***
— Ты с ума сошёл, — улыбалась пожилая женщина, перебирая в руках листы с ровно напечатанными строками. — Я не позволю, чтобы это прозвучало в стенах моего заведения. Она швырнула записи их автору, и рукописи проскользили вдоль большого полированного стола, разлетаясь по пути в разные стороны. Круглый кабинет был выдержан в том же стиле, что и все заведения «Гриффиндора». Точечный свет, коричнево-бордовые тона и дорогая мебель с мягкой обивкой — всё это создавало атмосферу уюта, но только не для мужчины в чёрном пальто. Он стоял среди всего этого убранства, перебирая аргументы в пользу выступления комика в этом заведении и трансляции всего этого на телевидении. — К чему этот траур? — вопрошала Макгонагалл, сидя в высоком кресле. — Или та мышка из КПЖ вскружила тебе голову? — Мышка? — непонимающе нахмурился Фред, сгребая в охапку свои рукописи. Можно было понять почему Рон называет Дану холодной сукой. При встрече взглядом с серыми глазами можно заключить, что она стерва или Снежная Королева, но мышка? Это сравнение сильно резануло ухо комика, заставляя поморщиться и горько усмехнуться. — Вы наверное что-то путаете… — Ты не смотри, что в уголках глазах у меня появились морщины, они не портят моё зрение, — помешивая маленькой ложкой что-то в чашке, перебила его Макгонагалл. — Я видела, в каких вы объятьях ушли отсюда через черный ход. Юноша, если Вы обесчестили девушку, то имейте смелость признать это. — Я не отрицаю этого, — машинально касаясь груди, заявил Фред. — Но почему именно «мышка»? Дану никто так не называл. — Так вот как её зовут, — улыбнулась женщина, делая маленький глоток душистого чая. — Я позволю тебе выступить, но без зрителей. Только камера и ты, — спустя небольшую паузу, кивнула Макгонагалл. Фред набрал, было, воздух в грудь, чтобы разразиться тирадой несогласия, но поднятая вверх правая ладонь вышибла у него весь запал. — Мой зал — мои условия. На этом всё. Пару минут Фред изучал её лицо, переводя взгляд с аккуратно собранных волос в пучок на тонкие губы, растянутые в загадочной улыбке. — Я согласен на Ваши условия, — сдался Уизли. — Ты точно уверен в своём материале? Без последствий не обойдется, — кинула она в спину уходящего гостя. Фред решительно шагнул за порог, захлопывая дверь за собой. Спускаясь вниз по винтовой лестнице, мужчина нервно бубнил себе что-то под нос. Медные локоны раздражающе маячили перед глазами, и парень нервно заправлял их назад, не прерывая диалог с самим собой ни на секунду. — К чему это ворчание? — послышалось откуда-то со стороны, и рыжая голова машинально повернулась на звук. Молодой парнишка с бледной кожей и абсолютно белыми волосами стоял в дверном проеме. Белизна его волос отражалась в металлической двери подсобки. — Привет, Пивз, — устало махнул Фред. — Ты чего тут забыл? — поправляя белое пальто спросил парень. — Я? Фред огляделся вокруг, и низкие потолки подвального помещение подсказали ему, что он пробубнил как минимум несколько лестничных пролётов вниз. — Похоже, я немного не в форме, — переводя взгляд с винтовой лестницы на собеседника, признался Фред. — Ты стал снова пить таблетки, вот и не заглядываешь ко мне в бар? — Доводя до совершенства свои неестественно белые волосы, ухмылялся парень. — Просто работа затянула, — разглядывая одежду своего собеседника, зачаровано отвечал Фред. Вечно одетый в бордовую форму бара «Гриффиндор» Пивз сейчас стоял перед Уизли в белоснежном облачении. Всё на парне от ботинок до пальто было одного оттенка белого, сливаясь в одно вырвиглазное пятно. — Ты решил сменить стиль? — спросил Уизли, не отрывая взгляда от бармена. — Нет, — осматривая себя ухмыльнулся Пивз. — Это моя форма со второй работы. — Со второй?! — Удивился Фред. — Ну или с третьей, смотря как считать, — пожал плечами парень. — Забавно, что носить форму заставляют только женщины. Другой босс более либерален к моему прикиду. Белоснежный юноша взбежал вверх по лестнице, бросив короткое «бывай». И оставив на цокольном этаже мужчину в чёрном пальто. — Босс? Женщина? — прошептал себе под нос коротко Фред и рванул вверх за неожиданным собеседником. Сырой воздух Лондона окатил Уизли, стоило ему сунуть свой нос на улицу, но бармена в белом словно и не было. Он растаял в позднем осеннем воздухе, оставляя в легких горький привкус отчаяния. «Тебе бы голову полечить», — заворачивая на парковку, озвучил вслух рекомендации Фред. Мужчина улыбнулся самому себе, вспоминая похожие рекомендации от агента КПЖ. Кажется, это было уже настолько давно, что образ холодной сотрудницы в мужской форме и строгим взглядом рассыпался в пыль в его памяти. В ней вырисовывались очертания узких запястий, что вложены в его руки, и только чёрный галстук связывал эти два образа воедино. Иногда он сомневался, существовала ли она вообще? Надо же было так вляпаться в этот кошмар всего за пару ночей. Ему не везло в амурных делах. Неудивительно, что сердце пропустило удар и рухнуло в омут именно этих серых глаз. Как бы облегчилась жизнь, выбери он одну из множества его фанаток. Фред живо представил рядом с собой милую девушку с кукольным лицом и добрым взглядом, но от такой мысли ему захотелось тут же сбежать, она казалась ему неестественной. Мужчина буквально запрыгнул за руль своей машины и с силой захлопнул водительскую дверь, отрезая поток непрошенных мыслей. Стопка рукописей полетела на заднее сиденье с характерным шелестом. Если бы мадам Макгонагалл увидела хотя бы четверть от того материала, что он действительно подготовил, ни за какие деньги не согласилась бы выпустить Фреда на свою площадку. Все эти листы наспех составленного фальшивого сценария выступления сейчас летали по салону автомобиля, который мчался в сумерках Лондона. Фреду ещё так много нужно успеть подготовить до конца этой недели. Давно он не был столь одержим и воодушевлён чем-то. Вся серость последних десятков лет таяла, и сейчас он действительно чувствовал себя на двадцать пять лет. В голубых глазах играл юношеский азарт, а стрелка спидометра неумолимо ползла вверх, ненавязчивого сообщая, что все скоростные лимиты нарушены. А белый Mercedes тем не менее мчал, дерзко входя в повороты. Белая униформа Пивза, нездоровая одержимость Даной, возможные последствия его выступления — все тревожные мысли ушли на второй план. Сейчас Фред выжимал все мощности своего автомобиля на трассе, снова и снова прогонял в голове текст песни still loving you, что играла у него на повторе, куда бы он ни направился. Вот она вновь сидит рядом с ним в машине на пассажирском сиденье. Парадный китель и дикая усталость на лице. Она задумчиво смотрит в окно, не подпуская к себе. Фред поворачивает голову, чтобы сказать, что форма ей к лицу, но рядом с ним никого. Пару секунд он смотрит на пустующее сиденье рядом с ним, руль ведёт в правую сторону и машина повинуется, подрезая следующий автомобиль. Раздается звук клаксона, и Фред выходит из транса, возвращаясь в свою полосу.***
Похожий сигнал от недовольного водителя также вырвал из лап тяжёлого сна Дану. Девушка медленно подняла веки и не сразу поверила своим глазам. Тёмный потолок освещала прямоугольная полоска лунного света, а сырая комната превратилась в хорошо отапливаемую спальню. Девушка перевела взгляд в сторону источника света. Медленно, боясь спугнуть свою удачу, серые глаза вначале выхватили оконную раму, затем легкий тюль, развевающийся на ветру, после веки распахнулись от удивления. Большое распахнутое окно впускало вечерний воздух в тёплое помещение. Дана прикрыла рот ладонью, сдерживая всхлип радости, на глаза навернулись слёзы, и девушка попыталась резко встать с кровати. Голова закружилась, и Дана потеряла равновесие, обратно рухнув на кровать, но эта секундная заминка не остановила её порыв. Она встала на колени, на деревянный пол упала пара капель её слез, и девушка медленно поползла к своей цели. Из левой руки больно дёрнулась иголка, и прозрачная трубка капельницы натянулась, а затем ослабла с окровавленным жалом на конце, а вниз по предплечью медленно потекла тёмная кровь, но Дана будто не заметила этого, продолжив ползти к распахнутому окну. До ушей девушки донёсся характерный звон металла, а в горло что-то врезалось. Дыхание перехватило, и Дана закашлялась, серая ладонь коснулась кожаного ошейника. Из горла вырвался стон отчаяния, и серые глаза заметили натянутую цепь позади себя. — Ты посадил меня на цепь? — задала она риторический вопрос в пустоту. Дана обеими руками вцепилась в холодную сталь, сломанная кисть отдавала тупой болью, отчего девушка поморщилась. Дана рванула цепь на себя, проверяя ту на прочность, но крепления были надёжно вмонтированы в стену позади спинки большой кровати. — Больной ублюдок, — сквозь зубы вырвалось у Даны, и жгучая волна ярости прокатилась по её телу. Она принялась бить металл об деревянный пол, время от времени дёргая его на себя. По всей спальне растеклись звуки ударов и пыхтения, но ничего, кроме царапин на деревянном полу и испарины на лбу, это не дало. В приступе отчаяния девушка вцепилась зубами в звенья цепи, сжимая челюсти до неприятного хруста. Острая боль врезалась в мозг, но Дана не ослабила хватку и лишь сильнее вцепилась в металл. Зубы не выдержали, и бледные дёсна треснули. В горло хлынула кровь. Девушка выплюнула её сгустком вместе с осколками собственных зубов. Трясущиеся пальцы ощупывали причинённый ущерб. Дана заливисто рассмеялась, сжимая в ладони плоды своих трудов и облизывая пустые лунки центральных резцов. Новые не вырастали, и это радовало. Значит, ему не удалось ещё её сломать, и она умрёт своей смертью в его доме и никакие «коновалы» не спасут. Так она провела ночь на полу, периодически стуча цепью и сводя с ума охранников за дверью, а они там были. Дана чувствовала их тяжёлое дыхание и вздохи, когда вновь и вновь замахивалась металлическими звеньями. Утро наступало медленно, словно не желая тревожить темноту новой спальни, солнечный свет завоёвывал новые площади, обнажая следы ночной диверсии. Засохшие кровавые пятна уже успели впитаться в деревянный пол сквозь свежие царапины, оставленные пленницей. Стоило солнцу яркой вспышкой заявить небу о своих правах на этот день, как по ту сторону двери послышались неспешные шаги, и вскоре дверь распахнулась. Дана лишь повернулась лицом в сторону окна, свернувшись клубочком, и лишь ошейник с цепью заметили её телодвижения. Тяжёлые шаги уверенно приближались к Дане, и через пару секунд в её легкие пробрался его запах. Что-то звякнуло, и перед серыми глазами приземлился большой серебряный поднос, на котором красовался приторно-красивый завтрак. Кружка с чем-то и с шапкой из взбитых сливок, идеальная яичница с двумя кусочками бекона, румяный тост с тремя полосками от гриля, и, словно вишенка на торте, маленькая вазочка с бордовой розой в ней. — Не лежи на полу, — мягкий голос врезался в сознание девушки, и сильные руки приподняли её голову. Каштановая голова приземлилась на тёплую ткань брюк, и шершавые пальцы зарылись в сальные волосы. — Помнишь, я однажды так заснул у тебя на руках, — Виктор продолжал поглаживать её волосы, заправляя их за ухо. Дана молчала. — Мы тогда ещё в школе учились, — продолжил он, поглаживая её щеку. Дана продолжала молчать. — У тебя была длинная коса, но даже с ней ты больше походила на мальчишку, чем на девушку, особенно рядом с Наташей. При упоминании подруги, Дана невольно вздрогнула, а в носу неприятно защипало. Перед глазами возник образ девушки с верёвкой на шее и синяками по всему телу. — Может быть, именно из-за неё я не сразу смог разглядеть тебя, — Виктор поправил толстую цепь и придвинул голову девушки поближе к себе. — Прости, что мы с тобой не так часто видимся. У меня много работы, но скоро ты выздоровеешь и снова будешь рядом, совсем как раньше. Шершавая ладонь скользнула под ворот белой пижамы и принялась поглаживать острые, исхудавшие плечи. — Я не хочу больше убивать, — раскалённым ножом разрезал тишину шёпот Даны. — Очень смешная шутка, — в его голосе слышалась улыбка. — Обязательно расскажи её Наташе, думаю она оценит. Прошлое навалилось на плечи девушки, окуная ту в чёрный дёготь, прилипая и залезая под кожу, ползая под ней словно толпа клопов, задевая волокна мышц крюками стыда, заставляя ежиться и прижиматься к единственному объекту тепла. Наташа. Наташа. Наташа. Как она кричала, когда Дана тащила её, совершенно голую, за белоснежные волосы по обжигающе холодному снегу. Она плакала, громко моля сероглазую остановиться, но та лишь смеялась в ответ. Дана помнит хрипы Наташи, когда удавка впилась в кожу, а тело зависло в воздухе. Помнит взгляд подруги, в котором застыли слёзы, когда она испустила последний вздох. Помнит её похороны, слёзы мамы Наташи, что рыдала на плече у Даны, и лёгкость на сердце, когда гроб подруги коснулся дна могилы. Она всё это прекрасно помнит, хотя и пыталась забыть. — Она предала нас, — не узнавая своего голоса, сказала Дана. — Ты права, — продолжая гладить исхудавшее плечо, кивнул Виктор. — Подумать только! Она спала с ментом и сливала ему всё моё грязное бельё, а я хотел на ней жениться. Если бы не ты, то меня уже давно бы расстреляли... Всё верно я говорю? Я правильно пересказываю сказку, что ты мне наплела? Виктор буквально вцепился пальцами в основание шеи Даны, кожаный ошейник врезался в плоть, но девушка даже не дернулась. — Ты жалкий паразит, — холодно продолжил мужчина, продолжая сдавливать горло сероглазой. — Я ненавижу тебя так же сильно, как и люблю. Я до мелочей помню тот день, когда ты меня подсадила на своё тепло, на свой взгляд, на своё одобрение, а затем просто исчезла. Бросила меня, оставив наедине с моими демонами. Ты обещала всегда быть рядом, быть моей. Ты убила мою первую любовь, врала мне, заняла все мои мысли и исчезла. Всё это время я жил в аду. Мне так хочется закопать тебя заживо, но проблема в том, что я лягу туда вместе с тобой. Виктор продолжал тяжело дышать, но рука с шеи Даны исчезла. Девушка отпрянула от его колена и села рядом, боясь взглянуть в сторону собеседника. — Я просто хочу домой, — еле слышно произнесла девушка. Всё её тело застыло, и лишь серые глаза метались по спальне, пока губы и голос набирались сил. — Ты убил их всех. Моих друзей, мою родню, одного за одним. Прямо на моих глазах. Какую цену я должна тебе заплатить, чтобы ты наконец оставил меня? Она помедлила. — Да! Я убила её, но она была и моей подругой. Наташа не любила тебя. Никогда не любила. Наташа не спала с ментом, но она с удовольствием запрыгивала в койку к твоим шестёркам. Я оказала ей большую услугу, вытащив её за лохмы из постели твоего барыги и вздёрнув во дворе, если бы до неё добрался ты, смерть была бы для неё благословением. Дана отодвинулась от своего собеседника и, наконец, взглянула в лицо Крама. — Ты имел неосторожность влюбиться, а это самые надёжные оковы, — спокойным тоном продолжила она. — Но твоими стараниями я уже давно свободна от своей любви к тебе. Та глупая и наивная девчонка, что везде таскалась за тобой хвостиком и сама была готова сесть на цепь гораздо короче этой... Дана сделала еще два шага назад и протянула короткий металлический отрезок Виктору. — Ты убил её, — озвучила горькую правду она. — А скоро умру и я, — улыбнулась девушка. — И ты снова останешься наедине со своими бесами. Дана улыбнулась широко, облизывая треснутую десну, хвастаясь проделанной работой. Поднос с едой полетел в её сторону, и деревянная дверь с грохотом захлопнулась. Вслед Виктору раздался раскатистый смех. Отражаясь от высоких потолков, он преследовал мужчину до самого кабинета, и лишь новый хлопок деревянных дверей остановил этот кошмар. Вытянутая комната с таким же вытянутым столом встретила Виктора в солнечных лучах утра, успокаивая его бешено бьющееся сердце. В голове закипал гнев, а кулаки чесались. Хотелось что-то разбить, сломать, уничтожить, растоптать, взорвать. И тут в голове что-то щелкнуло. Спокойно усевшись в кресло, он зажал кнопку вызова на стационарном телефоне, и в динамике тут же раздался приятный женский голос. — Да, Мистер Крам. — Вызовите Малфоя, — холодно приказал тот. — И что у нас с ПОЖ? Белла звонила? — Нет, — коротко ответила девушка. — Замечательно, — расплылся Виктор в улыбке, — тогда передай Пивзу, что я жду его в кабинете. — Это невозможно. У него сегодня выходной, — будто не веря собственным словам, сказала девушка. — Что? — непонимающе нахмурился Виктор. — У него выходной, — повторила она. — К Вам приехал Игорь Каркаров, — тут же добавил женский голос. — Скажите, что я его жду в своём кабинете, — рявкнул Виктор и отпустил чёрную кнопку. «С каких пор в Мафии существуют выходные?» — задался вопросом он, поправляя полы бордового пиджака. Хоть он и был тут «начальником», но к Игорю Каркарову Виктор испытывал беззаветную преданность и чувствовал отеческую опору в пожилом мужчине. Игорь был его правой рукой и лучшим другом в чужом краю. Именно Каркаров помог ему стать тем, кем он сейчас является. Главой русско-английского наркотрафика и славянским отцом всех русскоговорящих братков и шлюх. Солидный титул, вот только не под его плечи. Корона жала, а звёзды на его погонах грозились спалить Виктора дотла. Вернись он на семьдесят лет назад, избрал бы для себя иной путь. Но от самокопания его отвлёк стук каблуков в коридоре, и мужчина машинально вскочил с кресла, по-армейски вытягиваясь по струнке. — Доброе утро, мой хороший. Двери распахнулись, и в кабинет вошёл мужчина в ярко-малиновом пиджаке. На каждом его пальце красовался перстень, а все зубы блестели золотом и вписывались в образ барона. Наполовину поседевшие волосы лёгкой волной спадали на широкие плечи, а морщины в уголках глаз придавали его взгляду благонадёжности. Игорь по-хозяйски двинулся на встречу к Виктору, распахивая руки для объятий. Подражая доброжелательности гостя, Крам также пошёл с объятиями к нему на встречу. — Я думал, раньше Нового Года ты меня не позовешь, — улыбнулся пожилой мужчина, присаживаясь на кресло Виктора. — Всё-таки обживаешь семейное гнездышко со своей возлюбленной. Кстати, как она? — Сидит на цепи, — безэмоционально ответил Крам. — Я знал, что ты ревнивец, но чтобы настолько. Игорь достал сигару из верхнего ящика стола и, обрезав кончик, задымил. — Они сломали её, — жаловался Виктор, словно ребёнок на игрушку. — А я тебе говорил, что проще было бы её выкрасть с улицы, — довольно улыбнулся Игорь. — Ты доверил сосункам мужскую работу, — тыкнул он пальцем в молодое лицо Крама. Ломать волю не так уж и просто. Зная Диану — это сделать в два раза сложнее, так что теперь не плачься, а работай. — Но… — Цыц, — перебил возмущения Виктора Игорь. — Поставь в её комнату телик, пускай знает, что никто её не ищет, и намекни между делом, что её друзья у тебя на мушке. — Она не поверит, если я её припугну, — фыркнул Крам. — Дурья твоя башка, — по-отечески, ткнув указательным пальцем ему в лоб, продолжил Каркаров. — Свои слова нужно подкреплять действиями, как в любви, так и в угрозах. Натрави своих ребят на её очкастого начальника. Разбей ему морду, ну и очки за одно. Думаю она оценит перепачканный в крови презент. Виктор сжал кулак, вспомнив физиономию капитана КПЖ, но стоит отдать тому должное. Не пристрели Гарри тогда того чиновника, Краму не удалось бы так быстро найти Дану. Характерный, художественный способ уродования тела и слишком похожая сотрудница отдела КПЖ заставили сердце Виктора страдать аритмией, пока он не убедился в правдивости своих предположений. Словами не описать весь шок и восторг, что он ощутил в тот момент, когда увидел в новостях знакомый взгляд стальных глаз. — Что ты задумал? — вырывая Виктора из котла мыслей, спросил Игорь. — Просто задумался, — встряхнул обритой головой Крам. — Я не про это, — отмахнулся Каркаров. — Наша прибыль упала, а количество товара на складе только сокращается. Вот я тебя и спрашиваю, что ты задумал? До Новогодних праздников рукой подать, а ты товар толкаешь за гроши. — Просто решил скрасить людям серые будни, — улыбнулся Виктор. — Расскажешь эти сказки Северусу, — смёл улыбку с лица Крама Игорь. — Мы стали доставлять неудобства нашим товарищам из наркоконтроля. Нужно объясниться, не стоит ссориться с друзьями из правительства. Так что давай заканчивай свои детские шалости. На следующей неделе у тебя встреча с Северусом Снейпом, будь дружелюбен. Каркаров встал с кресла и, не выпуская сигару из морщинистых пальцев, по-отечески сжал плечо Виктора, сверкнув золотой улыбкой. — Не шали, — погрозил ему Игорь, после чего удалился. Только когда до ушей Крама донёсся звук закрывающихся дверей, он наконец вздохнул полной грудью. — Боже, — падая в нагретое чужим теплом кресло, обратился в пустоту Виктор. — Кого я собираюсь собрать по кускам? Но единственный человек, который мог ответить ему на этот вопрос, сидел в гостевой спальне, прикованный как деревенская собака. Двери этой комнаты открылись вновь, спустя несколько часов, после посещения Крама. Дана лежала в своей кровати, спокойно наблюдая за своим лечащим врачом. — Твоя преданность пациентам просто поразительна, — улыбалась девушка своей беззубой улыбкой. — Навещать меня даже в плену наркоторговца, — продолжала она, наблюдая за отточенными движениями врача. — Твоими стараниями я так и на поправку пойду. — Не думаю, — ели слышно произнёс Драко. — Ты прав, — согласилась с ним девушка, когда особенно болючий укол вошёл ей под кожу. — Я настолько счастлива, что ты мой врач и друг, что старею на глазах. Дана провела по сальным волосам, и в серой ладони остался приличный локон каштановых волос. — Видишь? — довольно протянула она руку, но улыбка исчезла с лица, стоило ей поднять взгляд на своего собеседника. Драко стоял в метре от неё, сжимая ручку револьвера. Трясущееся дуло было направлено прямо Дане в лоб. Только сейчас девушка заметила глубокие впадины под голубыми глазами своего лечащего врача и измятый белый халат. Весь его внешний вид будто поблёк и выцвел. Ничего не сказав, Дана вскочила с кровати и в одном прыжке приземлилась рядом с Драко. Цепь противно звякнула, а покрытый испариной лоб упёрся в металлический стержень револьвера. Волосы-сосульки скрыли её лицо, но Малфой готов был поклясться, что она улыбается. — Для чего ты ему? — сдавленным голосом спросил врач. — Просто сделай это, — шёпотом попросила девушка. — Что вас связывает? Кто ты такая? — продолжал сыпать вопросами Малфой. — Ну и что ты сделаешь, если я не отвечу? — сверкнули из-подо лба серые глаза. — Убьёшь меня? — Вылечу, — в тоне Драко сверкнула холодная ненависть. В спальне повисла гнетущая тишина. Вдалеке за окном шумел город. — Драко, — обратилась к нему Дана. — Взгляни на меня, — она выпрямилась во весь рост и сделала шаг назад. — Разве можно выглядеть ещё более убого? Голубые глаза врача скользнули по перепачканной в крови пижаме и загипсованной руке, затем по сальным волосам и остановились на исхудавшем лице девушки. Казалось, будто она постарела на десятки лет за эти пару месяцев. Каштановые волосы заметно поредели, овал лица поплыл под отёками, на шее, скованной ошейником, появились морщины, а крепкая спина едва могла держать вертикальное положение, из-за чего Дана сильно сутулилась, а от прежней армейской осанки не осталось и следа. — Неужели ты хочешь услышать исповедь наркоманки? По мне и так всё видно. Оставь мне напоследок право сохранить хотя бы каплю достоинства. — Для чего ты ему? — снова повторил свой вопрос Драко. — Я живое воспоминание из его прошлого, а он любит свои детские игрушки. — Что ты несёшь? — раздражённо фыркнул врач, но как только с его губ сорвалось последнее слово, Дана вцепилась в руку мужчины, и от неожиданности револьвер выпал. Мгновение, и вот Драко лежит на полу, а Дана суёт дуло пистолета себе в рот. Почва уходит у неё из-под ног, раздаётся хлопок, и острая боль озаряет сознание, сжигая своей вспышкой всё вокруг. Она кричит, кричит почти так же громко, как Наташа, и дрожащие пальцы тянутся к лицу. Кажется ,её рот открыт, а горло полно крови, холодные пальцы касаются левой щеки, и, не чувствуя под собой кожи, проваливаются прямо в рот, касаясь обожжённого языка. «Наверное, это очень больно», — успела промелькнуть мысль, прежде чем сознание покинуло Дану.