Turn Time
Смерть не будет к ним милосердна. Она вздрагивает и просыпается, подскакивая в своей постели. Её голова пульсирует и она падает навзничь на подушки, обнимающие её. Неуверенно она слегка шевелится, её безвольная рука с шлепком падает на лицо и она стонет. Потирая глаза, она смотрит в потолок. Смутно осознаёт, что это не её спальня. Собственно, она снова находится в больничной палате. Превозмогая, она пытается сесть, желая дотянуться до недосягаемого стакана воды, стоящего всего в нескольких футах от неё на тележке. Её тело протестует на каждое движение и она задаётся вопросом, почему, когда ей хочется воды, организм подводит её. Тяжело вздохнув, она обнаруживает, что её голос охрип, а дыхание причиняет боль. Здорово. Она умрёт от обезвоживания в больничной палате. Шарканье заставляет её подпрыгнуть, из-за чего конечность неуклюже болтается, её тело до сих пор почти не реагирует. Она поворачивает голову к тени у своей кровати и улыбается. Беллатрикс спит рядом со её кроватью на деревянном стуле. Она подумывает о том, чтобы разбудить ведьму, но ограничивается тем, что просто наблюдает за спящей красавицей. Думает, когда затуманенный разум напомнит ей, как она снова оказалась в больничном крыле. — Ты пялишься, — голос Беллатрикс отрывает её от размышлений и она улыбается взволнованной Беллатрикс. Она хочет заговорить, ничего так не хочет, как ответить, но её горло словно обожжено. Она довольствуется тем, что, как она надеется, является нежной улыбкой, но всё ещё не уверена, функционируют ли мышцы её лица. Судя по слегка нахмурившийся Беллатрикс, она предполагает, что корчит гримасу, а не улыбается. — Хочешь пить? — спрашивает Беллатрикс, потягиваясь, как кошка, и Гермиона нетерпеливо кивает, желая увлажнить свой язык. Встав со стула, Беллатрикс наливает ей стакан воды и Гермиона жадно смотрит на жидкость. Протянув руку, Беллатрикс помогает Гермионе сесть, прежде чем засунуть соломинку в стакан и дать выпить. Она почти стонет, когда холодная вода касается её языка и сёрбает неподобающе для леди, в то время как Беллатрикс ухмыляется в темноте. Когда Беллатрикс отставляет питьё в сторону, Гермиона чувствует, что её тело начинает просыпаться. Откинувшись назад, она расслабляется на подушках позади, в то время как Беллатрикс устраивается на её кровати, обнимая её тёплой рукой. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Беллатрикс, слегка сжимая её. — Уставшей и будто танцевала с великаном, у которого было больше двух левых ног, — слова задевают её губы и причиняют боль, но приятно снова чувствовать горло. Фыркающая Беллатрикс качает головой, прежде чем вглядеться в её фигуру под завесой волос. — Ты не помнишь, что произошло? — Ещё нет, если это результат ещё одной дуэли, то я надеюсь, что ты не жульничала снова. Рука, держащая её, сжимается, и Беллатрикс печально улыбается, отказываясь встречаться с ней взглядом. Нахмурившись, Гермиона гадает, что нашло на другую ведьму, пока её взгляд падает на её собственную руку. На предплечье простой белый бинт, сквозь который просвечивает красный цвет. Грязнокровка. Сглотнув, она сдерживает слёзы, глядя на покрытую метку, воспоминания всплывают на передний план в её сознании. Она благодарна за руку, держащую её, благодарна за утешение. Непрошеный вздох срывается с её губ и она мягко улыбается Беллатрикс, всё ещё отказывающейся смотреть на неё. Поднеся руку к губам, она целует пальцы ведьмы, чувствуя странную пустоту внутри. В ней нет ни ненависти, ни страха, ни гнева, почти ничего не шевелится у неё под рёбрами. Она должна чувствовать раскаяние, боль, может быть, ненависть или страх, но там пустота. — А у тебя были какие-нибудь побочные эффекты от зелья? — спрашивает Гермиона. Усмехаясь, Беллатрикс теребит свою руку. — Нет, я была в порядке. Дамблдор конфисковал зелье и протестировал его. Макгонагалл проверила записи, она не может найти какую-либо ошибку, только то, что мы, возможно, использовали неправильную дозу. — Выходит, зелье действительно работает, даже слишком, — Гермиона рассуждает, что зелье или их действия, должно быть, вызвали триггер в её сознании, — нам придётся протестировать его ещё раз, чтобы быть уверенными, но я думаю, что всё выйдет. Кровать прогибается и подпрыгивает, когда Беллатрикс вскакивает на ноги. Её каблуки громко стучат, её растрёпанные волосы подпрыгивали на плечах. Сбитая с толку, Гермиона вцепляется в свои простыни, шаря глазами в поисках своей палочки. Она не боится Беллатрикс, но благоразумней быть подготовленной в отношении старшей сестры Блэк. — Ты совсем рехнулась? — Беллатрикс кричит, её глаза пылают огнем. — Оно работает, Белла, зелье работает! — отвечает Гермиона, не понимая, почему ведьма так реагирует. — Поэтому ты лежишь в ебучей больничной палате! — Беллатрикс подходит к краю кровати, сжимая металлические прутья так сильно, что её руки белеют. — Итак, я в порядке, — у Беллатрикс вырывается смешок, когда она недоверчиво качает головой в ответ на утверждение Гермионы, — это прорыв в истории зелий! — Ты. Пережила. Пытку. Заново, — рычит Беллатрикс, — это не прорыв, это проёб! — Мы доказали, что оно работает, — Гермиона стонет, ёрзая на кровати, чувствуя себя уязвимой при своём положении лежа, — ещё несколько тестов и всё будет идеально. На лице Беллатрикс появляется выражение ужаса. Её челюсть несколько раз разжимается и сжимается, прежде чем она проводит рукой по волосам. Гермиона пытается понять ведьму, не в состоянии точно прочитать её эмоции. — Зелье не действует, — выдыхает Беллатрикс, снова присаживаясь на край кровати. — Действует, мы тому доказательство! Белла, пожалуйста, мы можем это сделать, — умоляет Гермиона, прося ведьму образумиться. — Ты умерла, — Беллатрикс шепчет слова, эхом отдающиеся в палате и возвращающие в реальность Гермиону, — Дамблдор и Макгонагалл пытались помочь тебе, когда ты совсем перестала двигаться. Мадам Помфри пришла вовремя, чтобы спасти тебя. С её губ сорвался вздох и Гермиона рухнула на подушки. Её взгляд остановился на особо неинтересном месте на дальней стене. Она умерла. Закрыв лицо руками, ей удаётся избежать пронзительного взгляда Беллатрикс. Её глаза горят непролитыми слезами и внутри разгорается слабый огонь, сжигающий пустоту до тех пор, пока не образовывается маленький ад. — Этого следовало ожидать, — признаёт Гермиона после нескольких минут молчания, — мы знали, что для восстановления воспоминаний нужно вызвать шок. Очевидно, что слишком большое количество зелья вызовет шок. — Забудь о зелье! — рычит Беллатрикс, швыряя в воздух невинный столик, — ты умерла, Миа! Ты лежала там мёртвая, в то время как профессоры стоял вокруг тебя, пытаясь вернуть тебя. Я думала, ты умерла! — Белла… — бормочет Гермиона, желая дотянуться до ведьмы, но не в силах этого сделать из-за боли, — всё в порядке… — Не смей! — кричит Беллатрикс, шагая вперёд, — не смей лежать здесь и говорить мне, что всё в порядке. Тебя там не было! Ты не сидела и не смотрела, как девушка, которую ты любишь, страдает от прошлых пыток и умирает! Уставившись на кипящую от злости ведьму, мозг Гермионы запинается, пытаясь осознать это признание. Тёмная ведьма всё ещё кипит от злости, не до конца осознавая, что только что произнесла. Беллатрикс любит её. По-настоящему любит её. Более того, видение её будущих пыток над девушкой, которую она любит, сломило слизеринку. Слёзы текут из глаз Гермионы. Что она наделала? Беллатрикс будет нести ответственность за всё это. Они обе. — Мне так жаль, — Гермиона дышит, слёзы свободно текут. Безумная ведьма делает паузу, когда слёзы и гнев заметно покидают тело Беллатрикс. Сильные руки обхватывают лицо Гермионы, когда губы сталкиваются. Сжимая в кулаке мантию, Гермиона цепляется за ведьму. Губы отстраняются, а руки окутывают Гермиону защитной оболочкой. Боль всё ещё сковывает движения, но Гермиона позволяет Беллатрикс поглотить её. — Я люблю тебя, — шепчет Белла в солёную щеку, Гермиона пытается повернуться, чтобы поцеловать девушку, но рука на шее останавливает её, — не надо, ничего не говори. Довольная, Гермиона устраивается поудобнее в надёжных объятиях, уже чувствуя сонливость от их разговора. — Тебя не было три дня, — делится Белла, её руки напрягаются, когда она забирается на кровать к Гермионе. — Три? — Помфри хотела понаблюдать за тобой, поэтому ввела снотворное, — отвечает Беллатрикс. Беллатрикс накрывает их покрывалом. Улыбаясь в плечо, Гермиона запечатлевает поцелуй на обнажённой плоти. Она знает, что если Помфри найдёт их в таком виде, то у Беллатрикс будут неприятности. Однако ей всё равно, она счастлива, что ведьма так близко.Глава 21. Potion
29 января 2023 г. в 14:22
Зелье выпускает зелёный дым, словно шипящий дракон, когда ложка делает последнее перемешивание. Заметки делаются в блокноте, а пальцы беспокойно постукивают в раздумье. Библиотека, место бурной деятельности, отдавало аккуратным гулом тишины. Книги, предлагающие мудрость и размышления одинокому человеку в обеспокоенном состоянии. Закончив скрупулезное чтение заметок, Гермиона наконец отпускает ложку.
Её нервы танцуют, как тени в комнате, мерцая в такт свече и вечно меняя мелодию. Она обдумывает свои следующие действия, осознавая, что перечитала свои записи три раза. Наконец она даёт себе пощечину, — мысленно, конечно, — и расслабляется в своём кресле. Ждёт, вечно ждёт, когда к ней присоединится темноволосая ведьма.
Бормотание слов достигает её ушей, возвещая о приближении змей в логово льва, разве что она не лев. Не в данный момент. Слышится активный спор и она тихонько улыбается: только две ведьмы могли пройти через Хогвартс глубокой ночью и ругаться, не опасаясь профессоров.
Две почти одинаковые девочки заходят в помещение, полностью погружённые в свой разговор, не вовлекая Гермиону, чтобы она могла учиться без упрёков. Беллатрикс немного выше Энди из-за своих каблуков, которые с силой стучат по каменному полу. Её волосы стали длиннее на несколько дюймов, а её характер внушал опасения. Обе девушки обладают властным видом, который приходит с чистой уверенностью и опытом, но более расслабленное лицо Энди разряжает её ощутимое присутствие.
— Если нет никакой опасности, тогда зачем я здесь? — фыркает Энди, присаживаясь на корточки рядом с зельем.
— Я уже объяснила тебе, — Беллатрикс рычит, её терпение на исходе, — нам нужно контролировать обстановку и чтобы ты применила Обливиэйт.
— Мы просто хотим убедиться, что всё предусмотрели, вот и всё, — вмешивается Гермиона прежде, чем Энди успевает заговорить.
Фыркая, Энди посылает Гермионе недоверчивый взгляд, прежде чем схватить блокнот.
— Единственная причина, по которой я это делаю — это то, что вы получили добро от профессор Макгонагалл. Однако я хочу прочитать ваши заметки, прежде чем мы начнём.
Кивнув, Гермиона встаёт, чтобы поприветствовать хмурую Беллатрикс. Её руки скользят по мягким изгибам тёмной ведьмы, а голова опускается на костлявое плечо. Беллатрикс расслабляется от прикосновения, её руки сжимают её бёдра, а губы прижимаются к шее. Гермиона знает, что глаза Беллатрикс устремлены на зелье, чувствует, как ведьма вибрирует от мысли. Она ищет убежище в тёплых объятиях, не желая дать своим мыслям выйти из-под контроля. Она всё проверила, неоднократно просматривала свою книжку. Ничего не было упущено. Немного переживая, маленький мятежный голос в её сознании шептал, что чего-то не хватает.
— Ты в порядке? — Белла дышит ей в шею, посылая лёгкую дрожь по спине.
Промычав, Гермиона ещё глубже погружается в безумие чёрных кудрей. Чувствет лёгкую улыбку Беллатрикс, руки на её талии утешительно сжимаются. В аромате Беллатрикс есть что-то уникальное, такое успокаивающее и в то же время такое чуждое. Зелье должно подействовать, ей нужно, чтобы оно подействовало. Последние несколько недель Беллатрикс проводила больше времени с Волан-де-Мортом, возвращаясь к Гермионе с синяками и порезами на теле. Гермиона часто приходя в свою комнату обнаруживала Беллатрикс спящей в её постели, слишком уставшей, чтобы бодрствовать. В те дни, когда Волан-де-Морт не призывал её, Беллатрикс тратила своё время на зелье столько, сколько могла.
Гнев пульсирует в её венах, сжигая её, и она ничего так не хочет, как выследить Волан-де-Морта. Убить человека за то, что он причинил боль Беллатрикс, за то, что прикоснулся к ней. Любая попытка отговорить ведьму от встречи с Волан-де-Мортом заканчивалась спорами. Спорами, которые обычно приводили к гневным истерикам и заканчивались в постели. Гермиона предпочитала новый способ окончания споров: сердитая Беллатрикс — это очень собственническая и горячая Беллатрикс.
— Всё получится, — обещает Беллатрикс, её губы касаются кожи, — мы всё проверили.
— Я знаю… — Гермиона осыпает поцелуями горло тёмной ведьмы.
Низкий стон вырывается у Беллатрикс и изголодавшие губы находят её. Поцелуй интенсивный, обжигающий саму её душу, оставляющий синяки на губах. Язык просится внутрь и она охотно пускает его.
Электричество пронзает её тело и она отпрыгивает от визжащей Беллатрикс. Спиной натыкаясь на книжный шкаф, она вздрагивает, когда пыльная книга падает ей на голову и Гермиона хмуро смотрит на покрасневшую Энди.
— Если я помогаю, то ничего подобного при мне, — предупреждает Энди, глядя на свою разъярённую сестру, приготовив палочку на случай возмездия.
— Так и будешь срывать мне секс? — шипит Беллатрикс, палочка опасно вращается между ловкими пальцами.
— Хорошо, нам жаль, — говорит Гермиона, потирая голову.
— Мне нет… — бормочет Беллатрикс.
— Мы можем продолжить с зельем? — спрашивает Гермиона, игнорируя Беллатрикс.
Опуская палочку, Беллатрикс ворчит, прислоняясь к книжному шкафу. Поняв, что её не проклянут, Энди возвращается к зелью, протягивает чашку и наливает в неё небольшое количество зелья. Стоя, она смотрит на двух тестовых манекена.
— Кто первый? — Энди вопросительно переводит взгляд с одной ведьмы на другую.
— Я буду первой, — Беллатрикс отвечает раньше, чем успевает Гермиона.
Нахмурившись, Гермиона бросает на Беллатрикс неодобрительный взгляд, получая в ответ лёгкое пожатие плечами. Она надеялась быть первой, кто протестирует зелье, не желая, чтобы Беллатрикс пострадала, если они что-то упустили. Беллатрикс занимает пустое кресло, приготовленное для первого испытания.
— Как мы это сделаем? — интересуется Энди.
— Начнём с простого, — отвечает Гермиона, стоя перед Беллатрикс, — я собираюсь сказать Белле что-то, чего она не знает, а затем применить Обливиэйт. Звучит хорошо?
— Хорошая идея, как и любая другая, — соглашается Беллатрикс.
Застыв, Гермиона смотрит на Беллатрикс, настолько сосредоточенная на зелье, что не придумала, что сказать ведьме. Взглянув на Энди, она пожимает плечами из-за того, что не может сказать Беллатрикс ничего, чего бы та уже не знала, не повредив при этом линию времени. К счастью, Энди спасает её.
— Когда мне было пятнадцать, я целовалась с Маркусом на твоей кровати, — радостно заявляет Энди.
— Что за нахер, Энди?! — вскрикивает Беллатрикс, поднимаясь на ноги.
— Обливиэйт, — шепчет Гермиона, направляя палочку на кипящую ведьму.
Белая эссенция омывает Беллатрикс, останавливая ведьму. Глаза пусты прежде чем вернуться к своему обычному пронзительному взгляду. Встревоженная Энди стоит, замерев, пока Беллатрикс растерянно моргает, смотря на них, после чего смотрит вниз на своё место.
— Что ты сказала? — подозрительно спрашивает Беллатрикс.
— Я правда не хочу говорить, — шепчет Энди, сожалея о своих предыдущих словах.
Беллатрикс принимает решение за неё, хватая чашку и делая глоток зелья. Пауза затягивается их ожиданием, чтобы посмотреть, подействует ли зелье. Беллатрикс остаётся стоять, уставившись вдаль, будто погружённая в свои мысли. Палочка наготове, Гермиона ждёт, вспомнит ли ведьма признание Энди. Тёмные глаза впились в Энди и Беллатрикс улыбается.
— Мы целовались на твоей кровати, — Беллатрикс ухмыляется испуганной Энди, — и зашли дальше поцелуев.
— Белла! — восклицает Гермиона, не любящая вспоминать об их занятиях любовью на кровати Энди.
— Мерлиновы яйца, — бормочет Энди.
— Больше было похоже на пальцы, — хихикает Беллатрикс.
— О боже! — Гермиона стонет, потирая глаза.
— Ты как раз что-то такое и говорила, — Беллатрикс усмехается.
— Я ненавижу вас обеих! — шипит Энди, её лицо раскраснелось.
Радостно хихикая, Беллатрикс отходит в сторону, чтобы Гермиона села. Гермиона осторожно садится, подозрительно разглядывая обеих сестёр Блэк. Очевидно, что зелье подействовало на Беллатрикс и Гермиона задаётся вопросом, в какой правде ей признаются.
— Я подмешала тебе кое-что в напиток на рождественской вечеринке, — признаётся Энди.
— Ты су… Ты серьёзно? — Гермиона грозит Энди, но уже слишком поздно.
Холодное оцепенение заполняет её разум. Дымка застилает её глаза, проходя, как только она начинает задыхаться и растериваться. Моргая от пристальных взглядов двух ведьм, она интересуется, что это было за признание. Она ищет в лице Беллатрикс что-нибудь, что могло бы выдать ведьму, но глаза Беллатрикс продолжают метаться к Энди.
Взяв предложенную чашку, она подозрительно смотрит на мило улыбающуюся Энди, прежде чем сделать глоток. Вкус горький, её тело содрогается, когда мерзкая жидкость медленно скользит по горлу. Она бросает свирепый взгляд на Беллатрикс, которая с удивлением наблюдает за происходящим и Гермиона хмурится от досады, что её не предупредили. Воспоминания возвращаются с аккуратной скоростью, всплывая на передний план её сознания, и слова Энди захлёстывают её.
— Зачем ты подмешала что-то в мой напиток? — требует Гермиона, поднимаясь со своего места.
— Спокойно, — говорит Энди, отступая, — я подслушала одного из Вол… — остановившись из-за пристального взгляда, направленный Беллатрикс на неё, Энди опускает имя, — один из ваших дружков говорил о рейде и я подумала, что тебе не помешает немного выпить для храбрости.
Она помнит, как Энди предложила ей выпить и остаток ночи был размытым пятном фигур, драк, заклинаний и объятий смерти. Спасло ли то, что дала ей Энди, не только её жизнь, но и жизнь Беллатрикс? Она смотрит, как Беллатрикс садится обратно, готовая к следующему испытанию. Её разум всё ещё кружился. Является ли Энди причиной того, что она смогла остановить время, или всё это было частью её воображения? Она делает мысленную пометку спросить ведьму, что именно она ей дала.
— Так что, вопрос уже должен быть существенней? — спрашивает Энди.
— Подождите, если мы хотим вернуть память, то мы должны проверить старые воспоминания, а не свежие. Мы должны забыть старое воспоминание и посмотреть, сможет ли зелье восстановить его, — советует Беллатрикс.
— Хорошая идея, — соглашается Энди, передавая зелье Гермионе, которой требуется минута, чтобы снова наполнить его.
— Нам придётся увеличить дозу, — добавляет Гермиона, — однако не настолько старое воспоминание, нужно действовать постепенно. Какое-нибудь событие, которое произошло в прошлом году.
— У меня есть одно, — Беллатрикс отвечает мгновенно, — Энди, семнадцатое июля, ты знаешь это.
— Ты уверена? — спрашивает Энди.
— Сделай это, — наблюдая, как заклятие забвения поглощает Беллатрикс, Гермиона бросает вопросительный взгляд на Энди.
— Если Беллатрикс вспомнит, она тебе расскажет, — говорит Энди, когда Гермиона протягивает зелье Беллатрикс.
Выпив зелье, Беллатрикс концентрируется на отвратительном вкусе, ожидая, когда память вернётся к ней. Она вздрагивает, когда воспоминание с силой возвращается на передний план её сознания. Сглотнув, Беллатрикс отдаёт напиток обратно и встаёт.
— Семнадцатое июля у нас были кузены и кузен Сириус расспрашивал моего отца о некоторых вещах. Он получил особое неприятное заклятие и провёл остаток выходных, запертый в подвале с собаками отца, — сообщает им Беллатрикс, проводя рукой по волосам, её глаза темнеют при воспоминании, — как он пережил три дня, запертый в комнате, полной собак, и не потеряв самообладания, я не знаю.
— Может, сделаем перерыв? — спрашивает Энди, убедившись ответом Беллатрикс.
Кивнув, Гермиона подходит к своему запасу угощений и предлагает тыквенный сок обеим девочкам. Игнорируя просьбу Беллатрикс о чём-нибудь покрепче, она задумчиво жует плитку шоколада. Пережил ли Сириус гончих Сигнуса Блэка благодаря своей анимагической форме или это и было причиной его анимагической формы? Во время своего пребывания в поместье Блэк она не видела собак, но слышала их громкий вой, лай и рычание. По утрам она слышала снаружи зверей и крики слуг, когда отдельные собаки выходили из-под контроля. По мрачным взглядам на лицах обеих девочек Гермиона поняла, что Сириус не отделался всего несколькими царапинами.
Шаркая, она сбивает ногой упавшую на пол книгу. Опустив взгляд, она хмуро смотрит на открытую страницу, её глаза ловят первый абзац.
Неодушевлённые предметы часто являются первым выбором для заклинаний — это будет зависеть от мастерства ведьмы или волшебника в отношении силы заклинания. В старые времена мечи, топоры и стрелы часто были зачарованы, чтобы причинять больше боли своим жертвам, в то время как щитам повышали стойкость перед заклинаниями. В последнее время зачарованные предметы принимают форму медальонов, украшений или, в крайних случаях, ножей, чтобы обеспечить индивидуальную защиту или нанести непоправимый ущерб.
— Миа… — спрашивает Энди, ставя пустую стакан из-под тыквенного сока на свободный стол, — готова продолжить?
— Да, — кивает Гермиона, переступая через упавшую книгу.
Заняв пустое место, она переминается с ноги на ногу, прежде чем положить руки на джинсы. Она пытается вспомнить о чём-то недавнем, чтобы использовать это, пока Энди приносит ещё зелья. Беллатрикс улыбается, заставляя сердце Гермионы затрепетать. Она думает, пойдёт ли ведьма с ней сегодня вечером. Их зелье идёт хорошо, им придётся подождать несколько дней, чтобы увидеть, есть ли какие-либо побочные эффекты. К счастью, сегодня выходные и у них нет уроков, что облегчает их наблюдения без необходимости заниматься в школе.
— Есть какие-нибудь идеи? — спрашивает Энди, подготовив зелье.
— Рейд, — шепчет Гермиона, готовая потерять это воспоминание, если это означало забыть убийство невинного фермера.
Поднимая свою палочку, Беллатрикс посылает ей ободряющий взгляд, прежде чем всё на секунду становится пустым и Энди вручает ей зелье. Моргая, она глотает мерзкий на вкус напиток, сжимая руку на бедре от отвратительного вкуса. Её пальцы покалывает, зелье восстанавливает память и она вспоминает это.
Шаг в сторону, когда пистолет стреляет, и её палочка загорается. Что-то мокрое брызгает ей в лицо, покрывая тело нечестиво красным цветом, заставляя её вздрагивать. Чья-то рука хватает её за руку, глаза становятся пустыми, и она видит, как фермер падает на грязную землю.
Содрогнувшись от воспоминаний, она возвращает чашку, махнув рукой в ответ на предложенную помощь. Она рассказывает об этом воспоминании Беллатрикс и наблюдает, как Энди в ужасе отшатывается. Проводя рукой по волосам, она думает, что лучше всего заканчивать этот вечер. Они не хотели заходить слишком далеко, всё ещё не зная, будут ли какие-либо побочные эффекты. Встав со своего места, она улыбается, когда Энди начинает разглагольствовать в адрес Беллатрикс, которая только хмурится и откусывает кусочек своей шоколадной лягушки.
— Как ты могла быть такой тупой? — злостно спрашивает Энди у Беллатрикс.
Дрожь пробегает по её телу, покалывание в пальцах усиливается и она хмурится. Страдает ли она от побочного эффекта зелья? Тяжёлый стук в голове затуманивает зрение и она борется с желанием упасть в обморок.
— Ситуация была серьезнее, чем ты можешь себе представить! — Беллатрикс огрызается в ответ на Энди.
Слова эхом отдаются в её голове, дыхание становится прерывистым, стены библиотеки сужаются. Они всё ещё препираются, и, к ужасу Гермионы, её рука начинает пульсировать. Воспоминания проносятся в её голове: крики, бесконечные крики и затем всё это начинает пылать.
— Белла… — шипит она и обеспокоенные глаза находят её, — что-то не так.
— Что? — руки тянутся и хватают её за бицепсы, они сильные и успокаивающие, но её разум так далеко, что ничто из сказанного Беллатрикс не проникает в лабиринт её разума.
— Дамблдор. Макгонагалл, — она задыхается, когда боль в руке добивает её и она падает на колени.
— Все, кроме… Кроме грязнокровки.
Боль пронзает её тело, вены болезненно пульсируют и она замечает голубой свет, прежде чем земля устремляется ей навстречу. Гермиона. Она слышит, как Рон зовёт её. Холодная, резкая поверхность пола Малфоев. Беллатрикс кричит.
Руки касаются её тела. Она валится, превращаясь в бессознательную груду. Тяжесть, ужасная давящая тяжесть, которая делает её такой беспомощной. Её кости протестуют против любого движения и кажется, что каждая клеточка тела горит огнём. Крик вырывается из горла, когда ещё одно круцио поражает её тело. Она выгибается и вопросы никак не прекращаются. Она умоляет. Она никогда не перестанет умолять. Умолять о конце, в крайнем случае.
Тяжесть возвращается и чернота окутывает её, насмешливо давая ей ложное чувство безопасности, прежде чем вспыхивает сверкающим безумием. Нож. Он режет и высекает. Разрывает её кожу, рвёт вены и она плачет. Её горло горит, челюсть сжимается и всё вокруг неё движется.
— Что ещё ты взяла? Что ещё? Отвечай мне! Круцио!
— Мисс Грейнджер, — шёпот врывается в её разум, разбивая всё на мелкие кусочки, —
Альбус, её рука.
Она узнаёт шотландский голос, обычно тёплый, но в нём нет ничего, кроме беспокойства. Её тело горит. Лихорадка? В голове проносится одновременно много мыслей и она задаётся вопросом, не сошла ли окончательно с ума. Её кости кажутся безжизненными, а тремор заставляет дергаться.
Ужасная боль пронзает кожу, однако в горле пересохло и она не может кричать. Вместо этого её карие глаза вяло закатываются, чтобы посмотреть. Под её угасающим взглядом слово возвращается, сверкая красным следом на всеобщее обозрение. Грязнокровка.
— Подержи ее, Минерва, — её разум слабо задаётся вопросом, как Дамблдор держится, когда сильные руки хватают за предплечья. Её нервные окончания рефлекторно сопротивляются и боль усиливается, и она желает высвободиться от этого, — Поппи!
Она не уверена, слышала ли когда-то крик Дамблдора, кроме как в эту не предвещающую хорошее ночь. Её остекленевшие глаза останавливаются на двух сжавшихся фигурах в дальнем углу. Она моргает. Почему Беллатрикс Лестрейндж плачет? Почему она обнимает Андромеду? Это плохо кончится, особенно после того, как Беллатрикс убьёт Тонкс.
Стоп.
Тёмные глаза встречаются с её и Гермиона задаётся вопросом, должна ли она испытывать какое-то нездоровое чувство удовлетворения от того, что заставила свою мучительницу плакать? Нет. Она не является её мучительницей. Разве это она? Нет, это Беллатрикс Блэк, которая обнимает свою дрожащую сестру.
— Гермиона, — шепчет Минерва и неуверенная рука касается её мокрой щеки, — ты нас слышишь?
Она Миа, а не Гермиона, разве нет? Гермиона умерла. Нет. Она жива, просто её здесь нет. Тьма окутывает её разум и она не сопротивляется. Она встречает надвигающуюся темноту.
— Мы теряем её.
Её глаза закрываются, пока всё стихает.