«Главная роль — это испытание на стойкость.
Пока ты второстепенный, тебя меньше.
Пока тебя меньше, тебя хотят больше»
— Ситкар Алексис Торп, 1992 г.
Одно время я был не упёртее аквариумной рыбки. Не помню, когда это прошло. Одно время мы были невообразимо дружны, практически неразлучны с Эри. И завершение этого этапа я помню отчётливо. Нам было по тринадцать. Я тогда уже встретился с Уэнсдэй, учился в Неверморе, и учил Дарка правильно произносить моё имя. Он до сих пор зовёт меня «Ксавье», да и пускай. Я позволял сиблингам по одной вольности. Эрике было дозволено заглядывать мои сны иногда. Чтобы пугать, или наоборот радовать путешествиями по бессознательным мирам. Однажды такие наши путешествия привели нас к чему-то странному. Проснувшись, мы не были прежними. Проснувшись, мы больше не дружили. Эрика уехала обратно в свой французский чопорный лицей для изгоек. Дарка отправили в румынский колледж отверженных юнош. И я вернулся в Невермор. Родители даже не заметили перемен в нашем поведении. Только Дарк, согласно своему возрасту, изнурял меня расспросами. Наверное, он созванивался и с Эрикой. Не уточнял. Но, кажется, мне доставалась большая часть его любознательного внимания. Не подумайте, я люблю мелкого. И Эрику люблю. Сильно и очень. Но сейчас я вряд ли смогу это показать, и уж тем более сказать. Особенно в таком контексте. Мы не виделись долгие месяцы. Мы должны вступить в открытую борьбу. Мы всё ещё дети. И судя по лицу Эрики, мы с ней видели одинаковые сны. Я избегал её глазами, но подглядывал через зеркало над камином, через отражение серебристом чайнике, через блики в глазах родителей. В мире наверное не было человека не понимающего её больше меня в тот момент. Зачем только она это сделала? Снова. Ей так нужна победа, что она готова меня выбить из колеи такими методами? Этот сон как хлёсткая пощёчина из травмированного прошлого. А может это был вовсе и не сон? Я выронил вилку, привлекая к себе внимание всех. Только Эри не взглянула на меня. Она лишь дёрнулась и отвела глаза к окошку. Её реакции не помогают. Неужели это и вправду произошло? Неужели мы и вправду…? — Призрака увидели? — спросил отец, приподняв брови, — Ваша тётушка Ситкар пропала ровно семьдесят семь лет назад. Возможно она вас задорит, перед игрой. — улыбнулся он и макнул хлеб в растекающийся желток. Я сверлил глазунью взглядом, думал о кончине тёти. Актриса, красавица, экстрасенс. О ней в семье говорили шёпотом, но очень часто. Кто-то был убеждён, что она сбежала с каким-то оборотнем, но большинство придерживались позиции о самоубийстве. В любом случае то, что она смогла улизнуть из Торповых лап, вызывало у меня лишь уважение. — Дорогая, — мама взяла Эри за руку, — ты плохо спала? — сестра поперхнулась. Она схватила чашку чая и осушила её за два глотка. Мне запершило горло. Это же кипяток, а она и бровью не повела. В голове ненароком всплыла прошлая ночь. Оказавшись в комнате, я почти сразу отключился, но злость не позволила мне. Она дёргала мою ногу, когда я проваливался в сон. Вмазывала мне нехилую пощёчину, стоило закрыть глаза. Я понял, что не поговорив с сестрой, она не отступит. Но диалог не задался. Я сболтнул лишнего, что, в последнее время, случается довольно часто, и почти сразу себя возненавидел. Вернувшись в спальню, я рухнул на кровать и проорался в матрас, накрыв голову обеими подушками. Я кричал, пока не начал задыхаться. Обессилев я уснул. Даже не заметил как. Потом, кажется открыл глаза. Эрика лежала рядом. Она улыбалась и рассказывала что-то о Рюжете и их системе образования. Не было чувства, будто только что мы повздорили. Всё было плавно и так… умиротворённо. Не могу объяснить как, почему, зачем, но мы целовались. Я не говорю «поцеловались», поскольку не помню, как это началось. Это просто было. И казалось нормальным. И потом… что-то уже из ряда вон выходящее, из-за чего у меня мурашки по коже, из-за чего мне пришлось сегодня мыться в кипятке и дольше обычного… тоже просто произошло. И я клянусь, в моей голове это выглядит, как чистое воспоминание. Пугающее, своей реалистичностью. В определённый момент, когда подобные процессы завершаются, я зажмурился. И открыв глаза увидел перед собой потолок. Эрики не было рядом. И потому я уверен, что мне это приснилось. И потому, я пошёл к ней. Не за тем, за чем вы могли подумать! Больные вы ублюдки… Это же моя сестра! Господи… Я хотел предъявить ей за то, что она вытворяет. И сказать примерно тоже самое, что сказал сейчас вам. Но мама заблокировала двери наших спален какими-то заклинаниями, подсмотренными у Уэнсдэй в книжке. Мой кулак встретился закрытой дверью и я осел на пол, теряясь в догадках. Это точно был сон? Неловкий завтрак закончился напоминанием об играх. Я посмотрел на часы. До начала этого бреда оставалось больше двенадцати часов. Я уже ненавидел этот день. Вопрос висящий в голове так и не давал мне покоя. Мне понадобилось около двух часов, чтобы уговорить себя пойти к сестре. Я замер перед дверью, в которую постучали. Открыв, я увидел её встревоженное лицо. Не знаю, как выглядел сам, но наверное напугал её. У неё так дёрнулся подбородок. Я пропустил Эрику внутрь, прижимаясь спиной к стене. Она добралась до окошка и осела на подоконник. Сделав глубокий вдох я дошёл до неё. Казалось, с каждым шагом она становилась всё дальше. Чтобы убедиться, что добрался, я взял Эрику за руку. — Прости меня, — я опустил подбородок, — я не хочу тут быть. Игр этих не хочу. Видеть их не хочу, — я кивнул в сторону родителей за окном. Они что-то обсуждали в саду. — Я гад. И был гадом… — мои глаза скользнули вниз, — так что, и за тогда прости. — За тогда? — Эри непонимающе приподняла брови. Я возненавидел её отходчивость в этот момент. Она так простодушно забыла, что я учудил в тот вечер… В её глазах промелькнуло прояснение. — О, Ксавьер, тогда? За такое не извиняются… — я поджал губы, стыдливо морщась, — это же было нашим общим порывом, мы же… нам казалось… — Эрика, пожалуйста, — мне стало не по себе и я оборвал её, — Мы были детьми. И запутавшимися. — Ксавьер, — она крепче сжала мои пальцы, вглядываясь в мои глаза. Я нехотя откликнулся на этот взгляд, — в мире нет человека ближе тебя. — Обоюдно, — кивнул я, в ответ поджимая её пальцы. Время начало течь иначе. Мы разорвали зрительный контакт, услышав скрип двери. Я отпустил руки Эрики машинально, словно делал что-то зазорное. Сколько мы смотрели друг на друга? Не показалось ли это странным? Было ли это странным? Почему Дарк просто молча ушёл, ничего не сказав? И куда он ушёл? Мы с Эри переглянулись с равноценным страхом во взглядах. Она сумбурно спрыгнула с подоконника и быстро вернулась в свою комнату. До полуночи мы трое не виделись. Часы пробили двенадцать. Отец забрал нас с братом и повёл в каминную комнату. Эрика и мать уже были там. В благоговейном молчании они начертили круг. Подозрительно ровный. Мне такие никогда не удавались. Нам объявили правила первого раунда. «Испытание на стойкость» — объявила мать и передала слово отцу. Суть такая: заставить противника слева выйти из круга. Слева от меня был Дарк, и слева от него Эрика. Ей предстояло выгнять меня. Стоило мне дождаться команды старта, как я шагнул назад. Эрика с непониманием глядела в мою сторону. Родители навесили на меня разочарованные взгляды, а затем и вовсе начали делать вид, будто меня не существует. Не желая быть свидетелем этого цирка, я пошёл спать. О чём, чуть позже, пожалел.