Когда выбор очевиден.

— Ваше имя, — процедил один из амбалов, преграждая путь. — Чего?! Девушка встряхнула рыжеволосой головой и подбоченилась, принимая надменный вид. — Ваше имя, — повторил секьюрити. — Ну допустим — Маркова Екатерина Леонидовна, — вызывающе повысила голос девушка и попыталась обойти амбала, но тот сдвинулся, аккуратно, но настойчиво оттесняя её от входа: — Вашего имени нет в списках, — констатировал он. — А у тебя нет мозгов! Какие, нахер, списки! — Вас нет в списках, — охранник сохранил невозмутимость. — Так, придурок, я устала от тебя — Пашу позови мне! — раздраженно выкрикнула девушка. — Павел Петрович будет через два часа… и вас нет в списках. — А вот и не угадал — Павел Петрович будет через пять минут! — взглядом на экран рыжеволосая разблокировала телефон и принялась листать список контактов. Охранник молча наблюдал за её манипуляциями, но когда ее палец был готов нажать на вызов, тихо произнес: — Списки утвердила Аглая Львовна. Лично. Вчера вечером. И отворачиваясь к стене, добавил переходя на шепот: — Паша не ответит. После этих слов жестом «сдаюсь» девушка подняла вверх руки и отступила от входа. — Аглая Львовна, значит, лично… — пробормотала она, возвращаясь к черному «гелику», — подумаешь! Ну обойдемся сегодня без первых двух частей марлезонского балета — третья обещает быть куда более интересной… Никого из присутствующих Виктория не знала. Муж по роду своей деятельности часто посещал различные мероприятия, но всегда без неё. Хотя она и не стремилась попасть на подобные тусовки, но всё-таки отсутствие со стороны мужа предложений, пусть даже формальных, её задевало. «Виктория», — представлял он её в ответ на вопросительные взгляды, бессистемно снующих во всех направлениях людей. И не добавлял статуса «жена». Но этого и не требовалось. Важнее статуса здесь был тот человек, которого она сопровождала. А ей лишь кивали с равнодушной вежливостью и продолжали свой путь. Подозрение об утилитарном характере их отношений хитрым ужиком то и дело скользило сквозь извилины мозга, а после категоричного заявления о совместном ребёнке рассыпалось фейерверком параноидальных искр, задевая каждую нервную клетку. Она старалась гасить их отстраненным анализом его поступков, логичным в подобной ситуации вопросом — зачем было тратить столько средств и усилий, чтобы вытащить с того света не первой свежести женщину, когда по щелчку пальцев перед ним выстроилась бы очередь из не обремененных проблемами и шрамами молодых упругих тел. В ожидании представления они перемещались между фуршетными столиками, разбросанными среди вызывающих неоднозначные впечатления произведений искусства непризнанных гениев и самих этих гениев, большинство из которых производило тот же эффект что их шедевры. «Вот где она может быть?! И спросить не у кого — ни одной даже шапочно знакомой морды!» — Виктория резко выдохнула и потянулась рукой к подносу с игристым, услужливо протянутым ей одетым в белоснежный смокинг официантом-мулатом. — Вика, тебе нельзя, — прошелестел в самое ухо голос мужа, помешав насладиться легким вкусом розового брюта. — Сок принеси! — небрежно обратился он уже к официанту. Мулат, провожаемый разочарованным взглядом женщины, растворился среди гостей. — Артурик! — отчаянно молодящаяся дамочка с неестественно объёмными губами бесцеремонно повисла на муже, увлекая его в компанию таких же поклонниц показной пластики. Тот, к удивлению Виктории, не стал отделываться дежурными фразами, а безропотно последовал за ней и с заинтересованным видом вступил в оживленную беседу. Перед Викторией в ту же секунду снова оказался поднос с напитками и тем же мулатом, сверкающим идеальным прикусом таких же кипенно белых как и его смокинг зубов, обнаженных в широкой улыбке. Женщина вздохнула, отрицательно покачала головой и легким кивком показала в сторону мужа. Мулат хитро прищурился и, продолжая улыбаться, скосил глаза на противоположную часть подноса, где сосредоточились высокие стаканы с соками. Не желая обидеть обаятельного юношу, Виктория улыбнулась ему в ответ и прикоснулась к одному из стаканов. Но взять его не получилось — в ту же секунду парень ловко убрал поднос. Виктория открыла было рот для ехидного замечания, но слова официанта опередили уже сформулированную ею колкость: — Мадам, яблочный сок слишком теплый. Возьмите лучше вишневый Боржоми — он только из холодильника — прекрасно освежит. Парень уперся глазами в матовый стакан, помещенный среди фужеров с игристым. — Боржоми так Боржоми, — Виктория кинула взгляд на мужа, который несмотря на всю увлеченность беседой, не забывал контролировать выбор её напитков. Безразлично пожав плечами, она сделала внушительный глоток из стакана и едва смогла сдержать кашель — вместо ароматизированной минералки в стакане оказался насыщенный брют. «Ах ты ж дьяволенок!» — Виктория покрутилась в поисках юного мулата, но парень успел исчезнуть. Муж, утихомиривший свою бдительность стаканом «минералки» в её руках, окончательно позволил увлечь себя разговорами с бесчисленными знакомыми, ежесекундно присоединяющимися к их компании. А Виктория, продолжая мелкими глотками смаковать французское шампанское, пыталась найти способ получить то зачем она здесь находилась. Придав своему лицу вид заинтересованности одной из картин, помещенной на мольберт в самом центре зала, женщина остановилась рядом с этим полотном как на наблюдательном пункте, продолжая размышлять. «В числе гостей её явно нет. А если она участвует в представлении? Тогда должно быть помещение, чтобы переодеться», — она медленно обошла вокруг мольберта, тщательно обшаривая взглядом каждый уголок зала в поисках малейшей зацепки. Но огромный зал был оборудован всего двумя дверьми — центральным входом, через который продолжали прибывать гости и дверью напротив, что была закрыта — видимо она и вела в помещение, где должно было состояться представление. Виктория допила шампанское. Материализовавшийся словно из воздуха мулат успел выхватить у неё опустевший стакан до того как резкий звук возвестивший о скором начале представления, вернул её мужа. Не успели они занять свои места, как перед ними возникла высокая тонкая фигура неопределенного пола с собранными в хвост темно-русыми волосами — что это парень Виктория поняла только по низкому тембру голоса, когда тот обратился к мужу: — Прошу прощения, Артур Альбертович, но Аглая Львовна ждет вас наверху, в ложе. Я провожу. — Паша, я прекрасно знаю дорогу! — раздраженно бросил ему мужчина. — Дорогая, здесь свои правила. Я должен находиться с хозяйкой, — ответил он на немой вопрос жены, — не волнуйся — после представления я снова к тебе присоединюсь. Скользнув губами по её шее, он быстро скрылся за дверью, но не за той, через которую они сюда попали, а за другой, что находилась совсем рядом со сценой. Из-за этой же неприметной двери как только погас свет и вспыхнули лампы софитов, стали появляться участники представления. Яркий перфоманс то и дело прерывался аплодисментами восхищенной публики. Но Виктория не следила ни за развитием ни за смыслом постановки. Её интересовали лишь участники сего действа. Но их лица, полностью скрытые масками, невозможно было различить. Внезапно потухли софиты. Понятно, что сцену готовили для смены актов, но несогласованность действий технического персонала затянула воцарившуюся в лишенном окон зале кромешную тьму на несколько минут. Многие зрители почувствовали себя неуютно, по рядам пробежал недовольный ропот, разбавленный короткими вспышками телефонных фонариков. — Дамы и господа! Немного терпения! Хочу заверить — вы не разочаруетесь! — усилил микрофон мелодичный женский голос. Возня и чертыхание на сцене прекратились. Софиты сосредоточили мощные ярко-красные лучи в центре — на недавнем знакомом — андрогине Паше. Он сидел на невысоком концертном стуле, поместив пальцы обеих рук на струны арфы и прижимаясь правым плечом и коленом к резонирующему корпусу инструмента. Паша исполнял известное произведение одного из классиков, но необычная авторская обработка сотворила из него настолько неузнаваемую вещь, что Виктория как ни старалась не смогла уловить аутентичных нот. А вот девушка, которая сопровождала мелодию танцем, невзирая на плотную маску, показалась женщине знакомой, и Виктория подвинулась на самый краешек кресла, вглядываясь в летающую по сцене хрупкую фигурку. По задумке номера девушка время от времени приподнимала маску, с каждым разом чуть больше, отчего Виктория замирала, ожидая развязки. Паша, незаметно погрузивший собственной импровизацией себя в состояние транса и полностью подчинивший необычностью звучания зал, напрочь ушел от оригинала классика и уже не обращал внимание на свою партнершу, отчаянно пытавшуюся попасть в скачущий аритмией темп музыки. Организаторы перфоманса, опасаясь срыва, запустили клубы театрального дыма, мгновенно окутавшего сцену и проникнувшего в зрительный зал. Девушка, проскользнув сквозь дымовую завесу, скрылась за дверью, по пути для вида изобразив ещё несколько эффектных па. Воспользовавшись моментом, Виктория демонстративно закашлялась и со словами: — Простите, я аллергик. Меня не предупредили о подобных спецэффектах. Покинув зал вслед за девушкой, оказалась в слабо освещенном коридоре. Судя по ступенькам лестницы, видневшимся за одной из дверей, девушка направилась туда. Виктория вспомнила коронный трюк «два прыжка до лифтовой», правда не на шпильках, и, благодаря замедлявшему движение доводчику, успела схватиться за ручку, пока массивная дверь не захлопнулась на кодовый замок. Девушка танцевала без обуви и теперь отчетливо слышимые шлепки её босых ступней помогали женщине, не видя её, сориентироваться в направлении движения — вверх по лестнице. Виктория гасила звуки своих ног, становясь на ступеньку только носочками туфель, чтобы девушка как можно дольше не могла обнаружить погоню. Когда они миновали два этажа, шаги неожиданно стихли. Причина оказалась ожидаема и банальна — девушка ступила на ворсистый ковер, покрывающий пол третьего этажа. И судя по полнейшей тишине, что обитала на этом этаже, денег на звукоизоляцию хозяева явно не пожалели. Виктория остановилась. Третьим этажом лестница заканчивалась. Дверей на этаже было совсем мало. Даже если все они окажутся заперты, стоило подождать: девушка в любом случае выйдет — этаж скорее напоминал офис, чем жилые помещения. Да и запах духов, что Виктория уловила своим чутким носом, как и фигура девушки показавшейся ей знакомым, сомнений не оставил — она здесь. Ох и задал же ей задачку Влад, неделю назад неожиданно возникнув, когда она выходила из университета после лекций, с окликом: «Ну привет, блондинка с перчинкой!» И шантажом, что выступит свидетелем их с Полиной связи в тянущемся уже второй год судебном процессе об определении места жительства её дочери, вынудил согласиться на этот рискованный визит в Пандемониум. Ну, конечно, легко переложить вину за свои неудачи на другого. Вместо того чтобы искать причину в себе и пытаться изменить свою жизнь. Хотя в принципе он прав - она, Виктория - взрослая женщина, играя на чувствах первой любви едва переступившей порог совершеннолетия девчонки, использовала её безграничную преданность для того чтоб отвлечься, сбить оскомину вязкой болезненной страсти. А девочка не справилась. Не смогла расстоянием и временем потушить это пламя, значительную часть дров в которое подбрасывала именно она, Виктория, сначала своими профессиональными амбициями, а после  той надеждой, что с каждой проведенной вместе ночью вязала в её душе морские узлы. Четыре двери не открылись. Не надеясь на удачу, Виктория толкнула последнюю — пятую и поняла, что угодила в ловушку. Пока она преследовала девушку, за ней тоже следили — камеры видеонаблюдения зафиксировали каждый её шаг и теперь выдавали весь её путь на экраны многочисленных мониторов, размещенных прямо на стене комнаты напротив входа. Стоявшая лицом к мониторам женщина повернулась, и Виктория узнала в ней хозяйку Пандемониума — Аглаю Лидовскую. Некоторое время они пристально изучали друг друга, не двигаясь с места. Не смотря на всю пикантность ситуации Виктория не могла не отметить, что Лидовская не просто красива — она шикарна в своей ухоженности и уверенности знающей себе цену женщины, поколебать которые и возрасту не под силу. Так шикарна, что захотелось открыто восхититься. Но хозяйка первой нарушила молчание, придавая их встрече ещё большей остроты, стремясь полностью овладеть ситуацией, и у неё это получилось: — Итак, вы искали туалетную комнату и заблудились. Формальность повода соблюдена. А теперь я хочу услышать истинную причину — зачем вы здесь? Виктории ничего не оставалось как принять виртуозно навязанные условия: — При таком раскладе, я так понимаю, ответ «потеряла мужа» тоже не котируется? Аглая усмехнулась и продолжила без малейшей доли ехидства: — Приятно, когда люди так быстро находят общий язык! А что касается вашего мужа так чего ж его терять, — Аглая махнула рукой на один из мониторов, — ложу свою он не покидал. Продолжает наслаждаться творчеством нашего Павлика. Паша — талантливый арфист и аранжировщик. Правда, иногда его заносит вот как сегодня — балеринку с толку сбил своими импровизациями… Но что с него взять — творческий человек! Да и публика его любит… Так зачем вы преследовали балеринку? — Я хотела с ней поговорить, — скрывать было бессмысленно. — И чего такой женщине как вы нужно от обычной балеринки, ведь не приватный же танец?! — ехидство всё-таки проникло в слова Аглаи. — Она действительно балерина?! — ответный вопрос выдал неподдельное удивление. — Да. Но не доучившаяся. Впрочем, как и все здесь. Её, например, выгнали из балетного училища перед самыми экзаменами за постоянные нарушения режима. Между нами — для чего он ей тот режим — её из-за швабры не видно! Паша, кстати, тоже консерваторию не закончил — представляете, пытался добиться разрешения на гей парад, хотя сам истинный натурал! Ну а художники, скульпторы, декораторы — большинство из них и вовсе самоучки. Но талант у них есть, только не все его способны оценить. Но это пока… Модильяни ведь тоже умер в нищите… Так какими же секретами обладает балеринка? Виктория поняла, что ошиблась. Та девушка — не Полина. И среди выступающих в этой части её скорей всего нет. Но надо было что-то отвечать — Аглая выжидательно смотрела на неё, и Виктория брякнула, зацепившись за слова Аглаи в отчаянной попытке оправдаться: — Каюсь — очарованная движениями балерины, я действительно собиралась предложить ей приватный танец. Со мной. Хотела сделать мужу сюрприз… Ну вы понимаете о чем я… Но дрожь в голосе женщине унять не удалось и вся абсурдность сказанного осознавалась теперь не только ею, но и её визави, которая сначала расхохоталась в голос: — Вот уж не думала что шутка о приватном танце спровоцирует полет вашей фантазии! А после холодно заключила: — Люди сюда приходят достаточно своеобразные. И я бы поверила вам, не будь так давно и достаточно близко знакома с Артуром. Он слишком собственник и никогда не позволит, чтобы его женщины касался кто-то ещё, не говоря уж о тех последствиях, которые предполагает совместный приватный танец. Я готова сделать вид, что вы просто не очень удачно отреагировали на мою шутку и дать себе шанс получить правдивый ответ на свой вопрос — зачем вы здесь? Виктория не собиралась сдаваться окончательно, и в надежде хотя бы частично сохранить инкогнито своего визита она начала очень медленно, тщательно подбирая слова, заискивающе склонив голову: — Я знаю, что для большинства гостей мероприятие завершится просмотром авторского представления. Но часть приглашенных останется на так называемую «Ночную мистерию»… — И вы хотите туда попасть… — закончила Аглая, бесцеремонно обрывая её и не дожидаясь утвердительного ответа подвела итог: — Сегодня это точно не возможно. Для вас. На «мистерию» допускаются только постоянные члены клуба. Такие как ваш муж. — Мой муж? Члены клуба… — Да. В клубе очень строгие правила. И если на общую часть постоянный член клуба может провести с собой одного человека (именно так вы здесь и оказались), то на «мистерию» этот человек попасть не сможет — ни самостоятельно, ни с сопровождающим. Таковы правила. — То есть клуб закрыт и вступить в него нельзя? — Виктория не ожидала такой категоричности. — Можно. Для этого необходимы рекомендации троих постоянных членов клуба, не являющихся родственниками ни между собой, ни кандидату, и согласие всех — подчеркну — абсолютно всех остальных членов клуба. А постоянным членом одобренный кандидат может стать только через год… Так что поговорите с мужем, он один из основателей клуба и, я думаю, найти для вас рекомендателей не составит для него особого труда. И через год будем рады видеть вас на «мистериях». Ну а сегодня остаться может только Артур Альбертович… Хотя я не слышала, чтобы он заявлял о своём участии. — Но мне не нужно через год! Я должна попасть туда именно сегодня! — отчаянно выкрикнула Виктория и умоляюще сложила руки: — Пожалуйста, я обещаю — от меня никто не узнает о содержании мероприятия. — Ничем не могу вам помочь… и лучше вам вернуться на свое место до окончания представления — не думаю, что вашему мужу понравится заниматься вашими поисками. Аглая подошла к двери и демонстративно распахнув её, остановилась в проёме, протягивая руку указательным жестом в направлении коридора. — А если я откажусь? Или не смогу её найти? Это закрытое мероприятие и я никого там не знаю — Чтобы оно открылось, у тебя есть муж. А отец твоего ребёнка ищет свидетелей для суда. Я мог бы стать одним из них — поведать о твоих не вполне традиционных отношениях с моей сестрой… Так что постарайся, Блонди фурия — я в тебя верю. Проигнорировав красноречивый жест хозяйки, Виктория вместо того, чтобы выйти в коридор, прошествовала в глубь комнаты и закинув ногу на ногу устроилась в кресле под мониторами. Аглая в недоумении от такой наглости закусила губу, но дверь закрыла, вернулась в комнату и встала вплотную к Виктории, почти касаясь коленями её ног. Под её направленным сверху вниз высверливающим переносицу взглядом Виктория почувствовала себя неуютно. Она собрала воедино всё свое самообладание, подняла на Аглаю наполненные благоговейным подобострастием глаза, умудрившись выдавить из них несколько слезинок: — Я не могу ждать год. И да — мне нужно поговорить с девушкой. Но не с балериной. С одной из тех, которые будут на «мистерии». Аглая отступила на несколько шагов, выдвинула из-за столика с ноутбуком компьютерное кресло и, усевшись, прямо в нем подкатилась к Виктории, снова устремив на женщину прожигающий взгляд: — Выключайте свой наигранный подхалимаж — вам не идет подобное поведение. Я понятия не имею, что вы там себе напридумывали, основываясь на слухах, коих предостаточно бродит и вокруг меня, и вокруг Пандемониума. Да, некоторые виды услуг, которые оказывают девушки, не внесены в официальные классификаторы, но девушки не рабыни и не крепостные — никого из них не принуждают и очень хорошо платят. Они живут в обычных условиях и обычной жизнью. Почему бы вам не встретиться с этой девушкой, скажем, где-нибудь в кафе или парке, да в конце концов у неё дома?! — Хорошо. Я поговорю с ней. Организуй нам встречу… Даже завтра, после обеда, я как раз освобожусь после лекций в университете. Там рядом есть уютное кафе… — Если бы все было так просто! Я бы не играл тут в шпионов, выслеживая тебя — у меня достаточно своих дел! Но Полина не желает идти ни с кем на контакт. Она скрывается — я не знаю где она живет, её прежний номер телефона заблокирован. Она звонит мне иногда — я поставил ей условие — не поднимать паники и не сообщать родителям, пока она каждый день в одно и то же время будет мне звонить. Неважно о чем будет идти разговор, пусть просто пара слов — все в порядке — но обязательно каждый день. И она звонит каждый раз с другого номера… А об этом месте я узнал совершенно случайно: вчера она позвонила в хорошем настроении и мы болтали довольно долго. Потом в помещение, где она находилась, кто-то зашел — наверно её босс, она резко замолкла но отключиться не успела, и я услышал, как он сказал: «В четверг едешь к Лидовской. Тебе все объяснят». Ну а дальше — выяснить, кто такая Лидовская — дело техники… — Скорей всего она не хочет меня видеть. Потому что обижена или зла на меня, или просто не знает всей правды… если бы я могла встретиться с ней в любом другом месте, поверьте, я бы никогда не стала стремиться сюда. Прошу вас. Я только поговорю с ней. И всё. Никаких проблем у гостей из-за меня не возникнет. — Хорошо, — неожиданно согласилась Аглая, — кто она? — Я думаю, девушка скрывает настоящее имя. Поэтому, если у вас есть фото я бы показала её вам. — Терпеть не могу вранья! — воскликнула Аглая, будто обращаясь в пустоту. И недобрый огонек на мгновение вспыхнул в её глазах и тут же потух, но Виктория успела его уловить и подумала, что Лидовская наверняка поставит какое-то условие их встречи с Полиной, и она не ошиблась. — Нет. Мы поступим по-другому. Сегодняшняя «Ночная мистерия» представляет собой погружение в японское искусство шибари, но с колоритом ближневосточного абсолютного подчинения как в гареме турецкого султана с соответствующими антуражем. Девушки — модели, на которых будет демонстрироваться техника. Возможны индивидуальные занятия с продолжением — но это по обоюдному согласию. Здесь никто никого никогда не принуждает. Аглая замолчала. Виктория решила, что должна как-то отреагировать на её слова — кивнула и вопросительно посмотрела на хозяйку. Аглая не стала медлить с ответом: — Вы будете среди девушек — в той же одежде, со скрытой под маской лицом. — Среди девушек?! А вам не кажется, что в своем возрасте я буду смотреться там неуместно?! — Виктория недоумевала в открытую. Аглаю ничуть это не смутило, но она посчитала необходимым пояснить: — Когда я говорю «девушки», я имею в виду исключительно половую принадлежность. Во всем остальном — комплекция, возраст, наличие детей и т.д. — ограничений нет. Вы же понимаете — вкусы могут быть абсолютно различны: то от чего в восторге один, нисколько не затронет другого… Я продолжу: если вы будете пытаться обратить на себя её внимание, охрана вас сразу изолирует и цели своей вы не достигните. Девушка должна сама вас узнать. Я буду находиться там и наблюдать за вами. Если она вас узнает, а это я пойму, я обеспечу вам встречу наедине минут… на десять — этого будет достаточно чтобы подобрать нужные слова и продолжать общение уже в обычных условиях. Ну а не получится — значит вы снова слукавили — и со стороны девушки не просто обида, а нечто гораздо серьезнее… Аглая снова сделала паузу. Теперь настал её черед вопросительных взглядов. — Я согласна, — осознавая отсутствие выбора, поспешила Виктория с ответом. Аглая кивнула. Покопалась в одном из шкафов и извлекла оттуда несколько кусочков ткани оттенка пыльной розы, со словами: — Вот ваш костюм. Примерьте. Виктория недоверчиво воззрилась на протянутые ей полупрозрачные лоскутки. — Ну, я жду. Надо подобрать размер, — поторопила её Аглая. — Вы будете смотреть как я переодеваюсь? — А что такого? Не переживайте — ваш целлюлит и трусы в цветочек меня не смутят. Да и бюстгальтер я сама не каждый день меняю… С молнией на платье помочь? Виктория многозначительно ухмыльнулась, отрицательно качнула головой, легко завела руки за спину и без труда опустила бегунок сверху вниз. Женщина неопределенно пожала плечами, а в тот момент, когда шелковый атлас, соскользнув по телу блондинки, окутал её щиколотки, в неприкрытом удивлении вскинула брови и одобрительно хмыкнула. — Вот сама являюсь обладательницей далеко не средних форм и никогда не считала грудь такого размера эстетичной! Но не могу не признать — у вас это выглядит весьма органично. И рубцы, что опутывают рельефы вашего тела подобно веревкам шибари, — совсем не вызывают отвращения… Пожалуй, с таким телом в откровенной одежде вы будете слишком узнаваемой для предмета вашей встречи. А я не хочу облегчать вам задачу! Ибо не надо было стремиться проникнуть сюда обманным путём. Да и шрамы… Поэтому наденете мужской костюм! — Мужской? Евнуха что ли? — не без ехидства парировала Виктория, довольная произведенным впечатлением. — Нет, вам я подберу другой, — хитро прищурилась Лидовская, — но не здесь. А там где будет походить «мистерия». А пока оденьтесь. Алиса никогда не могла понять, по какому принципу телевизионщики выхватывают из массы присутствующих конкретных людей на несколько секунд фокусируя их в кадре. Вот и сейчас камера сначала монотонно скользила по рядам участников форума, а потом резко замерла на склонившей голову женщине с короткой стрижкой на волосах оттенка теплого блонда, которая что-то записывала в блокноте. То ли так удачно на неё падал свет, то ли оператор просто отвлекся, но камера задержалась на женщине дольше обычного и, когда она подняла голову от блокнота, поймала её взгляд. Точно в центр, и Алиса вздрогнула от ощущения, что этот взгляд — темного лунго — направлен прямо в её зрачки. — Викки, — прошептала Алиса, не отрывая глаз от огромной в полстены плазмы. — Викки. Камера продолжала висеть на лице женщины, приблизив его на максимум. — Викки. Моя Викки. Картинка дернулась, изображение резко сменилось на интервью с каким-то высокопоставленным деятелем. «Викки! Викки! Викки!» — пульсировало азбукой Морзе в подкорке. Алиса уткнулась лбом в колени и обхватила голову руками. «Викки! Викки! Викки!» — кровь продолжала толкаться в виски. Алиса, не обращая внимания, на недовольные окрики окружающих, которых она, прорываясь вперед, бесцеремонно расталкивала, подлетела к кассе и протянула паспорт. — Я хочу поменять билет, — сбивая дыхание, выкрикнула она в окошечко. — Но следующий рейс только завтра утром, — предупредила девушка. — Нет, он сейчас. Я хочу поменять пункт назначения. Я не полечу в Питер. Мне надо в Москву…