***
Утреннее солнце медленно окрашивало тёмно-синее небо в рыжие цвета. Дана стояла босиком на холодном полу, и от этого холода сводило стопы. Отопление почти не работало в этой части дома, и с приходом зимы в её спальне поселился сырой, липкий холод. Драко бережно снимал повязку с лица своей пациентки. Руки то и дело его подводили, а пальцы дрожали, нервно задевая едва затянувшуюся рану. На левой щеке сероглазой красовалась алая лилия, что медленно затягивалась, превращаясь в шрам. — Прости, — еле слышно прошептала Дана, смотря перед собой. Они были одни в спальне, чудовища в красной форме стояли за дверью, и это единение сковывало бывших коллег по цеху сильнее, чем цепь на шее у девушки, что сейчас замерла у изножья кровати. — Что? — будто не веря, что Дана с ним разговаривает, переспросил Малфой. — Скажи ему, что я еще не здорова, — продолжала шептать Дана, не поднимая глаз на блондина. — Соври. Расскажи про приступы психоза. Сделай всё, чтобы он поверил, что я нуждаюсь в тебе, — Она сглотнула. — Он самый настоящий кошмар, об этом зле я тебе рассказывала на сеансах. — Что ты имеешь в виду? — мозг врача категорически отказывался включаться, и все мольбы летели мимо. — Он убьёт тебя, — серые глаза взметнулись вверх, и Драко увидел в них слезы. Девушка вцепилась в его руку. — Пожалуйста, — просила она. — Протяни ещё немного. Как только он приедет ко мне, я убью его, и ты сможешь бежать. Но не успела она отнять руки от доктора, как в её спальню ворвался Виктор с дружелюбной ухмылкой на лице. Тяжёлые ботинки скользили по паркету, и Дана удивилась, как она его не услышала раньше, сейчас этот топот каблуков буквально оглушал её. — Как она? — Обратился Крам к Малфою, игнорируя сероглазую. — Регенерация идёт полным ходом, — отчитывался Драко, отходя подальше от девушки. В бледные щёки вцепились шершавые пальцы Крама. Чёрные глаза мужчины придирчиво рассматривали новое украшение на лице девушки. — Этот ужас исчезнет? — спросил он, отдёргивая руку от лица Даны. — Думаю, нет, — ответил блондин. — Рана была рваной и слишком глубокой, да и я не хирург… — Но тебе хватило мозгов, чтобы притащить сюда пистолет, — перебил его Виктор. Дана вцепилась в бордовый рукав пиджака, погружая в ткань искусанные ногти, не смея поднять глаз на Крама. Повисла напряжённая тишина. Она слышала гул крови Виктора, гонимой бешено бьющимся сердцем. Её глаза были прикованы к своим ногам, а ноги сводило от холода всё сильнее — ночная рубаха любезно приглашала сырой воздух бродить по телу сероглазой. Лишь шрам горел, поцелуй свинцовой пули почти обугливал кожу. Виктор попытался вырвать руку, но Дана лишь крепче вцепилась в него, практически повисая на нём. — Похоже у тебя много покровителей, доктор, — улыбнулся Крам, косясь на каштановую голову. — Сегодня за вами приедут, — спокойно продолжал мужчина. — Надеюсь, вы удовлетворены нашим гостеприимством, но прежде чем ты покинешь этот дом, у меня для тебя есть сюрприз. Виктор вырвал руку из захвата Даны и как ни в чём не бывало протянул её Драко. — Пойдём, мой дорогой друг, пойдём. Блондин пару секунд колебался, но вот он сделал первый неуверенный шаг навстречу протянутой руке, затем второй, и Малфой упал. Упал в темноту, из которой ему не выбраться уже никогда.***
Вечером того же дня к дому, где последние пару месяцев пробыла сероглазая, приближался кортеж из чёрных автомобилей с тонированными стёклами. Стук каблуков разносился по поместью. Беллатриса выстукивала своё недовольство и раздражение, шагая по таким знакомым коридорам поместья её сестры. Вслед за ней, словно тень, бесшумно передвигалась парочка великанов в белоснежных пиджаках. Их хозяйка злобно поправляла свой бюст, что был стиснут белым кожзамом, и спускала с плеч меховое манто, губы у неё горели красным цветом страсти, а глаза с соблазнительным прищуром были обрамлены густыми ресницами. Она шла не на поклон, она шла соблазнять, подчинять, уничтожать. И каково же было её удивление, когда, ворвавшись в кабинет к главе Русской мафии, Беллатриса обнаружила там Дану, держащую под руку Виктора. Девушка была одета в бордовое платье с высоким воротом, соответствующее цветовой гамме своего спутника. Обменявшись любезностями, каждый занял своё место. Беллатриса села в конце стола, за ней, словно статуи-гаргулии, встали её спутники, Виктор занял почётное место на кожаном кресле, и лишь Дана стояла молча у стены. — Я думала, русские парни имеют хоть какие-то нормы приличия, но, видимо, поднимать руку на даму нормально в вашей культуре, — она покосилась в сторону Даны. С последней их встречи сероглазая приобрела безобразный шрам на всю левую щеку. Чёрные глаза бегали по лицу Даны из любопытства узнать, почему та еще жива, но ничего, кроме полнейшего безразличия, она не находила. — Если бы это было так, то в Вашем организме резко подскочил бы уровень свинца, — усмехнулся Виктор, принимая удар чёрных глаз на себя. — А так пострадало лишь ваше имущество. Я уверен, вы быстро отстроите обратно своё здание, и оно будет ещё помпезнее прежнего. Беллатриса заливисто рассмеялась. Её смех резал слух, больше походя на визг. Она хохотала неприлично долго, делая лишь мелкие паузы для забора воздуха в лёгкие, а её черные глаза метались между лицами Виктора и девушки у стены. — Мне всегда смешно, когда русские Иваны играют в королей, — вытирая слёзы белоснежной перчаткой, продолжила Беллатриса. — Возвращайся в свой колхоз доить коров. Не забывай, кто король положения в этой стране и на кого ты посмел замахнуться. Не боишься, что отдача тебя уничтожит? — Вы правы, — улыбнулся Виктор, разглядывая свои шершавые ладони. Будто из воздуха, рядом с охраной Беллатрисы выросла целая алая армия, и мужчины в белых костюмах рухнули замертво к ногам женщины, не издав ни звука. Из этой же алой толпы вывели связанного Драко со сломанным носом. Он не смотрел на тётушку, он вообще никуда не смотрел. Его глаза будто покрылись мутной плёнкой, зрачки не двигались, казалось, в них угасла сама жизнь. — Мы не умеем вести себя как короли. Мы их убиваем. Улыбка с красных губ тут же стёрлась. Виктор по-хозяйски развалился на кожаном кресле и тремя ударами ладонью об стол пригласил Дану присоединиться к нему. Не поведя и бровью девушка двинулась на сигнал, продолжая смотреть на Драко, надеясь увидеть в них хоть какое-то движение, но в когда-то голубых глазах не было ничего, кроме серой пелены, и девушка проглотила жёсткий ком в горле. — Мы не бьём наших женщин, — как ни в чем не бывало продолжал Крам. Девушка подала ему свою бледную кисть и Крам мазнул по ней губами. — Мы их боготворим, а Вы осквернили моего Бога. Мужчина покосился в сторону ослепшего Драко и хищно ухмыльнулся. — Я и подумать не могла, что какую-то шавку из КПЖ и тебя может связывать что-то, кроме ненависти, — Беллатриса закипела от гнева, когда осознание свалилось на неё, словно снег на голову. Драко, её племянник, сын её родной сестры, оказался втянут в политические игрища и превратился в разменную монету. Теперь он стоял перед ней словно брошенный, новорождённый котёнок. — А нас кроме неё ничего и не связывает, — пожирая взглядом профиль сероглазой, отвечал Крам. Он ожидал увидеть в глазах Даны, хоть что-то: страх, печаль, боль, ненависть, вину. Так и хотелось сказать: «Смотри! Смотри, до чего доводит твоё непослушание. Это твоя вина!». Но девушка мастерски играла роль глыбы льда, стоя рядом с ним, и это бесило ещё больше. — От вас требовалась так немного, но вы умудрились обосраться, — злобно выдал Виктор. — Мы хотели сделать как лучше. Вы запросили её голову в обмен на сохранение наших с вами дружеских отношений, — вернула ему дама в белом. — Мы не курьерская служба, чтобы доставлять товар. — А мы никаких договоров о перемирии не подписывали, — не отводя глаз от Даны, продолжал вести диалог Виктор. — Вы ужасно подбираете персонал. Ваши чиновники не умеют работать с уважаемыми людьми, а правоохранительные органы отбились от рук. Вы не хозяева положения, а всего лишь пешки. Народ в бешенстве, не хватает лишь искры, и всё рванет, и тогда уже под нож пойдёт не здание, а ваше правление. Неужели вы хотите, чтобы улицы Лондона превратились в пепелище? — Я правильно понимаю, что вы не хотите сохранять с нами добрососедские отношения? — поправляя манто на оголённых плечах, задала вопрос Беллатриса. — Мы готовы выдвинуть требования, — он наконец оторвался от созерцания своей спутницы. — Вы прибрали к своим руками пару близких нам людей, их свобода и полная неприкосновенность будет являться отличным началом нашей дружбы. На мгновение в чёрных глазах вспыхнул недобрый огонёк, но женщина тут же опустила взгляд, оголяя свои жёлтые зубы в торжествующем оскале. — Я могу здесь курить? — Не дождавшись ответа, она задымила, выпуская сигаретный дым сквозь ноздри. Её не смущали трупы у её ног, так что она кокетливо закинула ногу на на ногу, открывая свои бёдра через глубокий разрез платья. — Дайте угадаю, — мурлыкнула она, кокетливо поправляя свой бюст. — Вам нужны Поттер и тот шут Уизли? Интересно. — Вы как всегда проницательны, — держа лицо, ответил Виктор. — А вы вернёте мне моего племянника, который по вашей милости стал инвалидом? — чёрные глаза смотрели с прищуром сквозь дым. — А, Вы про это, — мужчина в бордовом ткнул пальцем в блондина, лениво окинув его взглядом. — Я уверен, что ваши специалисты найдут способ запустить регенерацию глаз, и наш светоч психологии вновь прозреет. — А что насчет неё? — Беллатриса ткнула рыжим огоньком сигареты в сторону Даны. — Что Вы имеете ввиду? — Виктор даже бровью не повёл в сторону девушки, будто всё это время он ожидал этого вопроса. — Получается ты нас обманул и сейчас нам угрожаешь. Ты играешь нечестно. — А чего Вы хотели, затевая шахматную партию с бандитами? Беллатриса продолжала смотреть на них, медленно превращая сигарету в пепел. — А ты не так проста, — обратилась женщина в белом к Дане. — Угомони своих мужиков. Уизли не затыкаясь твердит о тебе журналистам. Это изрядно утомляет. Она встала со своего места и перешагнула через тела своих, уже бывших, охранников, будто они были лишь складками на ковре, а не людьми. — Пойдём, Драко, — заботливой рукой, Беллатриса коснулась его плеча, и парень в белом халате вздрогнул. — Я отведу тебя домой. Своеобразная пара покинула кабинет, оставив позади кожаное кресло и его хозяина.***
— Кто он? — Виктор силой толкнул девушку в её спальню. Дана еле держалась на ногах. Истерика душила её изнутри, перед глазами стоял слепой Драко, а голос в голове кричал: «это твоя вина». Казалось, ещё немного, и сероглазая окончательно сломается. — Ты говорила, что он твой друг. — Так и есть, — её голос дрожал, а в уголках глаз скопились слезы. — И много у тебя таких друзей? — Достаточно. — Смотри на меня, — на пол спальни полетела прикроватная лампа. На Крама взглянули пропитанные тоской и обидой серые глаза. — Прикрой эту мерзость, — скривился мужчина, указывая на шрам. Девушка послушно приложила ладонь к щеке, мимоходом утирая хлынувшие слезы. — Ты его любишь? — спросил он. Его грудь быстро ходила туда-сюда, создавая впечатление, что она вот-вот лопнет, переполненная гневом. — А ты меня? Этот вопрос выбил из лёгких мужчины всю решимость. — Можешь не отвечать. Я знаю, что не любишь, да и теперь разве это важно? Я тут, и я буду здесь, пока ты не прикажешь мне уйти. Всё как в старые добрые. — Нет! Виктор замахнулся, готовясь ударом приложить ладонь на раздражающий его шрам, но Дана даже не дёрнулась, не попыталась защитить себя, она продолжала пожирать его взглядом всё понимающих серых глаз. — Ну же! Дай мне ещё один повод тебя ненавидеть! — Гнев высушил её слезы. Послышался звук битого стекла, и спальня тут же наполнилась морозным воздухом с улицы. Мужчина в бордовом пиджаке стоял возле осколков оконной рамы, заворожённо смотря на руку, по которой наперегонки бежали ручейки свежей крови. — Не бей стёкла, — сероглазая рванула на себя простынь с постели и одним движением отделила от неё лоскут ткани. — Они старше тебя, — Дана принялась перевязывать раненую руку. Околдованный таким поведением Крам не смел пошевелиться или отнять у девушки свою конечность, так что молча наблюдал за происходящим. — Дай угадаю, что творится у тебя в голове. Ты думаешь, что ты хороший. Тебе больно. Тебе плохо. Ты один из нас двоих по настоящему страдаешь. Тебе не нравится мой шрам, и я знаю, что не нравится цвет моих волос и глаз. Тебя бесит мой голос, мой профиль, мой запах. — Проговаривала сероглазая, мотая на кисть Виктора лоскут белоснежной простыни. Ткань быстро покрывалась алыми цветами. — А я ведь когда-то боготворила тебя. Я ждала тебя. Ждала с того момента, как покинула Россию, и это ожидание сводило меня с ума. Бывало, в приступе паники я прокусывала себе язык, раздирала лицо в кровь и вырывала ногти зубами. Я знала, что когда-нибудь ты заберёшь меня. И вот ты здесь, и, наверное, мне стоило сойти с ума от страха, но в этом кругу ада не ты главный изувер. Дана закончила с перевязкой и прислонила раненую руку к своему шраму на щеке. Крам попытался отдёрнуть кисть, но изувеченные пальцы мёртвой хваткой вцепились в его кровоточащую рану, и чёрные глаза встретили стальной взгляд девушки. Один его рывок на себя, и вот он вгрызается в её губы, кусая их до крови, бьётся её передние зубы, пуская слюни, пропитывая её собой. Всем своим естеством буквально крича: «Ты моя! Я могу делать это с тобой! Никто кроме меня!» Не разрывая это подобие поцелуя, Крам открыл глаза и встретил полное безразличие в серой бездне её глаз. — Твои глаза морозят кости, — выпустив Дану из своей львиной хватки, признался Виктор. — Наслаждайся, у нас с тобой впереди целая вечность, — улыбнулась девушка, вытирая рукавом платья свои кровоточащие губы, и комнату озарила её улыбка. Будто разгадав вселенский заговор, она сделала шаг ему навстречу, но Виктор даже не шелохнулся. Дана склонила голову на бок на собачий манер, и её серые глаза забегали по новому лицу, что для неё открылось на мгновение. Сероглазая ласково протянула к нему руку и попыталась прикоснуться к его лицу, но Крам отпрянул от неё, как от прокажённой. — Ты боишься? — Еле слышно произнесла Дана. Большие чёрные глаза уставились на неё в немом ожидании. Будто олень, зачарованный светом фар несущегося на него грузовика, мужчина замер, обернувшись в напряженную статую. Холодные пальцы обожгли его щетинистую щеку, и грузовик превратил в фарш чудо леса с рогами. — Мне еще рано умирать, — силой перехватив её кисть, обдал он лицо девушки горячим воздухом. Дана тянет свободную руку для объятий, но эти руки смертельно холодны. Эти руки он когда-то целовал в приступе страсти, одиночества и тоски, и этими же руками была убита его любовь. Виктора обуревал шторм его собственных мыслей, пока его кожу обжигали пальцы Даны, сводя его с ума от страха и ненависти. Так продолжалось недолго, пока Крам не отшвырнул Дану подальше от себя, тяжело дыша. — Я никогда тебя не любил, — выпалил мужчина, обходя девушку и держа дистанцию в перу метров, медленно приближаясь к выходу. — До конца декабря я не хочу тебя видеть. Постарайся не попадаться мне на глаза, — он ушёл, громко хлопнув дверью. — До конца декабря… — повторила сероглазая сидя на холодном полу, обнимая себя за ноги. — А какое сегодня число? Этот вопрос рассыпался по комнате. Через разбитую раму тихо падал снег на паркет.***
Календарь офиса КПЖ показывал двадцатое декабря, когда в кабинет, заваленный бумагами и с пятном кофе на стене, вернулся Гарри. Он замер в проходе, не решаясь сесть за свой рабочий стол. Неизвестно, сколько он так простоял, если бы не дружеский толчок Рона в спину. — С возвращением, — рыжий приобнял друга за плечо, мимоходом наводя на голове брюнета беспорядок. — Я тут немного похозяйничал. Рон буквально впихнул Гарри за рабочий стол, и на горизонтальную поверхность полетели жёлтые папки. — Пока ты отдыхал в своём санатории, я тут вкалывал до седьмого пота, — Уизли со знанием дела открыл одну из множества папок и кинул её под нос капитану. — Это скриншоты с камеры видеонаблюдения одного круглосуточного магазинчика, который находится в квартале от офиса ПОЖ. Видео мы изъяли и сделали копии, что весьма удачно, ведь через пару дней после твоего ареста в тот магазин наведались некие люди в розовой форме и прихватили с собой всю электронику, включая кассовый аппарат. Перед зелёными глазами показалось чёрно-белое фото машины без номеров. — Прежде чем делать какие-то выводы, взгляни на это, — новая раскрытая папка шлёпнулась на стол. Снова чёрно-белое фото, но на этот раз Поттер узнал парадный вход офиса КПЖ и Дану в парадной форме старшего адъютанта. Возле девушки припаркован чёрный грузовик, а около него стоят пару парней в белом. Гарри перелистнул страницу. На следующем снимке Дана бьёт одного из мужчин в нос, пока другой пытается стряхнуть что-то с лица. Ещё один разворот, и вот уже девушку в бессознательном состоянии волокут в чёрный автомобиль. На последнем снимке за чёрным грузовиком следует знакомая квадратная машина без номеров. — Но и это еще не всё, — довольно проговорил Рон, и к капитану КПЖ полетела третья папка. На её развороте красовалась машина ярко-красного цвета в свете ночных фонарей в до боли знакомом переулке, но где именно он видел эти здания Гарри не мог вспомнить. — Это фото было сделано в вечер убийства Ханны Аббот. Буквально через дом находится частный детский сад, и одна из их камер засняла эту машину. Осознание всего происходящего медленно сваливалось на плечи брюнета. В попытке спрятаться от навалившейся на него информации Гарри зарылся трясущимися пальцами в торчащие во все стороны волосы. — Ты был прав, Гарри, — в кабинет буквально влетела Гермиона. Новая форма адвоката была ей очень к лицу. Золотой костюм тройка — юбка-карандаш и укороченный пиджак с жилеткой на голое тело — подчеркивал медный блеск в её каштановых кудрях. — Привет, Рон, — бегло поздоровалась она с Уизли и в два шага приблизилась к столу Поттера, протягивая похожий скриншот, что уже мелькал перед зелеными глазами сегодня. — Гелендваген без номеров был припаркован в квартале от Пожирателей в ночь теракта. Пришлось привлечь полицию, чтобы изъять технику без лишних вопросов, но как ни странно с департаментом правозащиты они работают более охотно, чем с нами. — Так это твоими стараниями бедный Боб остался без работы! — Возмутился Рон. — О чём ты? Кто это? — Нахмурила брови Грейнджер. — Хозяин магазина, которого ты обокрала, — объяснил Уизли. — Ты зачем кассовый аппарат вынесла? — Он отказывался предоставить мне доступ к камерам наблюдения. Пришлось составить акт об изъятии всей аппаратуры разом. — Не умеешь ты с людьми работать, Грейнджер, — по-отечески сказал Рон, но дальнейшие его тирады перебил влетевший в кабинет Фред. — Я так и знал, что найду всех вас здесь, — холодно выдал он и вновь скрылся за стеной кабинета. — Хорошо, что я дверь так и не поставил на место, — пробубнил Поттер. В его кабинет под руку вошли двое. Всё тот же Фред в бежевом пальто, а вместе с ним шёл Малфой, облаченный во всё черное. На глазах его покоились непроницаемые для света дня очки, а в руках он крепко сжимал белую трость и наощупь приближался к ребятам, что столпились вокруг Гарри. — Драко, — робко позвала его Гермиона, но блондин даже не шелохнулся. Он остановился в метре от стола вместе с Фредом и опёрся на белую трость, выпустив бежевый рукав пальто Уизли из рук. — Он пришёл ко мне три дня назад, — привлекая всеобщее внимание к себе, начал рассказ Фред. — Буквально на следующий день после того, как меня выпустили из-под ареста, он позвонил в мою дверь. С моей домработницей чуть не случился припадок. — Что произошло? — предчувствие чего-то непоправимо страшного охватило Грейнджер. — Я думаю, тебе стоит самому об это рассказать, — обратился Фред к Малфою, и тот коротко кивнул. Его скрипучие кожаные перчатки нашли оправу очков, чуть опустили её на переносице, и перед его глазами ничего не изменилось. Всё та же темнота, но другие увидели то, что ему больше не дано увидеть. Мутные, будто под плёнкой, зрачки и обожжённая кожа вокруг глаз, девственно розовая и неровная. Он потерял зрение и о реакции окружающих ему поведали лишь звуки. Кажется, Гермиона плакала. То, что она тут, он точно знал. Запах её волос и духов сразу откликнулся в сердце чем-то знакомым. В комнате также был младший Уизли, от него всегда несёт сигаретами и дешёвым гелем для душа. И Поттер. До ушей Малфоя доносилось тяжёлое сопение очкарика и лёгкий запах снотворного, которое он ему когда прописывал. — Давно мы не виделись в полном составе, — прервал неловкое молчание Рон, но тут же осёкся. — Кто это с тобой сделал? — дрожащим голосом спросила Грейнджер. — Думаю, Поттер с радостью вам расскажет, — голос Драко звучал натянуто вежливо. — О чём он говорит? Гарри! — Гермиона была на грани истерики. Рон пересёк комнату и попытался обнять девушку, но та отмахнулась от его рук, злобно крича. — О чём он говорит? — Всё началось очень давно! — не выдержал Поттер. — Дана. Её личное дело попало ко мне на стол. База данных выдавала ошибку. Печати не читались, и я сделал запрос в посольство России на новую копию, но оттуда мне пришёл ответ, что никакой Даны не существует и что мне стоит перестать донимать их глупыми розыгрышами. Как выяснилось, фамилия Яга не финская, как нам рассказывала Дана, а имя сказочного славянского персонажа. — Баба Яга, — хлопнул себя по лбу Фред. — А я всё голову ломал, что мне это напоминает. — А ты откуда знаешь? — Подозрительно нахмурился Рон. — Книжки читаю, — огрызнулся старший. — По тебе и не скажешь, — пробубнил младший. — И с кем же мы работали столько лет? — Озвучила мучивший всех вопрос Гермиона. Она всё еще продолжала тихо плакать, вытирая ладонями дорожки слёз. — В России её знают как Чёрную Ласточку, — отвечал Гарри. — Порождение Советской военной машины. Превосходный снайпер и вечный солдат, которого уволили с позором, лишив всех наград и воинского звания. — Что она сделала? — Нервно спросил Рон. — Это был жаркий Афганистан, — вместо Поттера ответил Малфой, крепко сжимая трость. — Её подразделение вывозило из-под обстрела главу Республики Афганистан. Их вытравливали огнём и пулями из этих адских ущелий, и Диана Фёдоровна, а именно такое имя ей дали при рождении, перерезала представителю официальной власти горло и подвесила его труп. Выкинув своеобразный белый флаг, она вывела своих подчиненных из-под обстрела. — Но какое это имеет отношение ко всему этому? — Грейнджер обратила взор заплаканных глаз на Гарри. — Что сейчас происходит? — Виктор Крам, — коротко ответил брюнет. — Что? — Воскликнул младший Уизли. — Причем тут он? Это же бизнесмен. — Это лишь одна из сторон его личностей, — ухмыльнулся Драко. — В своё время его подозревали в организации бандитской группировки «Тайга», в которой наша Диана Фёдоровна занимала не самые последние позиции. — Может, тогда ты все расскажешь? — ядовито прыснул Поттер. — Что именно ты хочешь услышать? Может, мне стоит рассказать, что именно ты убил того чиновника, а Дана спрятала его труп. Или что ты всё это время знал, кто причастен к убийству Ханны и где всё это время была Дана. — Нет! — Сорвался Гарри, вскакивая со своего места. — Я не просил мне помогать! Я ничего из этого не просил! Никто из вас не понимает! Никто! Рон отшатнулся от друга утягивая за собой Гермиону. Она больше не плакала, а в её глазах застыли недоверие и ужас. — Ты трус, — горько сказал Фред, сжимая кулаки до белых костяшек. — Она мне о нём рассказывала. Говорила, что если он её найдет, то сразу убьет... Сильный удар в челюсть остановил оправдания капитана. Поттер рухнул на офисный пол, мысленно отмечая, что на сердце стало легче и резко захотелось уснуть. Тем временем Фред навис над капитаном КПЖ, продолжая вбивать его тело в кафель. Рону еле удалось оттащить брата от друга. — Расскажи! — Требовал старший. — Расскажи всю правду! Стоило брюнету почувствовать паузу между ударами, как он тут же отполз в сторону, отплёвываясь кровью. — Это был я! — Выпалил он. — Я подвесил тот манекен перед её окном. Мне приказали вывести её из себя, иначе они сделали бы это сами, убив одного из вас. Он громко сплюнул кровью, улыбаясь кровавыми дёснами. — Вы не представляете ,насколько глубоко мы с вами в заднице, просто потому что мы знаем Дану, а ты, — он ткнул пальцам в тяжело дышашего Фреда, — ты её еще и трахал. Поттер утробно рассмеялся, глотая кровь. — С тобой это сделал Крам? — Гермиона тихо подошла к Драко, ласково касаясь его плеча. — Да, — Малфой вздрогнул от неожиданного прикосновения. Всё его тело напряглось, стоило влажным пальцам Грейнджер скользнуть по его щеке. — Я мог её спасти, — прошептал блондин и буквально утонул в её ладонях, позволяя себе минутную слабость. Усталость копилась в нём долгие месяцы, и сейчас он впервые почувствовал себя в безопасности. — Дана просила меня убить её, и я почти это сделал, но мне не хватило терпения и смелости. Драко перевёл дыхание. — Это место. Она всё еще там, и скоро нам всем придётся туда вернуться. Кожаные перчатки Драко скрипнули, и из чёрного кармана пальто показались пять бордовых конвертов. — Это приглашения, — объяснил блондин, вручая их Гермионе. — На рождественский приём. Крам задумал что-то страшное и хочет, чтобы мы все там присутствовали. Все мы. Мне очень жаль.***
Двадцать пятое декабря наступило слишком быстро. Дана смотрела на себя в зеркало, и у отражения текли слёзы, размазывая чёрную тушь по щекам. Отражение красиво, но сломано. Внешний вид безупречен, но такой чужой. Это не она, и ей никогда не стать такой. Чёрный шелк нежно струится по молодому телу, целомудренно облегая женские формы. Аристократически острые плечи, фарфоровая кожа, волосы цвета тёмного шоколада, собранные с парой выбившихся прядей — всё смотрится уместно. Но лишь шрам на левой щеке ей был по нраву. Жёваные пальцы пробежались по неровным бороздкам, и отражение улыбнулось. Распустившаяся лилия на её лице, цветок дерзости, единственное, что осталось от прошлой жизни. Ещё одной прошлой, но такой любимой жизни. — Ты можешь быть послушной, если тебя правильно мотивировать, — в её спальню вошёл Виктор. Такой привычный пиджак сменился на бордовый китель с золотыми пуговицами на манер военной формы Императорской России. — К чему весь этот маскарад? — Спросила девушка, спешно пряча заплаканные глаза. — А, ты об этом, — он осмотрел свой внешний вид, — от меня почти ничего не зависело. Основная идея принадлежала не мне. — А кому? — Ты скоро узнаешь, — он протянул ей руку, приглашая выйти из комнаты, которую она не покидала уже несколько недель. — Ты почти так же красива, как она.***
Через высокие двери люди попадали в большой зал, что был украшен в лучших традициях рождественских вечеринок богемы девятнадцатого века. Огромные еловые ветви вдоль стен и жёлтые огни повсюду погружали в сказку. Большая ель посреди всего этого торжества выглядела, словно жертвенный костёр, вокруг которого водят ритуальные хороводы. В воздухе витал запах алкоголя и еды, смешиваясь с еловым ароматом. Зал заполонили люди в ярких пышных платьях и фраках с золотыми эполетами. Звуки вальса лились со всех сторон, но музыкантов не было видно. Официанты, казалось, материализовались из воздуха с подносом, просто почуяв твоё желание перекусить или выпить. Труппа профессиональных танцоров кружила вокруг большой ёлки, демонстрируя всю красоту немецкого вальса, рисуя причудливые узоры на паркете. Фред буквально терялся среди этой толпы знакомых и незнакомых лиц. Он так долго ждал этот день, и вот он стоит на пороге большого особняка, к воротам которого продолжали приезжать машины, доставляя новых гостей, одетых ярче и роскошнее предыдущих. Это был первый выход старшего Уизли в свет после ареста. Кто-то пожимал ему руку и поздравлял с освобождением, другие проходили мимо, бросая на него мимолётный взгляд презрения. В этой разномастной толпе его глаза цеплялись за чью-то тень. Фреду удавалось заметить лишь движение, но не весь образ целиком. Он следовал за призраком, пробираясь сквозь танцующих и пьющих, и вот глаза захватили кусочек чёрного шелка. Воздух вокруг него загустел, проникая под кожу, забираясь в самое сердце. Кусочек ткани медленно поплыл дальше, повинуясь движению своей хозяйки. Полы платья описали полукруг, лаская шёлком крепкие бедра, раскрывая их формы лишь на мгновение. Голубые глаза ползли вверх, пожирая каждый увиденный сантиметр, выхватывая бледные пальцы с мозолями, округлые плечи, длинную шею с чёрной атласной лентой, искусанные, до ужаса соблазнительные красные губы, безжизненный стальной взгляд. И шрам в виде лилии на левой щеке. Это была она. Она сказка. Она ангел. Она дьявол. Она его смерть.