Белая кожа покрылась красными пятнами под струями горячей воды. Девичье тело свернулось в клубок на кафельном полу душевой кабинки. Каштановые волосы висели неопрятными прядями, скрывая искажённое страхом лицо Даны. Глаза зажмурены, а короткие ногти впивались в кожу до кровавых следов. Жалкая попытка напомнить себе, что ты ещё жива и находишься здесь и сейчас. Голова девушки гудела от количества мыслей, и в этом потоке воспоминаний и боли она растворилась, потеряла своё хладнокровное и рассудительное «Я», подвергая себя самоуничтожению изнутри. Какое обстоятельство прошлого превратило её в это? В сжавшийся клубок нервов, лежащий на кафельном полу, варящий себя в кипятке в тщетной попытке привести себя в сознание посредством физической боли.
Немой крик исказил белые губы Даны. Она умела себя вести тихо, умела быть удобной. Этому она научилась ещё с пелёнок. Тихий всхлип врезался в шум бегущей воды, и из-под плотно закрытых век хлынули горькие слезы.
— Какое же ты ничтожество, — бубнила себе под нос Дана, борясь со своей истерикой, но эти слова только подливали масла в огонь, и из груди девушки вырвался новый всхлип.
— Хватит, — воскликнула она и дрожащими пальцами вцепилась в мокрые волосы.
Яркие картинки прошлого вспыхивали в её сознании, принося волнами острую боль и напоминания обо всех её ошибках за столь долгую жизнь.
— Не надо, — нанося себе удары по вискам, молила невидимое нечто Дана.
Головная боль усилилась. Поток мыслей стал плотнее, поглощая девушку целиком.
Лишь счета за воду в конце месяца скажут сколько прошло времени, прежде чем тело смогло подняться и закрыть кран. На дрожащих ногах Дана проследовала в свою спальню. Влажные капли, задержавшиеся на теле, неприятно холодили её кожу. С тёмных локонов падали капли на белые простыни. Вымученное и влажное тело куталось в холодное одеяло, пропитывая его водой, слезами и кровью. К утру все ранки затянутся, и ожоги от горячей воды перестанут неприятно покалывать.
— Утро все исправит, — успокаивала себя Дана, — нужно только заснуть, и всё наладится.
Долгожданный сигнал будильника разрезал тишину, и девушка подскочила с кровати. Вся постель пропитана влагой после ночных процедур. Серые глаза безжизненно блуждали по белым стенам, мебели, плотно затянутым шторам. Взгляд задержался на красных цифрах горят в полумраке, сообщающих, что сейчас уже 6:03. Скрип кровати, и вот босые ноги прошагали по слегка влажному полу. Белый свет ванной резал глаз и в отражении Дана увидела тень человека. Серые круги под глазами, помятая физиономия и красные следы на тех местах, где ещё вчера текла кровь.
— Доброе утро, — прохрипела девушка, и существо в зеркале повторило за ней, шевеля губами в такт её словам.
Холодная вода из-под крана немного привела Дану в чувства. Утренние процедуры помогли ей войти в привычный уже ритм жизни, и вот спустя пару минут девушка уже стояла на своей маленькой кухне и заваривала себе самый горький кофе на свете. Тревожные мысли, мучившие её вчера, ещё беспокоили, но днём они не так страшны. Измятая мужская рубашка и черный галстук у самого горла окончательно привели её в боевой режим.
Тонкие белые пальцы перелистывали исписанные синей пастой листы блокнота. Серые глаза вглядывались в строки, перечитывая старые записи, сделанные в квадратном кабинете. В мыслях она была там, в комнате заставленной книгами и запахам виски витающим в воздухе, за деревянным столом сидит широкоплечий мужчина с медью в волосах и тяжёлым взглядом.
— Что же мне с тобой делать? — задавалась вопросом Дана, сидя в своем закутке шуршащего офиса.
— Псс, — послышалось откуда-то сверху.
— Я попрошу Гарри, чтобы он убрал эту чёртову перегородку, — не отрывая взгляда от бумаг, сказала Дана.
— Только если ты сначала разберешь все свои папки на столе, — отозвались карие глазки Гермионы, выглядывающие поверх перегородки.
— Ага, — только и ответила сероглазая.
— Тяжёлое дело, — понимающе вздохнула Грейнджер, стоя на носочках на офисном стуле.
— Навернёшься ведь, — поднимая взгляд на подругу, строго сказала Дана.
— Ты уже решила, что с ним делать? — продолжали карие глаза.
— Нет, — призналась девушка, — не люблю работать с артистами. От них слишком много шума в ушах и в прессе. Прошение составлено грамотно, и он сам приводит довольно весомые аргументы, но ещё десять лет…
— Будешь запрашивать повторную беседу с психотерапевтом?
— Да, — кивнула Дана, — думаю напрячь самого Драко.
— Поедешь к нему сегодня? — загорелись карие глаза.
— Я тебя расстрою, — вздохнула сероглазая, — но нет. У меня сегодня другие планы на вечер.
— Неужели свидание? — хихикнула Грейнджер.
— Типа того, — кивнула Дана.
Прыжок, скрип офисного кресла и топот женских ног.
— Повтори-ка, — ворвалась каштановая копна волос в закуток сероглазой.
— Артист позвал на своё выступление, — объяснила Дана, — ничего такого, просто встреча не под запись.
— Он позвал тебя на свидание! — воскликнула Грейнджер.
— Тише, — одернула подругу сероглазая, — это просто встреча не под запись.
— Тебе нельзя встречаться с подсудимым, — отчитывала её Гермиона, — это скажется на твоей объективности.
— Все нормально, — уверяла сероглазая, — мне нужно узнать о нём как можно больше и, наконец, покончить с этим делом.
— Только не заиграйся, — предупредила кареглазая.
— К чему все эти переживания? — Спросила Дана, — я не первый раз иду на неформальную встречу. Что в этот раз изменилось?
— Не знаю, — призналась Грейнджер, — интуиция что ли.
— Тогда ступай с таким на телевидение, — захлопнула блокнот сероглазая.
— Прости, — понуро ответила Гермиона.
— Ты права, — кивнула Дана, — ты как всегда права. Я чертовски устала за эти дни. Мне проще вести пять дел простых работяг, чем одного артиста. Сложно оценивать ценность человеческой жизни, если рассматривать её сквозь призму денег и популярности. Фред Уизли не скрывает свой возраст, он гордится им. Я пересмотрела кучу роликов с его выступлениями, и почти в каждом из них он упоминает свой год рождения. Этот артист отказывается от лекарств, но ходит на терапию к трём академикам в области психологии. Мотивацию жить он толком мне не назвал, как и причину своей молодости. Никаких приводов в полицию. Из вредных привычек — только алкоголь, и то не критично. По идее мне уже можно запускать судопроизводство и ждать назначение даты суда, но что-то в нём не дает мне покоя. Я даже не начинала писать его характеристику.
Карие глазки с прищуром смотрели на подругу, тщательно изучая бледные черты лица Даны, что озадачило уже саму девушку.
— Ты накрасилась? — подметила Грейнджер.
— Да, — призналась Дана, — я иду в бар. Может, вечер пятницы я проведу в приятной компании.
На самом деле, макияж скрывал последствия бессонной ночи и красные пятна от ожогов.
— В компании комика, — напомнила ей Гермиона, — подсудимого комика.
— Почему бы и нет, — ухмыльнулась Дана.
— Ему же сотня лет, — театрально ахнула Грейнджер.
— Ага, — закусив нижнюю губу, согласилась сероглазая, — представляешь, чему он смог научиться. Учитывая недовольное высказывание Рона по поводу его развлечений, опыта в горизонтальном танго у него предостаточно.
— Ну и партнерш он меняет как перчатки, — не унималась Грейнджер, — ты же себя не на помойке нашла.
— На больного сифилисом он непохож, — вставая со своего места, вздохнула Дана, — ну а для обычных венерических заболеваний я слишком несчастна, так что… почему бы и нет. Надеюсь он знает разницу между быстрее и сильнее.
— Ты же шутишь? — Сложила руки на груди Гермиона.
— Солнце моё, — обратилась к ней подруга, — конечно я шучу… или нет, — девушка схватила своё пальто и накинула его на плечи, — подари мне на это Рождество табличку с надписью «сарказм». Думаю, многие тебе за это «спасибо» скажут.
— Как мне дороги твои приколы, — развернулась на каблуках Гермиона, и копна каштановых завитушек нежно коснулась лица Даны.
— Если бы мне давали по монетке, каждый раз, когда я это слышу, — вздохнула сероглаза, смотря в спину удаляющийся подруги.
Внутри Даны уже давно, в мучительной смерти, погибал безнадёжный романтик. В агонии своей он источал смердящие пары сарказма, защищая израненную страхом и одиночеством душу. Пока девочка зачитывалась в детстве томами стихов, внутри неё зарождалось тонкое чувство прекрасного. Нежный цветок позже был растоптан и изуродован тяжёлым сапогом под названием «жизнь». Дана хранила под надёжным замком все старые романы и ноты аккордов на акустической гитаре, что заставляли её душу трепетать от первого слова и до последней ноты. Девичью нежность и хрупкость она прятала под мужскими мятыми рубашками, чувствуя себя в безопасности лишь в одежде на два размера больше её собственного.
Кутаясь в серое пальто, она отправилась по оживлённой улице. Поток людей расступался перед ней, прохожие отшатывались от её словно от прокаженной. Расхаживать в тёмных одеяниях среди людей, одетых в радугу, всё равно что ходить с петлёй на шее. Мамы прятали своих пухлощёких детишек, а мужчины переходили на другую сторону улицы, стоило агенту КПЖ выйти в своей форме на улицу. Такое поведение прохожих ничуть не смущало Дану, наоборот, так она себя чувствовала в своей тарелке. Её тревожность подпитывалась осознанием того, что люди на неё косо смотрят. Значит, нужно быть настороже, значит, страхи не беспочвенны и она не сумасшедшая.
Смахивая с плеч невидимые пылинки, она направлялась в сторону улицы, освещённой неестественно-оранжевым светом фонарей. Солнце медленно уходило за горизонт, погружая Лондон в магию ночи. Широкая улица была заполнена множеством людей, снующих от заведения к заведению. Их яркая одежда светилась, отражая множество огней неоновых вывесок. Офисный планктон вышел выпустить пар в конце рабочей недели, дабы поддерживать своё «счастливое» состояние. В воздухе витает запах еды, алкоголя и разных курительных веществ. Всё это сборище было похоже на хиппи, решивших справить Рождество с исполинским размахом. Смех, танцы, звон бокалов, какофония разношёрстной музыки, одним словом — праздник жизни. Серое пальто вклинивается в яркий поток, беря курс на паб в конце улицы. Укромное место встретило Дану неоново-красным светом. Над входом красовалась золотая вывеска «Gryffindor» и герб рычащего льва. Вокруг паба образовалась очередь из сдержанно одетых людей, что слегка удивило агента КПЖ. Молодые парни и девушки вместо цветов вырви глаз предпочли одежду в спокойных бежевых и пастельных оттенках. В руках они сжимали билеты и о чём-то живо переговаривались. Через несколько минут дверь паба открылась, и в дверях появилась высокая женщина довольно сурового вида с собранными в строгий пучок тёмными, местами седыми, волосами, в квадратных очках. Строгий костюм в шотландскую клетку придавал её внешнему виду ещё больше значимости.
— Добро пожаловать, — объявила она собравшийся толпе, — приготовьте ваши билеты, выступление скоро начнется.
Люди в светлых одеяниях зашуршали и выстроились в очередь. Дана примкнула к ним, встав в самый конец, медленно приближаясь ко входу.
— Ваш билет? — попросила статная женщина в костюме.
— Я по личному приглашению Фреда Уизли, — ответила ей Дана.
— Ваш билет, — та продолжала настаивать на своём.
— У меня его нет, — призналась сероглазая. Из внутреннего кармана пальто она извлекла серебряный значок агента КПЖ, — Мне нужно попасть внутрь, — тыча удостоверением в лицо женщине, строго сказала Дана, — вы же не будете препятствовать служителю закона?
— Конечно не будем, — улыбнулась женщина в строгом костюме, — но разве у Вас не должно быть соответствующего разрешения? — вздёрнула бровью.
Дана не нашлась, что на это ответить.
— Насколько я знаю, — продолжила она, — должно быть, — её глаза сузились, отчего стали похожи на кошачьи, — это закрытое мероприятие, и я уверена, что Вы приехали сюда не по вызову.
— Но Вы…
— Вам, как представителю власти, — перебила агента статная женщина с острыми чертами лица, — должны быть известны законы. Вы должны подавать пример гражданам, а не пытаться проникнуть на концерт, прикрываясь значком. Я бы рада продолжить наше общение, но должна идти.
После этих слов она скрылась за толстой железной дверью, оставив агента в растерянных чувствах и ярко разодетой толпе.
— Чего? — задала вопрос в пустоту девушка, — ЧЕГО?!
Лишь рычащий лев на вывеске остался укоризненно смотреть на агента в сером пальто.
— Вечер становится всё интереснее и интереснее, — пробубнила Дана, осматривая фасад паба.
Большое здание из красного кирпича, толстая железная дверь крепко сидит на петлях, такую только болгаркой выпиливать. Окна находятся на уровне второго этажа плотно закрыты шторами темно-бордового цвета.
За шторами точно такого же цвета сейчас стоял Фред Уизли, готовясь к своему выступлению. Его ладони потели, и он вытирал их об сшитый по его меркам чёрный костюм. Мимо него шнырял технический персонал, заканчивая настройку оборудования.
— Готовность 5 минут, — раздался незнакомый голос в наушнике, закреплённом у него над ухом, отчего Фред заметно дернулся. Он был на взводе, нервная система, измученная ночными кошмарами, давала о себе знать.
— Ты нервничаешь, — донеслось до его ушей, — давно я тебя не видела таким.
— Мадам Макгонагалл, — выдохнул Фред, — Вы, как всегда, проницательны.
Стопка билетов связанных тугой резинкой прилетела по рыжей макушке.
— Чем ты думал? — отчитывал мадам его, — когда позвал в наше заведение крысу из КПЖ?
Мужчина в строгом черном костюме ухмыльнулся.
— Ваше чувство юмора, — устало произнесла Макгонагалл себе под нос, потирая виски, – в любом случае она осталась за дверью.
«Что?!» — пронеслась мысль в голове у комика. Голубые глаза округлились: «От этого агента зависит моё дело и моя жизнь». В рыжей макушке скрипели шестерёнки, но из рта не вышло ни звука.
— Вам пора понять, мистер Уизли, — спокойно продолжила женщина в костюме, — в этом заведении ни одна кошка не чихнёт без моего ведома. Если Вы хотите продолжить тут выступать, то Вам нужно хоть иногда вспоминать о правилах нашего клуба.
Давно уже взрослый, по крайней мере по паспорту, Фред почувствовал себя двенадцатилетним школьником, что разбил окно в школьном коридоре. Складывалось впечатление, что мадам Макгонагалл стала ещё на несколько сантиметров выше, когда отчитывала мужчину одним лишь взглядом. Черты её лица заострились, а худые руки, которых слегка коснулась старость, крепко сжимали стопку билетов. Вся фигура давила на юмориста своим авторитетом.
Раздался спасительный звонок, оповещающий о скором начале выступления. Тонких губ хозяйки заведения коснулась полуулыбка, и холодная строгость слегка отступила.
— Удачи Вам, — искренне пожелала она, после чего удалилась.
Пока на втором этаже играли в гляделки, на цокольном творилось беззаконие. Агент КПЖ в сером пальто валяла сейчас это самое пальто в грязи в попытке пролезть в маленькое оконце, которое по чьей-то беспечности осталось открытым.
— Прошла голова, пройдет и жопа, — пыхтела Дана.
Она была уже наполовину в здании из красного кирпича, лишь ноги торчали в маленьком проулке, безжалостно комкая служебное пальто, лежащее на мокром асфальте.
Удар, и вот уже тяжело дышащее тело распласталось на кафельном полу. Звук доносящийся откуда-то сверху привлёк её внимание. Кто-то отчаянно пытался до неё дозвониться. Дана тут же подскочила и затащила свою грязную верхнюю одежду. Пропитанная влагой тяжёлая тряпка повисла на кончиках белых пальцев. Она вытащила смартфон из внешнего кармана, ругая себя за неосмотрительность, на сенсорном экране загорелись знакомые цифры, и звонок сбросился.
— Артист, — раздражённо фыркнула девушка, смотря на белый потолок цокольного этажа. Повесив пальто на ручку стоявшей в углу швабры, Дана забрала своё удостоверение и мелочь из карманов. Поправив форму и затянув потуже атласный чёрный галстук, девушка направилась наверх.
Ламповый свет создавал уютную атмосферу в пабе. Тяжёлые шторы бордового цвета закрывали окна, такой же тканью была обшита вся мягкая мебель. Круглые столы из лакированного дерева и большое количество маленьких подушек создавали атмосферу скорее гостиной, нежели бара. А посреди этой гостиной стоял высокий, широкоплечий мужчина в чёрном костюме.
Зал полон людей, и множество любопытных глаз глядят на него. Видно было, что в его рыжей голове каша.
— Добрый вечер, — обратился Фред к толпе, пряча телефон в карман пиджака. Зрители приветствовали его бодрыми аплодисментами. Микрофон покрылся влагой от мокрых рук.
— Признаться, — вздохнул он, — я волнуюсь, чего не было со мной многие годы.
До его ушей донеслись несколько ободряющих, и не очень, выкриков.
— Спасибо, — кивнула рыжая голова, — эм… Я забыл, с чего хотел начать, — нервно рассмеялся Фред.
Повисла неловка тишина.
— Думаю стоит начать со слов благодарности, — вещал Уизли в тихий зал, наполненный людьми, — мадам Макгонагалл, сердечно благодарим Вас за всё, что Вы для нас делаете. В последние слова он вложил всю горечь, что в нём сейчас была.
По пабу прошлась волна аплодисментов.
— Сегодня я хотел затронуть весьма важную тему, — продолжил артист, — я в принципе стараюсь затрагивать насущные темы в моих выступлениях. Типа: «Я ТАКОЙ УМНЫЙ, КНИЖКИ ЧИТАЮ», — он напряг все мускулы, словно бодибилдер, а последние слова произнёс сквозь зубы, — я не хочу рассказывать вам бородатые анекдоты. Этим занимался мой отец.
По зрительским столикам пробежался смех.
— Видимо, чувство юмора мне досталось от него, — печально улыбнулся Фред, — счастливый человек. Он был и с того прошлого поколения людей… Интересно я могу так говорить? Вы заметили, как размылись границы поколений? Вот например, — мужчина осмотрел первые ряды, — сколько Вам лет? — Указал он на молодую девушку в белоснежном платье.
— ...Тридцать…. — Робко ответила та.
— Тридцать! — Воскликнул мужчина, — Вы прекрасно выглядите. Вот теперь думайте, комплимент или нет. Вы же понимаете, что мы сейчас стоим на пороге переосмысления возраста, жизни и смерти? Вот вернёмся к моим родителям, — стал расхаживать Фред по сцене из дерева, — по моим меркам они не жили жизнь. Я застал тот период их жизни, когда их поглотила бытовуха и работа, но они так её романтизировали. Возможно, именно на этом держался их брак, мы с братьями и сестрой были теми ещё... Напомню, я вырос в многодетной семье. В семье, где было шесть сыновей и одна дочь. Дамы! Вам стоит пообщаться с моей сестрой. Она прохавала всю мужскую психологию раньше, чем у неё выпали все молочные зубы. Может быть, именно поэтому она до сих пор не замужем, — задумчиво произнес последние предложение Фред.
— Семь детей! — Удивлённо воскликнул Уизли, — мы росли во время самого жёстокого финансового и демографического кризиса. В те времена весь Лондон был увешан плакатами с призывом плодиться и размножаться. Похоже, моя мать решила одним нашим семейством вытянуть Великобританию из той ямы, куда страна себя загнала.
По залу прокатилась волна смеха.
— Если серьёзно, — продолжил Фред, когда смех стих, — мои родители действительно любили друг друга, если решили создать такую большую семью. Я горжусь ими. На своём примере они показали мне магию любви. Как бы слащаво это не звучало. Однажды, когда нам с братом было по шестнадцать лет, отец обронил такую фразу «ваша мать — это та женщина, которую я готов добиваться всю свою жизнь».
С правой стороны сцены послышалось какое-то шуршание. Рядом с занавесом из темно-бордового бархата стояла девушка с серыми глазами. Мужская рубашка смотрелась на ней предательски хорошо и резко контрастировала с миловидной внешностью. Закатанные до локтя рукава открывали вид на тонкие запястья. Черный галстук сжимал белую хрупкую шею. Черный был ей к лицу.
Он не сразу узнал в этой особе агента КПЖ, палача и судью в одном лице. Еще с прошлого продления Фред уяснил, что от этих «ангелов» в сером многое зависит, то, как они представят тебя суду или напишут о тебе, решает насколько далеко отложат свидание со смертью. Никакой адвокат и суд присяжных тебя не спасёт, всё решено ещё задолго до того, как ты присядешь на скамью подсудимых. Договориться с агентом — всё равно, что вытащить счастливый билет, но даже родственные связи не помогли ему. Фреду достался самый принципиальный и жесткий представитель ангелов, по крайней мере, так описал Дану Рон. «ЗЛАЯ СУКА», — красовалась надпись, выведенная неаккуратным почерком, в конце личного дела Даны, которое предоставил Фреду Рон за кругленькую сумму.
— Мне нужно чуть больше времени, — еле слышно озвучил Уизли свои мысли вслух.
— Что?! — Выкрикнул кто-то из зала.
— Я снова забыл, что хотел сказать, — ухмыльнулся Фред, продолжая смотреть на девушку с чёрным галстуком.
— Дед, выпей таблетки, — выкрикнул парень из первого ряда.
— Кстати о таблетках, — голубые глаза вновь обратились к залу, — я тут хожу к трём психотерапевтам,и каждый хочет нашпиговать меня этими пилюлями по самое горло. Я не призываю вас встать на путь антипрививочников, но я заметил такую тенденцию, что все таблетки, которые мне прописывали, превращали меня в тупую корову на скотобойне.
По залу прошелся шёпот, вперемешку нервным смехом.
— Я понимаю, почему это вызывает у вас такие смешанные эмоции, — улыбнулся рыжий, — вы сейчас думаете «Фред, мы заплатили за стендап концерт, а не за революционные высказывания». Я, правда, понимаю, но я не зря собрал всех вас здесь в этом прекрасном пабе. Кстати, здесь подают прекрасный виски, — мужчина подошел к высокой, стеклянной тумбе, что всё это время стояла позади него, и взял запотевший стакан с обжигающей горло жидкостью.
— Пивз, — обратился он к высокому худощавому парнишке с белыми волосами за барной стойкой в конце зала, — я не знаю, где ты берешь этот нектар, но я не уйду сегодня без бутылки.
Бледный парень с белыми волосами лишь кивнул в ответ.
— Вы знали, что алкоголь является сильным депрессантом? — Продолжил Фред, облизывая тонкие губы, — я вот не знал, но меня тут недавно просветили по этому поводу.
Он бросил беглый взгляд на девушку за занавесом, а затем продолжил, — получается, вся эта барная культура становится ещё более прекрасной, ведь она продлевает нам жизнь. Вот бы еще голова не болела после этих посиделок, и был бы смысл в этих днях, но давайте не будем предаваться хандре в этот вечер. Сегодня мы будем философствовать и смеяться над собой. Надо мной в первую очередь.
Он поднял стакан с виски над головой и после последних слов и осушил его до дна.
***
— Надеюсь, моё выступление скрасило Ваш вечер, — с надеждой обратился к девушке Фред, наливая воду в стакан со льдом.
— Признаться честно, — закрывая в дверь в маленькую гримёрку, вздохнула Дана, — Вы умеете завладеть вниманием зрителей. Хотя, некоторые шуточки я бы переписала.
Девушка оперлась о дверной косяк и принялась разглядывать лицо артиста в отражении зеркала с подсветкой. Его голубые глаза были прикрыты, влажные локоны прилипли ко лбу, а тонкие губы жадно вцепились в стакан.
— Вас всё-таки пустила мадам Макгонагалл? — Обратился Фред к девушке, смотря на неё через зеркало.
— Вы про ту милую женщину в клетчатом костюме? — Ухмыльнулась Дана, — нет. Она чертовски изящно меня отчитала и оставила за дверью.
— Это она умеет, — развернулся рыжий лицом к агенту, — так и как же вы попали сюда?
— Тайна следствия, — отводя взгляд в сторону ответила девушка.
— Я… — Уизли прервал настойчивый стук в дверь, — войдите.
— Извините, — группа девушек втиснулась в маленькую комнатку, — Вы чудесно выступили! Можно с Вами сфотографироваться? Распишитесь вот здесь, пожалуйста? Вы планируете тур? Когда будет следующее выступление?
— Дамы, дамы, — пытался успокоить их Фред, — я бы рад с вами побеседовать, но сейчас я очень занят.
Одна из фанаток с белокурыми волосами покосилась на Дану, которая тихо подпёрла стенку в углу. Когда их взгляды встретились, на лице девушки отразился ужас, затем презрение. Агент лишь ухмыльнулась и приложила два пальца к виску, отдав что-то подобие чести.
— Прошу меня извинить, — раскланивался рыжий, подталкивая поклонниц к выходу.
— Вы убийца, — тихо бросила блондинка в белом платье колкие слова в лицо Дане, после чего деревянная дверь закрылась.
— Ваши идеи имеют отклик у молодежи, — разрушила повисшую тишину сероглазая, — Вам бы податься в политики.
— Оппозиционерам редко одобряют продление, — бухнулся мужчина в чёрное кожаное кресло, — да и нет мне дела до политики.
— Ваши выступления говорят об обратном, — вздёрнула бровью Дана.
— Я эгоист. Я говорю только о том и интересуюсь только тем, что меня волнует, — честно признался Фред, — сейчас меня это касается, поэтому я об этом говорю. Это правительству стоит задуматься над тем, что это касается многих. Я лишь озвучиваю свои переживания.
— Не мне вам диктовать, о чём шутить, — вздохнула девушка, — но Вы бы, правда, немного убавили революционные порывы. Это может повлиять на Ваш приговор…
— Я не могу, — перебил её Уизли, — правда, не могу. Моё обострённое чувство справедливости сожрёт меня изнутри. Да и какой в этом смысл? Я знаю, что суд ничего не решает. Моя жизнь целиком и полностью в Ваших руках.
— Это тебе Рон рассказал? — Делая шаг на встречу, спросила Дана.
— И вот мы снова на «ты», — пьяно улыбнулся Фред, — мой братец может быть весьма сговорчив, если его хорошо заинтересовать.
— Ты так открыто говоришь об этом, — заглядывая в лицо мужчины, подметила девушка, — это же преступление. Не боишься, что твоего брата могут уволить или даже посадить?
На секунду в голубых глазах мелькнуло беспокойство.
— Нет, — твердо ответил он, — ты не из таких.
— Каких? — Поинтересовалась Дана, сокращая между ними расстояние, — чиновник, дело которого я вела, с тобой не согласился бы. Знаешь, что он мне предложил в обмен на продление?
Она вцепилась в ручки кожаного кресла, ровняя своё лицо с лицом Фреда. Он мог чувствовать её дыхание, а она — его запах.
— Он написал на листочке такую сумму, которую ты не заработаешь за всю свою жизнь, — продолжила Дана, — а знаешь на чём он так поднялся? Ему отстёгивали на лапу ребята, которые занимались наркотой и проституцией, а он гарантировал им крышу. Откуда я это знаю? Так он мне сам об этом рассказал, прям на первой беседе. Когда в голову бьёт власть, очень легко забыть о том, что она не безгранична. Он не умел следить за своим языком, вот ему его и отрезали, и совсем скоро его не стало по весьма естественным причинам. Остановка сердца пулей. Даже никакой инъекции счастья не понадобилось.
Девушка выпрямилась в спине, смотря на мужчину сверху вниз.
— Для твоего же блага, — холодно продолжила она, — пропускай свои слова через мозг.
Фред подскочил с кресла, как только с губ Даны сорвались последние слова. Мужчина прижал её к узкому столику, на котором держалось большое зеркало с подсветкой. Пользуясь большой разницей в росте, он навис над девушкой. Какое-то чувство закипало в его крови, заставляя Уизли вести себя как подросток под гормонами.
На мгновение Дана забыла, как дышать. Он был слишком близко, он пересёк черту. В любой другой день Фред бы уже валялся на полу, жалобно скуля, но не сегодня. Сегодня она позволила ему приблизиться к ней, загнать себя в угол, позволила заглянуть в свои серые глаза.
— Вы мне угрожаете? — Шепотом произнес Уизли, боясь разрушить эту тонкую связь, что образовалась между ними.
— Мы разве вновь перешли на «Вы»? — Отвечала вопросом на вопрос Дана.
— Всё зависит от того, — лицо мужчины стало на пару сантиметров ближе, — в каких мы с тобой взаимоотношениях на этот вечер.
— Смотря в какой обстановке мы его проведём, — улыбнулись серые глаза.
Тонкие белые пальчики прикоснулись к плотной чёрной ткани, стряхивая невидимые пылинки. Зачарованный этим жестом Фред следил за её руками, словно дикий зверь.
— Простите, — спустя несколько мгновений в полнейшей тишине сказал Уизли, — я забылся. Мужчина отступил от неё. Щёки, усыпанные веснушками, побледнели.
— Алкоголь странно на меня влияет, — оправдывался рыжий, — третий стакан виски на сцене был лишним.
— Зелёный змей коварен, — обнимая себя за плечи, улыбнулась девушка. Без его тепла стало заметно холоднее.
— Позволите мне наглость пригласить Вас на ужин, — Фред протянул руку, указывая на выход, — в местном пабе, помимо выпивки, есть ещё неплохая еда.
Дана ощупала свои карманы на наличие бумажника.
— Я угощаю, — сказал рыжий, заметив копошение девушки. Он нежно взял её за предплечье, увлекая за собой.
Они сидели в VIP-зоне этого двухэтажного паба. Большой круглый стол был огорожен полукруглым кожаным диваном с высокой спинкой. Лишь свет от большой белой свечи освещал лица двоих, погружая их в приятный полумрак.
— Хозяйка экономит на электричестве? — Ухмыльнулась Дана, слегка касаясь огня свечи.
— Как по мне, — не отрывая взгляд от этого жеста, начал Фред, — это придаёт особый шарм.
— А Вы романтик, — подметила девушка, — и, как я понимаю, безнадежный.
— Как можно выжить, если не романтизировать свою жизнь? — Рассматривая пляшущие тени на лице Даны, задал вопрос Уизли.
— Да Вы еще и философ, — сверкнули серые глаза.
— Вы видите меня насквозь, — поднял руки вверх Фред в знак полной капитуляции, — позвольте и мне узнать Вас. Всё-таки от Вашего мнения обо мне зависит моя жизнь, — излишне слащаво обратился он к ней.
— Воу, — отодвинулась от него Дана, — полегче. Берегите свою спину.
— Перегнул? — Улыбнулся мужчина, снимая пиджак, — я же говорил, что политика не для меня. Мне далеко до этих лизоблюдов в статусе чиновников.
(Сильные мужские руки потянулись к чёрному галстуку, освобождая тонкую шею от оков.)
— Я хотел перед тобой извиниться, — продолжил Фред, — я должен был позаботиться о том, чтобы тебя пропустили. Признаюсь честно, я настолько переволновался, что ты приедешь на моё выступление, что упустил самое важное, — он взъерошил медные волосы, которые в свете свечи смотрели особенно волшебно, — я забронировал для тебя место в первом ряду….
— Остановись, — перебила его Дана, — к чему все эти оправдания? Как получилось, так получилось. Мы с тобой не влюблённая парочка, чтобы ты так передо мной отчитывался.
(Тонкие белые пальцы зарываются в рыжие локоны, ощутимо оттягивая их на затылке.)
— Я просто хотел извиниться, — подытожил он.
— Всё в порядке, — твердо ответила девушка, — я и сама могла позаботиться о билетах.
— Но это же я тебя пригласил, — нахмурился мужчина.
— От тебя прям веет рыцарским духом, — сверкнули серые глаза, — сразу чувствуется, что ты из прошлого столетия.
(В этом квадратном кабинете всё так же пахнет деревом и виски, но к этому аромату примешивался теперь и её запах.)
— Как жаль, что тебя не так просто прочитать, — подперев подбородок рукой, озвучил вслух свои мысли Фред.
— Ваш заказ, — прервал паузу официант, принеся на подносе дымящиеся блюда.
— Борщ?! — Удивилась Дана, смотря на красный суп с ложкой сметаны в белой тарелке, — и чесночные гренки… Мне кажется, или тут пахнуло стереотипами?
— Просто сегодня вечер славянской кухни, — развел руками Фред, — если не понравится, можешь его вылить.
(Пусть он будет трижды проклят, если скажет, что это не самые сладкие поцелуи, которые он чувствовал на своей коже.)
— Ты же вроде родился во время кризиса, — зачерпывая первую ложку, сказала сероглазая, — по твоему отношению к еде не скажешь, что ты пережил голодное детство.
— Хочу заметить, что я хожу к трем психотерапевтам, — напомнил ей Фред, — проблемы с едой — это было первое, что я решил.
— Интересно узнать, что было вторым? — Отправляю вторую ложку в рот, поинтересовалась Дана.
— Проблемы с гневом, — начал перечислять Уизли, — с концентрацией, приобретение здоровой самооценки, да и так по мелочи.
( Горячее дыхание обжигает её кожу на шее, отчего по влажной спине идут мурашки. Нога с тяжелым ботинком прижата к сильной мужской талии. Большая ладонь крепко стискивает бедра.)
— Довольно неплохая работа над собой, — кивнула сероглазая, — но всё же, её недостаточно, чтобы ты смог почувствовать себя счастливым. Тебя мучают какие-то воспоминания?
— Наша способность рефлексировать подарила нам прогресс, — отвечал ей Фред, — конечно, у каждого из нас есть, о чём вспомнить перед сном.
— Что же ты такое вспоминаешь уже больше семидесяти лет?
— Школу, первую любовь, — спокойно начал Уизли, — ошибки, много ошибок, смерть друзей и близких. Необязательно, чтобы быть несчастным, нужно пережить что-то невообразимо болезненное. Для некоторых достаточно быть перфекционистом до мозга костей.
( Серую радужку почти полностью поглотила чернота зрачка, в этой тьме плясали бесы)
— Насколько же мир в твоих глазах неидеален? — Задала вопрос Дана, но алая капля супа капнула на её белоснежную рубашку прежде, чем она успела донести ложку до своего рта, — Да чтоб тебя…
Фред тут же потянулся к её груди с бумажной салфеткой в руках в тщетной попытке избавиться от пятна.
— Вот на столько, — смотря на большое растёртое пятно, ухмыльнулся рыжий. Улыбка тут же пропала с его губ, когда его взгляд наткнулся на ярко-красные губы девушки.
— Вот настолько, — повторил он, и эти слова буквально коснулись её рта.
***
Ливень барабанил по большим окнам квадратного кабинета, убаюкивая мужчину лежащего на полу. Чья-то тень скрылась за деревянной дверью в тот момент, когда он открыл глаза. На секунду ему показалось, что всё случившееся было сном, но его взгляд падает на разбросанные вещи и на его полуголый вид. В смешанных чувствах он встал на ноги, ища глазами Дану, но девушки уже нет. Лишь её запах и покалывание на его губах напоминало ему о том, что она тут была наяву, а не во сне.
***
Стараясь скрыться от дождя, белокурая блондинка бежала к своему подъезду, но прежде, чем её рука коснулась домофона, чья-то рука закрыла ей доступ к кислороду, затаскивая трепыхающееся тело в тёмный закоулок. Девушка кричала и билась, но неравная борьба прекратилась, когда к горлу приложили нож. Острое лезвие прошлось по коже, разделяя её, из-под металла выступила кровь, стекая по белому платью, пачкая его. Белокурая красавица не пыталась кричать, весь её крик превратился в хрип. Она захлёбывалась в собственной крови, пока убийца надевал на неё серое, мокрое пальто.
