Карапульки

— Шаст, ты чего, расстроился, что я за тебя на радио не пошел? — Сережа кулаком слабо ударил в плечо недовольного Антона, и упал на кресло рядом с ним. — Я на тебя обиделся, — отозвался Шаст, уворачиваясь от второго толчка. — Хватит меня бить, блять. — Что, и разговаривать со мной сегодня не будешь? — Пять тысяч, родной, пять тысяч, — Антон криво усмехнулся, вставляя в ухо наушник. — И потом мы будем с тобой разговаривать. — Кто это — мы? — Матвиенко усмехнулся, улыбаясь Арсению, подтверждая свое согласие на стаканчик кофе. — Я и моя добрая воля. — А конкретнее можно? — Пять тысяч и после самолета я поеду к тебе, — зевая, уточнил Антон, утыкаясь носом в воротник пуховика.       Матвиенко вздохнул и встал с кресла, направившись в сторону кофейни.       Шастун недовольно зыркнул вслед. Сережа мог бы у него спросить, хочет ли он тоже чего-нибудь, но не спросил.       Вообще, конечно, обижаться из-за радио было глупо, но он ничего не мог с собой поделать. Хотелось как-то вывести Матвиенко из равновесия, хотелось недовольно поджатых губ, хотелось видеть на его лице работу мысли.       Просто, обычно, все подобное заканчивалось тем, что пару дней ему было достаточно неудобно сидеть.       Антон вздрогнул, когда в поле зрения оказались кроссовки Матвиенко, а следом в ладонь ткнули стаканчик с теплым напитком. — Это что? — он понюхал напиток. — Какао, — Сережа отхлебнул из своего стаканчика. — Раз уж ты сегодня решил вести себя как ребенок, напиток я купил соответствующий. — Не смешно, — отозвался Антон, признавая свое поражение. — А я и не смеюсь.       Шаст вздрогнул, когда в свободную ладонь, лежащую на подлокотнике, всунули шелестящую купюру. Он неверяще уставился на пять тысяч рублей в свой руке. — Зачем? — он обескураженно взглянул на Сережу. — Я же пошутил… — А я — нет. Конечно, идти у тебя на поводу, идея так себе. Но раз уж, чтобы лицезреть тебя у себя, особенно, в своей кровати, я должен тебе заплатить…       После этих слов Антон моментально помрачнел, но вернуть деньги не успел — объявили посадку.       В самолете, умудрившись договориться с Арсением до того, как все рассядутся, Шаст сел рядом с Сережей. — Это была плохая шутка, — он всунул деньги в карман джинсовки на груди у Сережи. — Я бы и без этого к тебе поехал. — А что тебя смутило в моих словах? — Матвиенко хмыкнул, убирая деньги во внутренний карман. — Я прощен? — Нет, — Антон вновь зевнул. — Но ты можешь попробовать еще раз, когда мы прилетим.       С этими словами он сполз на сиденье и положил голову на плечо Сережи. Да, было неудобно, но вскоре он смог откинуть спинку и сползти еще сильнее, чувствуя иногда прикосновения пальцев на своем колене. Мимолетная ласка, доступная в самолете…