Неисповедимы пути Господни

Азазель с непонятным выражением лица следил, как медленно, с носка на пятку, подходил Даниэль. Вблизи аура оказалось терпимее, чем можно было подумать: во рту появился привкус вина (ангел пробовал этот напиток на причастии), стало душно, слегка закружилась и наполнилась туманом голова, но падший быстрым касанием к виску ангела убрал неприятные ощущения. Аура все ещё чувствовалась давящей, но… – Это мантия падшего – комплекс ощущений, которые вызывает наше присутствие в демоническом или относительно демоническом облаке. Как тебе? – Как тесные объятия. Как если бы аппликатор накрыли тканью. Опасно, не выбраться, но приятно, – вылетело изо рта Даниэля без особого участия разума – туман в голове всё ещё рассеивался. – А ты умеешь подбирать слова! Как выяснилось буквально двумя минутами позднее – не умел. У Даниэля, послушно идущего вместе с падшим, просто не нашлось слов для обилия впечатлений, обрушившегося на него в зале. Стробоскопы и дискошар разбрасывали огоньки всех цветов, на танцполе многорукая и многоногая толпа отжигала, целовалась и подпевала как в последний раз. Стены были разрисованы светящимися в темноте граффити по тематике Эдема: плод познания, змей, стилизованные цитаты – Даниэль бы возмутился такому кощунству, не будь заворожен обстановкой. Клуб пах смесью из парфюмов, пара кальянов и электронок, алкоголя и блюд. Басы музыки, чьи-то выкрики и смех били по слуху и заставляли двигаться в своём ритме. А ещё рядом был Азазель, перед которым расступались из-за чар, чья ладонь оказалась не в руке Даниэля, а снова на талии, и чей насмешливый голос прошептал в унисон колонкам: – Я увел, я достал, чтобы все себе забрать Залетаю на вам чтобы всем тут показать Кто тут папа. Нравится? – Н-не знаю. Может ли нравится, когда опьяняет одна обстановка? Когда теряешься в ощущениях и не знаешь, что вообще происходит и чего ждать? Когда сложно сказать, что смущает и дурманит больше – голос, дыхание у уха или рука на талии?.. Вообще-то даже сейчас Азик думал о чувствах ангелочка и не позволял себе ни открытой пошлости, ни опущенной ниже ладони. Даню, беднягу, и так начало разматывать: с лица не сходил румянец, взгляд был любопытным и беспомощным, ангелочек выглядел полностью дезориентированным. Азик, подойдя к столику с приятелями, жестом попросил Леру плеснуть воды в стакан. Эти же приятели сделали самые незаинтересованные лица, когда падший усадил ангелочка и забросил руку на спинку стула сзади него, показывая, кто… кхм, владелец. Их всё же не просто так выставили взашей из Эдема, за приобретённой цивильностью всё ещё скрывалось крайнее нежелание отказывать себе в хотелках. Напоминание о том, чей Даня, было нелишним. Все, даже ворон Эдгар, преувеличенно серьёзно кивнули. Ангелок, неловко осмотревшись, видимо, решил, что это приветствие, и тоже кивнул. – Это Даниэль, ангел-хранитель. Даня, попей воды, тебе с непривычки может быть дискомфортно. Дане приветливо улыбнулись (Гремори – одними губами), тот улыбнулся тоже, отхлебнул из протянутого стакана и удивленно округлил глаза. – Это освященная? Здесь? – Мы тоже были не в восторге, Даня, – вздохнула Лера. – Но Азик умеет быть настойчивым. Плюс всё-таки вечер будет длинным и интересным... Азик, представишь нас? – Конечно. Маркиза Лерайе, свет очей наших. – Для тебя просто Лерочка, Даня, – лукаво улыбнулась маркиза. Не изменяя себе с попадания в Египет, она выбирала восточные мотивы. Сейчас в её черном каре золотились бусины и цепочки, зелёные глаза были подкрашены, как у Клеопатры, а накладной золотой воротник гармонировал с простым черным платьем. – Принц Ситри. Высочество, тебе удобно с усами? Принц с достоинством кивнул, его леопардовый нос с длинными позолоченными усами чуть дернулся. Хотя на человеческом лице это смотрелось экзотично, Ситри в венозно-багровом полуофициальном костюме и так притягивал взгляд. – Король Белет. Просто огонь, как видишь. Белет, невозмутимо поджигающий дыханием коктейль, лишь вздёрнул бровь – дескать, кроме коктейлей здесь пока нет ничего интересного. Черные галстук, жилет и брюки, артериально-алая рубашка – они с Ситри всегда делали вид, что соперничали, в том числе и в составлении образов. – Герцог Зепар. Верим, что когда-нибудь он всё-таки наденет что-то меньше похожее на доспехи. – Верьте, – милостиво позволил Зепар. На самом деле можно было не шутить: сегодня герцог облачился во вполне уместные гранатовые корсет, рубашку и брюки. Все с заклепками и шипами, но лучше, чем та груда небесного металлолома, откуда он не вытряхивался первые лет пятьсот. – Герцогиня Гремори в обществе Эдгара. Герцогиня склонила голову, жест повторил её ворон. Вместе они составляли чудную готическую пару – девушка в черном кружевном платье, корсете, шали и птица, которая только прикидывалась неговорящей. – Встреча неофициальная, так что можешь обращаться без титулов и на «ты». За знакомство! – Очень... интересно познакомиться, – воспитанно сказал Даня, немного пришедший в себя благодаря святой воде, и чокнулся со всеми. Азик усмехнулся, глядя на его сильно сжавшиеся на стакане пальцы. «Ну-ну, котёнок, мы ещё даже не начали». – А нам очень... приятно, – оставив такую же паузу во фразе, выдохнул Ситри. – …и тоже интересно… – хмыкнул Зепар, невзначай придвигаясь ближе к столу – и сидящему напротив Дане. – …Азик столько рассказывал о тебе… – подхватила Лера, ласково проводя пальчиками по ножке бокала. – …и с таким чувством… – доверительно сообщил Белет, ослабляя галстук. – …надеемся, под конец вечера тебе тоже будет приятно, – скромно закончила Гремори, снимая шаль. Даже в мелодичном карканье Эдгара слышалось что-то вежливое с подтекстом. Даня одним глотком допил воду, оправил рубашку и вдруг рассмеялся – звонко и необидно, как ребёнок. – А вас, кстати, первых проходят в курсе демонологии. Я лучше всех тот тест сдал! – радостно похвастался он. – Можете ответить на пару вопросов? Я не буду разные тайны узнавать, мне просто интересно. А правда, что… Азик умиленно вздохнул: третье задание с застольными беседами Даня развернул в нужное себе русло. Не понимаешь, что происходит – отвлекай, давя на любой грех, и не ошибёшься. Даня выбрал тщеславие. Падшая знать на такое не ловится, но покрасоваться – это, ха, святое. …Знатные падшие хоть и обменялись понимающе-снисходительными взглядами, с удовольствием рассказывали о себе. Даниэль слушал, задавал уточняющие вопросы и терпел нелестное мнение о других ангелах – всё, что он узнал, могло пригодиться для его записок по демонологии, а значит, как раз для других ангелов. Плюс всё это отвлекало от волнующей близости Азазеля, который исправно подкладывал еду, подливал воду, пододвигал молочные коктейли и парой реплик мог направить разговор не туда. Если бы они были вдвоём, было бы почти хорошо, а так ангельская неловкость боролась с инфантильным желанием победить, сохранив хоть подобие обычной застольной беседы. Падшие явно веселились от «диалогического» перетягивания каната и подыгрывали обеим сторонам по очереди. – …Так ты увлекаешься фотографией? – Да, высочество у нас по фото в стиле ню. – Запечатлевать любовь – это очень интересно, Даня… – …Я не могу выезжать без музыкального сопровождения, мне по чину положен кортеж и герольды! И вообще люблю составлять плейлисты. Кстати, сейчас играет собранный мой. – О, здорово, мне понравилась мелодия той песни, что недавно играла! Какой-то ремикс, да? – Ангел мой, ты перевода «Desire» не знаешь? – Азик, он же о мелодии сказал, а не о тексте... – …Мне кажется, круто быть такой разносторонней: и чувства, и воинское дело, и климат. Как ты справляешься? – Лера умеет отдыхать и расслабляться, бери пример. – И расслаблять тоже. Не красней, Дань, я имела в виду массаж. – Но обычный или нет, кто знает? – Азик, не смущай его… – …Готика – очень интересный направления в искусстве. Но для меня это всегда было о движении к высокому – готические соборы с их утонченностью и строгостью настраивают на такой лад. Для тебя это о чем-то другом? – Дань, готика – это ещё и про табуированную сексуальность. – Азик, не своди её только к этому. Мне нравятся многие аспекты этого направления. – Да, игры в вампиров и бладплей тоже тема... И так постоянно! Даниэль запинался, задавал другой вопрос или выдавал подходящее случаю суждение, кое-как держал лицо, но после шутки о клинке Зепара поперхнулся молочным коктейлем. Азазель тут же постучал его по спине и как ни в чем не бывало напомнил, что Даниэль всегда может сказать, если ему неприятно. «Неприятно», – выдохнул ангел, и разговор зашел о чем-то другом. Самое дурацкое, что Даниэль не чувствовал былого отвращения ко всей теме «прикосновений», на словах всё воспринималось нейтрально. Это было неправильно! Но весело. Беседа не обидела, смущение шло скорее от привычки, чем от настоящих задетых чувств, только последняя шутка была слишком. Падшие наверняка это чувствовали, смотрели на него, как на десерт, и вечер пора было заканчивать, прежде чем... Даниэль не знал, прежде чем что, но выждав момент, сказал: – Хорошо посидели! Спасибо за разговоры, наверно, можно… – Можно танцевать! – хлопнул в ладони Азазель. – Величество, в твоём плейлисте есть что-то подходящее для светлости? – Ты невоспитанный сорванец, – вздохнула Гремори, изящно поднимаясь и придерживая длинное платье. – Даня, я приглашаю. – Я вообще… Ну… Ладно. Только под нормальную музыку, да? Просто потанцевать, в нормальном смысле слова? – чувствуя себя то ли дураком, то ли очень наивным, пролепетал Даниэль. Танцы… падшие… В голове кружилось что-то важное, какое-то знание, один из вопросов теста, но ускользало из-за эмоций. – Азик нас сожрёт, если не в нормальном, – вздохнула Лерочка. – Сожру, – серьёзно ответил Азазель и мягко добавил: – Дань, не переживай, это весело и ни к чему не обязывает. Просто танец, ничего пошлого. Даже музыка без брани – специально для тебя. Подкупленный такой внимательностью ангел кивнул и встал. Поставленная песня подходила для медленного танца, и Даниэль, выйдя с герцогиней на танцпол, неловко положил руку на спину, а другую подставил под чужую ладонь. – Тебе комфортно так?.. Я правильно всё делаю? Я вообще не умею танцевать, только из курса по искусству кое-что знаю. – Даниэль, дорогой, расслабься. – Гремори ласково провела рукой с кольцами по щеке, не больно царапнув кольцом и тут же загладив порез. Её глаза мягко засветились сиреневым, повеяло ночной грозой, аромат роз с кладбища смешался с запахом старинных книг. Что за?... – Не думай. Не бойся. Танцуй со мной. И он вел её в подобии вальсового квадрата, кружил, не сбиваясь с ритма, почти не чувствуя смущения от временами задевавших его локонов, дыша, казалось, только этой девушкой из другого столетия. В смысле, падшей… из другого тысячелетия… Мысли немного путались, и лишь когда песня отзвучала, до Даниэля дошло. – Это… твоя мантия? – глядя, как Гремори слизывает каплю крови с кольца, нелепо уточнил он. Каплю его крови, кстати. – Да. Если поссоришься с Азазелем, приглашаю к себе. С тобой есть о чем поговорить, и ты вкусный, – герцогиня впервые за вечер улыбнулась с зубами, показывая чуть удлинённые клыки. – Буду иметь в виду. Даниэль провёл Гремори за стол, понимая, что ему всё ещё не страшно. Волнительно, непривычно, интересно – тысячу раз «да», но не бросает в дрожь ужаса от понимания, что он танцевал с герцогиней-падшей и позволил ей попробовать свою кровь. Мантии падших не принуждают, а отодвигают ограничения, наложенные разумом. Разумом, но не сердцем... В памяти снова что-то всколыхнулось. Мантии падших… Даниэль остановился у своего места, и рядом тут же оказался Ситри, а все остальные смотрели невинными-невинными глазами. – Вы что, все хотите потанцевать? И… вот это с мантиями? – Да. Хочешь отдохнуть? – Лерочка заботливо пододвинула его коктейль. – Я не устал. Просто не уверен, что это хорошая идея. – Тебе не понравилось? Я позволила себе лишнее? – Гремори взволнованно заглянула в глаза. – Н-нет. Всё круто, просто… Мысль о том, почему танцевать – плохая идея, окончательно ушла. Ему не было противно от танца, никакими правилами это не запрещалось. Кажется. В голове не было тумана, скорее оживление от вальса и всего вечера, проведенного как на грани между «волнующе» и «слишком», «приятно» и «чересчур» – и осознания, что никто из падших за эту грань не переступил. Ангелу уже хотелось, чтобы эта прогулка на проволоке продолжилась. Это было не очень-то благочестиво, но прямо ничего не нарушало. Всё нормально? Просто… Просто что? Даниэль в молчании выпил коктейль и пожал плечами, понимая, что все ждут его ответа. – Я же ангел. У нас… не принято такое. – Но ты же на земле. Здесь многое принято. От танца никому не больно и не плохо, – Азазель ободряюще потянулся к его ладони и сжал её. – Предотвратим Апокалипсис, ты улетишь, а в Эдеме многого уже не попробуешь. Так зачем время терять? Если тебе что-то не понравится – именно не понравится, а не покажется нарушающим какие-то правила – ты всегда можешь сказать. Извини за ту шутку, правда была не в тему. Больше не буду так, обещаю. – Спасибо. – Даня… – Ситри осторожно развернул его к себе, тепло уточнил: – Мы тебя ещё чем-то напугали? Сделали что-то неприятное? Как-то не так выразились? – Нет, вы… всё хорошо. – Хочешь потанцевать? Вот честно? Правду говорить ведь правильно? – Да. Глаза Ситри, вспыхнувшие малиновым, вишневый привкус на губах, сладкий запах цветов, ласковое прикосновение к запястью… Они уже на танцполе? – Неправильно отказываться от чего-то, что тебе хочется и никому не вредит. Даня, если тебе дискомфортно – ты всегда можешь сказать. Дискомфортно? – Нет… Все они были сладостью. Ситри, который двигался с грациозностью кота, шептал заботливое, чьи усы оставили на ухе Дани золотистые следы. Белет, в глазах которого плясало пламя, который танцевал порывисто и чьё касание на локте теплело неопасным угольком. Лерочка, чья плавность гипнотизировала, чьи серьги-анкхи покачивались в такт, чьи пальчики аккуратно размяли плечо, будто сняв зажим. Даже Зепар с рыцарской галантностью и ловкостью, чьё дыхание отдавало терпкостью граната, чья заклепка на рукаве оставила приятный холодок в ладони. Время замирало загустевшим мёдом и тянулось расплавленной карамелью, дыхания не хватало, но дышалось легко-легко, музыка ткала свой мир, в котором не было ничего, кроме танца. Даня не заметил, как перед ним очутился Азазель. Танцы с другими падшими сменяли друг друга почти мгновенно, с остановкой на уточняющее «Не против?», но Азазель чуть помедлил, вглядываясь в глаза ангела. – Порядок? Последний танец переживёшь? Даню хватило лишь на кивок – он подустал, но не собирался отдыхать, наоборот, Азика хотелось обнять, как самого родного из партнеров по танцам. Красные глаза не пугали и почти не смущали – это же Азик, который никогда не позволял себе ничего лишнего. Азик, который был потрясающе деликатен в своих заигрываниях, искренен в общении и красив в любом облике. Ангел любовался рогами в цепочках, идеальным макияжем, улыбкой черных губ. Почему он отказывался танцевать с Азиком раньше? Мантия падшего уже не казалась тяжелой или давящей – она скорее была облегающей, как одежда, надежной, как тончайшая броня. Она оседала на губах винным привкусом, распадалась на нотки колы и туалетной воды Азика, пела что-то ласковое, заставляя по-особенному звучать песню. Клеопатри, на-на-на-на-на Молочный шоколад Ну же, поцелуй меня В лунном танце кружишься, my love Кто я против твоих чар? – А-азик? – Всё хорошо? – Падший остановился. – Да, мне нравится. – Даня продолжил движение в сторону. – А ты не хочешь… поцеловать меня? – Хочу. И не только поцеловать. – Кончик хвоста скользнул по шее, оставляя фантомное чувство пушистого шарфика. – Но поговорить больше, Мурзилка. Песня оборвалась на полуслове. Азик отступил, щелчком убирая мантию, и только теперь Даня почувствовал что-то неладное. Не из-за танца, это было кое-что другое. Ощущение было таким, будто он был с рюкзаком… а теперь за спиной чувствовалась пустота.