Harry Styles: As it was
В тот день, Луи выходил из здания газеты «The Economist» в черном костюме, плотно прилегающем к телу. Белая рубашка была разбавлена бордовым однотонным галстуком, а взъерошенная укладка придавала официальному образу утонченности и юношеского шарма. Луи шел вдоль Брод-стрит, иногда обращаясь к своему отражению в витринах, попутных его шагу. В его мыслях проносились недавние события, успевшие стать воспоминаниями: Митч, совершенно тайным образом, устроил для Луи собеседование, передав работодателю искавшего публициста работы Луи, которые тот написал в рамках университетских заданий. Поджилки Томлинсона чувствовали уступающую слабость, а руки то и наровились поправить и без того идеально гладкий, ровный галстук. Осень отступала. Листва редких деревьев, по воле ветра, ласковым падением вихрилась в ногах Луи. Мягкий теплый ветер внезапного солнечного дня провожал шаг парня, касаясь его шеи, щек, лица. Внезапно улыбающихся щек и лица. Луи смотрит вперед, радуясь самовольности друга. Он помнил, что говорил о том, как ему нужна работа. Но не думал, что Митч позаботится и об этом. Поэтому, проходя по незнакомым улицам, все выше и выше по городу Нью-Йорк, Луи так счастливо улыбается, испытывая самую что ни на есть искреннюю благодарность жизни. Прогуливаясь по улицам, в затуманенности размышлений, Луи не замечает, как попадает на жилую улицу, на которой доселе не был никогда. Улица пустынна. Лишь листва деревьев, непрерывным соприкосновением, создает иллюзию присутствия. Оглядываясь по сторонам, Луи чувствует, что не пуст; что жизнь наконец-то налаживается. Он не знает, как хорошо прошел собеседование, не знает, получит ли работу, но знает чертовски хорошо, как здорово жить на земле. Оборачиваясь вокруг своей оси, Луи заглядывается на вершины деревьев. Глядя на это мирное движение, ему чудится самое теплое объятие. Опустив взгляд обратно на землю, с легкой робкой улыбкой, Луи замечает стоящего у дома под номером 14 мужчину, облокотившегося о калитку. Он не сразу замечает, что знает, кто именно перед ним. Мужчина, застывшим задумчивым взглядом, смотрит в одну точку пространства, держа в руках пластиковый стаканчик с кофе. Луи застывает на месте, подобно взгляду человека напротив. Это Гарри. Как хорошо Луи запомнил этот силуэт, ладони, резкую линию челюсти, кудри, сейчас, впрочем, состриженные. Это человек, подаривший ему тропинку в памяти, ведущую к сокровищу воспоминания. С того самого вечера в баре Луи не сталкивался с Гарри ни разу. Изредка, глядя на фортепиано в квартире Митча, Луи вспоминал его и позволял себе коротко улыбнуться. Конечно, Луи узнал его имя. Митч — кладезь знаний, иногда неожиданно необходимых для душевного спокойствия. Стоило им вернуться домой к другу и усесться на кухне, Митч, заваривая обещанную чашечку чая, стал объяснять возникший интерес Луи к незнакомцу с точки зрения психологии: — Он напомнил тебе о прошлом, его образ — образ покинутой юности, опустошенных родственных связей. Он стал отголоском твоей семьи, сыграв знакомую тебе мелодию. Это меланхолия. Как давно ты один? Не считая меня, конечно… — Конечно, — нарочито серьезно закивал Луи, пряча улыбку. — Именно! — торжествующе поднял палец в воздух Митч. — Что? — теряется Луи, — Я ничего не сказал. — Ты не был ни с кем в близких отношениях, кхем-кхем, сексуальных… — Митч, боже мой, сколько тебе лет? — … очень давно. Твоя кровь бурлит, ты ищешь источник разрядки, хочешь снять напряжение. Твоей жертвой стал таинственный незнакомец, чей силуэт лишь мельком отобразился в капле света. Луи недолго молчит. А потом вздыхает, прямо глядя на друга: — Все, что я ищу в данный момент, это что-нибудь потяжелее, чтобы треснуть тебя, да посильнее. И, позволь поинтересоваться, сколько еще раз ты произнесешь слово «незнакомец» и «таинственный?» за вечер? Теперь он больше не таков. Это Гарри. Г-А-Р-Р-И, — с серьезном миной стал излагать по слогам Луи. — Ага, — не ведет и бровью Митч, ставя перед парнем чашку дымящегося чая, — Я знаю, как зовут моего знакомого. Мне он знаком, а тебе все еще нет. То, что ты узнал его имя, дает тебе лишь набор букв, а не знание. — Честное слово, Митч. Меня преследует чувство, что тебе не нравится твой знакомый. И с чего ты вообще взял, что у меня не было секса очень давно, а, Шерлок? Луи утыкается взглядом в чашку чая, принюхиваясь к запаху. — Пахнет вкусно! Это что, какой-то новый чай? Тогда он не замечает, как тяжелеет выражение лица Митча. Неморгаючи, тот смотрит на Томлинсона с минуту, прежде чем ответить: — Да нет, почему же? Гарри нравится мне. — Ты познакомишь нас? — Я не столь хорошо его знаю, — поднимает брови Митч, — Но при случае, да, конечно. Почему бы и нет? — Ты уже спрашивал. — Пей чай, умник. — Хорошо, папочка. Митч молча подносит чашку чая к губам. Смеющийся про себя Луи оставляет без внимания побелевшие костяшки пальцев друга, впившегося в чашку. «Я буду полным дураком, если просто пройду мимо. Я буду еще большим дураком, если заговорю с ним» — усмехается про себя Луи. Пребывая в трепещущей растерянности, Луи не сразу замечает, что на него обратили внимание. «Надеюсь, я не самый красный человек на всем белом свете». — Я прошу прощения, — тушуется Луи, смеясь и неловко пряча руки в карманах брюк. — Я немного заблудился. Луи замечает, как мужчина улыбается в ответ. Слабость тела, внезапно осязаемый прохладный воздух кончающегося ноября, и сердцебиение, стучащее повсюду: весь он стал воплощением своей груди, стремящейся вперед, в неизвестность. — Я могу подсказать дорогу, — Луи слышит немного огрубевший молчанием голос. Собеседник коротко кашляет в кулак, а спустя уже мгновение, возвращает Луи взгляд исподлобья. Гарри отталкивается от калитки и становится неподалеку от Луи. — Мне нужно на первую авеню. Повисает любопытное молчание, наполненное пристальными взглядами с обоих концов. Наконец, прерывая, кажется, чересчур долгий зрительный контакт, Гарри тянется в карман за телефоном. Луи мысленно хлопает себя по лицу — GPS-карты! Теперь он выглядит еще большим придурком, который не умеет пользоваться гуглом. — Вам нужно пройти еще два квартала, с этой улицы сверните направо. Там вы найдете вход на станцию метро. — Благодарю, — отзывается Луи, невольно рассматривая хмурящегося в экран телефона Гарри. — Я могу проводить вас, — вскидывает голову тот. Луи всматривается в лицо напротив, гадая, должная ли это учтивость с его стороны. А если нет, то что? — Я ужасно вам благодарен, но не стоит, — торопливо качает головой Луи, с улыбкой поднимая руки, - Я беспомощен, но живуч. Гарри улыбается в ответ, прищуриваясь. Солнечный блик пляшет на лице парня, заставляя того мило сощурить нос. Стоя там, абсолютно обезоруженный, Луи не успевает удивиться их встрече, подумать о том, как странно видеть его спустя такой короткий срок. Все, что он может — смотреть, дышать, слушать вой ветра, проклиная юмор вселенной, заклиная солнце не погасать, несвязно молясь о нечетких, призрачных желаниях. Его душу охватывает необъяснимая тоска, окутанная покоем. По меньшей мере тридцать секунд мужчины смотрят друг на друга, прежде чем Луи первый не нарушает молчание и не отводит взгляд. — Благодарю за помощь. Думаю, мне пора. — Не стоит благодарности. Обращайтесь. Луи топчется на месте. Смотрит по сторонам. Но не уходит. — А вы… Часто стоите у этого дома, готовый помочь заблудшим душам? — наконец спрашивает он, борясь с леденящим душу волнением, внезапно сковавшим его конечности. — На самом деле, я здесь впервые, — посмеивается Гарри, пряча руки в карманы. Точно так же, как спрятал их Луи пару минут назад. — Хм… Ну, что ж… — До встречи, — подсказывает Гарри. — До встречи, — соглашается Луи. Луи разворачивается на пятках, кивает, поджав губу, и направляется к перекрестку. "Я самый глупый дурак, который только есть на этом полушарии земли". Чертыхаясь про себя и прощаясь с хорошим настроением, Луи слышит позади себя торопливые шаги. — Постойте! Луи оборачивается. Мягкость его тела прошибает разрядом тока. Гарри стоит в паре шагов от него. С его лица не сходит нечитаемая улыбка. — Я не знаю вашего имени. А вы не знаете моего. — Вы не правы, — произносит Луи, — Я знаю ваше имя. — Вот как? — удивляется Гарри, кажется… смущаясь? Луи надеется, что сглатывает не слишком громко. — Не пугайтесь, прошу вас. — Я нисколько не напуган, — подбирается Гарри, одаривая Луи внезапно прямым взглядом. — Я был на вашем выступлении, — решает наконец пояснить он, пока не лишился дара речи. — Ох, — кивает Гарри. А Луи никак не может понять, что за человек перед ним, — Тем не менее, — Гарри делает пару шагов вперед, протягивая ладонь к Луи, — Я Гарри. Гарри Стайлс. Луи недолго смотрит на вытянутую ладонь: недостаточно, чтобы нарушить правила приличия и оскорбить, но достаточно для того, чтобы смутить собеседника. Когда их ладони соприкасаются, Луи готов поклясться, что его руки не могли вспотеть так сильно. Что ж, он был прав. — Луи Томлинсон. Они отпускают друг друга. Гарри хмурится и произносит: — И как вам? — Как… О! Ваше выступление, — Луи заминается. Насколько откровенным ему быть? — Я вовсе не льстец, но ваше выступление было попросту восхитительным. Он решает быть откровенным полностью. — Вот как… — тупит взгляд Гарри, затуманенный задумчивостью, — Мне очень приятно. Когда его лицо проясняется, он торопливо добавляет: — Я надеюсь, что не слишком вас задерживаю? — Нет, я свободен, — успокаивающе качает головой Луи, рассматривая лицо напротив: линию ресниц, прикрывающих глаза, цвета небесного изумруда, губы, растягивающиеся в своей розовой мягкости, морщины у глаз, и на щеках — должно быть, думалось Луи, эти щеки скрывают выдающиеся ямочки. — Свободны? Луи отвлекается от своего увлекательного занятия, застигнутый врасплох повторяющимся вопросом и робостью чужого голоса. О чем в действительности спрашивает Гарри? Он… О. — Да. Я свободен, Гарри. — Тогда я предложу то, ради чего окликнул вас. Вы не против свидания? Со мной. Двое мужчин, таких настороженных, неизвестных друг другу, разделенных не только лишь неизвестностью, но и страхом, полным надежды. Луи бросает в жар, он неуверенно повторяет. — Свидание. — Ага, — торжественно подтверждает Гарри. — Всегда ли вы так прямолинейны? — в конец смущается Луи, хмурясь. — Всегда ли вы так красивы? Глаза Луи широко раскрываются, бегая по лицу напротив. Что это такое? Почти решившись возмутиться, Луи отводит взгляд в сторону, не в силах выдержать ни настойчивого взгляда, ни смириться с очевидной краснотой своего лица. На мгновение Луи решает, что спит. Это очень-очень сладкий сон… — Вы согласны, Луи? — Черт… — шепчет сам себе Луи. Гарри не смеет смеяться. Но очень хочет. Луи приходит в себя, когда мимо них проходит человек. Он поднимает глаза на Гарри и замечает его поджатые в смехе губы. Брови Луи летят вверх: — Вы переходите все границы, мистер! — Простите. Простите, я... Вы сбили меня с толку, — защищается посмеивающийся Гарри. — Кто-кого сбил… — нарочито-скептически оглядывая его с ног до головы, Луи скрещивает руки на груди, — Я согласен. — Я знаю одно хорошее место. Но, боюсь, нам все же придется спуститься в метро. — Какая жалость. — Вы запомнили дорогу?.. — Кажется… Глядя на человека против себя, Луи думает о двух вещах: во-первых, о том, что будет дальше; во-вторых, на его лице красуются самые восхитительные ямочки, которые ему только доводилось видеть.***
Niall Horan — Small Talk
По дороге до метро Гарри почти молебно просит Луи перейти на «ты». Луи легко соглашается. Сидя на расстоянии вытянутой руки, в дребезжащем вагоне, Луи временами поглядывает на своего попутчика. Ни разу за всю поездку Луи не ловит ответный взгляд напротив. Они молчат. Повисает гудящее напряжение. Прежде чем выйти из вагона — Гарри пропускает Луи вперед, пристально рассматривая расцветающего в пунцовости Луи. Луи коротко кивает и принимает приглашение пройти вперед. То нагоняя друг друга, то отставая, парни лавируют между бесконечным потоком людей, временами оглядываясь, в попытке отыскать друг друга. Поднявшись на поверхность, Луи замечает, что заметно похолодало. Холодный поток воздуха врезается в его шею. — Сколько тебе лет? — еле различимо в шуме города произносит Гарри, не отводя взгляда от тротуара. Они идут в резвом темпе, будто подгоняемые надвигающейся грозой. Небо синеет. — Беспардонно, — констатирует Луи, угрюмо рассматривая небо над их головами и потенциальную возможность попасть под дождь. Кто-то, а Луи прекрасно осведомлен о том, как выглядит, когда мокрый. Иу. — Хорошо. Я первый. Мне двадцать пять. Луи не подает вида. Нет, все прекрасно. Конечно. Ему двадцать пять лет. Кто бы мог подумать? Точно не Луи. — Хей? — Мне девятнадцать, — выдыхает Луи, обходя стороной прохожего. Стараясь на смотреть на выражение лица Гарри, он хмурится, сжимая челюсть. — Девятнадцать. — Верно. — Я бы никогда не догадался. Луи решается взглянуть на ступающего неподалеку от него парня, не встретив в его голосе отчуждения. Гарри ловит его взгляд, добродушно, словно разница в шесть лет ничего не значит. Луи хмыкает: — Почему же? — Ты совершенно не звучишь как девятнадцатилетний парень. И не выглядишь. И, будто бы, не являешься. — Даже не знаю, расценивать ли это как комплимент. — Да, именно так. Как комплимент. Снова разговор глазами. Невыученный язык еще незнакомого тела, и несколько шагов ближе. Наверное, чтобы не отставать. Должно быть. Два лица расцветают улыбками. Первую каплю дождя Луи замечает на лице у Гарри. Подняв голову к небу, Луи видит множество капель, несущихся вниз, на землю. Опустив взгляд обратно к своему спутнику, Луи видит, что Гарри все еще смотрит на него. Через пару секунд дождь входит в свою силу. Гарри повышает голос. — Нам осталось еще немного. Один квартал и мы будем на месте. Луи кивает. Они ускоряют шаг. Мокнущий, пытаюсь разглядеть дорогу перед собой, Луи стягивает с плеч пиджак, накидывая его на почти бегущего рядом с ним Гарри. Замечая неожиданную тяжесть на своих плечах, Гарри осматривает свои руки, после — сквозь дождь окидывает нечитаемым взглядом Луи. Подтягивая пиджак выше, он поднимает его над головой, качнувшись в сторону Луи. Теперь, натянув пиджак над их головами, Гарри стоял почти непозволительно близко к парню. Сквозь холод дождя Луи чувствует, как температура их соприкосновения поднимается, почти согревая его душу. Спустя некоторое время они прыгают под навес выбранного Гарри места. Луи оглядывается, убирая с лица заплывшую влагой челку. Тот самый бар. Выбираясь из напрочь промокшего укрытия, они делают несколько шагов друг от друга. Слишком тепло. Гарри остается стоять в пиджаке. — Ты в порядке? — спрашивает он, щурясь от влаги, стекающей с волос на глаза. — Да, конечно, — кивает Луи, — А ты? — Конечно. Снова эта улыбка. И тянущиеся в карман брюк ладони. Гарри достает пачку сигарет. Поднимает голову, спрашивает: — Ты не против? — Нет. Гарри достает чудом оставшуюся сухой сигарету, кладет меж губ, похлопывая свои карманы в поисках огня. — Ты вправду себя так не любишь? Ошарашенно, Гарри останавливается, поднимая взгляд. — Что, прости? — Хочу напомнить, как вредна эта гадость. Может быть, это и приятно, но эта штука — сухой яд. — Сухой яд, — проговаривает Гарри, будто бы услышал любопытный факт. — Я передумал, — собирается Луи, рассматривая темную улицу, — Не хочу пахнуть, как урна. — Ты наизабавнейшее создание. Боковые зрением, Луи видит, как Гарри делает несколько шагов к нему, ближе. Останавливается не далеко и не близко. Вздыхает. — Сегодня здесь толкучка. Ты не против потесниться? — Смотря с кем. Гарри смеется. Очень ярко. Луи резко смотрит на него. Промокший, с его пиджаком на плечах, Гарри смотрится гораздо моложе своих лет. Открытое лицо парня, счастливая улыбка — здесь Луи был готов остаться до конца своих лет. С бултыхающимся, тонущим в водах Нью-Йорка, сердцем, покинувшим его тело, он стоял против мужчины, расстилающимся перед ним, словно море. Луи и не думал бояться. С чего ему бояться погрузиться в эту доброту, прямолинейность, зовущую его сексапильность? — Зайдем? — Пожалуй. Прежде, чем скрыться за дверьми бара, Гарри бросает полную пачку сигарет в урну у входа. Они обходят полные людьми столики, протискиваются к дальней стене, силясь не столкнуться с горящими свечами. Оставляя за собой дорожку из капающей с их одежды воды, парни останавливаются неподалеку от центра дальней стены. Выступление еще только на носу — люди, лишенные мобильников, переговариваются друг с другом вполголоса. Луи замечает, что Гарри прикасается к его предплечью: — Хочешь чего-нибудь выпить? — Да, было бы здорово. Мне то же, что и тебе. — Будет сделано. Когда Гарри отходит, напоследок сжав его руку, Томлинсон выдыхает, откидываясь на спасительно стоявшую позади себя стену. — Господи, я влип… — проговаривает он через некоторое время. — Это точно. Луи вздрагивает. Это Митч. — Что ты здесь делаешь? — удивляется он. — И тебе здравствуй, — потусторонне отзывается Митч. — Прости. Я удивлен, и только. Здравствуй. — Как прошло собеседование? Луи заливается краской. Он совсем забыл написать другу, ни разу не проверив свой мобильник. — Я звонил тебе и писал. Думал, случилось что-то плохое. Но я рад, что ты в порядке. Вижу, ты не один. — Да… Мы с Гарри нечаянно встретились на улице после моего собеседования. Слушай, прости меня… Я был совершенно сбит с толку нашей внезапной встречей, а после он пригласил меня на свидание (представляешь?!), и я совсем выпал из реальности. Прости. Собеседование прошло отлично. Я надеюсь. Прости? — Прекрати извиняться. Из-за спины Митча виднеется макушка Гарри. Луи заглядывается на парня, сосредоточенно несущего два стакана. — О, Митч! Привет. Рад тебя видеть, приятель. Прости, не взял тебе выпить. Думал, мы с Луи одни. Тебе принести что-нибудь? — произносит, кажется, абсолютно искренне Гарри. — Нет, спасибо. Я за столиком. Можете присоединиться ко мне, если хотите. Вам бы высушиться. Сходите к Джерри, попросите увеличить силу обогрева. Парни переглядываются. Луи чувствует, что выбор предоставлен ему. — Чуть позже. Только покажи, где ты будешь, мы вернемся к тебе позже. Митч недолго молчит. А потом произносит только: — Хорошо. Я буду ждать. И уходит к своему столику, расположенному в самом центре бара. Кажется, это то же самое место, на котором они сидели вместе в прошлый раз. Луи принимает напиток из рук Гарри, спрашивает: — Почему же ты не выступаешь сегодня? — Сегодня у меня свидание. — Свидание? — дурашливо улыбается Луи, приподнимая брови,— И с кем же? — Ты вряд-ли знаешь его. Он очень молод, редко бывает в таких местах. Первокурсник, — неуверенно замолкает Гарри, будто задавая вопрос. Луи добродушно кивает, — Совсем юный. Ненавидит сигареты. Но уже пьет спиртное. Луи, застигнутый врасплох, с трудом проглатывает виски, который только отхлебнул из стакана. — А еще, он нездешний. — И как давно вы знакомы? — Всего ничего. — Это так себе срок. — Согласен, согласен… В прошлый раз, когда я видел его, он был здесь. Со своим другом, да, я припоминаю… Сидел в зале, его лицо освещал свет от свечи, он закрыл глаза и слушал, как я играю. Знаешь, мне редко удается окинуть взглядом зрителей, когда я играю, но в тот вечер мне хотелось увидеть, кто так пристально наблюдает за мной. Я чувствовал жар на своей щеке, жар от чужого взгляда. Луи, я думаю, это был ты. Ты плакал. Почему? Луи молча смотрит в пол, пряча лицо за челкой. Его стакан застывает в руке, а плечи опускаются. Гарри стоит прямо против него, закрывая его от лишних глаз. И ждет. — Ты слишком наблюдателен для человека, которому не положено отводить взгляда от клавиш. — Пошли отсюда? Поехали ко мне? Обещаю, я не наврежу тебе, — трепетно проговаривает Гарри, почти шепотом. — Мы едва знакомы. Гарри молчит. С этим не поспорить. В то мгновение, Луи смотрит за плечо Гарри, находя глазами Митча, разговаривающего с кем-то за соседним от себя столиком. Как обычно. Всегда найдет, с кем поговорить. Он виноват перед ним. В любой другой день Луи бы непременно ушел с Гарри. Но не сегодня. Один лишь Бог знал, как сильно в тот вечер Луи хотел этого. И один лишь он знает, как бы сложилась их история, если бы Луи не был таким чутким другом. Они лишь обменялись номерами телефонов, вскоре присоединившись к Митчу за столиком. В тот вечер они мало говорили. А расстались за порогом бара, в толпе уходящих. Как долго они смотрели друг на друга? На лице Гарри читалось: «Я выбрал паршивое место для свидания», а на лице Луи лишь: «Люблю». Попрощавшись, обменявшись рукопожатиями, они разошлись в разные стороны. На Луи остался висеть пиджак, вернувшийся к владельцу, уже совсем сухой. Теплый, согретый чужим теплом, пиджак. Направляясь к метро вместе с Митчем, в полной тишине прошедшего дождя, в легком помутнении от виски и мягкости сердца, Луи глядел в мокрый асфальт, нечаянно обронив: — Кажется, я влюблен. — Да что ты? Сделаю вид, что удивлен. — Не обижайся. В следующий раз я обязательно позвоню тебе. — Я надеюсь на это. Ты поедешь ко мне или к себе? — К тебе, придурок. Напои меня чаем. Кажется, я заболеваю. — Любовной лихорадкой? — Ненавижу тебя. — И я тебя люблю.