — Ты добился малой части этого! Отрекаешься от меня! …Но из своих мыслей ты не отпустишь меня никогда, я стану отравлять их даже будучи вдали! — прерывисто дыша, Рокантен оставляет последний, самый сильный удар, что выбивает из неё силы. Залитые обитой очи не спускают внимания с дверей, будто те сейчас распахнуться, даруют возможность заглянуть в те самые два тёмных омута, в коих когда-то Анна хоронила свою душу. Но ничего не происходило. В повисшей тишине стались слышны лишь отчаянные всхлипы и посторонние, усталые от шума вздохи. Лишь последние знали, что там за преградой их тяготы разделяли ещё две души. Стоя чрез десяток шагов от дверей в горделивой позе, Каспбрак внимал каждому оброненному слову, пропускал то через себя и быть может через мгновение он и впал бы в пропасть вины за соделанное, но чужая рука на его плече не позволяет тому свершиться. В подавленной ярости оглядывая оставленные в покое двери, Ричи с трудом вбирает в лёгкие свежий воздух и всё внимание переводит на Эдди. Невозможно было разгадать, что тот испытывал в этот момент: торжество натуры властной иль скорбь по былому. Каспбрак не позволял распознать чувств своих, но одним своим видом стойким шокировал, восхищал, пугал и в тоже время неистово влёк к себе. Когда шаги и беспокойные голоса за дверьми прекращаются, Тозиер поджимая губы от смешанных в его голове чувств, осторожно оборачивает шатена к себе и сразу настраивает с ним зрительный контакт. Оба терялись в реакциях на безумие девушки, от того молчат первые мгновения. Брюнет тянется рукой к мягким прядям каштановых волос, что перепали на лоб, и кончиками пальцев убирает те, открыв для себя взор на уже привычно гордо вздёрнутые брови. — Война окончена? — своим вопросом, Ричард вмиг порождает яркую улыбку на губах Эдди и тот самый излюбленный, тихий смех. — Только на этот раз значение тишине иное. Я рад, что та неизбежна. — ведя брови к переносице, Каспбрак улыбку с губ не убирая слегка клонит голову вбок. — Осталась лишь одна погрешность, что уже сама начала скрываться от нас. — Мурад? — привычное тепло быстро покидает грудную клетку, заполняя ту леденящей болью утраты. — Да…Но стоит обдумать всё несколько раз, прежде чем возносить по заслугам. Я не желаю наносить ему явного урона, хочу чтобы он сам добил себя. — Я хочу участвовать в этом деле. За подобное он должен заплатить своей жизнью. — шумно выдохнув, брюнет взор в сторону уводит, дабы не показывать отголосков скорби, но прильнувшая ладонь Эдди к его щеке не позволяет сотворить того. — Мы со всем ещё разберёмся, пока он и без нас сгнивает заживо. Влияние Анны над ним иссякло. — заглядывая в излюбленные глаза напротив, шатен вздыхает тяжело и на мгновенье западает в свои мысли. Они так и не поговорили о том, что царило меж ними в вечер. Но стоило ли если и без того мнимые преграды и убеждения ушли с пути? — Мы же теперь продолжим вместе ступать по огням и льдам, вместе перейдём моря и горы. — ему удаётся отвести мысли брюнета в иную степь и вызвать ответную яркую улыбку на его губах. — Отныне я всегда буду молвить слова без звуков, без губ. Их не услышит, не поймёт никто…И лишь ты сможешь внимать моей единственной слабости. Ричи на мгновенье замирает, оглядывает Эдди как-то иначе и понимает, что такого было его признание. С осознанием этим, Тозиер больше в улыбке своей расплывается и осторожно приобнимает шатена, притягивая того как можно ближе к себе. — Не пробовал стать поэтом? А то образ прокажённого с подобными речами никак не вяжется. — выдав тихую усмешку, брюнет тут же получает слабый удар в плечо от возмущённого подобными замечаниями Эдди. — Прокажённый всё ещё здесь, не забывай об этом! — А я вижу лишь тебя настоящего…И «слабость» эту разделяю. — поборов злосчастно малое расстояние, брюнет губами прислоняется ко лбу Каспбрака и обнимает того крепче, словно с головой растворяясь в том. Эдди же в это мгновенье от мира отрекается. В повисшей тишине его забившееся быстрей сердце звучало для него слишком откровенно, от чего юноша слегка хмурит брови и прижимается к Тозиеру крепче, возложив подбородок на его плече.***
Во мраке комнаты, что от и до сталась пропитана запахом спиртного, внезапно раздаётся звонок. Тот молотом возносит удары по вискам, порождая следом ломоту по всему телу. Обессиленный Хан, лишь взглядом ведёт до телефона, что возлегал рядом, и издаёт мученический стон. Он понимал, что нужно ответить, но любое движение давалось тому с непосильным трудом. Пересилив самого себя, русый заторможено перенимает гаджет в руку и приняв вызов, укладывает телефон на своё ухо. — Решение выдвинуто? Анна с вечера не отвечает. — голос на другом конце телефона выражал явное беспокойство. — Билл…Тебе то для чего знать? Восседай там спокойно и не терзай подобным ни себя, ни меня. — А кто кроме меня станет заниматься этим? Ей больше не к кому обратиться, ты распиваешь круглые сутки, а Мари так вовсе со своими заскоками. Никто не знает, что у неё там на уме. — С этой змеёй ничего не станет. Ей всё по боку…Такая же, как и Каспбрак, они друг друга стоят. — хрипло выдавая истину, Мурад вбирает в лёгкие больше воздуха и всё же переходит в положение сидя. — Немедленно собирайся и иди узнавай, что там происходит. Иначе придётся сорваться с места мне, тогда-то я разорву не только их всех, но и тебя, Мурад. — быстро сменив тон, Денбро невольно поджимает губы от нарастающей в нём злобы. — Мне ваше всеобщее безумие и твоё пьянство поперек глотки встало. Я никогда прежде не видел Анну в таком шатком состоянии, она сейчас не дай бог воссоздаст нам миллиард проблем, которые разгребать станем годами. Даю тебе двадцать минут, чтобы привести себя в вид божеский, узнать всё и доложить мне. — Ты кому приказы отдаёшь, Денбро? Места ли не спутал?! — Именно, я Денбро и при всём при том в отличии от тебя в моих руках группировка и собственное состояние. Я не вшивая прислуживающая женским ножкам псина. Поэтому ещё раз повторяю, быстро собрался и отправился к Рокантен! — повысив тон, Уильям вновь отдаёт приказ и первым оканчивает звонок, оставляя Мурада без иных вариантов.***
Дневное светило пребывало на самом пике, озаряя, согревая собой сырые земли. Да только вот для Рокантен по-прежнему царила ночь и сон, что ровнялся самому страшному кошмару. Всего несколько лет назад, когда девушке престала честь, познакомится с самым влиятельным членом высшего общества и получить от того особое внимание, та и не сознавала, как далеко сие в силах пройти. Когда-то у неё была карьера модели, пророчества на мировой успех и многочисленные бизнесы отца в качестве так называемой «подушки безопасности». Она была воплощением одной из древнегреческих богинь, что оказав честь простому люду, сошла к тем с самого Олимпа. Всех, кому удалось хоть раз в жизни узреть Рокантен, сжирала животная злоба по отношению к её умелому сочетанию острого ума, да сияющего, притягательного внешнего вида. Все годы жизни та не опускала рук, вела незримую чужому глазу борьбу. С раннего детства Анна пребывала во золотой клетке родителей, что не скрывали от той горькой правды мира. Предупреждали, как будет тяжело собирать себя по кускам, если не возыметь бойцовского духа и вида безупречного. Она боялась людей. Боялась оказаться презренной, отвергнутой, сломленной. От того в голове и засела мысль: «Я должна стать идеальной». И она поистине верила, что лишь так она никогда не ощутит боли от ударов судьбы. Каждый раз, когда та видела, как выбранные «цели» не замечали её, Рокантен проводила бессонные ночи в размышлениях, а именно, задавалась вопросом: «Почему по отношению к ним они так теплы, а я чувствую холод?». Но падать духом было некогда. Она всецело отдавала себя учёбе, усиленным тренировкам, сама выстраивала себе запреты, невзирала на возымевшие проблемы с питанием и самочувствием. Боролась. И это не оказалось напрасно. По велению судьбы Рокантен попала на взор Юсефа Стоуна, что когда-то пообещал девушке вселенский почёт, да власть безграничную, взамен на все скелеты в шкафах семьи Денбро. Тогда-то она и ступила на туманный, да шаткий путь мира мафии под истошные вопли отца, что берёг и пытался образумить. Но заложенное с детства семя опасений остаться в тени, наконец дало отравленные плоды. В те годы и появилась хитрая змеиная натура, что вилась вокруг людских глоток, насмехалась изумрудными глазами и извечность тянула алые губы в ядовитой ухмылке. Останься она хоть на миг той пугливой, безупречной девочкой – погибла б. Кто знал как сильно рассмеётся над ней судьба во нынешний миг, когда Анна изуродованная ядом и отречением станет в ужасе расхаживать по комнате, кою совсем скоро придётся покинуть? Ясно было одно, она не обретёт покоя. На смену буре тревоги вновь приходит животная злоба. Пробежав взором по запятнанным рукам, девушка ведёт взором на двери и направляется к ним. Ныне в голове отчётливо возник образ виновного в её бедах и был тем никто иной, как сама Стоун. Выпущенного зверя не унять. Горделивая, прогнившая натура не могла сомкнуть глаз без совершения возмездия за предательство, кое кинжалом позолоченным терзало грудь. Преодолев ледяные пути, ворвавшись в светлые покои, взъерошенная, совершенно не похожая на себя Рокантен подлетает вплотную к блондинке, во взгляде которой читался немой вопрос. — Ты…Что ты наделала?! — сразу повышая тон, Анна грузной тучей нависает над Мари. — Ты из ума выжила?! Как ты смеешь врываться ко мне в таком виде?! — отпором выдавая вопросы, Стоун в этот раз не мирится с мнимой властью гнилой натуры. — Всё это произошло из-за тебя…Да? Из-за тебя он узнал обо всём! Ты подсунула ему те капли! — Да, я! И что теперь ты сделаешь? Я как и прежде остаюсь на своём месте, а ты сгниёшь за несколько тысяч километров от сюда в гордом одиночестве! — выдав звонкую усмешку, Стоун с презрением оглядывает Рокантен и совершает шаг назад. — Кончилась дорогая твоя «власть», видишь? Редкое переплетение чувств с разумом даёт сбой в Рокантен. Холодные, почти ледяные, изумрудные глаза вмиг заполняет кровью, та вскипает, бушует по телу всему. Она отравляет ритмами изнутри, затмевает смысл здравый. — Я убью тебя… Убью своими же руками, а после расправлюсь с Каспбраком. Ни ты, ни он не посмеете сделать и вздоха, пока я жива. — Только попробуй. Одно моё слово и тебя вышвырнут уже в это мгновение! — Мари только и успевает пригрозить, как в тот же миг на неё переходит сокрушительный удар тяжёлой женской руки. Стоун с ног падает на пол и опирается о него руками, пока в следующее мгновение Рокантен усаживается поверх повершенной и с новым приливом сил принимается наносить смертельные удары по лицу, да груди вопящей от ужаса блондинки. — Я и без того погибла от твоих рук! Погибла! — невзирая на слабый отпор жертвы, шатенка в животном порыве цепляется алыми когтями, раздирает белёсую кожу, позолоченные волосы клоками сдирает, а пятна алеющие бьёт пуще прежнего. — А теперь я убью тебя, потом я убью его! Я всех вас убью! Комната заполняется запахом свежей крови, резкими и кроткими звуками ударов, да воплей истошных, что стихали отчаянно с каждой секундой. Мари переставала сопротивляться, истерзанное тело слабело, дух её покидал и последним, что та смогла лицезреть мутным взором – новый удар. Но Рокантен даже это не останавливает. Продолжает возмездие своё ровно до того момента, пока в комнату не врывается Хан, коему успели доложить о местонахождении шатенки. Замирая в проходе, юноша резко захлопывает двери позади, дабы исключить лишние взоры. Широким взором проходясь по Анне, что ныне обернулась всполошённым, окровавленным чудищем с пожирающим душу взором, Мурад медленно мотает головой, словно пытаясь развеять картину, убрать увиденное от глаз подальше, но не выходит. Девушка с неестественным рыком, утирает пот со лба кровавой ладонью и пошатываясь встаёт с места. Хан в тот же миг подлетает к той ближе и подхватывает под руки, не позволяя пасть. — Что это значит, Рокантен?! Что ты наделала?! — треся Анну в руках своих, юноша с приглушённым криком заглядывает к той в глаза, где боле не виднелась жизнь и цепенеет. — Убила…А если она откроет глаза, я буду сильнее. Вновь нападу и уж точно в живых не оставлю. — прошипев приговор сквозь зубы, шатенка горделиво вздымает подбородок. Не избежать беды. Хан сознавал и в тоже мгновение свободной рукой достал телефон, быстро отправляя сообщение единственному спасителю.16:28
Коридоры поместья наполненные холодом и впитанной во стены болью, развевает уже всеми знакомый образ. Редкий и вовсе нежданный гость не внимал поклонам прислуги и их натянутым улыбкам. Преследовал лишь одну единственную цель, путь к которой той преграждает пара противников. Остановившись друг напротив друга, юноши оглядывают друг друга с легким удивлением и Денбро приходится скрыть своё волнение. — Уильям, к добру ли? Мы тебя и не ждали. — вскидывая бровями, Каспбрак закладывает руки за спиной. — Мурада стоит вразумить. Который день брат твой распивает, а ты ни слуху и ни духу? — язвительно усмехаясь, голубоглазый изображает укор, за коим следует насмешка Эдди. — Не всегда те, кого нарекали близкими, оказываются таковыми. Чудовище это несёт на душе своей грех и вот расплата. Сам себя погубит, глазом не моргнешь. — Что можно сказать на правильное утверждение? Но я всё же ему обязан. Это именно он протянул мне руку, когда ты изверг меня во тьму. — И по заслугам то, ведь место занимаемое тобой, тебе не предназначено. — стоящий позади спины Эдварда, Тозиер с отвращением оглядывает тошнотворный ему образ и вздыхает тяжело от язвительной ухмылки Билла. — Пора идти, переговоры начнутся в скорое время. — Что ж, раз сам Господин Тозиер повелевает, не будем противиться его воле. Ступай, Эдвард. Доброго пути. — слабо кивая тому головой, Денбро уступает проход первым. — Благодарю и тебе желаю сил не пасть духом от убиенных. — выдав такой же слабый кивок, Каспбрак жестом руки зазывает Ричи за собой и направляется дале, пока сам брюнет прежде чем направится за ним, взором прожигает противника со смутным чувством в груди. Лишь отдалившись на значительное расстояние, Тозиер равняется плечом к плечу с партнером и тихо вышептывает: — Дело неладно. Снова собирают совет гиен. — Неладно…Но что мы сейчас сделаем? Надо оповестить Роумана. Пускай глазами, да ушами станется возле них и к Сандеру не подпускает. — процедив сие сквозь зубы, Каспбрак вздыхает рвано и переглядывается с Ричи, находя в глазах того подтверждение своим словам. И пока пара в раздумьях покидала поместье, Уильям наконец добрался к нужной комнате, врываясь в ту без стука. Взор голубых глаз тут же застаёт дрожащего, возле окровавленной Рокантен, Хана и тихо рычит себе под нос, закрыв двери. — Грязные шакалы…Вы оба выжили из ума? Как это произошло? Как пришло тебе на ум избить ту, ради которой Каспбрак сам вены вскроет лишь бы ей жизнь сохранить?! — Закрой рот…Успокойся. Ты обещал мне, что оградишь меня от этого чёрта, но посмотри, что со мной стало! При всём при том, меня ещё и выселят от сюда! — поднимая взгляд исподлобья, Анна сжимает кровавые кулаки. — Вот они твои заслуги! — Благодаря мне тебя не убили, а преподнесли очень важный урок! Если бы не я, то твою несчастную голову уже бы проносили в гробу по коридорам! — сорвавшись с места, Уильям подрывается ближе к девушке и хватает ту за шею, заставляя приковать взгляд изумрудных глаз к своему лицу. — А вот это позора уже не смыть! Эдди живучий и то ясно почему: сам дьявол боится, что его свернут. Ты же лишь его подобие. Подними на тебя руку, тут же сломаешься! Хан хватается за запястье шатена и резко отрывает его руку от Рокантен. — Прекрати! — восстав напротив друга, Мурад заслоняет собой девушку. — Тебя сюда выслали не для этого. Не сознаёшь? Если Каспбрак узнает о произошедшем, то не только Анну понесут в гробу, но и нас с тобой тоже! Столь резкие, подобные выпаленным пулям, высказывания русого неожиданно вызывают звонкий смех у Денбро. Смеясь во лик Мурада, Билл разводит руками. — А меня это с чего должно коснуться? Я встретил Эдди по пути, он знает, что я о грехах ваших не ведал! — видя как быстро Хан теряет свой запал, Билл прекращает смех и опуская взор проходит вплотную к напарнику. — Когда-то ты был в моих глазах примером…Я возлагал на тебя огромные надежды, но видать влияние Анны таково, что ломает любого, кто испытывает к той чувства. Я помогу, но будет это моей последней оказанной милостью, ибо огребать от вас проблемы я не собираюсь. Отталкивая русого от себя, Уильям не желая ничего слушать в ответ, рвётся к дверям, но останавливается на мгновенье возле них. — Но учти…Ты на пропащем пути пребываешь. День за днём падая в моих глазах…Можно и отреченье получить, и смерть. Ведь божий замысел таков, что твари утопающие в грехе мир наш рушат день за днём. Тому случится я не позволю. Богом обернусь и скину тебя в недра Ада, чтобы очистить свою землю. — монотонно выдвинув предупреждение, Билл опускает голову в раздумьях и всё же покидает комнату. Мурад, внимающей морали друга, невольно вздрагивает от поднятого грохота и поджимает губы. Он знал, как сильно погубили его жизнь, что давно перевоплотилась во существование. Знал, что нет пути назад к родственным связям, что спасли бы его ядовитых уст. От того и решился упрямо бежать во лапы смерти со своим давно задуманным деянием. — Он придумает что-то…Замнёт это дело, но я тоже знаю, как спасти тебя. — обернувшись к шатенке, Хан оглядывает ту и проходя ближе усаживается подле длинных женских ног. — Ты никуда от сюда не уедешь, я не позволю. — Как ты собрался это проворачивать? Если уж наши с Уильямом умы сознают критичность ситуации, то, что мог задумать ты? — цедя сквозь зубы, Анна вздыхая взгляд уводит в сторону, пока русый в кармане брюк выискивает спасение и находит. — Известно, что меня тронут. Я близкий сердцу Стоуна член семьи. — когда в руках парня оказывается бархатный синий коробок, Мурад взор быстро на девушку метает, да следом отворяет крышку и достаёт изящной работы кольцо с аккуратным камнем рубина. — Если ты согласишься на моё предложение, то и тебя не тронут, как законного члена семьи…Анна, выходи за меня и я стану твоей стеной, опорой. Никто боле не сможет протянуть к тебе своей руки, ибо окажутся те переломлены мною. Пробирающий до костей ужас быстро располагается в каменном сердце Анны. Не трогает, не разбивает выстроенных преград предложение Хана. В какой-то момент Рокантен и не замечает, как всё её тело охватывает необъяснимой дрожью. Ей хотелось провалиться под землю, не принимать на себя бремя, спастись от захватывающей ту дыры абсурда, но не успевает. Её безмолвие лишь открывает пути для Мурада, что быстро окольцевал кровавый палец и почти сразу прильнул губами к тыльной стороне ладони девушки. Она желала получить подобное, но далеко не от того, кто был лишь марионеткою в её руках. Она хотела жизнь прожить подле того, кому когда-то даровала душу, но не всем мечтам принято сбываться. Сейчас за Рокантен следовали жестокие реали, в коих ей пришлось бы остаться ни с чем, либо же возыметь сразу всё, лишь отказавшись от искренних желаний. Зеленоглазая безмолвно, с отвращением во взгляде выбирает второе.***
В раздумьях, кои облаком осели вокруг головы, Билл преодолев несколько коридоров, проходит в комнату блондинки. Возле кровати, на которой возлегала блондинка, собралось несколько служанок, что не позволяли девушке вставать. Шатен лишь краем глаза подмечает увечья Стоун и без того чувствует, как в венах стынет кровь. — Девушки, подойдите. — грубым тоном издав приказ, Уильям вводит в ступор состав, но почти сразу получает его исполнение. — Как её состояние? — Ужасно…Боимся, что малейшее потрясение вовсе выбьет дух из неё. Не подпускаем к зеркалам, да и вставать ей запрещаем до прибытия господина Каспбрака. — Значит и не позволите того…И господину Каспбраку о случившемся не доложите. — не выразив никаких эмоций, Денбро слегка вскидывая бровями тянется рукой к карману. — Да как такое возможно? Мы обязаны докладывать о подобном! — не успев договорить, каждая из девушек замирает в изумлении, когда шатен протягивает к ним крупную сумму наличных. — Возможно, всё возможно, дамы. Эту сумму вы поделите меж собой, продолжите уход за пострадавшей, до слуха Каспбрака не доведёте. Как видите, всё просто. — вручив взятку одной из девушек, Билл похлопывает ту по плечу и тянет на губах отвратную улыбку. — Сочту молчание ваше за согласие…А теперь направляйтесь по делам. Какое-то время я пробуду с ней. Нам нужно поговорить. С недоверием переглянувшись с друг другом, состав прислуги выражает слабый поклон шатену и быстро выполняет его указ. Ещё никогда подобные методы, применяемые Денбро, не зрели отказов и Билл умело ими пользовался. Дождавшись мига, когда двери комнаты закроются, голубоглазый движется ближе к кровати и с опаской усаживается по бок от знакомой. — Денбро…Зачем явился? — тяжело дыша, блондинка с злобой оглядывает противника. — Ты пришёл от Рокантен? — От Рокантен, но вовсе не для того о чём ты могла подумать. Их сторона мне не интересна. — слегка вскидывая бровями, шатен укладывает ладонь на обессиленную руку. — Но ты должна опасаться. Анна перевоплотилась и выставила на тебя кинжалы. Неверный шаг и либо ты, либо Эдди погибнете. Если уж Мурад и я не в силах её сдерживать…о чём тут говорить? — О чём? О том, что я лично стану смертью для неё, когда встану с постели. — Мари…Сила её сейчас на тебе красуется. Твой вид…Так больно мне смотреть на твоё лицо. — выдавая мнимое сожаление, Денбро взгляд зажмуривает и в сторону уводит, засадив семя сомнений в душу блондинки. — Бойся…Бойся, Мари. Лишь за возрождение близких связей ты поплатилась своей плотью, что же будет дальше? Продолжи ты играть с огнём и она ударит по самому больному. Я то знаю. — О чём ты говоришь? Что знаешь? — приподнявшись с кровати, Мари в ужасе оглядывает Денбро, что умело играл на её чувствах. — Она подкупила большой состав прислуги…Сказала, что день ото дня и она устроит возмездие над Каспбраком, да вину за это возложит на тебя. — взяв ладонь Стоун в свои руки, Билл поджимает губы. — Я боюсь за тебя, поэтому и предупреждаю. Не приближайся к Эдди, не делай вида, что доверяешь ему. Глаза и уши Рокантен повсюду…Сегодня ты, а завтра он. Будь осторожна, Мари. Спасайся. Со скрытым интересом наблюдая, как посеянное семя прорастает, заполоняет собой разум, Денбро с трудом скрывает улыбку. Опускает голову изображая слёзы и быстро срывается с места, покидая комнату. Стоун лишь взглядом за тем следит и содрогается, когда двери комнаты с грохотом захлопываются. Игры разума от Уильяма работают, заставляя забитые рёбра сжиматься от ужаса, лишать хозяйку кислорода. Мари захлёбывалась в волне неизбежного. С болезненными стонами, блондинка преодолевает ломоту, подобно раненой голубке та выбирается из-под одеял и восстаёт с кровати, направляется к зеркалу. Разум стёр последние мгновенья перед потерей сознанья, а прислуга лишила ту возможности узреть себя. Лишь по ужасной боли та могла понять, что с ней нечто не то. С трудом ступая, пошатываясь при каждом шаге, Мари чувствует, как кислорода не хватает. Опираясь о стоящий близь трюмо стул, блондинка сгибается на пополам, взвывает хрипло. Создавалось ощущение, что все кости вмиг с треском разламывались, впивались осколками в кожу. Но отступать та не желала. Набрав последних сил, девушка выпрямляется, закусывая нижнюю губу и вновь движется вперёд. Тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, Мари добирается к трюмо. Руками тут же припадает к столешнице в попытках отдышаться, но подняв свой бледный взор на отражение, девушка лишается возможности дышать. Погибает. Обломанные в местах позолоченные пряди, изодранные лоб и губы, гематомы укрывающие скулы и опухшие глаза: она изуродована. И места живого не оставили на той когтистые лапы соперницы. Её внешний вид ужасом пробирался в душу и беспощадно разрушал все выстроенные надежды. Она будто сходила с ума. Схватившись за лицо, блондинка невзирая на боль ощупывает то, старается не верить, но воссозданную Рокантен картину не убрать. Дрожащие руки тонкими пальцами впиваются в белые кудри, сжимают те, спутывают. Чувства сдавливают грудную клетку, выжимают душу хрупкую, словно тряпку и Стоун не выдерживает, срывается на безутешный вопль. Вознося лик изувеченный к небу в отчаянной мольбе, белёсо-голубые глаза ручьями изливают слёзы горькие, что беспощадно терзали раны жгучей болью. Нечеловеческие крики заполняли стены комнаты несчастной, оглушали. Рыдая, бедолага вмиг рухнула на пол от бессилия и боли. В голове гроза из мыслей, страх заполоняет собой всё. Уильяму удалось задеть её чувства и вернуть грешную душу к тому состоянию потери, траура, прострации. Она обречена на страшный суд, сама являясь своим судьёй. Введённый в вены ужас порождает резь скребущую внутри, разрывающую на куски. Мари вопит, рыдает, избивает пол и в кой-то миг внезапно выкрикивает имя: — Анна! И Рокантен услышала её стоя за дверями рядом с Денбро, внимала каждому воплю, что киселём разливался по ушам, с усладой смаковал уста. Она вновь обрела свою змеиную улыбку, шатен ту даровал ей. — Молодец, Уильям…Своим острым умом и господа пыткам подвергнешь. — шёпотом выказав своё почтение, зеленоглазая с забытой лёгкостью совершает вздох и направляется обратно к себе. — Сомнения и страхи растут, ширятся, узлы вяжут вокруг глотки Мари, а я вот из-за твоей провальной натуры вбираю на душу грехи. Что будет теперь с ней? Ты об этом не раздумывала? — ведя бровью вверх, шатен следует за стройным станом, направляя взор свой вдаль. — К чему мне лишние мучения? У меня иных бед взваленных на голову хватает. — в напряжении потирая руки, Анна сводит брови к переносице и опускает взор на судьбоносное кольцо. — Так что же мне до вопля столкнутой мной в пропасть?23:29
Ночь наступала незаметно, украдкой подбиралась погружая к отдыху Нью-Йорк. В приглушённом свете и без того тёмной комнаты наконец смог отпустить весь груз со сердца Каспбрак. Собрав подле себя Рихтера и Тозиера, тот восседал рядом с теми на диване, держа на руках сына, встреча с коим и стала единственным лекарством для открытых ран. — Почему Мари не пришла? Ты передавал ей моё приглашение? — слегка вскидывая бровями, Эдди бросает мимолётный взор на Роумана и вновь возвращает тот к ребёнку. — Всё передал, попросил прислугу, но та сообщила, что она приболела…Её состав столпился возле дверей и никого не допускает ещё с момента Вашего уезда на переговоры. — переглядываясь с оппонентами, Рихтер перенимает со стола кружку и делает пару глотков, впадая в свои мысли. — Что там происходило в наше отсутствие, раз уж Мари внезапно слегла? — вопросительно ведя бровью вверх, Ричи отклоняется на спинку кресла и настороженно поджимает губы. — Говорил же, не стоит оставлять их одних. Пока мы дела решаем, гиены плетутся из угла в угол. — Я сам метался из одного крыла в другое следя за ними, но так ничего и не понял. Сначала Денбро посетил комнату Хана, после покои Мари…Затем меня вызвали на рабочие задачи и выполнив те я застал лишь уходящего Билла. — пожимая плечами, зеленоглазый тяжело вздыхает и переводит внимание на наконец заговорившего шатена. — Не к добру был его приезд. Рокантен пытается от него что-то выпытать…Он уже упросил меня не лишать её жизни, но что она хочет добиться от него вновь? — пытаясь подавлять нарастающую в груди злобу, Эдди ближе прижимает к себе Сандера, оставив краткий поцелуй на макушке того. — Если он был у Мари, то наверняка выдал что-то важное. Завтра нужно поговорить с ней и всё выведать…А ты поговори с Мурадом, он давно из ума выжил, дай бог да поведает что-то. — Наведаюсь…Да только у него теперь из двух слов одно – ложь. Он так печется за Рокантен, что не замечает, как и впрямь с рассудка сходит. День и ночь после смерти Господина Хартманна бился в истериках, метался между этой любовью несчастной и братскими чувствами. — ведуя сокрытое чужому глазу, Роуман слегка вскидывает брови видя мнимое удивление на лице Тозиера. — И мало…Я желаю, чтобы он страдал до конца дней. — горько усмехаясь, брюнет быстро берёт со стола кружку и опускает на ту взор. — Убив такого человека, как Майк, он должен гореть в адском пламени во всех следующих жизнях, а в этой уж точно я не позволю его душе вздохнуть спокойно. — Пускай…Сейчас главное лишить его Анны, попытаться достучаться до разума, если тот ещё остался, а мести время настанет. Пока нужно скопить силы. — тяжело вздыхая, Эдди оглядывает приближённых, но взор заостряет на Рихтере. — Чуть позже разберёмся с тобой. Хватит тебе возиться с горничными. Обменявшись слабыми улыбками друг с другом, троица уже собирается приступить к ужину, но в комнату в излишней спешке врывается девушка из состава прислуги. — Упаси от бед…Что на этот раз, почему без стука? — раздражённо оглядывая девушку, Тозиер брови ведёт к переносице. — Я прошу прощения, но Госпожа Стоун…Она немедленно желает видеть Вас. Переглядываясь с близкими, Эдди встаёт с места и осторожно передаёт сына в руки Рихтера. — В такой поздний час…Она в добром здравии? — направляясь к дверям, Каспбрак не успевает переступить порога, как прислуга продолжает. — Она желает видеть и Господина Тозиера… Своим заявлением прислуга вводит в недоумение всех присутствующих. В необоснованном волнении те метают взоры друг друга и Ричи встаёт с места. Пройдя ближе к насторожившемуся Каспбраку, брюнет крепко берёт его за руку и взглядом унять тревогу пытается, но шатен не упуская ладони партнёра рвётся в путь. И пока кто-то лишь выдвигался, также негодующие Хан и Рокантен уже прошли во внутрь мрачной комнаты. Кровать девушки была застелена, все вещи аккуратно разложены, словно Стоун давно не пребывала здесь, ушла её душа. Лишь открытые на балкон двери, из коих веял прохладный летний ветер, свидетельствовали о том, что голубоглазая ждала их там. С тяжёлыми вздохами и явным раздражением, пара проходит на балкон и застаёт то, что поражает тех, подобно пуле в сердце. Парализует, умерщвляет некий уголок в душе. Облачённая в летящее, белоснежное ночное платье с золотой вышивкой на груди и вуалеобразной накидкой, Мари уверенно выстаивала на широких балконных перилах. Тонкая ткань и совсем золотые кудри развивались поднятым ночным ветром, что до мурашек пробирал их всех. Стоун оглядывает пришедших молча, только уголки губ её поддрагивали от необъяснимых никому иному чувств. Она была смиренна, выдерживая принятое с трудом решение. — Что это за вздор? Что за спектакль? Спускайся немедленно и прекращай играть на наших нервах. — шок быстро отпускает Анну, коя боле и не пыталась изображать радушия к блондинке. Ныне шатенка лишь устало складывает руки на груди, да с отвращением проходится взглядом по сокрытому косметикой, изувеченному лицу. — Мари…Прошу, спускайся. — тело Хана охвачено дрожью, пред взором неожиданно стали проскакивать картины прощания с покойным братом, что спирало его дыхание, виной душило и не позволяла пускать новую потерю на самотёк. Мурад совершает шаг к белокурой, но та грозным тоном стопорит того: — Не приближайся! Не позволю я твоим рукам кровавым прикасаться ко мне…Когда-то тебе было под силу уберечь и Майка, да вот брат теперь лежит один, в земле сырой. — цедя скопившуюся обиду, Стоун слегка мотает головой и тяжело вздыхает. — Ты стал причиной начала дня судного…Так ныне наблюдай, что порождает твоя губительная зависимость от врагов. Слова её лезвиями вскрывали едва стянувшиеся раны. Заставляли те вновь заливаться кровью и Мурад тонул. Тонул в вине своей с привкусом отчаяния. Ведь что он мог сотворить сейчас будучи во шкуре братоубийцы? Позади них раздаются спешные шаги. Эдди и Ричи вбегают на балкон и застав развернувшуюся пред их взорами печальную картину, Тозиер цепенеет в самом проходе, пока шатен тут же мчится к сестре, отталкивая в стороны Мурада и Анну. Да только вот Мари спокойно взмахивает пышным рукавом и жестом руки того стопорит, пока губы невольно растягиваются в печальной улыбке. — Мари, что происходит? Прошу, иди ко мне! Чтобы не случилось, мы всё решим. Всё поправимо! — протягивая ладони к сестре, Каспбрак брови отчаянно изгибает, но желанного не получает. — Мари…Будет ли справедливым утерять тебя, когда я только вновь обрёл сестру? Белокурая с сожалением оглядывает брата и сглатывая горечный ком в голе, переводит взор на собранных по её приказу близких. — Я знаю, кто здесь мне близок, а кто скрывается за маской овечьей. Знаю, кто содрогнёт небеса во имя меня, а кто обрушит те на мою голову. Я всё знаю, только знание это меня отравило, погубило мысли и надежды растоптало. — спокойно выдыхая, белокурая оглядывает присутствующих и продолжает. — Я всю жизнь была одна, в поместье, что от и до заполнено людьми, но одна. И мне не разорвать этого круга одиночества, не пересечь его черты. Испытывая счастье в моментах, люди обесценивают его, пренебрегают дозволенным судьбой, но не я. Были за моей спиной проступки, но в большинстве своём я душу на распах держала, дабы как можно сильнее насытиться мимолетным мгновением. Краткие разговоры с отцом, семейные ужины, прогулки в саду со всеми вами…Я помню всё: улыбки, смех, запах и чувства, что царили в те времена. Всё до мелочей. Неведение следующего мига душило Каспбрака, что стоял ближе всех к сестре и широко распахнутым взором бегал по её лику, что отражал смирение. Оно должно было веять нечто светлым, но не в этом моменте. — С каждой пережитой в эти года ночью, оглядываясь по сторонам и ощущая смерть, что словно пророчила мне мою боль, я копила в груди целый омут порочных мыслей. Грезила об этом мгновении…Мне жаль, что не по силам быть мне, как все вы. Не по силам пережить утрату, обратить ладони свои в кулаки и вступить на поле боле во имя себя и близких. В моих силах лишь молчать, да уверенно вынашивать маску безразличия, что я и делала, когда среди нас ещё был мой отец. Сейчас же, я утеряла всякий смысл быть той версией себя. Моё сознание тяготит даже мысль о том, что мне придётся вновь терпеть боль от тех, кому я вверяла свою душу и вынашивать траур по тому, кого недавно обрела. — небесно-голубые очи трагично роняют алмазные слёзы и Мари устало опускает веки. Никто из присутствующих не смел прерывать её речи. Каждый, замерев на месте, внимал той и лишь изредка бросал взоры на близь стоящих, слыша отдалённые упоминания. Одного Эдди не отпускала тревога. Сумев достаточно приблизиться к сестре, тот осторожно вбирает в руки подол белоснежного платья и не замечает, как роняет на тот слёзы, вслед за блондинкой. — Каждый вечер я падала с грохотом в свои мысли, что уже давно готовы были кислотой разъесть меня. Я падала, когда понимала, что былое мне никогда не вернуть. Я падала, когда видела во что я превращаюсь по итогу. Каждое из моих падений ломало меня раз за разом и я давно отпустила всякие попытки на залечивание ран, ибо желала в одно утро не восстать вовсе. Меня убивали собственные воспоминания, сохранившиеся по сей день чувства и несбыточные мечты о счастье…Я так хотела быть любимой. Так желала, чтобы хоть кто-то однажды подошёл и обнял настолько крепко, чтобы все мои осколки души вновь воссоединились, стали едины от дарованного мне тепла. Я грезила о том, что меня выслушают, искренне и показав любовь свою ко мне. Любимой, нужной, единственной - я желала статься ей. — приоткрыв глаза, Мари сталкивается взглядами с карими глазами напротив, что так отчаянно изливали слёзы. — Ты живи, борись, а я не стану для тебя врагом иль грузом. Я уже давным-давно мертва, но сердцем смертным всё равно люблю. И знала, как ты меня любишь…Я люблю тебя больше. Растянув слабую улыбку на устах, девушка кажется вот-вот выдала бы грустный смешок, но по итогу лишь тихо молвит: «Прости меня». Вслед за этим Мари, образ ангельский, слегла приподнимает руки и плавно отпускает контроль, отклоняется назад, срывается. Без крика, всхлипа и излишних слов. Лишь звук разбившегося о землю тела необъяснимо оглушает всех собранных на балконе. Каспбрак с нечеловеческим воплем крепче сжимал край платья, пытался ухватиться за ладонь сестры, перебираясь через перила, но мгновенья было слишком мало для спасенья её давно мертвенной жизни. Его же жизнь спасает подоспевший брюнет, что быстро обвивает руки вокруг талии партнёра и оттягивает того назад, как можно крепче прижимая Эдди к себе, невзирая на выдвинутые тому удары и отпор. Шатен не верил, не мирился с произошедшим, рвался вслед за светлым образом, но Ричи не позволял. Тозиер с трудом зарывал в себе порыв сорваться на отчаяние, понимал, что его эмоции станут здесь не к месту. И пусть даже он не до конца смог ввериться Мари, не смог поговорить с той, понять её, Ричард без этого всего ощутил бездонную дыру в груди, кою создал образ столь далёкой тому и несчастной девушки. Позади них раздаётся грохот. Мурад теряя силы падает на колени, сгибается неестественно и пальцами ледяными зарывается в волосы. В это мгновенье он готов был рвать те клоками, себя всего раздирать на части от душащей вины, пока главное, истинное зло за его спиной наблюдало за ними с презрением. Шатенка не содрогнулась, не выразила эмоций и уж тем более не ощутила сожаления, утраты. Не вынося трагичности картины перед ней, Анна бесшумно покидает заледеневший в трауре балкон и движется обратно к себе в комнату, лишь с одним единственным чувством на душе: облегчением.