Когда выбор очевиден.

На вмиг ослабевших ногах, цепляясь за перила, Виктория медленно сползла на кухню. Достала из холодильника бутылку минералки. Большими глотками, задыхаясь от газированного холода, выпила её почти всю. Веселые пузырьки будто разлепили скованные страхом мозговые извилины. Распушившиеся белые звери, начавшие уже было собираться в злорадствующую стаю, трусливо поджали хвосты. Какие джинсы! Она ведь приехала в костюме секьюрити и, оставляя машину на парковке, положила брелок в карман брюк, которые потом отволокла на помойку! Вместе с содержимым карманов… Или? Она вытащила его вместе с ключами, а когда открыла дверь, бросила всё на банкетку в прихожей. Ключи ей понадобились снова — вынести пакет, и их она запихала потом в те самые джинсы. А брелок? Вроде, хватая ключи, она смахнула его с банкетки и второпях не обратила внимания. Виктория поспешила в прихожую. Но сколько не шарила она вокруг банкетки — сигналки и там не обнаружилось. Нет, всё-таки она осталась в кармане брюк! Надо всего лишь доехать до торгового центра и убедиться, что «гелик» до сих пор там. Где ему ещё быть? Однако появившейся было надежде не суждено было сбыться — машины на парковке не было. В горле образовался ком. Стремясь его проглотить, она с натужным кашлем заметалась между рядами автомобилей, но липкий сгусток продолжал разрастаться, сбивая дыхание. Тогда она рванулась в гипермаркет, устремилась к рядам с алкогольными напитками, расплатилась за первый подвернувшийся под руку коньяк, и, заперевшись в туалетной кабинке, не ощущая вкуса, влила его в себя. Выпитые на голодный желудок — творог так и остался нетронутым киснуть в креманке на столе — сто пятьдесят грамм крепкого алкоголя не только восстановили дыхание, растворив ненавистный ком, но и подстегнули мозг. Устраиваясь на заднем сидении, Виктория назвала таксисту адрес Пандемониума. «Мистерии», как и ночь, обычно завершались в мягком предрассветном сумраке. И только с появлением первых лучей восходящего солнца особняк, где в этот раз проходила «Мистерия», покинул последний из участников этого фееричного действа. Но Аглая появилась в своем рабочем кабинете уже в девять утра. От отца, помимо предпринимательской жилки, недюжинного ума и волевого характера, ей достался ещё и крепкий организм, позволяющий даже в нынешнем возрасте, не испытывая негативных последствий бурных ночей, сохранять ясность мыслей и свежесть внешнего вида. Паше с генами не так повезло, но у него в друзьях имелся доктор, который обеспечивал его каким-то чудодейственным порошком, что позволял личному помощнику хозяйки Пандемониума не уступать её активности. Благоухающий новомодным ароматом Паша, легонько стукнул костяшками пальцев по дверному косяку, отвлекая хозяйку от деловой переписки. Аглая махнула рукой, разрешая войти. — Аглая Львовна, госпожа Милованова прислала квартальный отчет… понедельник — крайний день для отправки в налоговую. — Так отправляй! — Аглая снова уткнулась в монитор. — Я попытался, но там логический контроль не «бьёт», — пояснил Паша и сразу же добавил, предвидя реплику хозяйки, — госпоже Миловановой я об этом сообщил, она настаивает, что всё верно. — Ну так проверь ещё раз! — Аглая Львовна, — Паша нервно поправил и без того идеально уложенные волосы, — ну вы же знаете, я даже с простыми арифметическими действиями едва справляюсь… а в общую бухгалтерию его нельзя нести — вы сами предупреждали. — Катерине отдай, пусть проверит, — раздраженно бросила Аглая, продолжая отвечать на письмо. — Катерина Леонидовна не взяла, — печально констатировал Паша, — сказала — у неё недостаточно квалификации. — Это у неё то недостаточно! — взвилась Лидовская, сердито отшвырнув мышку. — Она ещё в выпускном классе бухгалтерские курсы закончила, а потом в Лондоне почти два года экономику и бизнес изучала! В конце концов — она единственная наследница не только клана Марковых, но и — Аглая обвела глазами кабинет, — всего вот этого тоже! Так что пусть не ебёт мозги и проверяет. — Аглая Львовна… — Паша замялся, — я думаю, дело тут не в ошибке… Хозяйка продолжала выжидающе смотреть на помощника и он после некоторой паузы решился на полувопросительный вывод: — Может вы сами поговорите с Аделаидой Александровной… — Паша! Ты охренел! — Аглая резко откатившись от стола вскочила с кресла. Парень испуганно попятился к двери. Аглая поняла, что перегнула — в конце концов это она оформила нотариальный отказ в ответ на присланную Аделью спустя неделю после их последней встречи дарственную на её часть бизнеса, да ещё и с условием, чтобы именно Адель продолжала заниматься финансовыми вопросами. Это именно она таким изощренным способом бередила душевные раны. Пять лет семь месяцев и уже два дня… — Отдай Катерине, — женщина смягчила тон, — я ей позвоню — она возьмет… И передай нашему юристу, чтобы подготовил проект договора купли-продажи доли и направил его Адел… госпоже Миловановой, цену она сама пусть поставит. И снова погружаясь в деловую переписку, добавила про себя: «Пора уже наконец прекратить эти ежемесячные пытки!» Паша кивнул, продолжая неуверенно топтаться у выхода. — Что ещё — выкладывай! — сердито отвлеклась на него Аглая — Там Быстрова внизу… — Кто?! — не поняла Аглая. — Ну жена Артура Альбертовича, — пояснил Паша, — хочет с вами встретиться. Настаивает, чтобы я назначил ей конкретное время, — и добавил, тщательно подбирая слова, — в категоричной форме настаивает… — Орёт что ли? — догадливо усмехнулась Аглая. Паша неопределенно повел бровями и уставился в окно. — Проводи ее… но не в кабинет. В комнату отдыха. И кофе сделай нам. Мне просто американо, а ей, — Аглая на пару секунд задумалась, — а ей американо с добавлением порции эспрессо. Без сахара. Яростно сверкая глазами, женщина вихрем ворвалась в комнату и прямо с порога разразилась в сторону Аглаи гневной тирадой, с трудом успевая проглатывать то и дело пытавшиеся прорваться нецензурные слова. Вот ведь неугомонная! — Аглая молча сидела и смотрела на блондинку, даже не пытаясь вникать в смысл обрушившихся на неё истерических выкриков, терпеливо выжидая пока этот словесный поток не иссякнет сам собой. Своей порывистой горячностью и отчаянными на грани безрассудства поступками она напомнила ей Адель. Они и возраста, наверно, одного. — Сколько вам лет? — прервала Аглая неожиданным вопросом спровоцированный алкоголем поток возмущенных фраз. — 47, — нисколько не удивившись ответила блондинка и замолкла, повесив паузу, которую Аглая, бесцеремонно разглядывая женщину, не спешила разрушать. «Адель немного моложе, — машинально отметила она, — ей в апреле 45 исполнилось. Но всё равно они почти ровесницы, одно поколение…» Под пристальным взглядом Аглаи Виктория смущенно отвела глаза. Неловкость ситуации сгладил Паша, бесшумно возникнув в комнате с двумя большими кружками в руках. — Давайте мы с вами для начала кофе выпьем, — предложила Аглая, двигаясь на край дивана и приглашающе похлопала ладонью по освободившемуся рядом с ней месту. Виктория, хватаясь за кружку как за спасательный круг, поднесла её к губам. Сделав глоток, она поморщилась. — Неужели это крепко для вас?! — Аглая не сдержала досаду — обычно она угадывала с напитками. — Нет, в самый раз, просто слишком горячо, — блондинка с трудом отхлебнула ещё чуть-чуть и вернула кружку на столик. — Так чего же вы спешите? Подождите пока остынет. — Очень кофе хочется, — призналась она и снова потянулась к кружке. — Погодите, — остановила её Аглая. Она открыла небольшой холодильник, достала из морозильной камеры пакетик со льдом и выдавила пару кусочков в кружку Виктории. — А теперь? — поинтересовалась Аглая когда женщина сделала очередной глоток, — лучше? — Да, спасибо… просто я не люблю горячий… — с благодарностью откликнулась Виктория, продолжая наслаждаться напитком, — такой очевидный способ охлаждения, а я бы даже и не подумала. Надо будет взять на вооружение, а то в рабочие дни часто не успеваю толком кофе выпить — некогда ждать пока остынет… В ответ Аглая едва подавила грустный вздох. Адель не могла пить горячее, а ещё ненавидела ждать и потому в холодильнике всегда был лед — прежде чем пригубить любой напиток — даже полагающийся употреблять горячим кофе — она кидала в него несколько ледяных кубиков. А Аглая и теперь с неизменным упорством продолжала каждую неделю складывать в морозилку наполненные родниковой водой разделенные на квадратики гнезд пакеты для льда. Адель — яркая шатенка с выточенным, будто скульптором проработанным лицом и узкобедрым сухощавым телом, не то что эта — черты лица крупные смазанные, а уж если убрать ловко скрывающий недостатки макияж — так и вовсе останутся только глаза — темные как смесь эспрессо и американо в её кружке. Фигура хороша — слов нет — это Аглая ещё на примерке костюма заметила. Но и здесь всё благодаря спорту и диетам — а чуть отступит и сразу оплывет как парафиновая свеча. Чем таким она Люцифера на себе женить умудрилась? И по чьей наводке он вчера на «Мистерии» объявился? Надо бы узнать, кто «хмырёнку на хмыря накапал»?! Не приведи господь, крыса завелась! — Тоже любите всё холодное? — продолжила вслух мысленный монолог. — Только напитки. Почему «тоже»? — обратила внимание блондинка на непроизвольно выскочившее лишнее слово. — Вы же не пристрастия вкусовые с таким надрывом обсуждать сюда пожаловали? — поспешила Аглая перевести тему, — а из того сумбура, что изливался из ваших уст понять ничего не удалось. — Вы обещали устроить мне встречу! — Виктория снова повысила голос и больше уже не отводила взгляда. Виктория понимала, что находится в её власти, а Лидовская на протяжении последующего за этими словами часа их беседы издевалась практически в открытую, занимаясь откровенным переливанием из пустого в порожнее. А в конце разговора озвучила новое условие, от которого Виктория пришла в замешательство: — То есть как это сначала согласиться? — То есть я озвучу условие вашей встречи только после того, как вы поклянетесь его выполнить. — И поклясться я судя по всему должна кровью… — Ну смысл такой. — В таком случае я, пожалуй, поищу другой путь, — Виктория была категорична. Она уже садилась в такси, когда толкнув стеклянную дверь из здания выбежал Паша. Протягивая Виктории визитку с личным номером хозяйки, он передал и её слова: — Аглая Львовна сказала, что если до конца следующей недели вы ей позвоните, она даст вам возможность передумать… На лекцию она опоздала. Едва успела перехватить на входе в аудиторию начинающих расползаться студентов. Катерина сидела в первом ряду в самом центре. В полупрозрачной блузке и юбке, настолько короткой, что в её наличии можно было засомневаться, девушка выглядела как тщательно подготовленная к фотосессии модель. «О — ещё одна представительница нечистой! Они тут в Москве размножаются что ли?!» — подумала Виктория, взглянув на девушку, — «я голову с трудом на место поставила и на ногах еле держусь после бессонной ночи, а эти трое — что муж мой, что Лидовская, теперь вот ещё племянница её — будто только спа-салон покинули!» Язык её слушался плохо — ночные бдения и утренний алкоголь со своей задачей справились превосходно. Чаще обычного делая паузы, она до конца пары ни разу не присела, перемещалась по аудитории, изо всех сил тараща слипающиеся глаза. А когда звонок возвестил об окончании учебного времени, обрадовалась не меньше студентов. Катерину под предлогом согласования времени пересдачи зачета, она попросила задержаться. — Надеюсь, ты понимаешь, что втайне от мужа я оказалась на «Мистерии» не из праздного любопытства, — прощупывая почву, осторожно начала Виктория разговор, занимая место рядом с девушкой. Катерина пожала плечами, давая понять, что причины её мало интересуют. — Хочу поблагодарить тебя за машину, но вынуждена одновременно извиниться — сигналка, кажется я потеряла брелок… Виктория опустила глаза — каяться перед собственной студенткой оказалось не просто. Но Катерина небрежно махнула рукой: — Да плевать на неё — я себе забрала у охранника нашего, который мне машину с утра пригнал — я ему координаты скинула, в ней маячок стоит. После этих слов Виктория заметно повеселела — никуда «гелик» не исчезал, а брелок всё-таки на свалке и значит до шизоидного состояния ей далеко! Даже марево сна покинуло голову, а глаза перестали требовать спичек, чтобы открыться. «На «американку» она меня раскрутить решила! Да хрен тебе, ведьма Пандемонская! Я тебе не рыбка золотая желания, сгенерированные твоим извращенным мозгом исполнять! И без тебя Полину получу!» — Катя! — окликнула Виктория собирающуюся покинуть аудиторию девушку, — ты так близко общаешься со своей тётей… — Да уж ближе никуда! — подтвердила Катерина, замедлив ход, — лет с двенадцати я у неё практически живу! Катюша Маркова росла послушным ребенком, с младенчества усвоившим — когда папа и мама заняты, им нельзя мешать. Нельзя мешать папе, когда он работает, а маме нельзя мешать, когда она отдыхает. Но почему-то получалось, что папа почти всегда работал, а мама почти всегда отдыхала. И Катюша общалась в основном с бесконечно меняющимися («Ленечка, она мне нахамила! Ленечка, она не модно одевается! Ленечка она…») нянями и гувернантками. Ещё был дедушка. С царственным именем Лев. Он как и папа много работал, но ему мешать было разрешено, правда с условием — мешать исключительно умными вопросами. Катюша с дедом общаться любила, подолгу сидела с ним в библиотеке, выбирая книги потолще и старалась отыскивать в них вопросы посложнее, чтобы на их объяснение деду требовалось больше времени. А когда Катюше пошел двенадцатый год, всё неожиданно изменилось. У папы вдруг появилась младшая сестра — и не маленький орущий сверток, как это часто случалось у Катюшиных одноклассников, а взрослая очень красивая женщина с необычным именем — Аглая. Оказалось, что Аглае можно мешать всегда: и когда она работает и даже, когда она отдыхает. А сама Аглая могла в любое время мешать своему папе — катиному дедушке Льву. Поворот разговора к Аглае Катерину не мог не заинтересовать. Вернувшись на свое место, она приготовилась выслушать объяснения. Виктория не стала медлить и сочинять: — Я пошла туда, чтобы встретиться с одним человеком. «А я знаю с кем!» — мысленно заключила Катя, вспомнив тоненькую эльфийку — «мондель» и прозвучавшие из её уст те же слова «про одного человека». Виктория следующей фразой подтвердила ее догадки: — Это девушка. Думаю, ты видела её — она была одета в тематике «Мистерии», но без маски… Катерина не ответила, продолжая выжидающе смотреть на женщину. — Я не успела с ней поговорить, а это важно. Но я не знаю, где она сейчас живет. Девушка снова промолчала, лишь вопросительно вскинув брови, но своим взглядом дала понять Виктории, что понимает, о ком идет речь. — Ты ведь можешь узнать как её найти? — Ну допустим, — соизволила ответить Катерина. — Так ты поможешь мне с ней встретиться?! — воодушевилась Виктория. — А почему я должна вам помогать? — губы девушки подрагивали от с трудом сдерживаемой глумливой ухмылки. — Я поставлю тебе зачет, — брякнула Виктория, поспешив добавить, — и не буду напрягать своими предметами в последующем. — Зачет я и так получу — вопрос времени. Предметами вы не напрягаете — слушать вас интересно. Даже сегодня, — Катерина подмигнула. — Попробуйте ещё раз. Почему я должна вам помогать? — Эта девушка — она очень способная. Из неё может получится один из лучших юристов. И она начала двигаться в этом направлении, но оказалась среди тех, кто зарабатывает телом, а не мозгами. Мне бы хотелось узнать причину… И не дать ей окончательно погрязнуть в этой… деятельности. — Уже лучше. Продолжайте, — кивнула Катерина. — Возможно, причина — это я. — В каком смысле? — не совсем поняла Катя неожиданное признание. Виктория почувствовала, как в районе грудной клетки вспыхнул костер, пылая горячкой поднялся по шее к лицу, заливая щеки пунцовым румянцем. Но она продолжила: — Я вела спецкурс в её классе, мы вместе работали над докладом, который получил высокую оценку на конференции… — И? — Она… была в меня влюблена… — едва слышно выговорила Виктория. — …И вы с ней спали, — бесстыдно подвела итог Катерина. Женщина кивнула, уткнувшись взглядом в стол. — А я-то всегда считала, что люди вашего поколения разборчивее в связях, — не упустила Катя возможности постебаться. — Ну знаешь! — вскинулась Виктория, — Блядство существовало во все времена — вспомним «Золотой век» твоей тезки Екатерины, к примеру! — Про «блядство» — это было самокритично, — хихикнула Катерина. — Я с вас поражаюсь все больше и больше… Ну что ж — считайте, что вашу откровенность я заценила… Я подумаю, что можно сделать, — уклонилась девушка от прямого согласия. Перерыв между парами подходил к концу и дверь в аудиторию периодически открывалась нетерпеливыми первокурсниками. Катя поднялась со стула и двинулась к выходу. Юбка, которую она не соизволила поправить, до неприличия обнажила ноги. Один из студентов, в этот момент просунувший голову в дверной проем, застыл с открытым ртом, сфокусировав взгляд в том самом месте, откуда ноги обычно растут. — Катерина! — укоризненно окликнула Виктория девушку. Но та не отреагировала, нарочито медленно подошла к двери, остановилась почти вплотную перед выпучившим глаза первокурсником, грациозно повела бедрами, переместив подол юбки на пару сантиметров вниз и со словами: — Деточка, слюни подбери, а то преподаватель поскользнется! — едва не шарахнув парнишку по носу, захлопнула дверь. — Что-то ещё? — обратилась она к Виктории. — Давай зачетку. — Но вы же не задали ни одного вопроса! — Ну… — Виктория замялась. Катерина вытолкала за дверь очередного первокурсника, щелкнула замком и решительно повернулась к Виктории. — Спрашивайте! Задавайте любой вопрос! Если хотите — самый сложный, по вашему мнению. И Виктория задала, а Катерина ответила, развернуто, с примерами, а завершая, почти наизусть процитировала статью кодекса, как будто её текст был зафиксирован на блузке преподавателя и она с неё считывала. Виктория невольно опустила глаза и сама пробежалась взглядом по своей блузке. — Да ничего у вас там не написано! — угадала её движение девчонка, — у меня память с детства натренирована. Просто грудь ваша… — И лукаво стрельнула глазами. — Маркова! — вспыхнула Виктория, — мне 47 и я замужем! — Так я и не претендую. Но в том, чтобы сделать достойной восхищения женщине комплимент, ничего противозаконного не вижу. Чтобы скрыть смущение женщина попыталась вернуться к деловому общению: — Вот какого дьявола ты не отвечаешь сразу, а весь семестр таскаешься на пересдачи, если всё знаешь! — А может мне нравится к вам ходить! — Катя, закинув ногу на ногу, устроилась на преподавательском столе, взглядом фиксируясь в распахнутом вороте её блузки. — Грудь ваша… — она томно облизнулась. — Маркова! Прекращай свои нетрадиционные подкаты! — Виктория в запале повысила голос. — А что — у вас на них соответствующий радар срабатывает? — Катерина медленно убрала ногу, воспроизводя известное телодвижение Шерон Стоун в «Основном инстинкте». — Маркова! Если ты не услышала или у тебя вдруг память отшибло, повторяю — я замужем! И мне 47 лет… — И когда кому это мешало? Вам-то уж точно вряд ли, — издевательским тоном продолжала доставать женщину мерзавка, — та девушка — она ведь младше меня… — Катя — уберись к дьяволу! — не выдержала Виктория и, не обращая внимания на удивленно воззрившихся студентов, вытолкала её в коридор. Но спустя секунду дверь приоткрылась и в проеме снова показалась рыжеволосая голова. — И последний вопрос можно? Виктория обреченно кивнула, хотя и без позволения она бы его все равно задала: — Ваш муж не стал догонять «гелик». Утверждал, что вы не водите машину… — Благодаря тебе, кажется теперь снова вожу. — Но? — Катя настроилась на продолжение. — Это долгая история, — отрезала Виктория, кивнув на часы — звонок вот-вот должен был известить о начале следующей пары. — Когда-нибудь я найду время её выслушать… В обмен на вашу просьбу. Зачет-то я сама сдала! — Нет, Ирочка, она не приезжала. Деньги на карту скинула, как обычно, а самой не было, — услышала Ирина голос Питерской соседки. Ей сразу стало душно, она вышла на лоджию, распахнула окно. Ледяной, несмотря на календарный конец весны, ветрище тут же по-хозяйски ворвался в помещение, прошелся по лицу и застрял в волосах, швыряя иссиня-черные пряди в глаза и рот. Из комнаты послышался требовательный плач Янки, но тут же затих, а спустя некоторое время появился Олег с дочкой — Янка успокаивалась, стоило только ему взять её на руки. — Ты чего сквознячище устроила? — Олег усадил дочку в подвесное кресло и закрыл окно. — Алиса… я не могу дозвониться до неё третий день! А сейчас соседка сказала, что в Питере её нет… Олег! Что делать?! — Ирина не сдержалась — слезы покатились по щекам. Янка испугалась отчаяния матери и тоже заревела. Олег сразу подхватил ребёнка на руки. — А ну не паникуй! — строго обратился он к жене, — сейчас выясним… Продолжая покачивать на руках снова развеселившуюся Янку, Олег вышел в комнату и несколько минут с кем-то общался по телефону. — В Питере её действительно нет, — сухо подтвердил он, вернувшись к Ирине, и поспешил добавить, взглянув на побледневшее лицо жены: — В тот день она вылетела в Москву. Ирина с облегчением выдохнула. Обеспокоенность сменилась понимающей улыбкой. — Значит, она всё-таки поехала к ней! — Для твоей сестры было бы лучше вернуться в Питер, — восторженного настроения жены Олег явно не разделял. — Но почему?! — Да всё очень просто, Ир, — нехотя, словно в сто первый раз повторяя очевидные вещи, принялся объяснять Олег: — С одной стороны обеспеченная уважаемая семейная жизнь с неограниченными возможностями самореализации, а с другой — отношения, которые никогда нельзя будет демонстрировать в открытую с партнершей, у которой нет постоянной работы, проблемы с алкоголем и ни единого собственного гроша за спиной. Неужели ты не понимаешь, что выбор тут очевиден… Алиса опустилась на корточки за одной из припаркованных у подъезда машин. Женщина прошла мимо очень близко. Алиса даже уловила такие знакомые смешанные с мятой нотки вербены в колыхнушемся от её стремительных движений воздухе. И с трудом подавила желание в ту же секунду покинуть укрытие, сжать своей рукой её пальцы и больше никогда не отпускать. Мужчина — её спутник задержался — он что-то в приказном тоне говорил водителю, и проследовал за ней чуть позже. На мгновение он задержался рядом с машиной, где затаилась Алиса, покрутив головой по сторонам будто в поисках. Нет, он не заметил Алису. Скорее её присутствие угадало его звериное чутье собственника, на добычу которого покушаются. — Артур, давай быстрей! Я замерзла и устала! — капризным тоном поторопила его женщина, придерживая массивную дверь, и вскоре они скрылись в подъезде. Алиса, ощущая, как ноги наливаются свинцом, продолжала сидеть в неудобной позе, не в силах покинуть пространство, где ещё совсем недавно так близко находилась любимая женщина. Снова хлопнула подъездная дверь. — Выходите из своего укрытия. Нам нужно поговорить, — услышала она требовательный окрик.