Когда выбор очевиден.

— И в завершении, — Аглая прищурилась, — вопрос, как сказали бы во времена нашей с вами юности — «на засыпку» — как вы объясните мужу? «Блять!» — успела проглотить Виктория, сделав вид, что прочищает горло. И её накрыло совсем уж подзабытое ощущение присутствия стаи белых пушистых зверей. А действительно, что она ему скажет?! — Ладно-ладно, не стоит так судорожно гонять мысли в поисках подходящей версии своего исчезновения, — хозяйка Пандемониума покровительственно похлопала Викторию по плечу: — Видимо вам действительно необходима эта встреча, раз вам настолько везет — сегодня ночью Артуру будет не до вас. Виктория остановила на ней вопросительный взгляд. Но Аглая не спешила с объяснениями. Женщина медленно поднялась с кресла, с кошачьей грациозностью прошествовала к стеллажу, часть теснившихся на котором книг маскировала мини-бар. Его дверца распахнулась, едва Аглая коснулась одного из корешков. Аглая извлекла бутылку мартини и два бокала. — Я воздержусь, — Виктория протестующе подняла руку. Но Аглая всё равно наполнила оба бокала. — Вам сегодня невероятно везет, — повторила она и, сделав небольшой глоток, продолжила: — Ваш муж ведь сам за рулем? Виктория кивнула: — Он заявил, что подобные мероприятия не из тех, о которых стоит осведомлять персонал. Аглая пропустила едкий комментарий мимо ушей и добавила, рассуждая: — То есть водителя он вызывать не будет и вряд ли отправит вас одну среди ночи на такси… Значит, попросит у меня — машину и кого-нибудь из сотрудников — проводить вас до квартиры… Вас проводят, но совсем в другое место. Но домой вы всё-таки заедете — оставите свой телефон. У меня есть подозрения, что Артур мог установить на него маячок. Слова о «маячке» призваны были уколоть в ответ на комментарий о «подобных мероприятиях». Виктория предпочла в открытую не обратить на них внимание, однако в памяти они засели прочно остротой уязвимости перед мужем. — А с чего вы взяли, что он останется? Он мне ничего не говорил! — Так он сам… — Аглая глянула на часы, — только узнал. — Вы уверены? — блондинка недоверчиво хмыкнула и потянулась к бокалу с алкоголем. Аглая дополнила свой и после некоторой паузы всё же решила не оставлять свою визави в неведении: — Абсолютно: мне сообщили, что в Пандемониум прибыл Кротов. Они с Артуром давние соперники по преферансу, но Кротов живёт в Лондоне, историческую родину посещает редко, а в этот раз и вовсе проездом — завтра вечером у него рейс в Канберру. Предыдущая партия оказалась крайне неудачной для вашего мужа, поэтому с его самолюбием шанс отыграться он не упустит… Аглая открыла группу в одном из мессенджеров: — Ну вот — уже ставки посыпались… Игра обещает быть напряжённой и продолжительной… Так что постарайтесь не делать слишком радостное лицо, когда он вам об этом сообщит. Но Виктория не торопилась сиять от счастья: — А если он захочет, чтобы я осталась с ним? Для моральной поддержки, так сказать… — Не захочет. Кротову Артур чаще проигрывал. Свидетель очередного возможного поражения в лице собственной женщины ему как нож в сердце… Поэтому поспешите на своё место — представление закончится через несколько минут. Всё получилось так, как и предполагала Аглая. Как только объявили о завершении первой части перфоманса, и гости в очередной раз потянулись к алкоголю и фуршетным столам, муж встретил Викторию у выхода из зала и сообщил, что больше не может её сопровождать, и ей необходимо вернуться домой. Ещё предупредил, чтобы до утра она его не ждала — у него важная встреча. Напустив на себя расстроенный вид, Виктория поинтересовалась возможностью провести время в Пандемониуме без него, но он в категоричной форме отказал, посадил её в машину, назвал водителю адрес и велел проводить до квартиры. По совету Аглаи, Виктория оставила дома телефон и сразу же спустилась обратно. После МКАДа они почти час петляли по проселочным дорогам, потом некоторое время ехали среди лесной глуши вдоль плотного забора, пока не остановились у высоких ворот. За воротами скрывалась огромная территория, которая не смотря на большое количество фонарей, освещалась довольно слабо. Пока автомобиль медленно из-за беспечно прогуливающихся повсюду людей следовал к двухэтажному особняку, Виктория успела заметить пруд с домиками по краям — видимо для водоплавающих птиц, бассейн с шезлонгами вокруг и внушительную мангальную зону под стационарным навесом. — Одежда секьюрити? Всего лишь… — Виктория разочарованно взяла протянутый Аглаей сверток. — А вы решили, что я буду воплощать в вас образ султана?! — Ну султан, здесь безусловно - вы, - сподхалимажничала блондинка, - я надеялась хотя бы на визиря… — Это слишком знаковая фигура, а вы в центре внимания быть не должны, - откровенный подхалимаж Аглаю не впечатлил. — Но почему обычный костюм? Почему не одеть охранников в теме мероприятия, зачем делать их такими заметными, выбивающимися из общего стиля? - поинтересовалась Виктория уже серьезно. — Потому что люди, обеспечивающие порядок и безопасность, вне «Мистерии». Любой гость, которому понадобится помощь, должен быть уверен в том, к кому он обращается и молниеносности его реакции, - пояснила хозяйка, - и поверьте, не настолько уж они бросаются в глаза, как может показаться. — А если гости обратятся ко мне как к секьюрити? - обеспокоено спросила Виктория. — Будете действовать по ситуации. Не думаю, что для женщины, которой удалось женить на себе заядлого холостяка, существуют непосильные задачи. Уверена — вы справитесь… Вот уж воистину — хочешь чтобы никто не нашел — положи на самом видном месте - в очередной раз восхитилась хозяйкой Пандемониума Виктория. Секьюрити при всей своей внешней невписываемости в общую атмосферу «Мистерии» оставались абсолютно незаметными. Да, они всегда находились под рукой, как столовые приборы, но на них никто не обращал внимания. Полину Виктория увидела сразу. Она была без маски. Как и Аглая — разумеется в образе султана, и лысый толстяк — вот кто удостоился костюма визиря, и ещё несколько человек, по всей вероятности, находящихся в особом статусе приближенных «султану» - хозяйке "Мистерии". Но сколько не пыталась Виктория крутиться рядом с Полиной, в мешковатом костюме секьюрити и плотной маске девушка её не узнавала. А Аглая практически не отрывала от женщины глаз, и подать какой-либо знак Полине было невозможно. Настоящий кофе должен обжигать. И поэтому Аглая никогда не допивала до конца. Ведь спустя несколько минут после приготовления напиток ожидаемо остывал. А она, Аделаида, её Адель, яростная и взрывная, наоборот любила всё холодное — ледяной, рвущий одежду ветер, налетающий с моря, остывший ужин, и напитки — едва успевшие оттаять после морозилки. И по утрам Аглая всегда готовила им один кофе на двоих. Первой делала несколько обжигающих глотков и оставляла кружку на широком низком подоконнике дожидаться пока Адель примет душ — настолько освежающе прохладный, что после неё невозможно было находиться в ванной без одежды. В любое время года Адель открывала половинку стеклопакета, устраивалась на подоконнике в одном полотенце, а то и без него, если успевала после душа надеть нижнее белье, добавляла несколько кубиков льда в кружку с остатками кофе и, чередуя глотки с сигаретными затяжками, с наслаждением допивала его. Аглая так и не смогла простить. Несмотря на последовавшие после бессонными ночами истерики в подушку, телефоны, разбитые в пресечённых после нескольких бокалов алкоголя попытках набрать застывший в памяти номер. Простить не смогла, но и забыть вот уже почти как шесть лет не получалось. Она приезжала тогда. На протяжении месяца в любую погоду каждый день дежурила у дверей её дома и офиса. А однажды промозглым осенним вечером в сильнейший ливень рухнула на колени прямо в пузырящуюся от дождевых струй лужу, пытаясь перекрыть въезд. Выкрикивая путаные, не связанные по смыслу слова, она протягивала к ней руку со сверкающем под галогеном уличного фонаря на безымянном пальце кольцом. Дизайн этого кольца с двумя змейками — они обе родились в год змеи по восточному гороскопу с разницей в 12 лет — сплетёнными внизу хвостами, а наверху кончиками языков, с бриллиантами в цвет глаз — зелеными — как у Адели и тёмно-карими как у неё — придумала сама Аглая, а воплотил её фантазию один из известных ювелиров из того самого золотого самородка, что незадолго до своего ухода подарил ей отец, не тот мужик в вытянутых на коленях «трениках», что требовал называть себя папочкой и всю жизнь жестко абьюзил её мать, а настоящий, как принято говорить, биологический. Но Аглая бросила машину у ворот и, нарочито высоко задрав подбородок, прошествовала мимо. Тогда она сдёрнула кольцо и швырнула его в заполненную грязной жижей канаву. И больше не появлялась вот уже пять лет семь месяцев и один день… Навеянные остывшим кофе воспоминания отвлекли Аглаю всего на каких-то несколько секунд, но эта отчаянная до безрассудства блондинка успела ими воспользоваться. Потому что скользившая до этого момента равнодушным взглядом по её бесформенной фигуре в мешковатом одеянии секьюрити Эльфийка теперь застыла, приблизившись к ней, открыв рот и ошарашенно хлопая дымчатыми глазами. Аглая метнула взгляд на одну из охранниц. Та мгновенно переместилась к Виктории, вцепилась ей в руку такой мертвой хваткой, словно вместо пальцев у неё были железные когти. И с шепотом: «вам лучше не бунтовать» вынудила женщину следовать за ней. Вторая подоспевшая сотрудница безопасности массивным телом умело оттеснила Полину к столику с напитками, полностью перекрывая девушке обзор. Сначала Виктория решила, что цель охранницы выпроводить её из особняка, но после того как они миновали лестницу, поняла — её тащат куда-то вглубь второго этажа. Она перестала сопротивляться, когда впереди замаячила знакомая фигура в костюме султана. Охранница, почувствовав покорность в её движениях, ослабила хватку. Когда до Аглаи оставалось несколько метров, в полутьме коридора за её спиной словно призрак проявилась ещё одна фигура, в которой Виктория без труда угадала своего мужа. Времени на то, чтобы задаться вопросом, откуда он здесь, не было, и Виктория, пользуясь утратой бдительности своей конвоирщицей, резко выдернула руку из её захвата и рванулась назад, к лестнице на первый этаж. Так быстро после случившейся почти два года назад аварии она ещё не передвигалась. И хорошо, что образ секьюрити предполагал соответствующую обувь. Останься она в тех туфлях, что подбирались под вечернее платье, ноги уже давно перестали ли бы её слушаться. Она буквально слетела по лестнице вниз. Инстинкт самосохранения запретил ей двигаться к выходу: ведь именно туда по законам логики прежде всего направятся её преследователи. И она помчалась в противоположную сторону. В самый конец коридора. К той двери, в замочной скважине которой торчал ключ. — Ну надо же какая встреча! — выдернув ключ и заперев за собой дверь, услышала она из глубины комнаты и поняла: не успев покинуть одну ловушку, она угодила в следующую. — Маркова?! Тяжёлые портьеры дрогнули, и от подоконника отделилась женская фигура: — Вот уж кого меньше всего ожидала здесь увидеть! Виктория Викторовна — примерная жена и гроза юридического факультета! А я-то всё в толк не возьму, в поисках кого Артур Альбертович по всему особняку мечется! Уж явно не тетушки моей Аглаи Львовны, которая сама его постоянно домогается! И злющий такой. Бррр. — Хозяйка Пандемониума твоя родственница?! — ошарашено выговорила Виктория. — Аглая Львовна Лидовская — единокровная сестрица папеньки моего — Леонида Львовича Маркова, — кривляясь на старинный манер, с пафосом произнесла девушка. За дверью послышалась возня. Раздался стук. — Вика! Открой немедленно! Я видел тебя! — оказалось преследователи тоже мыслили нестандартно. Со смесью тревоги с неприкрытым страхом женщина в отчаянии заметалась взглядом по комнате. — Вика! Я сломаю дверь! — голос по ту сторону двери приобрёл отчетливые металлические ноты. — Он может. Надо открывать, — девушка двинулась в направлении двери. Женщина прислонилась спиной к стене рядом с книжной полкой и обреченно закрыла лицо ладонями. «Мне показалось, или она реально его боится? Никогда бы не подумала, что такая может кого-то бояться!» Катя остановилась рядом с женщиной. На лице девушки отразилась сильная внутренняя борьба. Затем она длинно выдохнула, забралась на самую верхнюю ступеньку стоящей у книжного стеллажа стремянки, произвела несколько манипуляций руками среди толстых фолиантов. Стеллаж медленно раздвинулся, открывая небольшую дверцу. — Там темно, но путь только один, не ошибетесь. Он выведет вас к задним воротам. Они не сразу поймут, куда вы могли деться… В глазах женщины забрезжил проблеск надежды. Она молча кивнула и ринулась к узкой щели. — Подождите! — окликнула её девушка, протягивая брелок-сигналку: — Черный «гелик». Стоит прямо там, где вы сейчас выйдите. Ворота открываются автоматически на приближение. Машину можете оставить на университетской парковке, ну или где вам будет удобно - с ней ничего не случится... Виктория замялась: — Но… — Вы ведь умеете водить? — Катя держала брелок в вытянутой руке. — Да но… — женщина продолжала колебаться. — Послушайте! — раздраженно воскликнула девушка, — выход из этой комнаты окажется бесполезным, если вы не покинете территорию особняка. А никак иначе уехать вы отсюда не сможете — ни одно таксисткое приложение не определяет это место. — Вика! Я предупредил! — вздрогнули они обе от грозного окрика за дверью. — Ну же! Не тормозите, — видя что женщина продолжает колебаться, рыжеволосая взяла её за запястье, вложила в руку брелок, и добавила: — «Гелик» полностью тонирован. Ни одна камера не определит, кто находится внутри. — Да что ж такое то! — во всю силу голоса заорала Катя, как только части стеллажа сомкнулись за протиснувшейся между ними Викторией. Подскочив к двери, она повернула ключ. Мужчина, отпихнув девушку, первый ворвался в комнату и остановился в центре, обшаривая взглядом вокруг. За ним вошли Аглая и женщина-секьюрити. — Вот что за странные люди, требующие непонятного! - с неподдельной искренностью в голосе продолжала возмущаться Катя, — только уединишься в дедушкином кабинете от этого разврата, что царит во всем доме, соберешься полистать старинные фолианты — подышать так сказать пылью веков, а они врываются и требуют какую-то Вику! — Моя жена — где она?! — прорычал мужчина, угрожающе воззрившись на девушку. Но та только раззадорилась: — Ваша жена? Со мной в одной комнате?! Да чур меня! Катя шутливо перекрестилась. — Катерина! Прекрати паясничать! — вступила Аглая. Девушка фыркнула в ответ и уселась в массивное кожаное кресло, водрузив ноги на огромный дубовый стол, сохранившийся с тридцатых годов прошлого века. — Я видел как она сюда заходила! — упорствовал мужчина. — Ну так поищите, — Катя пожала плечами. Мужчина снова прочесал глазами всю комнату, и не обнаружив ни одного укромного места, где могла бы спрятаться довольно высокая женщина, с досадой бросил, обращаясь к Аглае и охраннице: — Видимо, она всё-таки направилась к выходу… Где записи с камер?! — Артур, камеры отключены — как всегда, когда проходит «Мистерия»… — Кроме тех, что направлены на задние ворота, — успела сообщить охранница до того как заметным только ей одной жестом хозяйка приказала молчать. — Я думаю — ты ошибся, Артур. Спутал свою жену с одной из гостей, — начала Аглая и бросила мимолетный взгляд на секьюрити. — Да, — тут же перестроившись, подхватила натасканная хозяйкой охранница, — там одна выпила лишнего, нашла где-то одежду службы безопасности, начала вести себя неадекватно, пугать других гостей, ну это я её вывела, хотела изолировать в одной из комнат, чтоб проспалась, да она сильная оказалась — вырвалась и на выход помчала… А тут вы подбежали… Стали требовать какую-то Вику, я поначалу подумала, может это она и есть… — Пошли к задним воротам. Записи с работающих камер потом посмотрим! — грубо оборвал женщину Анциферов и вышел в коридор. Обе женщины безропотно потянулись следом. Катерина, немного отстав, отправилась за ними. Виктория забралась за руль черного «гелика», нажала кнопку зажигания. «Гелик» приветливо заурчал. Она положила руки на оплетку руля и направила взгляд сквозь тонировку лобового стекла. Ладони мгновенно увлажнились, сердце яростно заколотилось, пытаясь прорваться сквозь грудную клетку. Через педаль, на которую она поставила ступню, отвратительная дрожь пульсирующими скачками добралась до черепной коробки и мутной пеленой опустилась перед глазами. Она резко, до боли, зажмурилась, потом снова распахнула веки, сжимаясь в комок от отчетливо проступившей картинки, что преследовала её всякий раз, как она оказывалась на водительском сидении: дождь со снегом, неожиданно вынырнувший из-за идущего по встречке на предельно разрешенной скорости междугороднего автобуса таксист на разрисованной рекламными слоганами "пузотёрке", темнота, яркий свет, распластанное на операционном столе тело, снова темнота, опять яркий свет и в нем — улыбающийся отец, протягивающий к ней руки, белый потолок, прозрачный плафон и мумия мухи внутри него… Включенная на полную громкость магнитола заглушала все вокруг. И Виктория скорее ощутила, чем услышала раздавшиеся за пределами машины какие-то звуки. Глянув в зеркало заднего вида, она обнаружила стремительно приближающуюся мужскую фигуру, а у входа в особняк — не того узкого проема, через который она покинула дом, а другого — со стеклянной дверью — ещё несколько фигур, по очертаниям — женских. Как только она представила, как он открывает дверцу «гелика», горло сдавило спазмом, стало трудно дышать, на лбу липкими каплями выступила испарина. Откроет дверцу и обнаружит её здесь - в автомобиле, принадлежащем её студентке, о которой она так много знает, да ещё и по совместительству племянницы хозяйки «Ночной мистерии», куда она посмела отправиться вопреки его воле, вцепившуюся в руль, в этом нелепом мужском костюме… Она знала, что он сейчас взбешен. Невесть откуда узнав о её исчезновении без предупреждения. И что будет за это наказана осознавала. Неизбежность наказания и бесполезность сопротивления тоже. И представила, что будет потом. Как он, галантно подав руку, поможет ей спуститься с высокого «геликовского» сидения, отведет к их машине, сам сядет за руль. Ни в машине, ни когда они приедут домой, он не произнесет ни слова. Достанет из бара коньяк, бокал искать не станет — нальет в забытую на столе кружку. Не сполоснув её, выплеснув остатки чая в раковину, наполнит до краёв и опустошит, не отрываясь. В несколько глубоких затяжек выкурит сигарету и уйдет в свою комнату. А утром явится к ней, как всегда без стука, и возьмет её полусонной: отшвырнув одеяло, закинет её ноги себе на плечи, приподнимет руками ягодицы, поместит под спину подушку и войдет. Жестко. Кончив почти сразу. А после умелыми ласками несколько раз доведет до подбрасывающих тело и затуманивающих сознание оргазмов. И завершит экзекуцию своим бархатным, парализующим волю голосом: — Если ещё раз… А она вскинет голову, устремив в него полный вызывающей горечи взгляд. — Ударишь? — Нет… Убью. И выйдет, аккуратно прикрыв за собой дверь… И тут ее нога непроизвольно надавила на педаль газа. «Гелик» послушно покатился к воротам, а те не замедлили распахнуться, выпуская ее из плена. Мужчина резко остановился. — Это не она, — и пояснил подоспевшей к нему троице, — моя жена не водит машину… — Конечно, не она! Это же папочкин «гелик»! — откликнулась Катя, — мы с ним вместе приехали. А вот уезжать он раньше собирался — утром у него дела какие-то. — Пошли записи с камер посмотрим, — махнул рукой мужчина и зашагал к особняку, не заметив, как с плохо скрываемым удивлением Аглая покосилась на племянницу. «Ну-ну. Папочкин! Только братик мой приехал сегодня сюда не на «гелике». И никуда он не уехал, а активно практикует сейчас шибари на индивидуальном занятии с одной из моделей. И Паша раньше с работы вчера отпросился, чтобы машинку твою в ремонт отогнать. Ну да ладно. Люциферушка слопал, считай, что я тоже поверила… Но ты же не выносишь её. Так нахрена сейчас спасаешь?! Или конфликты с ней не проявление ненависти, а способ обратить на себя внимание? Неужто ты влюбилась, девочка моя? Она эффектна. Но вряд ли она лесбиянка. Хотя, вероятно, опыт с женщиной у неё был… а если … с моей тоненькой Эльфийкой?!»